Железный Эльф

Воспоминания принадлежали личному секретарю лорда Кайрата, рабовладельца и безжалостного альфы, помешанного на насилии. Его звали Ласс, он являлся гетеросексуальным бетой – и только это спасало от смертельной близости с лордом Кайратом. Тот считал, что мужчина, желающий женщину, близок к животным и примитивен, а потому не заслуживает его светлого общества. Темнокрового доставили ночью. Он был закован в раму, на которых обычно продавали омег, и поверх укрыт пленкой, блокирующей магию. Пленка была обычной предосторожностью, а вот рама… – Разве в рамах продают не только омег со скрытыми органами? Я не слышал о таком, – спросил Ласс у доставщика. – Иногда на рамы вешают и других: кто плохо себя ведет или смущается. Для профилактики, – тот пожал плечами. – Этот, говорят, сопротивляется до сих пор. Ласс подошел ближе и заглянул в пленочный кокон. Эльф был абсолютно обнажен, его волосы – когда-то, должно быть, длинные и гладкие, а теперь криво отрезанные, – растрепались и закрывали лицо. На бледной коже темнела россыпь синяков и засохших чернильных потеков крови. Казалось, что он висит в раме без сознания, но это было не так: он будто почувствовал чужой взгляд и поднял голову. В одном этом коротком движении было столько точности и изящества, что Ласс невольно вздохнул. Сквозь просвет в грязных прядях волос на него уставился голубой глаз, полный немыслимой злобы. – Я не причиню тебе вреда, – сказал Ласс на общем языке с акцентом. – Не бойся. Глаз прищурился, стало похоже, что эльф насмехается над ним. Скованный, униженный и избитый, проданный, как вещь, богатым извращенцам – он не сломался и не сдался. Слуги подняли раму и занесли ее в широкий холл. Лорд Кайрат был там, он как раз подписывал накладные. Его высокая, тощая фигура выделялась и казалась чужеродной в богато обставленном доме. Он был смуглым, темноволосым и некрасивым; шрам пересекал лицо через левую щеку и губы, из-за чего кривой зуб всегда торчал наружу. Руки лорда Кайрата отличались длинными, кривыми пальцами, и отвратительно желтыми ногтями; он часто сухо кашлял от отравления алмазной пылью со своих гранильных мастерских. Но сейчас на его неприятном лице блуждала довольная усмешка. – Ласс, вечером у нас будут гости. Подготовь большой зал для приемов, проследи, чтобы мою новую игрушку отмыли и привели в порядок, но не отвязывали от рамы, если слуг будет менее десятка: на рынке он убил одного и покалечил второго, едва ему отвязали одну руку. Ласс кивнул и бросил опасливый взгляд на эльфа. Казалось, тот смотрел сквозь волосы своим злым, насмешливым взглядом. – Можно удалить с него пленку, лорд Кайрат? – Да, если он будет привязан. Кажется, эта шлюшка умеет делать магию руками, и не опасна, если не свободна. Эльфа доставили в душевую прямо в раме; пленку Ласс снял сразу же, как только получил разрешение. Сложением и фигурой пленник напоминал не слишком крупного мужчину-бету: у него были гармонично развиты скелет и мускулатура, но на этом сходство с бетами заканчивалось. Волос на теле не росло вообще, кожа – там, где ее не разукрашивали кровоподтеки, – слабо светилась, и была очень тонкой и гладкой. Левое плечо и часть груди покрывал сложный узор в восточном стиле. Его немного портило исполнение – рисунок казался воспаленным ожогом, чуть обугленным по краям. Похоже, это была метка отмершей сердечной связи. – Ты, наверное, был красавчиком среди своих, – говорила одна из служанок, отмывая его волосы, оказавшиеся серебристыми. – Я слышала, что если альфа попробует темнокрового омегу, то уже никого другого не захочет. – У нас так говорят про эльфов вообще, – фыркнула другая. – Не вижу в этом ничего особенного: омега как омега, даже крупноват. Она окатила эльфа водой, чтобы смыть мыло, и девушки хором ахнули: касаясь ладоней пленника, струи превращались в ледяные цветы, звезды и кристаллы. Ласс слишком поздно догадался, что сейчас будет: он вскочил и вскрикнул, но одна из служанок уже коснулась пальцев закованной руки. Она не издала ни звука, ни вздоха – просто упала на пол, с громким звоном разбившись на осколки. Эльф оскалился половиной рта и едва слышно хмыкнул. – Замотайте ему руки… пленкой, что ли, – растерянно сказал Ласс. – Он же чудовищно смертоносный. Следующий эпизод происходил уже днем. Ласс пришел в зал, который оформлялся для приемов: слуги расставляли столы и стулья, украшали помещение живыми цветами, бабочками и светлячками, которых в больших коробках доставляли из девственных лесов. Несколько человек посередине зала возводили устройство, похожее на пыточную машину, и Ласс вздрогнул и зажмурился. Похоже, он хорошо знал ее назначение. Эльф все еще был закован в раму, но сейчас к нему направлялись личный врач лорда Кайрата и бригада крепких слуг. Ласс поспешил за ними, чтобы передать указания лорда об особой опасности пленника. Тот выглядел безучастным и безвольным, пока ему проводили унизительную процедуру очистки всех доступных мест. – Может, выдрать ему зубы, чтобы не кусался? – размышлял вслух доктор. – Как вы считаете, господин секретарь? – Не-не было никаких указаний от лорда Кайрата насчет его зубов, доктор. – Хм… тогда лучше оставить. Перестараться тоже плохо. Ласс вышел, бросив напоследок взгляд на эльфа; тот, казалось, смотрел прямо на него, но в глазах не было прежней злобы, только усталость и страшная боль. К вечеру стали прибывать гости. Граф Наан, генералы Вормейм и Ита, лорд Торий, уродливый карлик герцог Амати и еще несколько похотливых ублюдков, как назвал их начальник стражи шепотом. Ласс хихикнул. Темнокрового уже приковали к пыточной машине в зале. Он не сопротивлялся и не проявлял ни капли интереса к происходящему, презрительно глядя на каждого, кто появлялся в поле зрения. Ласс, похоже, старался держаться подальше от адского приспособления, и только иногда проходя в зал, чтобы подавать хозяину новые сводки с рынка драгоценных камней, фиксировал происходящее. Темнокровый был выставлен в центре зала; устройство машины позволяло придать ему любую позу. Каждый из гостей мог подходить и делать с пленником все, что угодно, и они охотно пользовались предоставленной возможностью. С каждым визитом Ласса ситуация была все хуже. Когда обычное изнасилование приелось, в ход пошли посторонние предметы, потом стимуляторы, увеличивающие размеры пенисов, сдвоенные проникновения, разрывы. В очередной раз зайдя в зал, Ласс едва сдержал возглас: темнокровый безжизненно свисал в креплениях, по его лицу и ногам стекала почти фиолетовая кровь, метка сердечной связи заметно дымилась, а пьяные господа тянули жребий, кто будет следующим. Протиснувшись между ближайшим столом, заставленным выпивкой, и распятым эльфом, он снова встретился с ним взглядом и поразился: тот снова горел яростной злобой, причем с такой силой, что Ласс невольно отшатнулся и уронил со стола несколько бутылок. – Что-то они затихли. Перепились, наверное, и спят. Ласс, загляни к ним, может, пора растаскивать господ по комнатам? – сказала управляющая поместьем. Секретарь с явной неохотой направился к дверям, и застыл, войдя внутрь. Весь зал был залит кровью. Брызги влажно блестели на стенах, сгустки хлюпали, стекая в углубления лепнины. Сильно пахло свежим нутряным теплом, как на скотобойне, и жженым мясом. В середине зала слабо шевелилась пара лежащих тел, а над ними склонялся бывший пленник, до неузнаваемости перепачканный красным и чернильно-синим. Он коротко взмахнул чем-то блестящим, и из горла поверженного лорда Кайрата вырвался фонтан темной крови. Ласс заорал. Эльф повернул к нему голову, и горящие ненавистью глаза сверкнули на изможденном лице. Потеки чернильной крови из разорванного рта делали его похожим на глубоководного монстра. Его левое плечо под меткой прогорело до костей, и рука безвольно свисала вдоль тела. Должно быть, темнокровый не мог нормально встать из-за тяжелых травм, поэтому на коленях подобрался к последнему оставшемуся в живых герцогу Амати. Тот тихо булькал что-то, в ужасе вращая глазами. Низ его живота выглядел обмороженным до черноты. Темнокровый оскалился и вонзил ему в грудь зазубренный ледяной гарпун. Позади Ласса на лестнице уже раздавались топот охраны и возгласы других слуг; эльф сидел на полу среди трупов, вывернув бесполезную мертвую руку, пока живая неловко пыталась стереть с лица кровь. Он, кажется, хихикал, или всхлипывал – сложно было разобрать. Ласс не подходил ближе: он сидел у дверей, скорчившись, и судорожно дышал, чтобы не орать. Эльф снова посмотрел на него – но уже усталым, потухшим взглядом. Его злость ушла вместе с последними силами. В руке блеснул короткий осколок льда, и за мгновение до того, как в зал ворвались вооруженные стражники, он полоснул им себя по горлу точным, резким движением. Ласс зажмурился слишком поздно, чтобы не увидеть, как брызнула потоком меняющая цвет кровь, а вскрытая гортань издала удивленный булькающий звук, выпуская воздух. Безжизненное тело темнокрового повалилось на пол, присоединяясь к трупам его последних жертв. – Он чудовище, – всхлипывал Ласс. – Они все здесь – чудовища… Запись оборвалась, и Макс увидел темный экран, тут же сменившийся страницей рабочей почты. – Он был лекарем. Этого темнокрового звали Веаран, и он был лекарем – не воином и даже не стражником, – негромко сказал он. – Я испытываю гордость за свой погибший народ… Память предков услужливо показывала моменты воспоминаний об этом омеге, когда он был еще совсем другим. Веаран… он считался очень красивым. Его супругом стал санар по имени Дагор, высокий красавец с синими витыми рогами, как короной венчающими голову. Он был, кажется, начальником стражи в столице. – Мне жаль отдавать вам моего лучшего врачевателя, но я рад, что ваши сердца нашли путь друг к другу. От лица всего союза государств Арктиды я желаю вам долгой и счастливой совместной жизни, – с благожелательной улыбкой говорил Айариан. Макс видел как наяву лица красивого санара и этого темнокрового – живого, счастливого даже под маской сдержанности. Совсем не похожего на то чудовище с разорванным ртом, все перепачканное кровью и спермой. Никто не знал, что все закончится вот так… Он моргнул и глубоко вздохнул, возвращая контроль над сознанием. Коммуникатор светился и молчал, ожидая его распоряжений. – …но я не уверен, что продержался бы так же стойко, – Макс шепотом закончил фразу, которую начал до этого вороха картинок из прошлого. – Ваша выносливость примерно на том же уровне, что и у объекта на съемке, – принялся сыпать фактами Ганс, – интеллект на восемнадцать процентов выше, ударная сила – на двести процентов, и только желание выживать я оценить не могу, потому что это непостоянная величина. – Если ты хотел меня подбодрить, Ганс, то у тебя получилось. Я почувствовал себя сильнее. – Быть полезным – лучшее, что может желать коммуникатор, – отозвался тот. – Я работаю для вас, генерал. – Почему… почему метка сердечной связи вела себя так, словно пыталась убить носителя? – Метки сердечной связи работают как пояс верности: если носитель вступает в связь с посторонним, они причиняют боль. – Это довольно глупо. Если я правильно понял все изученное, то у существа с сердечной связью не должно возникать такого желания. Значит, объект вступает в связь не по своей воле… и логичнее было бы защищать его, а не добавлять страданий. – Я полагаю, этот механизм создан для того, чтобы помочь начать отношения: часто метки связи возникают до прямого контакта, а если объект почему-либо упрямится и не желает сближаться с партнером, метка наказывает его за попытку сбросить напряжение с кем-то другим. В традиционной культуре такую метку принято называть «удавка». В случае односторонней метки… ну, это помогает быстрее избавиться от неудачной жизни. Слова Ганса взволновали Макса. Если у него на шее прорастает такая метка… значит ли это, что он не сможет даже подыскать замену… Мысль остановилась, и Макс отлично знал, почему. Он не хотел. Сейчас Макс очень остро осознал, нечто, давно беспокоящее его в глубине души. Во всем этом прекрасном мире с его новыми возможностями, властью, принесенной на блюдечке, достатком, удобствами и безопасностью, во всем этом мире, полном привлекательных мужчин, многие из которых готовы были на все ради его благосклонности, он не найдет никого, на чьей груди ему хотелось бы спать. Был только один, кто подходил ему идеально, как ключ к сложному замку, хоть по всем правилам подходить не должен был. – Ганс, сколько будет стоит восстановление обычного человека? – Я не смогу рассчитать точную сумму, герр Макс, это зависит от множества условий: время и способ смерти, поиски частиц души, факторы восстановления, необходимая энергия... – Будет проще, если мы предположим Хайриха? – перебил его Макс. – Конечно, но все равно получится очень приблизительно. Попробовать? – Разумеется. На экране принялись мелькать числа и строчки, постепенно собиралась таблица. «Работа группы розыска останков, – читал Макс на мониторе. – Земляные работы. Коррекция восприятия местного населения. Ожидаемое количество пересечений границ миров. Энергетическая поддержка. Отработка частиц души максимальная. Минимальная. Активация установок. Примерное количество ядер заряда. Биоматериал. Работа персонала». Общая сумма выходила как жалование Макса за семь с половиной месяцев, с учетом генеральской планки. – Недешевая процедура. Во сколько же обошелся Нории я? – Вы – не человек, герр Макс. Ваша процедура была намного сложнее. Ганс вывел смету на сумму, превышающую первую почти в десять раз. – Я долго буду расплачиваться, – Макс покачал головой. – Я уже сказал тебе копить отдельно все, что я не трачу, так вот: теперь откладывай половину сразу, и все, что остается лишним после. Я знаю, что финансовая служба высчитывает у меня процент в пользу покрытия долга, но, думаю, на мои маленькие прихоти останется. – Если не делать дорогих покупок и умеренно экономить – то да, вы совершенно правы. – Хорошо. Оповещай меня о состоянии нашего маленького депозита каждый раз, когда пополняешь его. – Слушаюсь. Решение было принято, хотя Макс пока не очень понимал, что он будет делать, когда у него будет вся сумма и даже разрешение на воскрешение человека. В том, что князь Циат ему это разрешение даст, он почти не сомневался, ведь иметь личного раба здесь не запрещено. Но… он ведь сильно изменился и внешне, и внутри. Вполне возможно, что Хайрих ему просто не подойдет по размеру, темпераменту, составу спермы. И, хотя об этом пока было рано думать, Макс не мог выбросить из головы маленькую кошмарную мыслишку, что Хайрих не узнает его. Или ему не понравится, во что превратился Макс. Все эти… смазки, полости, метки, огонь и мертвый эльф в голове. Глаза, которые меняют цвет. Другая раса. Макс даже не представлял, что станет делать, если его Хайрих отвернется от него. – Я подумаю об этом позже, – прошептал он, закрывая глаза. – Ближе к делу. Ему сразу стало легче, словно принятое решение отпускало ему какой-то давний долг. — Сейчас начало шестого утра, — обнаружил Макс, потирая лицо. — Я пойду завтракать, наверное. Он отослал утренние распоряжения Этьену и Гамле (последний тут же ответил «Есть!»), и почти сразу получил сообщение от друида, содержавшее, главным образом, восклицательные междометия по поводу отправленного ему рецепта снадобья темнокровых. Макс усмехнулся, проверил щиты, посмотрел на себя в большом зеркале в прихожей (в отражении он выглядел суровым и солидным) и вышел в коридор. Основные рабочие часы еще не начались, поэтому народу было немного. С жилого уровня выше прибыл лифт с одним пассажиром, воинственного вида девушкой в частичном доспехе; вместе с Максом на площадке никого не было. Попутчица вытянулась в струнку и задрала подбородок, увидев генеральскую планку, Макс коротко кивнул и встал рядом. Через несколько этажей вошло еще два пассажира, явно пара. На нем была форма технического специалиста с нашивками мастера, на ней - инженера-связиста, начальника отдела. Между собой супруги тихо переговаривались на приятном журчащем языке, но при виде Макса замолчали и вытянулись. Он снова кивнул, не глядя на них пристально. В ресторане было просторно и тихо, на весь огромный зал набралось бы не более двух десятков посетителей. За столом возле окна с видом на лес завтракал Занди, который, увидев Макса, пришел в возбужденное состояние, замахал руками и подавился капустным салатом. — Сейчас я подойду. Макс взял свой завтрак и подошел к его столику. — Доброе утро, — сказал Занди. — Режим нарушаешь, я смотрю? У него на подносе стояли плошки с распаренным зерном, капустным салатом, тертой морковью и сметанным пудингом с орехами. Макс взял себе вареное яйцо, немного каши, бутерброд с сыром и апельсин. — Доброе. Я как раз хотел заглянуть к тебе по этому поводу: у меня проблемы со сном. — Бессонница? — поинтересовался друид. — Дурные сны. Я просыпаюсь в плохом состоянии и не могу заставить себя уснуть снова. — Понятно. Я попробую сделать для тебя средство, к вечеру пришлю тебе на квартиру. Откуда тот кошмарный рецепт, что прислал мне Циат в ночи? Похоже на что-то ритуальное для магии с мертвецами. — Память предков рекомендует. Вроде бы это должно помочь от голода по альфе, — спокойно сказал Макс. Занди нахмурился, пережевывая морковку. — Не проще ли найти партнера для естественного процесса? Судя по твоему ровному эмоциональному фону, ты совсем освоился здесь и мог бы... ну, выбрать. — А ты бета, и в твоем возрасте мог бы стать отцом ораве замечательных деток, — съязвил Макс. — Ох, ну не сердись, я же от души тебе помочь желаю. Секс — это здорово, и ты много теряешь, отказываясь от него. Макс резко посмотрел на него очень напряженным и тяжелым взглядом. Занди не выдержал и прикрыл глаза. — Ты стал опасным. Я не ожидал, что так быстро, — пробормотал он. — Генерал Нории может быть слабым или беззащитным? — сухо поинтересовался Макс. — Конечно нет, — Занди вздохнул. — Я понимаю. Сейчас Ске придет, принесет тебе то жуткое средство. Пожалуйста, принимай его очень осторожно, и если почувствуешь, что что-то не так — немедленно сообщай. Это может быть очень серьезно. — Спасибо. Я сообщу, если что-то пойдет не так. Друид кивнул, быстро набирая что-то на плавающем мониторе коммуникатора. Кажется, у него там был установлен огамический шрифт. Макс взялся за свой кофе, попутно отмечая пункты в своем расписании; Ганс услужливо выводил всплывающие пометки с важными уточнениями. В верхней части экрана всплыло оповещение, что секретарь на рабочем месте и приемная открыта. Было шесть утра по Норийскому времени. Похоже, у Гамле совсем не было личных дел. — Привет, — пропел Ске, опуская свой поднос рядом. — Приятного аппетита. — Доброе утро, взаимно, — кивнул Макс, с трудом сохраняя спокойное выражение лица. Светлые волосы Ске сегодня были заплетены в сложную прическу с цветами, листьями и желудями, так что выглядел он очень ярко и легкомысленно. — У меня день рождения, — улыбнулся он, догадавшись о причине долгого взгляда Макса. — О, мои поздравления. — Ты взял лекарство? — спросил Занди, мягко улыбаясь супругу. — Ага, вот, — Ске поставил на стол пузатый горшочек с плотно притертой крышкой, размером с кулак крупного мужчины. — Только не открывай его здесь: состав очень резко и неприятно пахнет. Страшно подумать, какой у него вкус. — В моем мире лекарства редко бывали вкусными, — Макс чуть усмехнулся. — Справлюсь. Спасибо вам. — Лишь бы помогло, — пожал плечами Занди. — Ты точно ничего больше не принимал? Меня смущает твое ледяное спокойствие. — Сам догадаешься или подсказать? — Ты нашел альфу? — предположил Ске, широко улыбаясь. — Ага, и поэтому запросил себе сложное и опасное лекарство от голода по нему. Логично, — Макс отставил свой поднос. — Ой, это я не подумал, конечно, — тот заметно скис. — Ментальный щит, — с улыбкой сказал Занди. — Я понял. Ты работал со своей энергией. Мне сразу показалось, что ты стал более собран, и кольцо больше не резонирует. Верно? — Абсолютно, — Макс склонил голову. — Превосходная работа. — Ну, не зря же именно я здесь главный врачеватель. Тогда все нормально. А то я уже начал искать физические причины твоей отстраненности. Хорошего дня, генерал. — И вам. Макс отправился к себе, пока до начала проверок было немного времени; у него появились некоторые мысли насчет способностей секретаря, которые он хотел бы использовать во благо своего пока крохотного новорожденного отдела. По пути его грела реакция Занди: значит, он добился своего, и все сделал правильно! Гамле с наслаждением сжигал в уничтожителе ворох письменных прошений о предоставлении должности. Его рот был плотно сжат, а в блеклых глазах мерцал отсвет нагревательного элемента. При появлении Макса Гамле вытянулся и приготовился получать распоряжения. — Доброе утро, генерал. — Доброе, Гамле, вольно. Много корреспонденции? — Много мусора. Куча идиотов, которые считают, что уж они-то лучше других, и их прошение непременно привлечет вас, — секретарь нахмурился. — Я уничтожаю их произведения не читая. — Надеюсь, ты не пропустишь ничего важного. У меня есть для тебя особое задание. На мой взгляд, это очень важно. — Я готов приступить немедленно, — глаза Гамле загорелись от нетерпения. — Мне кажется, что общая дисциплина в Замке не слишком строгая, и в связи с этим я хотел бы выделить наш отдел. Во-первых, это должно быть место, куда страшатся попасть. Каждый вызов для беседы от любого из наших сотрудников должен вызывать волнение у адресата. Во-вторых, сами сотрудники должны внушать чувство опасности, и выглядеть строго и отстраненно. Ты согласен? — Да, генерал, я полностью согласен с вами. Это было бы прекрасно. — Я рад, что ты понимаешь важность подобных вещей. Значит, я не ошибся в выборе. Гамле, мне нужен Устав отдела в двух вариантах: максимально подробный, регламентирующий все, вплоть до мелочей типа пуговиц и оформления протоколов, и краткий, касающийся самых основных аспектов поведения и внешнего вида. Как думаешь, ты мог бы заняться составлением подобного свода правил? — Да, генерал. Мне очень хочется приступить немедленно. — Прекрасно, ты можешь начинать. Не бойся консультироваться со мной, если возникнут сомнения, и не забывай спать, есть и выполнять текущие обязанности, — сказал Макс, немного обеспокоенный неприкрытым энтузиазмом секретаря. — Слушаюсь, генерал. Я постараюсь уложиться в самые минимальные сроки, учитывая важность моего задания. — На основе краткой редакции Устава мы будем выставлять требования к кандидатам на должности следователей, дознавателей и агентов, учти это, пожалуйста. — Могу я сразу вносить пункты в анкету собеседования, генерал? — Безусловно, если это тебе удобно. — Да, спасибо, — Гамле внутренне светился от восторга. — Отлично, с этим решили. Есть что-то для меня? — Стандартное уведомление о времени и месте проведения проверки офицеров среднего звена, запрос на проведение тренировки с лордом Мицаром, официальное приглашение на прием в честь дня рождения Ее Величества. Уже у вас на столе. — Хорошо, спасибо, Гамле. Тот вскинул голову, вытягиваясь, приоткрыл было рот, будто хотел спросить о чем-то, но потом передумал. — Что-то еще? — Макс чуть приподнял бровь и посмотрел прямо на него. — Нет… то есть, да, но… это не важно. Это чепуха. — Не стесняйся. Я скажу, если ты нарушишь границы. — Это личное, со службой не связано, — смущенно сказал Гамле. — Смелее. — Мой отец просит назначить ему встречу у вас, генерал. Но, уверяю вас, это совершенно необязательно! Я понимаю, это неуместно. — О, вот оно что. Наверняка йотун Стурла просто хотел взглянуть на него. Хотя уверенным быть нельзя. Максу тоже было бы любопытно посмотреть на настоящего йотуна — хоть и малого. — Поставь ему время завтра с утра, после завтрака, когда я разбираю почту. Думаю, у него не слишком долгий разговор, — кивнул он. — О, нет, нет, генерал, совсем не долгий. Скорее всего, он будет уверять вас в своем уважении и лояльности, — Гамле заметно покраснел. — Я почти не общаюсь с ними, извините. — Ничего страшного, Гамле, не нужно стесняться своей семьи. Я в состоянии понять, чем ты отличаешься от остальных. — Простите, генерал, этого больше не повторится. Макс прошел к себе в кабинет и сел за стол. В помещении было тихо и прохладно, букет Яртиса медленно опадал. На столе под ним лежало несколько лепестков, и один отделился от цветка и упал на полированную поверхность прямо на глазах. Макс посмотрел, как оседают вниз частицы пыльцы, потер переносицу и взялся за приглашение на прием. Дата была обозначена через десять дней; ему предлагалось посетить прием на верхнем этаже, в зале для торжественных мероприятий, и быть в парадной форме при всех нашивках и планках. Разрешалось придти с парой или родственником, и эта пометка вызвала усмешку на его лице. Макс знал, что королева — чисто номинальная фигура во властной структуре Нории. Ее Величество Зиара была чистым хаотиком и обладала огромной массой темной энергии, которой совершенно не могла пользоваться. Формально она являлась главой государства, но реально всем заправлял князь Циат, используя энергию королевы как резервуар силы. Она была родной сестрой-близнецом Ее Пресветлого Величества Оулы, что добавляло нотку безуминки в и без того непростые отношения между сторонами. Максу стало интересно, приглашена ли сама Оула на мероприятие. Он подключил Ганса к рабочей станции и открыл директорию, относящуюся к проведению праздника. Поскольку полный доступ подразумевал действительно полный, к его услугам были планы охраны, сопровождения, подачи блюд и доставки грузов и делегаций. Макс убедился, что формальные приглашения были разосланы почти во все государства; от нескольких сразу пришел дипломатический отказ. Это были страны, которые не желали связываться с Норией по своим причинам. Некоторые приглашения уже имели положительный статус: Авалон, Вольфенхолл, Брангард и Ангелхайм подтвердили участие. Значит, Максу нужно будет проявить максимум внимания: прием — отличный повод для связи со шпионами, проведения провокаций или других сюрпризов. Пока он размышлял, глядя на таблицу приглашений, статус ожидания сменился на положительный у Исуана.