Железный Эльф

Парадная форма была белоснежной, и Макс, разглядывая отражение в зеркале, счел себя похожим на морского офицера из-за черного канта, обозначающего его отдел. Мундир ему безусловно шел, — так было еще в земной жизни, — но особенно хорошо он смотрелся сейчас, с генеральскими знаками отличия. Ойген фон Краних мог бы гордиться сыном, который, несмотря ни на что, стал военным и даже получил звание генерала. Пусть и в другом мире. Плашка королевского происхождения, положенная к ношению на парадном мундире, была похожа скорее на украшение, и Макс постарался как можно незаметнее разместить ее между «особой опасностью» и «начальником подразделения», чтобы не слишком привлекать внимание. Он терпеть не мог быть заметным, но в нынешнем положении выбора не оставалось. Непривычно длинные волосы лежали на левом плече, отвлекая. Их все время хотелось теребить, тогда как тугое плетение косиц на правой стороне головы создавало ощущение надетого головного убора. Ариман пришел в неописуемый восторг, когда Макс появился в его салоне за несколько часов до подготовки к приему. — Я боялся, что ты нарушишь слово, друг мой, или забудешь за государственными делами! — О, я бы забыл, но коммуникатор напомнил мне, — признался Макс. — Надеюсь, я смогу это выдержать. Никогда не носил длинных волос. — Возможно, тебе даже понравится, — Ариман улыбнулся. — Они очень гладкие и мягкие. И такой приятный кремовый оттенок. Если ты сможешь воссоздать в памяти прическу своего предка, я сделаю тебе такую. — Думаю, да, мог бы. Тебе знакомы общие принципы? — Да, там не очень сложно. Традиционные узоры, плетения, правая сторона для одиноких омег, левая — для вступивших в брак. Я выпросил у Лорана копию гиперборейского свитка с обучением плетению. Наверное, это был учебник для ваших стилистов. Текст я, разумеется, прочесть не могу, но по картинкам все понятно. — Хм, любопытно. Я могу взглянуть? — Конечно. Ариман рассыпался дымом, а через минуту появился вновь с листами копий в твердой папке. Оригинал, похоже, сохранился рукописным, с тонкими и четкими чернильными линиями. Миниатюры, изображающие готовые прически и процессы плетения разных видов кос, были выполнены древним мастером с особым тщанием, очень прилежно и чисто. Макс бегло просмотрел их, пока Ариман наносил на его волосы питательный состав для быстрого роста. Благодаря памяти Айариана он мог читать странноватые буквы своего народа. — Ты прав, это учебник. Я думал, письменных источников темнокровых не сохранилось. — Почти. Ничего серьезного нет, разве что в тайных коллекциях. Лоран у нас энтузиаст, и он добыл несколько свитков за свой счет. Вот этот обрывок о парикмахерском искусстве в том числе, один лист с описанием стекла, как он сам уверяет, фрагменты каких-то объявлений или плакатов, несколько этикеток. Он пытается переводить, но получается, кажется, не очень, — Ариман тихо рассмеялся, показав жемчужины зубов. — Думаю, я мог бы ему помочь, — пробормотал Макс. — Я понимаю язык. — Правда? О, а ты мог бы перевести для меня написанное здесь? — Да, пожалуй, — Макс расправил лист перед собой. — «Концы волос срезаются одним движением с помощью крайне острого раскаленного лезвия. Для закрепления прядей у самой кожи используют зажимы из челюстей ама-рыб. Плетение в нечетное число прядей для девственных и не вступавших в союз сокровищ. Схема плетения для сокровищ Алого семейства». — Прекрасно! Пожалуйста, если это тебя не затруднит, мог бы ты сделать мне полный перевод? Разумеется, все мои услуги за счет заведения, сегодня и всегда, — Ариман умоляюще сложил ладони. — Я буду единственным мастером Юны, кто постиг секреты причесок темнокровых! — С удовольствием, — улыбнулся Макс, мысленно прибавив суммы за посещение парикмахера к своей тайной закладке. — Дай мне, пожалуйста, что-нибудь пишущее, и я подпишу все прямо на твоих листах, чтобы было понятно, к какой картинке что относится. Пока волосы отрастали под воздействием состава, Макс старательно вписывал между строчками древнего языка перевод на современный гармонический. Ариман старался не мешать, только изредка направляя отрастающие волосы с помощью широкого гребня. — Как это трогательно, — сказал он негромко. — Твои предки называют своих омег «сокровище». Они были прогрессивнее, чем многие современные расы. Страшно подумать, что после падения Гипербореи прошла тысяча лет притеснений и рабства омег… — Удивительно, что тебя беспокоит эта тема. Ты ведь бета. — Один из моих младших братьев-омег был похищен в юности, и когда мы смогли его отыскать, он никого не узнавал и умолял о смерти. Его держали на привязи в спальне и насиловали несколько месяцев почти без перерыва. Он оказался беременным и едва не погиб, потому что в нем было сразу семнадцать зародышей от разных альф. Его пришлось лечить любовью и покоем много лет, и он до сих пор пуглив и склонен к депрессиям. К счастью, теперь ему повезло в любви. Я всегда сочувствовал омегам, одно время сильно жалел, что не являюсь им сам. Вторая линия сердца моего Джоша — омега, мне она близкий друг и супруга. Полагаю, третья линия будет занята тоже кем-то из… сокровищ. Мы с Эдрией полагали, что это можешь оказаться ты. Жаль, что не получилось, — Ариман вздохнул, зачесывая волосы Макса на левую сторону. — Поскольку я не вижу плашки сердечной связи, мы можем сделать легкий вариант для нетронутого сокровища… или не стоит? — Джош рассказал вам, что увидел что-то не то, — Макс слегка напрягся. — Он сказал, что на тебе есть метка, поэтому я и сомневаюсь. Метка есть, но связи официально нет… — Я… не сообщал об этом. У меня нет ответа. Пока. И мне не хотелось бы, чтобы об этом узнали. — Мне сложно поверить, что хоть один альфа способен отказать тебе, — Ариман ласково погладил его волосы. — Ты гораздо спокойнее, чем раньше, боли теперь нет. Уверен, что твой избранник вскоре составит тебе пару. Но от меня никто ни о чем не узнает, будь спокоен. Хотя изменилась только прическа, Максу казалось, что из зеркала на него смотрит кто-то другой. Теперь он видел, как сильно похож на Айариана. У них различались оттенки волос и глаз, немного — линия губ, но в целом черты были почти одинаковыми. Некстати вспомнилась глупая тетушкина примета: мальчик, похожий на отца, и девочка, похожая на мать, будут несчастны. В этом мире наверняка не так, но это не отменяет, что Айариан и Макс одного пола. — Такое плетение носил твой уважаемый отец до вступления в брак, — улыбнулся Ариман. — Очень красиво и… зазывно, на мой взгляд. — Вот как, — Макс нахмурился. — Тогда, может, сделаем что-то попроще? — Глупости. Пусть облизываются, так с ними проще вести дела. Нигде не тянет? Не болит? Голова не перевешивает? — Пока все удобно, спасибо. — Если захочешь распустить, потяни здесь и отстегни зажим под волосами. Если после захочешь убрать длину, приходи, только предупреди заранее. Увидимся на приеме, — Ариман ласково улыбнулся. — Я сейчас тоже буду собираться. После облачения в парадный мундир у Макса осталось немного свободного времени, и он провел его с пользой, закончив общий курс истории Земли после собственной смерти. Теперь он знал о событиях в мире не хуже любого современного европейца и был готов посетить знакомые места. Напоследок оглядев себя в зеркале, Макс счел свой вид приемлемым, даже с учетом экзотической прически. — Ого, ты красавчик, — оценил Обсидиан, зашедший за ним пораньше. На нем тоже была белая форма; зеленая отделка подчеркивала цвет глаз, яркий в честь праздника, волосы искрились огненными переливами. — Мне всегда казалось, что я хорошенький, — согласился Макс. — А ты сегодня без иллюзии? — Ну да, буду отвлекать внимание на внешность, — Обсидиан изящно махнул рукой в белой перчатке. — Если ты готов, то пойдем. У тебя же важная политическая встреча до открытия приема? — Да, все верно. Макс держался хорошо, хоть и очень нервничал. Он понятия не имел, чего ему ждать от правителей Исуана, потому что все, что он успел узнать о малых йотунах, говорило о них как о свирепых воинах и маниакальных ревнителях традиций древности. В честь праздника коридоры замка украшали гирлянды хризантем, ярких осенних листьев и красных ягод, собранных гроздьями. В лифтах негромко играла музыка. Вместе с Максом и Обсидианом на верхний этаж ехал взмыленный тануки, едва видимый из-за охапки разноцветных флажков. В зале для приемов заканчивали последние приготовления: оформители сновали с цветами, вазами и карточками расстановки, официанты-лисы грациозно лавировали между фуршетными столами, ловко жонглируя подносами с хрустальными бокалами и блюдами закусок. Князь Циат уже ждал их; в белом мундире и плаще он выглядел потрясающе. — Готов? — осведомился он у Макса, и дождавшись утвердительного кивка, повел за собой. — Я подготовил зал для личных приемов, мой секретарь проведет их через отдельный вход, чтобы не привлекать ничьего внимания, и тем же путем выведет обратно. Позже делегация войдет через основной вход, как все. — Хорошо, князь, мне понятно, — Макс подстроился под его широкий шаг, чтобы не отставать. На выходе из зала он обернулся и увидел, что Обсидиан отчитывает кого-то из лис за недостаточно изящные пируэты с подносами. Эта сцена подала ему идею, которую стоило обдумать. Циат прошел в короткий коридор из дикого камня, поднялся по узкой винтовой лестнице и толкнул дверь в малый зал. Это помещение было отделано светлыми полированными плитами, каменной мозаикой и резьбой; должно быть, здесь часто проводились встречи, потому что центр помещения занимал мраморный круглый стол. — Присядь, ты принимающая сторона, — заговорил Циат. — На официальном уровне сейчас произойдет встреча владык Гипербореи и Исуана, я выступаю как свидетель и беспристрастный гарант возможных соглашений. Если вы будете заключать любой союз, нам понадобится еще один свидетель, но с этим проблем, я думаю, не возникнет. — Вряд ли генералу Георгу стоит об этом знать, — выразил сомнение Макс. Сидеть на каменной скамье было прохладно, и он рискнул слегка ее подогреть. — Сегодня здесь будет достаточно монарших персон, чтобы помочь нам, — Циат склонил голову и едва заметно усмехнулся. — Джошу и правда лучше не сообщать. — Понятно. Я должен следовать этикету Нории или... — Или. Если ты считаешь себя способным, лучше полагайся на заветы отца. Макс кивнул, выпуская Тайру в виде жезла. Королю Гипербореи разрешалось не носить символов власти во время выполнения обязанностей; навстречу монархам ленных государств вставать не следовало. — Уверен, они волнуются не меньше твоего, — заметил Циат, пряча улыбку. — Так заметно? — Нет, совсем нет. Просто я знаю, что примерно ты чувствуешь. — Не знал, что вы владеете телепатией, князь, — Макс чуть поежился от этой мысли. — Все проще: ты подогреваешь камень, и я понимаю твои эмоции через это воздействие. Мне недоступны эмоциональные техники из-за слишком плотной структуры моего физического тела, хотя благодаря связи с Обсидианом с способен улавливать чужие ощущения. К этому пришлось привыкать, как к шуму после долгих лет тишины. Постарайся расслабиться немного, тебе будет проще. — Я постараюсь, князь. Макс заставил себя дышать еще медленнее и глубже, ощущая внутри острую ледяную искру влияния от Айариана. Тому не раз приходилось принимать делегации с самыми разными целями и настроениями, а тут всего лишь визит вежливости. Все будет хорошо. Коринда, секретарь Циата, заглянула в зал через другую дверь. — Милорд? — Мы готовы, — кивнул тот. Та распахнула двери пошире и объявила хорошо поставленным голосом, используя оба горла сразу: — Владыка дружественного Исуана король Сигхъёльм в сопровождении делегации сановников и генералов. Пол вздрагивал под их синхронными шагами. Малые йотуны были широкими и тяжелыми, и Максу вряд ли хватило воображения представить кого-то больше; к счастью, память Айариана услужливо демонстрировала ему тех, первородных йотунов, которых называли «большими». Действительно, гиганты. Они остановились на почтительном отдалении, опираясь на оружие, как требовал этикет. Почти все были вооружены топорами, секирами и палицами, хотя у нескольких Макс заметил тяжелые копья и даже один незнакомый предмет, похожий на металлическую щетку. Король Сигхъёльм носил тяжелый двуручный меч, рукоять которого украшала грубая резьба, а в навершие тускло мерцал кроваво-красный камень. Он сделал несколько шагов навстречу, остановился и отточенным движением поднял забрало шлема; остальные воины сделали то же самое. — Владыка сияющей Гипербореи, разреши склониться пред тобой, — прогромыхали йотуны хором. Макс склонил голову в жесте согласия; его волнение выдавали только побелевшие от напряжения пальцы, сжимающие Тайру. Йотуны рухнули одновременно, и их тяжелые доспехи зазвенели об пол, создав грохот, слышный, наверное, до минус двадцатого этажа. — Исуан склоняется перед возвратившимся владыкой Севера! Мы верны клятве наших предков. Наши богатства — ваши богатства, наши ресурсы — ваши ресурсы, наши топоры — ваши топоры! — От имени всего моего погибшего народа и короля Айариана, отдавшего свою жизнь за меня, я благодарю Исуан за верность и преданность и принимаю твою клятву, король Сигхъёльм. Надеюсь на вашу помощь в предстоящем возрождении Гипербореи и Йотунхайма, — ответил Макс с помощью памяти Айариана. Его слова вызвали восхищенный вздох со стороны йотунов. — Значит, это правда, — взволнованно заговорил Сигхъёльм. — Проект «Наследие» сработал, и вскоре дети наших предков вернутся на Юну. — Я приложу все усилия для этого, — Макс кивнул. — При поддержке наших друзей проект должен быть успешно завершен. Я, правда, не уверен, что получится сделать это быстро. — Нория поддерживает союз Арктиды, мы готовы предоставить базу и необходимые ресурсы для выполнения расчетов, поиска и воссоздания детей «Наследия», — заговорил Циат. — Нория — могущественный союзник, — одобрительно заметил Сигхъёльм. — Мы рады считать вас своими друзьями. Для тех, кто ждал так долго, несколько лет ожидания ничего не изменят. Дар Нории мои люди представят на приеме, а пока разрешите поднести ничтожно малую часть нашего долга королю Гипербореи. По его сигналу воины делегации разошлись, подхватывая с разных сторон глыбу металла и льда, размером примерно метра два на три. Макс не сразу узнал в этом гигантскую латную перчатку с пальцами, замершими в экспрессивном жесте, будто ее владелец что-то хватал. Все внутри у него зазвенело от давней, не своей боли. — Это деталь доспеха твоего родителя, короля Хагала, — почтительно произнес Сигхъёльм. — Мы не смогли добыть остальное, заключенное в ледяной могиле, но его рука осталась в теле дракона, сжимая его сердце. Я лично заполнил доспех нетающим льдом, чтобы навсегда зафиксировать его последний жест. Макс почувствовал, как сдерживаемые слезы жгут его глаза. Хагал не колеблясь отдал жизнь ради своих детей, которых даже ни разу не увидел. Ради своего супруга, который хладнокровно просчитал все эти смерти, чтобы сегодняшний день наступил. — Это очень ценный дар для меня. Я благодарю вас, дети льдов, и с глубоким почтением принимаю его. — Думаю, нам положено заключить какой-то договор о дружбе и сотрудничестве, но у нас он есть за подписями прежних королей, и его никто не отменял, — произнес Сигхъёльм, явно довольный эффектом от поднесенного дара. — Разрешите взглянуть? — тут же заинтересовался Циат. Коммуникатор коротко мигнул крохотным экраном на браслете, и Макс отвлекся на него, пока остальные были заняты изучением старых пергаментов. Он вставил в ухо миниатюрный наушник и включил воспроизведение. Короткая запись была сделана в приватном холле до того, как делегация йотунов вошла сюда; прислал ее Этьен, снял один из новых агентов, которого только вчера утвердили на должность. Парень был не из лисьего племени, но обладал способностью проникать куда угодно из-за небольших размеров и невероятной гибкости, а кроме того был любопытен и охоч до чужих тайн. Макс для себя отметил, что выбор оправдался. Король Сигхъёльм расхаживал из угла в угол, нервничая. Его воины переговаривались шепотом, и только один заметно злился и готов был дать волю своему гневу. — Почему мы должны склоняться перед этим выскочкой? Он никто, он даже не король! Не помнит ничего, не знает о нашем мире, служит Циату, и ни разу не видел льдов Арктиды! Сигхъёльм, почему мы должны встать на колени перед ним? — Ты всегда был полон ярости, Модольф. Подумай же головой: лучше стать друзьями сейчас, когда сила не взошла над Гипербореей, и тогда ее молодой король запомнит наше добро и будет верным союзником Исуана, — наставительно ответил Сигхъёльм. — Да, это если верить в сказки об их величии и грандиозном уме. Но что-то мне подсказывает, что это всего лишь легенды. — Ты давал клятву верности предкам, Модольф, как твой отец, как мы все. Ты обязан подчиняться. Древнее пророчество начинает сбываться, ты сам видишь это. Мощь Гипербореи воспрянет, темнокровые высшие эльфы вернутся и возьмут свое. — Или ты просто хочешь верить в это и стать тем самым королем, при котором все исполнилось, — Модольф мрачно посмотрел на него. — Исуан силен сам по себе. Я не вижу нужды пресмыкаться. Одно дело преклонить колени перед нашими великими предками, высшими йотунами, и совсем другое — перед этим выскочкой, слабым омегой. — За неуважение к клятве предков мы будем судить тебя, когда вернемся в Малый Нууд. Пока становись в дальнем ряду и делай, что и все, иначе я казню тебя на месте, — пасмурно пророкотал король Сигхъёльм. — И мечтай, чтобы темная кровь не вскипела, узнав о твоем предательстве наследия. Макс поднял голову и отыскал непокорного йотуна в дальнем ряду; тот тяжело дышал яростью и хмуро смотрел, хотя гнев его немного присмирел. Похоже, «слабый омега» ему неожиданно понравился. — Король Сигхъёльм, я и не подозревал, что ты столь терпим и доброжелателен, — Макс улыбнулся. — Предателя клятвы предков я бы на месте испепелил. Модольф едва заметно вздрогнул и поднял взгляд; Сигхъёльм только покачал головой. — Мой племянник своеволен. Я надеюсь вразумить его, поскольку это единственный сын моего погибшего брата, но обещаю, что он понесет наказание за свою дерзость. — А я очень не люблю, когда обо мне уничижительно отзываются по причине моего пола. Во времена Айариана омег называли иначе, и я требую соблюдения традиций, — ответил Макс с нажимом. Ряды йотунов качнулись, Модольф взвыл, падая на пол. На открытых частях его тела расцветали синие ожоги. Остальные расступились в полном молчании, и Макс беспрепятственно подошел ближе. — Скажи мне это в лицо, жалкий бета. Назови меня слабым омегой, если можешь, — спокойно произнес он, касаясь носком сапога его плеча. — Сокровище, — прохрипел Модольф. — Омеги — сокровище Гипербореи. Мои извинения, владыка… — Приняты, — Макс кивнул, убирая нагрев. — Считаю твою вину полностью исчерпанной, и пусть дальше твой народ поступает с тобой, как считает нужным. Тишину, зависшую в зале, можно было резать ножами от ее плотности. — Вызову тануки, — сказал Циат, сохраняя непроницаемое лицо. — Пусть сделают отдельное помещение для хранения даров, смежное с покоями короля Максимилиана. Сигхъёльм явно испытывал неловкость из-за произошедшего, и демонстрация силы Макса его впечатлила. Он жестом подозвал к себе одного из воинов и взял из его рук сверток в голубоватой бумаге. — Йотун Стурла, что служит при гарнизоне Нории, передал своему троюродному брату Кольгриму о твоей нужде в родных лекарственных средствах, огненный владыка. Они не поставляются в другие государства, но для тебя мы всегда сделаем исключение. Когда закончится эта партия, и если в них все еще будет нужда, просто сообщи мне, или передай через Стурлу — и у тебя все будет, — сказал Сигхъёльм, склоняя голову. Его тщательно уложенная борода искрилась от инея и чуть похрустывала морозцем. У короля малых йотунов были глаза цвета зимней морской воды, в которой плавают льдинки; он пах снегом и мерзлой древесиной. — Спасибо, друг мой, местная медицина мне не подходит, а до родных краев не так просто добраться, — Макс принял сверток, оказавшийся довольно тяжелым. — Предлагаю на этом завершить встречу, господа, время поджимает. Скоро открытие приема, нам всем нужно успеть на свои места, — вмешался Циат. Он выглядел заинтересованным, и Макс подумал, что обойтись без объяснений не выйдет. Йотуны хором прогромыхали прощальную форму, после чего Коринда вывела их тем же путем, чтобы доставить обратно в залы ожидания для официальных делегаций; князь Циат и Макс вернулись в центральный зал для приемов, где уже собирались офицеры. Тануки продолжали сновать между белоснежными мундирами, поправляя украшения и поворачивая вазы с живыми цветами. Создавалось впечатление, что они делают это уже для вида, а не из большой необходимости. — Надеюсь, там ничего опасного для гостей, — сказал Циат, наклоняясь к Максу и кивая на сверток. — Нет, князь, там ингредиенты для моего сонного зелья. В Нории их не достать, пришлось узнавать через йотунов. Жаль, я уже не успею отнести его к себе… Макс думал, куда бы ему деть передачу, чтобы освободить руки, и на свое счастье увидел прямую фигуру Гамле в новом мундире. Он очень неодобрительно косился на тануки и с бешеной скоростью строчил в коммуникаторе. Макс и Циат обменялись вежливыми кивками и разошлись. При виде начальства Гамле убрал коммуникатор и вытянулся, ожидая распоряжений. — Генерал. — Добрый вечер, Гамле. Передай, пожалуйста, мои благодарности отцу, если увидишь его раньше. Могу я попросить тебя сейчас доставить сверток в мой кабинет и запереть так, чтобы никто, включая лис, не мог в него влезть? — Разумеется, генерал. Я мигом. До официального начала приема оставались минуты. Оркестр, скрытый под балконом, начал играть легкую спокойную мелодию, лисы-официанты выпорхнули из ниш, в которых они прятались, и стали филигранно лавировать между офицерами, предлагая напитки и холодные закуски. Циат и высшие офицеры занимали центральную часть зала возле возвышения с троном, предназначенным для именинницы, чины помладше выбирали себе места вдоль стен, чтобы иметь возможность смотреть на прибывающих гостей. Макс пристроился между Обсидианом и Тэрой ди Граннен, не собираясь лезть на передний план. Среди белых мундиров выделялись гражданские наряды вспомогательных служб и подразделений: лекарей, воспитателей и учителей, владельцев заведений и семей офицеров. Рядовые сотрудники могли попасть на торжественную часть приема только будучи в родстве с кем-то из офицеров, или по особому приглашению начальства; беспрепятственный вход для всех сотрудников замка открывался после прибытия всех делегаций, глубоко за полночь. Макс увидел в толпе знакомых: Рыбку, наряженного в оборки из голубого кружева, Ске, очень выгодно смотревшегося в золотистом камзоле, Аримана в красном и оранжевом шелке, сверкавшего золотыми украшениями как сокровищница какой-нибудь небольшой, но алчной страны. Джош рядом с ним казался особенно внушительным, а вот Эдрии нигде не было видно, и Макс вскоре понял, почему. Панорамное окно раздвинулось, открывая просторный балкон, увитый вьющимися растениями. На фоне вечернего неба пролетела эскадрилья драконов, изрыгающих разноцветное пламя, потом показалась четверка, несущая золотой паланкин с красными развевающимися лентами. На балконе выстроилась личная охрана Ее Величества в красных одеждах, дворцовых гвардейцев дублировало подразделение воинов Норийского замка в серебристых полудоспехах. Макс обратил внимание, что там были только девушки; одну из них он однажды встречал в лифте. Оказывается, это личная охрана. Паланкин плавно опустился на каменные плиты. Драконы, выполнив свою задачу, сделали еще один круг в небе, озаряя все разноцветными бликами, и пошли на посадку резко вправо и вниз, где располагались загоны. Слуги взялись за ленты у краев полога и потянули в стороны. Князь Циат подошел и поклонился, предлагая Ее Величеству опереться на руку. Зиара была похожа на Оулу, как ночь похожа на день: все то же самое, но абсолютно иначе. У этой сестры тоже была фарфоровая кожа, но бледная в синеву. Совершенно такие же черты лица, но бездонно-черные глаза, угольные брови, а вместо решимости и упрямства выражение покоя и легкой печали. Волосы Зиары, цветом как крылья ворона, были прямыми и длинными, и лежали лентами поверх традиционного красного одеяния с белой и золотой осенней вышивкой. При каждом шаге дорогие ткани ласково шуршали, создавая впечатление шепота. Из украшений на королеве Зиаре были только одна драгоценная заколка на затылке и веер с мелкими красными камешками в рукояти. Макс вспомнил японских красавиц из набора открыток, столь любимого его матерью — Ее Величество была похожа на одну из них, разве что лицо выглядело изящнее. Лица традиционных красоток Страны Восходящего Солнца казались Максу похожими на блины-утопленники. Королева Зиара благодарно кивнула Циату, устраиваясь на троне; все зрители склонились перед ней. — Я рада видеть вас всех на моем празднике, друзья, — сказала Зиара в полной тишине. — Начнем же наш прием! Ее голос был тихим, почти робким, и Макс невольно вспомнил капризные и повелительные нотки в словах ее сестры. Они действительно были совершенно разными. Двери зала распахнулись, являя богатство красок, звуков и фактур ожидающих своей очереди делегаций. Секретари отделов выстроились у дверей, и синхронно в несколько голосов объявляли входящих. — Владычица-чародейка Иолия Туманная и делегация Туманного Морока! Король Сигхъельм и делегация Исуана! Император Яндар ай Хаадеш, наследный принц Янгир ай Хаадеш и делегация Санарвана! Пришедшие гости подносили дары и желали Ее Величеству всяческих благ согласно традициям своих стран. Одетые в национальные одеяния, они выделялись среди белых мундиров норийцев, и все с удовольствием рассматривали гостей, а те нарочно обставляли свой выход, как небольшое представление. Когда назвали имя императора Санарвана, Макс заинтересованно присмотрелся к нему. — Это отец Яртиса, — прошептал Обсидиан. Макс кивнул. Сходство было очевидно, но голову императора Яндара венчали крупные, изогнутые на манер короны-венца рога, а глаза мутно горели подземным огнем. Если бы Дьявол существовал, Макс легко представил бы его таким. Стоило подумать об этом, и Яндар, будто услышав мысль, повернул голову и уставился прямо ему в глаза. Макс постарался не показывать ничего на лице, с трудом сохраняя спокойствие, и Яндар вскоре отвел взгляд, усмехаясь своим мыслям. Раздраженный вздох рядом заставил Макса вздрогнуть. За его правым плечом стоял Яртис, свирепо глядя в сторону родственников и сжимая кулаки. — Я не видел, когда ты подошел, — едва слышно сказал Макс, но тот его перебил. — Не бойся его, Макс. Не бойся и не верь, даже если он будет угрожать, казаться страшным или добрым. Яндар и Янгир здесь только по одной причине: им нужен ты. — Хм… удивил, — лицо Макса не дрогнуло, но губы словно заледенели. — Яндар мечтал о темнокровом омеге всегда, сколько я себя помню. Готов был купить за любые деньги, и купил бы, если бы те существовали. Он пойдет на все, чтобы заполучить тебя, ледяное сокровище. Макс нервно усмехнулся. — То есть, если я стану его супругом, ты сможешь называть меня папочкой?