Железный Эльф

Вот к чему привыкнуть было сложно, так это к скорости принятия и выполнения решений. В Германии не было проблем с субординацией, только с бюрократией. Любое официальное распоряжение начальства заставляло раскручиваться маховик огромной и неповоротливой машины, винтиками которой были сотни чиновников разных рангов, обязанностей и степеней дотошности. В Нории тоже существовали некоторые порядки, но в первую очередь всегда выполнялись действия, особенно важные, а приказами и документами их закрывали после, причем без особого контроля со стороны начальства: просто потому что за невыполнение грозили не выговоры или увольнения, а нечто куда более неприятное. Макс сам был формалистом и занудой во всем, что касалось порядка на службе, но сейчас он мог спокойно доверить всю работу по оформлению своему секретарю: Гамле едва не повизгивал от восторга, получая очередное задание, а с ним возможность покопаться в деталях. Поскольку неформальная просьба князя Циата всегда имела приоритет приказа особой важности, Гамле, едва сменив парадный мундир на будничный (отдыхать он и не планировал), оказался завален работой с распоряжениями высшего допуска, отчего испытал приступ эйфории и принялся стучать по плавающей клавиатуре с такими воодушевлением и скоростью, что Иоганн Себастьян Бах, буде он жив, скончался бы немедля в корчах зависти. У Макса оставалось примерно три часа на подготовку: Гиперборея считалась местом особой опасности, и появляться там настоятельно рекомендовалось в светлое время суток, даже имея впечатляющую огневую мощь и большой радиус поражения. В парикмахерскую он не успевал, хотя волосы не так уж и мешали, так что был большой соблазн просто проспать все это время, но сверток со снадобьями жег руки, а еще... Неприметная дверь за шкафом в гостиной была снабжена яркой биркой, иначе Макс не сразу нашел бы ее. — Ганс, это новое помещение от тануки? — Полагаю что так, герр Макс. У меня есть данные о расширении площади апартаментов. — Меня немного беспокоит возможность тануки заходить в любые помещения без контроля. Они могут что-то взять. Они могут что-то увидеть. — Насколько мне известно, они слишком дорожат работой в замке, чтобы позволить себе воровство, ведь наказание за это — смерть на месте. У большинства из них семьи, они будут обречены. Основную часть работ тануки выполняют под надзором, отчитываются о каждом действии и записывают видео процесса. Если есть возможность сделать что-то без проникновения, они так и поступают. Судя по данным наших датчиков, так было и в этот раз: тануки проникли с внешней стороны замка, обустроили помещение не входя в основные комнаты, а после восстановили скальную породу внешней стены со всеми наложенными на нее чарами стойкости и щитов. Макс повернул ручку и заглянул внутрь. Помещение оказалось обычной пещерой без отделки; на потолке включился единственный простой светильник, охватывая лучами гигантскую латную рукавицу, лежащую на полу из гладкого камня. Углы помещения оставались в темноте. — Какая же она огромная, — пробормотал Макс, подходя ближе. Он мог бы сидеть в ладони, как в гигантском кресле, или даже диване. Металл был холодным и зеркальным под тонким слоем инея. Макс коснулся пальца и вспомнил слова генерала О-Шактара: Хагал и воин-дракон упали в море вместе, схватившись в смертельном объятии. Этой рукой он раздавил сердце врага. Казалось, что при касании металл доспеха теплел. Остались ли в нем отголоски памяти, мог ли Хагал знать, что они встретятся вот так? Макс запер комнату и приказал себе не думать об этом пока. Сейчас перед ним стояли гораздо более насущные задачи: собственное самочувствие и встреча с опасной, покинутой наследной страной. Йотуны передали флакон из темной глины, стеклянную полупрозрачную банку с плотной крышкой и завернутые в пергамент корни. Пахло все по-разному, но резко и сильно, стоило только приподнять крышку или потереть поверхность корня. Айариан обычно мелко нарезал корень черноволосника и настаивал на мутной белесой жиже (кровь прозрачного кита), а потом растирал с порошком (сушеный млечный сок того же черноволосника) и принимал маленькими глотками, морщась и запивая подсоленной водой. — Если это поможет, я готов пить морскую воду ведрами, — сказал сам себе Макс, кромсая корень. Поскольку настоя нужно было дождаться, сейчас он принял двойную дозу старых лекарств и отправился в душ, чтобы смыть с себя чужие запахи и обработать пробку. Скопившееся масло потекло по ногам, и Макс, морщась от брезгливости, смывал его, пока не перестало сочиться. Ганс подобрал короткие, очень интенсивные ролики с крупными альфами, даже одно явно любительское видео с санаром. Его Макс отметил раньше, еще до встречи с Яндаром, и теперь это был, в некотором роде, личный интерес. У санара был крупный, но не огромный член, компенсирующий это множеством наростов, похожих на короткие, крепенькие рожки по всей длине ствола. Сам орган был насыщенно-красным, и в процессе соития этот яркий цвет расползался на живот, грудь и ноги санара. Выглядело это волнующе: будто альфа разгорается и вот-вот взорвется. Судя по реакции его омеги, секс доставлял очень острые ощущения. Тот извивался, заливая маслом бассейн, в котором они сношались, кричал до хрипов и царапал мрамор бортика. Иногда санар вздергивал его на своем члене в воздух, и тогда омега-эльф закатывал глаза и захлебывался слюной. Макс отключился до того, как увидел оргазм санара. — Шесть минут и тринадцать секунд, — сообщил Ганс, не дожидаясь вопроса. — Сегодня еще быстрее, чем раньше, — вздохнул Макс, поднимаясь и потирая лицо. — Интересно, от чего это зависит? — У меня нет данных об этом. Прочие семейства эльфов подобных свойств не имеют, — отозвался коммуникатор. — Это был риторический вопрос. Макс отмылся, потом обтерся насухо. После разрядки стало немного легче, хотя тяжесть в животе так и не прошла, а грудь и шея чесались от раздражения метки. В отражении проступающий узор казался даже красивым: то, что Макс поначалу принял за ветви, теперь больше напоминало колючую проволоку с наростами инея и ледяными иглами. В узлах явно намечались какие-то лучи и темные ядра. — Оно будет убивать меня, — прошептал Макс, касаясь узора кончиками пальцев. — Медленно тянуть обратно в могилу, если я не достану тебя раньше, Хайрих. Залив в себя почти литр ледяного спирта, он забрался в постель и уснул тяжелым, беспокойным сном.

Острый запах сосновой хвои. Темные и липкие пятна смолы на ладонях и пальцах. Солнце сквозь ветви. Песок под ногами нагретый, теплый. Как хорошо. Доски мостков мокрые от тающего снега. Капель. Зимние рубахи трепыхаются от ветра: синяя совсем полиняла, теперь серая в разводах. Губы трескаются от ветра и солнца, и от крика тоже. Ветра в груди так много. Маленький жук на нагретой коре. Ростки травы у камня на пригорке. Капли в воду, бесконечные круги от весеннего дождя. Облака. Сырость и прель с прошлого года. Гнилой орех с дыркой от личинки. Солнце нагревает правое плечо и грудь, а спине холодно в тени. Птицы поют в голых ветвях. Шорох медленных волн но камням. Теплый удобный камень в ладонях, легкое давление, капля боли и быстрое, жадное удовольствие. Во рту вкус старой соломы от прокушенной подушки. Кукушка прилетела, кричит. Восемь…

Коммуникатор ожил, сообщая о пришедшем посетителе. Макс проснулся за пару минут до того, и лежал, глядя в потолок. Это снова не было похоже ни на память Айариана, ни на собственные воспоминания. Кто был этот человек, который смутно видится во сне? Какой-то отшельник, житель религиозной общины или… если время нелинейно, может, это давно умерший человек? Макс пообещал себе обдумать это позже, когда не нужно будет никуда торопиться. У него была пара идей, но ни с одной из них спешить не стоило. Он оделся в повседневное, зная, что на двери появилось сообщение для гостя: «Подождите, пожалуйста, вам скоро откроют». После короткого сна он не чувствовал себя ни особенно выспавшимся, ни даже просто бодрым. За дверью стоял Яртис, уже готовый для экспедиции на ледяной материк. — Ты отдохнул хоть немного? — спросил он. — Нам далеко лететь. — Заходи, — Макс потер лицо. — Да, я поспал немного. А почему лететь, разве нельзя использовать телепорт? — Можно, но только до границ обитаемых стран. Король Айариан что-то сделал, или Тени, которые заняли разоренную Гиперборею, — но там смещены все энергополя, и оказаться на материке можно только лично, приплыть или прилететь, — Яртис вошел и сложил на диванчик в прихожей все принесенные вещи. — У тебя уютно. — Спасибо. Кто-то еще отправится с нами? — Мицар, но только до границ. На территорию Гипербореи ему пока лучше не показываться, ведь он был среди тех, кто брал Прозрачный город штурмом. Смотри, здесь теплые вещи. Тануки из службы снабжения должны были их доставить, но я решил взять все сам, раз все равно иду к тебе. В этом, разумеется, не было необходимости: Макс легко собрался бы сам, и встретился с Яртисом на верхней площадке, как и собирался поначалу. Похоже, Яртис просто хотел зайти к нему. Макс скрыл усмешку и взялся за вещи. Теплый плащ, свитер, сапоги, рукавицы, походный набор (паек, медикаменты, элементы питания систем в сборе), маски от ветра и снега. — Я думал, что успею поесть, — признался Макс. — Успеешь, у нас примерно полчаса есть, — согласился Яртис. — Закажи доставку в апартаменты. Макс так и сделал, выбрав плотный вариант завтрака с вареными яйцами и жареной ветчиной, тостом с маслом и джемом и большой чашкой кофе с алкоголем. — Телепорт перебросит нас до климатической базы «Шторм» в Ибере, с Белого мыса есть прямой выход к Морю Китов, — рассказывал Яртис, пока Макс ел. — Там совсем близко до берегов Гипербореи, всего небольшой пролив. Макс с трудом сохранял внешнее спокойствие, едва не подавившись: именно на этой базе служил до недавнего времени Йита. — Очень хорошо. Как мы доберемся через море? — На крыльях. Мицар проводит нас до моря и останется ждать на берегу, в случае чего будет нашим связным. Хотя, может, лед уже встал, тогда проще будет отдыхать. — На нас могут напасть? — Могут, конечно. Тени — существа неразговорчивые, их запросто о планах не спросишь. Циат надеется, что они признают тебя как наследника короля Айариана, и конфликта не будет, — Яртис проверил стрелы в плотном кармане на спине, пощелкал в своем коммуникаторе. Макс за это время успел доесть завтрак, надеть теплые вещи и закутаться в плащ: он не сомневался, что замерзнет еще до того, как увидит белые берега. — Когда мы должны вернуться? Мне нужно привести в порядок мои волосы. — Жаль, мне нравится традиционная прическа. Хорошо бы не задерживаться до сумерек, хотя ночи там сейчас еще символические. Когда уходит солнце, Гиперборея... гораздо опаснее. Они вместе вышли на верхнюю площадку замка, где уже все было залито утренним солнечным светом. Мицар, ожидающий их в полном доспехе, выглядел очень внушительно. — Все в порядке? Макс, доброе утро. Успел поспать? — Доброе. Да, я спал как минимум два часа. — Вернемся пораньше — сразу отдыхать! Друид меня предупредил, что ты злостный нарушитель режима, прямо как твой уважаемый папаша, — Мицар весело сверкнул глазами. — Тот тоже был большой любитель поработать на износ. Макс не стал говорить, что так было только в последние два года, когда тот остался без Хагала и сгорал от тоски. Телепорт на троих рассчитал коммуникатор Мицара, откликавшийся на имя Е-6. Макс почувствовал рывок внутри и постарался подготовиться к холоду, но этого оказалось недостаточно. Ледяной ветер бросил в лицо пригоршню острой крупки и пробрался под плащ. Здесь еще только наступал рассвет, было темно, пасмурно и ужасно холодно. Несмотря на середину сентября, вокруг вовсю мела метель. Макс натянул капюшон плаща на лицо, оставив только маленькое отверстие для дыхания, но это не слишком помогло. — Скорее в здание! — скомандовал Мицар. — Вы заледенеете еще до прибытия на материк! Почти ощупью они добрались до люка, ведущего с внешней телепорт-площадки вниз. — Почему нельзя было сразу переместиться внутрь? — спросил Макс, едва крышка люка закрылась над их головами. — Потому что телепортационные площадки имеют постоянные координаты и параметры, а это важно при расчете, особенно на групповое перемещение, — пояснил Мицар. — База «Шторм» может менять свое положение, внутри много сотрудников, так что есть вероятность попасть в сугроб, стену или сбить кого-нибудь. А площадка всегда должна быть свободна и стационарна. Не снимай, пожалуйста, капюшон, пока тебя не попросят. Циат хотел бы избежать огласки. Спустившись по туннелю со скобами, они оказались в просторном коридоре, отделанном светлыми панелями. На полу была нанесена разметка для движения аппаратуры и сотрудников с опасным или сверхточным оборудованием. На противоположной стене по гладкому экрану бежали подсказки: «Открепляемые капсулы — налево; комнаты отдыха и личные каюты персонала — налево; пищеблок и пост охраны-север — налево; регистрационный пункт, администрация — направо; медицинский отдел — направо». Дальше Макс дочитать не успел, потому что Яртис привел доспехи в безопасное состояние, достал идентификационные карты и помахал ими. — Нам надо отметиться. — Идем, это направо, — кивнул Мицар. Судя по всему, он хорошо знал это место и часто здесь бывал, потому что проходящие мимо сотрудники в комбинезонах с эмблемами разных служб здоровались с ним. Макс подумал об орбитальной части базы и внутренне содрогнулся. Мысль о космосе приводила его в ужас. — Климатические базы были созданы в последние сто-сто пятьдесят лет, — словно услышав его мысли, заговорил Мицар. — На их основе началась первичная разработка собственной космической программы на Юне, до этого существовали только простейшие посадочные площадки и система обороны на случай атаки. Можно сказать, Юна еще только делает первые шаги в своей космической эре, поскольку своих специалистов в этой области пока очень мало. Нам помогают друзья из других миров и систем, например Нойер, но этого недостаточно. Климатические базы следят за состоянием энергетических линий планеты, атмосферой, океанами и внутренним магнетизмом. Орбитальные части отслеживают солнечную радиацию, собирают и утилизируют космический мусор, отклоняют метеориты и служат одновременно для наблюдения за гостями извне. Все части станций имеют военное оснащение и специально обученный персонал, который в мирное время выполняет функцию охраны, а в случае опасности превращается в военный гарнизон. Поскольку климат и внешняя угроза являются общей проблемой, климатические базы содержатся и обслуживаются общим балансом содружества близлежащих государств: «Шторм» принадлежит одновременно Иберу, Брангарду, Дар-Обру, Берестане, Санарвану, Поднебесной, Мороку и Нории. Сотрудники здесь тоже самых разных национальностей. Пока Мицар рассказывал, они прошли по коридору, миновали несколько перекрестков, встретили человек сорок работников станции и пару роботов. Макс едва не вздрогнул при упоминании охраны: если Йита рассказал о нем кому-нибудь? Если его ищут? Регистрационный пункт располагался в просторном отсеке с мягкой подсветкой. За стойкой находились две девушки и юноша; одна из них проверяла документы у очень изможденного и тощего существа с кожей, похожей на кору дерева, парнишка работал с большим плавающим экраном, на котором светились цветные блоки. Они подошли к свободной девушке, Яртис протянул ей карты. — Здравствуйте, лорд Мицар и уважаемые гости, — улыбнулась она. — Меня зовут Тиа. Вы с экскурсией? Ей никто не успел ответить, потому что карта Макса обожгла ей ладонь, оставляя отметину в виде герба Нории. Тиа ойкнула и уставилась на нее. — Ты у нас с секретной миссией, это отметка соблюдения тайны, — пояснил Мицар. Тут же вокруг них возникли стены, отсекающие от остального пространства и окружающих. — Соблюдение секретности включает в себя уничтожение всех видеозаписей посещения, отметок в списках транзитных переходов, результатов идентификации, включая коррекцию памяти для сотрудника, проводящего процедуру, в случае, если тот не носит привязку верности по уровню допуска, — отчеканила Тиа. — Я прошу вас снять капюшон для идентификации. Макс выполнил ее просьбу, с раздражением поправляя непривычно длинные волосы. — Спасибо. Его Величество король темнокровых эльфов Гипербореи Максимилиан фон Краних, генерал службы собственной безопасности Нории. Цель визита — транзит. Конечная цель засекречена. Идентификационная карта действует сутки с этого момента; добро пожаловать в Ибер и счастливого дальнейшего пути, — Тиа говорила спокойно и заученно, но ее глаза таращились на Макса, будто она хотела просветить его насквозь. — Благодарю. Процедура с Яртисом повторилась, но гораздо быстрее и проще, а Мицара здесь хорошо знали, и он, по долгу службы, имел постоянную идентификационную карту. — Накинь капюшон обратно, Макс, и не светись, — напомнил он, словно это было необходимо. Они перешли в другой коридор и пошли в обратную сторону; здесь везде встречались указатели, по которым можно было понять, что они находятся рядом с транспортными ангарами. «Север-север: пусковой рукав для средств на воздушной подушке; грузовой люк рамки В-7.0; север-север: пусковой рукав для индивидуального выхода; грузовой люк рамки В-8.5; север-запад: склад внешней выгрузки для рельсовых транспортников»,— значилось на табло над боковыми проходами. Мицар уверенно свернул в один, над которым стояло: «север-запад: побережье». — Мы доберемся до мыса на санях, тут недалеко. Вы стартуете за море, а я с отрядом охраны останусь на берегу. Мы будем дежурить и смотреть за сигналами. Яртис, ты все помнишь? — Белая вспышка — все хорошо, мы возвращаемся, зеленая — все хорошо, заберите нас отсюда, фиолетовая — нужна помощь, но без оружия, красная — все плохо, требуются армия и медики, — по памяти повторил тот. — Верно? — Отлично, — Мицар остановился у металлической двери, за которой глухо выл ветер. — Готовы? Там небольшой снежный ад. — К этому можно подготовиться? — пробормотал Макс, надевая маску от метели. — Идем. Чем скорее начнем, тем скорее вернемся. Снаружи метель едва не сбивала с ног. Ветер забирался под воротник, подол и рукава, продувал насквозь в швах одежды, если мог до них добраться; ледяная крупа больно лупила по открытым частям тела, и Макс порадовался наличию маски. — Как тут вообще можно видеть, куда ехать? — прокричал Яртис. — Лететь над облаками гораздо проще! — Нашим лошадкам не нужно смотреть, — рассмеялся Мицар. — Вот они! Сани были похожи на гоночный болид, какие Макс видел в земном интернете. Белые обтекаемые бока молочно блестели, полозья из светлого материала терялись в снегу. Сани тянули шесть огромных серебристых волков с широкой перевязью охраны станции каждый. — Это наша огневая поддержка в случае чего, — пояснил Мицар. — Залезайте! Внутри сиденья были застелены мягкой и пушистой тканью, похожей на плюшевый мех, в ногах лежали толстые шерстяные пледы. Макс зарылся поглубже, чтобы немного согреться. — Это оборотни? Их часто нанимают в охрану или армию? — спросил он. — Да, особенно в сложном климате. Ибер использует волков как группы быстрого реагирования, полярных лис как курьеров и шпионов, и медведей для очень серьезных заварушек. — Полярных медведей? — В основном да. Бурые и черные тоже хороши, но на морозе они теряют эффективность. А полярные хорошо приспособлены для такого климата: их зрение подходит и для темноты, и для яркого солнца во льдах. Они могут нести три-четыре собственных веса без потери скорости, бежать по ледяным пустыням часами, спать раз в три дня, есть раз в несколько дней. В целом, медведи очень сильные бойцы, но в теплом климате они себя неважно чувствуют. Кстати, среди них встречаются очень любопытные альфы... — Мицар улыбнулся. — Это, разумеется, не мое дело, но они немного напоминают йотунов, так что тебе, может быть, стоит посмотреть внимательнее? — Эмм... спасибо, я изучу этот вопрос, — кивнул Макс, сохраняя непроницаемое лицо. — Жаль, я об этом сразу не подумал, а то попросил бы отряд медведей в помощь. Хотя волки тоже хороши, они сильные и яростные. Яртис недовольно фыркнул и отвернулся, а Макс незаметно покусал губы изнутри, чтобы унять дрожь. Могучие звери мчались среди снегов, будто не замечая метели. Постепенно среди общей круговерти снега стали проступать далекие контуры невысоких местных гор; позади слабо светилась огнями станция, почти сливавшаяся с ландшафтом. — Если здесь в середине сентября так холодно и снежно, то мне страшно представить местную зиму. Интересно, какому месту на Земле это соответствует? — В этом году рано завернули морозы, так бывает. Летом здесь бывает даже почти тепло — градусов десять случается. Снег тает, растет трава, мхи разные. Иногда ударяют заморозки, к этому тоже все привыкли. В некоторые годы прошлогодний снег не успевает растаять, когда выпадает новый. Вот сейчас как раз так вышло, зима ранняя. Но на море еще не встал лед, так что по местным меркам тепло, — Мицар вызвал карту, показывая местность. — Вот, гляди: это территория Ибера, а здесь, на полуострове — наша климатическая станция. Мы направляемся сюда, на самую северную часть, это Белый мыс. — Это какая-то глухая Сибирь, — понял Макс, вспоминая географию. — Таймыр, кажется. — У этого места здесь было название Пустошь: бесполезные, пустые земли без поселений и артефактов. Было решено разместить здесь станцию, поскольку она никому не будет мешать. В основном такие объекты стараются возводить в труднодоступных областях подальше от обжитых мест: в пустынях, на болотах, среди океана или в горах. «Шторм» — одна из крупнейших на Юне, с ним могут сравниться только «Хабуб» в Сахре и «Бора» в океане Молчания. Сани замедлились, потом остановились полностью. Впереди простиралось темное море, метель здесь почти не ощущалась, хотя ветер оставался таким же крепким. — Лорд Мицар, — высокий парень в меховом плаще подошел к саням, склоняясь. — Разбиваем лагерь? — Да, будем тут до ночи. Макс пожалел, что не увидел, как волки превращаются в людей; его вдруг страшно заинтересовал вопрос, куда они девают свою одежду. Может, носят с собой в перевязи? Здесь было ощутимо холоднее, но видно куда лучше. Темная вода внизу казалась однородной, как толстое стекло. Плотные тучи быстро летели мимо на небольшой высоте; никакого проблеска жизни на многие километры вокруг. — Полетим отсюда? — спросил Яртис. Холод не доставлял ему никаких неудобств, или он просто игнорировал их. — Да, так ближе всего. Вы окажетесь восточнее развалин Прозрачного города, но это не имеет особого значения: везде одинаковые пейзажи, а Тени не имеют поселений. Ну, по крайней мере, нам о них ничего не известно, — сказал Мицар. — А Аялн? — Яртис нахмурился. — Понятия не имею. Возможно, он живет где-то в более пригодных местах, и у него есть прямой телепорт в Гиперборею. — Кто такой Аялн? — спросил Макс, кутаясь в плащ. — Мелкая, мерзкая, скользкая тварь. Тени зовут его своим Чудом. По слухам, он сын лидера Теней и человеческой женщины. Аялн обладает скверным характером, воняет тухлятиной и выглядит… мертвеньким. Одно время он очень активно клеился к Циату, так что Обсидиан каждый раз при его упоминании начинает плеваться ядом и сильно походить на матушку. — Он может нам встретиться? — Макс повернул лицо в маске, и Мицар слегка расширил глаза. — Может. Мы не знаем, как пойдет дело. Ты сейчас очень похож на Айариана. — Надеюсь, это к лучшему, — Яртис покачал головой и расправил крылья. — Ну что, летим? — Я еще не слишком уверенно держусь в воздухе, — признался Макс. — Не бойся, я буду рядом и не дам тебе упасть. Макс кивнул и сосредоточился. Теперь, когда он знал, как это работает, выпустить крылья было очень просто. Тугие пластины бесшумно разворачивались в стороны; Макс слушал свои ощущения, отстраненно глядя, как волки устанавливают шатер для защиты от непогоды и устраивают горелку. — Пожалуй, я готов. — Я подкину тебя, — предложил Яртис. — Не стоит, здесь достаточно высокий обрыв. — Удачи, — кивнул Мицар, отходя. — Сообщайте, как вы, если сможете. Макс зажмурился и шагнул в пропасть. Ветер засвистел в ушах, а потом поймал его как в ладони; падение закончилось через пару секунд. Вживленные крылья держали его, как большую птицу, направляя по течению ветра. Яртис спустился сверху, показывая направление. Подстроиться вышло легче, чем Макс предполагал. Белый мыс быстро остался позади; внизу проносилось темное море с изредка встречающимися льдинами. Макс забыл спросить, сколько им лететь, но полагал, что не меньше часа. Большую часть пути он со страхом следил за движением крыльев, хотя чувствовал их как часть своего тела: все время казалось, что от мороза они двигаются медленнее, чем должны. В какой-то момент Яртис показал наверх и скрылся в тучах. Макс последовал за ним, испытав приступ клаустрофобии в плену мокрого и холодного пара, а когда вынырнул, едва не ослеп: над тучами поднималось солнце. Дышать как обычно не получалось, но, похоже, организм нашел способ перестроить систему подачи кислорода, и вдохи теперь стали очень медленными и долгими. Здесь почти не было встречного ветра, хотя мороз больно колол кожу, а тучи сверху казались мягким и теплым покрывалом. Они летели какое-то время, и Макс начал уставать. Он ловил себя на том, что глаза закрываются и он почти засыпает прямо здесь, в небе. К счастью, он заметил, как Яртис подает сигнал к снижению. Пелену туч Макс преодолел зажмурившись, а открыв глаза, чуть не нахлебался ледяного воздуха от неожиданности. Море стало похожим на кружевную скатерть из-за усеявших его поверхность льдин и айсбергов. Впереди вырисовывались контуры белоснежного материка, такие же изломанные и филигранные, как помнил их Айариан. Яртис замедлился и ушел чуть назад, позволяя Максу первому коснуться земли. Они выбрали для посадки почти свободную от обломков площадку, когда-то мощеную бледно-голубыми плитами с серебристыми прожилками слюды; теперь они были разбиты и неровно вдавлены в землю. В развалинах вокруг, хоть и иссеченных бурями за долгие годы, читались останки колонн и летящих стропил воздушной крыши. Ничего не было слышно кроме шума волн и ветра. Макс видел это место другим — с горделивыми парусами, со ступенями, ведущими в воду, ледяными скульптурами и легким павильоном, застекленным мозаичными панно. От нахлынувших чувств стало трудно дышать. — Это… это была гавань для прогулочных яхт. Здесь стоял павильон, он рухнул на минеральный фонтан, вот тут… а там была лестница… прямо в море. Здесь сновали лодки, персонал расчищал воду от плавучих льдин. Они носили синее и в руках держали длинные белые весла, их издалека было видно. Яртис растерянно смотрел на него, не зная, что сказать. — Ты помнишь это глазами своего предка? — Моего отца. Айариан был моим отцом, теперь я точно это знаю, — Макс закрыл глаза и выдохнул. — Я родился здесь. Это моя родная земля… Свет на мгновение померк, словно темные росчерки появились в пространстве, разрастаясь. Густая тьма поднялась прямо перед ними, нависая над незваными гостями. — Кто смеет тревожить места скорби? — прошипел безжизненный голос. — Кто явился осквернить белоснежные останки самого прекрасного творения Юны?