Железный Эльф

Когда взвыла сирена, Замок всколыхнулся. Включилось Оповещение и световые указатели ближайших убежищ и эвакуационных путей, казармы ощетинились вылетающими войсками. Занди, чтобы не терять время, просто выпихнул из постели Ске; одеваясь, он распоряжался насчет подачи питания к восстановительным капсулам, подготовки препаратов и второй дежурной смены. Ночные медики начали выполнять необходимое, еще не получив приказов, и когда Занди вбежал в отделение, резервная смена уже прибывала. Ске носился между палатами, группируя уже имеющихся больных, чтобы освободить место для пострадавших на осаде. Практикующие медики разделились на группы и разными путями добирались наверх; это позволило им начать оказывать помощь пострадавшим еще до основного взрыва. Школа для детей сотрудников была закрыта на ночь, но дежурившие там педагоги поспешили на помощь детскому саду и яслям, где круглосуточно находились малыши. Крыло, отведенное для детских помещений, имело дополнительные укрепления и систему автономных щитов, которые незамедлительно подняли. Сотрудники ночной смены и присоединившиеся к ним коллеги заняли посты в обороне, детей устроили в убежище под опекой русалки Мириу, сатира Верата и примчавшегося на помощь Рыбки. Те самоотверженно читали сказки, пели песни и играли с воспитанниками, отвлекая от приглушенных звуков битвы и надеясь, что никому из малышей не придется объяснять, что папа или мама больше не придут. Похоже, детский сад был одной из целей, потому что едва рванула крепость и шахта вскрылась, сюда хлынули гарпии, пытаясь прихватить кого-то из детей. Их было так много, что по периметру начался серьезный бой, а десантная группа из десятка гарпий ранила двоих педагогов-охранников и проникла в убежище. — Играем во вторжение злодеев! — скомандовал Верат, доставая лук. — Ребятки постарше прячут и защищают малышей! О-о-о, и затыкают уши себе и соседям! Мириу сняла маску, которую обычно носила на нижней части лица. Она нехорошо улыбнулась и заверещала кошмарным звуком, от которого лопались стекла и вскипала вода. Гарпии, попавшие в зону воздействия, трясли головами и ошалело осматривались, потеряв ориентацию в пространстве. Боль в мозгах приносила им гораздо более слабые мучения, чем большинству живых существ. — Ненавижу, когда она так делает, — пробормотал Рыбка, выпуская свои ядовитые веера. Он носился среди замедлившихся гарпий, цепляя их едва заметными движениями и оставляя волосяные, невесомые порезы острыми кромками, от которых по темной коже монстров тут же расползалась мягкая гниль. Через несколько минут наступали судороги и мучительная, зловонная смерть. До второго взрыва сотрудники детского сада успели вынести тела гарпий из убежища и заново наладить защитные устройства на дверях. В результате, когда отряды военных прибыли на уровень, им пришлось вынести сорок шесть трупов гарпий, двоих охранников и четырех раненых кристальдинцев. В убежище малыши уже сделали зарядку и получали ранний завтрак. Джошу не спалось. Его дурные предчувствия обычно не обманывали, и теперь он был уверен, что случится нечто очень нехорошее — жаль, он не мог точно сказать, откуда ждать беды. Джош постарался незаметно встать и отошел к окну. Ночь казалась спокойной и тихой, но он невольно посмотрел на небо, будто ожидая увидеть там дно Парящей крепости. Если темнокровый прав, Оула их здорово обошла. — Плохие сны, душа моя? — прошептал Ариман, неслышно вырастая рядом. — Не хотел вас будить. До рассвета еще далеко, спи. Ничего не происходит. — Эдри спит, — этого можно было не говорить, потому что ее сопение и так доносилось из подушки, в которую она уткнулась лицом. — А мне необязательно спать, знаешь же. — Знаю, — Джош погладил руку Аримана, коснувшуюся его плеча. — Но лучше не нарушать режим. Я хочу, чтобы ты отдыхал достаточно. — Как могу я спать, когда твое сердце не на месте? — тот склонил голову, и перевитые ночными серебристыми лентами волосы зашуршали по белой накидке. — Расскажи мне, станет легче. — Нечего рассказывать. Темнокровый взбесил сегодня. И вчера. И вообще, в принципе бесит. — По службе, или… — По службе. Ему мерещатся Парящие крепости, а я говорю, что это невозможно. — Хм… Ну почему же невозможно, — Ариман коротко поцеловал его в плечо. — Если когда-то они летали, значит, это более чем возможно. — А я тебе говорю — нет. Для этого нужны особые ангелы, рыцари очень высокого уровня. Ни у нас, ни у нее таких нет. — Знаешь, когда-то ты говорил, что брак альфы и беты невозможен. Потом — что она не позволит тебе уйти и быть со мной, и что я непременно оставлю тебя из-за лишений и трудностей, потому что привык жить в золотых дворцах, полных прислуги. Теперь ты говоришь, что нет способа поднять Парящую крепость… — Хочешь сказать, что я лгу? — Джош невольно стиснул кулаки. — Хочу сказать, что ты должен смотреть шире. Ошибаться — это нормально, но признавать свои ошибки — становиться сильнее, учиться на них, — Ариман прислонился грудью к его спине и удобно устроил голову между крыльев. — Не будь таким упрямым, подумай. Если появится Парящая крепость, что ты будешь делать? — Соберу… ангелов, — хрипло отозвался Джош. — Попробую установить Сеть, чтобы сковать войско внутри. Выберусь на удобную для обороны Замка позицию, подключу другие группы войска. — Очень хорошо. Не так трудно представить, правда? — Выполнить гораздо сложнее. — Зато у тебя есть примерный план действий. Теперь ты пойдешь спать? — Да, пожалуй, — Джош вздохнул. — Прости. — Не проси прощения, когда твоей вины нет. Все хорошо. Ариман сделал шаг в комнату, увлекая Джоша за собой, и тот готов был последовать за ним, но зацепился взглядом за что-то в ночном небе. — Что это? — Где? — Посмотри, вон там, над Вишневым кряжем? — Я вижу только ночное небо, любимый. Что видишь ты? — Нечто темное… не знаю. Оно живое, оно летит! — Летит сюда? К Замку? Может, это кто-то из служащих, или отряд? Ариман вглядывался во тьму, широко распахнув глаза; ночное небо отражалось в них темными озерами. — Нет, это не наши. Их много. Очень много, — Джош подхватил вещи и вызвал коммуникатор. — Общая тревога. Осадный купол активировать! Ариман прыгнул на постель, поднимая Эдрию. — Дорогая, просыпайся, нападение! Она вскочила, словно и не спала, на ходу впрыгивая в штаны с подлатником. — Пилоты по местам! Взлет по готовности, — командовала она на ходу. — Ловите, я десантируюсь! С этими словами Эдрия выпрыгнула в окно, и через мгновение огромный силуэт дракона закрыл проем и тут же пропал. Далеко внизу раздался взрыв, и одновременно взревели десятки драконьих глоток. — О, великий Иблис, они рванули ангар! Джош вышел спустя несколько секунд, Ариман выскочил за ним; он не переоделся, но взял свои двойные изогнутые мечи. В холле жилого этажа они разошлись, коротко кивнув друг другу. Джошу нужно было поднимать легион, а Ариман волновался за своих сотрудников ночной смены: все они были знакомы ему с детства, и прежде были его слугами, а теперь — почти семьей. Если атакующие начнут сверху, верхние этажи станут местом битвы. Его прекрасные пэри и два младших джинна неплохо справлялись, используя инструменты как оружие. После первого взрыва внутрь повалили гарпии и какие-то образины в фиолетовом, и возле салона довольно быстро выросла гора отсеченных рук, ног и крыльев. Ариман готов был поклясться, что сотрудники расположенной дальше по улице квасни для гоблинов «Оторванная голень» утащили по меньшей мере половину из них, и он догадывался, с какой целью. Сообщение о срочном отступлении подействовало мгновенно. Ариман велел всем отходить на нижние уровни и укрыться в убежищах, и его понятливые подчиненные управились за пару минут. В темной каверне, расположенной в сердце гор, стояла тишина. Сюда не проникал свет с поверхности, не было ходов для воздуха, а все звуки остались так далеко снаружи, что просто перестали существовать. Время не имело значения, и потому его здесь не было. В кромешной темноте стояло восемь каменных фигур, образовывая круг возле крупной полупрозрачной скалы. Казалось, они находились в этом положении многие века. Гора вздрогнула до самой глубины. По стенам побежали тоненькие струйки песка, пробуждая тихий шелест из небытия. Одна из каменных фигур открыла блекло мерцающие глаза, за ней вторая, третья. Каменные стражи стояли неподвижно, слушая наступившую тишину. По далеким каменным жилам доходили до них ощущения грохота, огня и крови. Всей поверхностью горы чувствовали они боль многих живых существ, их страх, их решимость. Их каменные глаза видели битву, развернувшуюся далеко наверху, так ясно, будто сами находились там. Старший из стражей беззвучно поднял огромную руку и коснулся скалы в центре их круга. Та слабо засветилась изнутри, реагируя на касание. — Мой Владыка, вы нужны этому миру, — сказал страж, вызвав новые струйки песка. Его жест повторил каждый из стражей по старшинству, и каждый произнес такую же фразу. От прикосновений свечение внутри скалы делалось сильнее, наполнялось оттенками, пока постепенно не оформилось в еще одну фигуру. Еще один удар потряс гору до самых глубин, которые не вздрагивали, казалось, с самого основания мира. Скала оглушительно затрещала; тонкие линии расколов побежали по всей ее поверхности, светясь ярче и ярче, пока не стали невыносимо сверкающими. В момент беззвучной белой вспышки скала рассыпалась песком, на котором осталась темная фигура. Пару мгновений ничего не происходило, а потом тонкой вязью начала вырисовываться сердечная связь, волосы обрели привычную длину и мягкость, бессознательная линия рта превратилась в жесткую, первый вдох ворвался внутрь, поднимая обновленную грудь, и, наконец, распахнулись сияющие льдистым холодом глаза. — С возвращением, Владыка, — хором сказали каменные стражи, преклоняя колени. Обсидиан пришел в себя посреди руин бывшего холла. Вокруг высились горы битого камня, обрывки покореженной отделки, тела павших и осколки големов. Трех жилых уровней выше как не бывало. Его отбросило взрывом и, похоже, приложило обо что-то головой: на шее запеклись кровавые полосы, левое плечо мундира потемнело и заскорузло. Обсидиан с трудом узнал свои руки, покрытые налипшей на кровь пылью; волосы на голове слиплись в болезненный ком и тянули кожу. Все тело болело, как один огромный синяк. — Ноги... руки, голова. Все на месте. Так, это что, кровь? Это моя кровь? Ох, святые пирожки с лисичками... Он медленно встал, хватаясь за обломок стены; голова кружилась, в глазах было темно. Среди развалин уже сновали тануки, лисы и солдаты Тэры и Коралла. — Генерал Обсидиан, вам требуется помощь, — сказал один из них, подходя ближе. — Все нормально, солдат, я использую лис, не отвлекайтесь. В завалах могут быть пострадавшие гражданские, займитесь этим. — Слушаюсь. — Джош, ты цел? Не вижу твоих, — Обсидиан достал впитывающие салфетки с антисептиком и принялся вытирать руки, лицо и шею, глядя в экран комма. Несколько секунд тот не отвечал, потом принял вызов. — Мы разбираем останки крепости. Я немного занят. — Понял. Ты не видел Макса? — Нет. Я думаю, его не зацепило, и он должен быть в точке выброса. Яртис собирался отыскать его. — Яртис тоже был здесь? Я его не видел, — Обсидиан затолкал салфетку в ноздрю, потому что оттуда пошла кровь. — Да, он подоспел к самому взрыву, его отбросило ударной волной, но он почти не пострадал, разве что оглушен слегка, — улыбнулся Джош, по уши перемазанный в ангельской крови с золотым отливом. — Все нормально. — О, прекрасно. Тогда я постараюсь сообразить, как привести все это в порядок до возвращения князя, — Обсидиан забылся, почесал слипшиеся от крови волосы и зашипел. — Удачи, — Джош хмыкнул, отключаясь. Издалека доносились чаячьи вопли Занди. Четверка тануки, отдуваясь, протащила мимо импровизированные сани, нагруженные обломками големов. Один из них сохранил почти целую голову и скалился пустым ртом в небо. Обсидиан огляделся вокруг и ткнул пальцем в сторону ближайшей группы лисятов, скрывающихся за обломком стены. — Вы! Мигом ко мне. Выполните все в точности — получите на всех цистерну киселя! Тут же вокруг него образовался небольшой митинг из двух-трех десятков лисят, и они, похоже, продолжали прибывать. Новость о цистерне киселя распространялась быстрее скорости звука. — Помогайте тануки растаскивать обломки. Ищите пострадавших и указывайте метками их местонахождение, если не можете достать сами. Вы вчетвером… хорошо, впятером, обязаны обеспечить беспрепятственный проход для сотрудников медслужбы. Каждый, кто обнаружит живого противника, получит лично от меня персональный таз оладьев и ведро сметаны. — А с мармеладом можно? — спросил самый маленький лисенок. — Можно. Выполняйте. Еще до того, как лисяты с восторженным визгом разбежались, Обсидиан почувствовал толчок сердечной связи и мягкое касание сознания князя Циата. — Ох, ну вот, вас разбудили, милорд. Очевидно, он еще только просыпался, потому что коммуникатор не реагировал, но эмоциональный фон Циата передавал сожаление, досаду и восхищение одновременно. — Я надеюсь, негатив вызывают не мои действия. Обсидиан убрал остатки салфеток и похромал в сторону шахты. Там уже сновали тануки, наряженные в яркие жилеты рабочих, и сотрудники инженерных частей. — Первый лифт запустим через пару часов, — пообещал начальник участка. — Медики используют драконов, чтобы эвакуировать раненых. — Хорошо, — кивнул Обсидиан. — Продолжайте. Он собирался пойти к обломкам крепости, но в глазах неожиданно потемнело, ноги подкосились, и он стал первым пострадавшим, которого доставили в медотсек бравые лисяты. Парящая крепость развалилась на две крупные части, растеряв в процессе только несколько мелких: удар пришелся практически по центру тяжести. Грузовой отсек, оторвавшись от живых нитей контроля, рухнул на ближайшие скалы, распугав птиц, птеродактилей и диких енотов. Часть войска, зафиксированная ангельской сетью, осталась там и пострадала от падения: выживших было очень мало, и все с тяжелыми травмами. Джош даже не стал проверять лично: этой половиной занялась Тэра и ее люди. Командная башня крепости почти не пострадала, потому что управляющий ею рыцарь был еще жив. В его груди зияла огромная рана, из которой натекло уже море крови, отливающей золотом. — Амбраэль... — Джош склонился над ним, почти не дыша, пытаясь ладонями заткнуть уродливую дыру. — Потерпи немного. Не засыпай, слышишь? Золотые волосы Амбраэля, перевитые искрами, лежали ореолом вокруг головы, сплетаясь с вытекающими из-под его тела кровавыми ручейками. Обломки крепости дымили вокруг, отравляя воздух; медленно оседала пыль, поднявшаяся после взрыва. Поверженный золотой ангел лежал среди развалин, как прекрасная статуя. — Я не должен больше жить, — едва слышно отозвался он, с трудом двигая окровавленными губами. — Мое сердце разрушено. Мой свет меркнет... — Да ты идиот просто, — ласково ответил Джош. — Эта женщина запудрила тебе мозги. Это она выжгла две сердечных линии, чтобы заполнить твою душу болью и поднять эту рухлядь. Но только две, слышишь? Ты еще заведешь нормальную семью, детей, может быть. Мы тебя вылечим, все нормально будет, ну! Да где же этот друид? — Думаю, мы тут не одни такие, кому помощь нужна, — вздохнул Коралл из-за его спины. — Давай я. Чего делать надо? — Рану держи, надо попробовать остановить кровь. — Я не хочу жить, — всхлипнул Амбраэль. — А тебя не спрашивают, ясно? — рыкнул Джош, вскрывая медпак. — Лежи и не дергайся. Придется отвечать за свои дела, когда окрепнешь, братишка. Я знаю, что когда выгорает даже одна линия сердца, это почти невыносимо больно, но ты же сильный, ты справишься. Ты должен, Амбраэль! Не закрывай глаза! — Он отрубается. Джош, он уходит! — Коралл обеспокоенно посмотрел через плечо. — Может, стимулятор? — Нельзя ему стимулятор, — тот досадливо сплюнул пробкой от пузырька с кровевосполняющим. — Оула держала его на наркотиках, неизвестно, как оно вместе среагирует. Держи крепче, я подниму ему голову, чтобы влить это в рот, и кровь может пойти сильнее. — Понял. У меня в аптечке есть кровоостанавливающая повязка, может, ее попробуем? — Да, давай. В четыре руки они кое-как остановили кровь, но рана готова была открыться от любого движения. Джош не придумал ничего лучше, чем лупить Амбраэля по щекам каждый раз, когда тот пытался отключиться, поэтому к прибытию Занди пациент представлял собой более чем плачевное зрелище. — Изверги! — взвизгнул друид. — Его нужно немедленно в регенерационную камеру! Немедленно! — Я бы отнес его на руках, но растрясу же, — растерянно ответил Джош. — Так попроси Циата открыть тебе телепорт, дубина! — Циат же… ох, ну точно, камни наверняка его пробудили. Я не подумал. Джош смущенно клацал в коммуникаторе, пока Занди наспех заделывал самые крупные дыры и делал экспресс-анализы. — Похоже, он давно ничего не ел. Организм работал на собственном резерве, — бормотал он, глядя в свой экран. — Очищающий пост, — прошептал Амбраэль и закашлялся кровью. — Чтобы достичь отрешения истинного рыцаря. — Внутреннее кровотечение, ну просто прекрасно. Джош, что с телепортом? Еще пара минут и спасать будет некого. — Готово, можем отправляться. — Отлично, поехали. Лифты не работали; в шахтах сновали рабочие, занимающиеся ремонтом. Лестницы в большинстве своем устояли, хотя местами были завалены обломками стен, телами и мусором. Макс с трудом воспринимал картину, проплывающую вокруг. Образы доходили до сознания с большой задержкой, и он медленно фиксировал поломанные тела гарпий и кристальдинцев, красноватые и опаленные осколки големов. На многих стенах виднелись следы огня и гладкие расплавы породы. Яртис шел ровным, спокойным шагом, и только жар его тела шпарил через одежду. Макс старался зацепиться за ритм его дыхания, чтобы заставить себя функционировать, но сил пока что хватало только чтобы дышать самостоятельно, очень медленно думать и редко моргать. — Ты сделал все отлично. Отец гордился бы тобой, — негромко заговорил Яртис, когда они миновали последнюю группу тануки, занятую на выпрямлении внутренних опор шахт. — Только с узкой направленностью еще нужно поработать: выброс на рассеивание слишком большой. Это нормальная ошибка, все на этом буксуют. Макс постарался сглотнуть, но у него ничего не вышло. Пересохшее горло казалось песчаной пещерой, которая веками не знала воды. Коммуникатор мертвой железкой давил на запястье. — Циат проснулся, он очень зол. Теперь восстановление Замка пойдет быстрее, а кому-то станет очень больно и плохо. Джош разбирает останки крепости, Обсидиан в медицинском крыле. Мицар и его люди восстанавливают защитные контуры. Яртис говорил спокойно и неторопливо, но от его голоса Макс все больше поддавался панике. Все заняты, никто не придет и не вмешается. Яртис может сделать с ним все, что пожелает, и никто его не остановит. Тело все еще не слушалось, голоса не было. Точнее, не было сил, чтобы напрячь голосовые связки. На восьмидесятом уровне стояла тишина. Тяжелые шлюзы не пропустили обломки и мусор в жилые коридоры, и сейчас там казалось мирно и тихо, будто ничего не произошло. Никто не видел, как Яртис прошел по коридору до дверей апартаментов Макса, как бережно перехватил его там, чтобы спустить ниже и приложить его ладонь к пропускному устройству, как прошел внутрь, когда дверь распахнулась. В квартире было пусто и чисто. За окнами начиналось тихое берлинское утро: доносился звон трамвая на углу, переговаривались хозяева магазинчиков в доме через улицу. Макс почти осилил глотательное движение. — Сейчас станет полегче, — Яртис пинком открыл дверь в спальню и замер на пороге, глубоко вдыхая. — Здесь пахнет тобой. Очень сильно. Он уложил Макса на кровать поверх покрывала так осторожно, словно тот был из тонкого стекла, как дорогая рождественская игрушка. Лицо Яртиса склонилось над ним, изучая; его глаза сейчас казались совсем темными, глубокими. — Я так долго этого ждал, — прошептал он. — Ты неприступный и холодный, но я знаю — чувствую даже, где-то на грани осознанного, — что под этим льдом скрыт настоящий жар. Не бойся, я не сделаю тебе больно. Не буду... как у вас принято. Это же все равно будет считаться, да? Ты не соглашался, я вроде как против твоей воли... Просто не хочу тебя ранить. Яртис сел рядом на кровать, тяжело выдыхая. Он не говорил, но Макс ощущал, как тяжело ему даются подобные решения. Темное и Светлое начала в Яртисе распределялись неравномерно, в отличие от большинства гармонично развитых нейтралей, и он часто испытывал тяжелые муки, подавляя одно и выбирая другое. Сейчас он явно готов был рухнуть в свою Тьму, чем бы ему это ни грозило. Макс закрыл глаза и постарался сосредоточиться. Собственное тело казалось мягким, как у тряпичной куклы. Пальцы едва заметно погладили атласный цветок, вышитый на покрывале. Гладкая поверхность была очень приятной. Яртис сел глубже, зазвенел пряжками и ремнями, распутывая сложную систему креплений своего кожано-металлического полудоспеха. Под панцирем, закрывающим левое плечо и грудь, он носил темную облегающую тунику из мягкого материала, как почти все военные; ткань натягивалась на его широких плечах, обрисовывая мускулы. Яртис пах теплом и чем-то терпким, хвойным, что ли. Напоминало разогретую на жаре смолу или иссушенный лес без единого зеленого листочка: песок, колючие ветви и нестерпимый жар. Макс вдохнул чуть глубже и выдохнул, сгибая пальцы на правой руке. — Я надеялся дождаться, когда у тебя начнется гон, и ты станешь сговорчивее. Думаю, тогда ты сам накинулся бы на меня, ведь я ближе всех. Но у темнокровых это происходит нечасто, да и, к тому же, во время течки все равно, кто с тобой. А мне хочется, чтобы тебе понравилось, — Яртис стянул тунику через голову и привстал, чтобы выбраться из штанов. Макс даже пожалел, что не может разглядеть, как именно снимается одежда с учетом крыльев, — может, они тоже куда-то убираются? Он помнил печальный опыт с Йитой, но отчетливо понимал, что сейчас у него просто не хватит сил сопротивляться, а значит, механизм защиты не сработает, и метка сердечной связи причинит ему боль. Яртис не подозревал об этом, потому что не спешил раздевать Макса, растягивая удовольствие или все еще не преодолев свой страх. — Очень хочу увидеть тебя без одежды, — шепот горячим воздухом опалил шею, кровать пришла в движение. Появилось очень странное чувство: с закрытыми глазами Макс мог бы представить, что это Хайрих подбирается к нему ближе, но звуки были совершенно другие, и с одной стороны что-то внутри сжималось в сладком предвкушении, а с другой — вопило об опасности, заставляя стискивать непослушные челюсти. Яртис навис над ним, уперев руки с обеих сторон от своей жертвы, и склонился за поцелуем. Макс распахнул глаза и напрягся, чтобы пошевелить рукой. Голоса все еще не было, и непрошенное имя застыло на губах беззвучным выдохом. Яртис моргнул, замерев в нескольких сантиметрах от его лица, потом посмотрел вниз. В его грудь упиралась раскрытая ладонь Макса: усилие, на которое ушло больше стараний, чем на огромный взрыв, разнесший целую армию. — Да что же это… — Яртис вздохнул с отчаянием, отстраняясь. — Я так не могу, это слишком серьезное оружие против меня. Ты не хочешь, хотя это помогло бы. Но почему, Макс, почему? Чем я плох? Тебе правда сразу станет легче, вот увидишь! Он снова сел рядом; плечи заметно опустились, крылья поникли, и только изрядная эрекция не желала сдаваться. Макс снова закрыл глаза и попытался отвернуться. — Ты прав, я просто жалок. Поэтому, наверное, у вас принято… чтобы альфа проявил силу, — Яртис потер лицо ладонями и встал. — А я не могу решиться. Ладно, спи. Тебе нужен отдых. Я не буду ничего делать. Только не так. Макс не открывал глаза, но почувствовал, как его накрыли чем-то теплым прямо поверх одежды. Яртис немного пошуршал одеждой, облачаясь, потом тихо открылась и закрылась входная дверь. Макс остался один в тишине своей квартиры, с обычными утренними звуками из прошлой жизни, в которую не было возврата. Он начал засыпать, и на самой кромке сна ему показалось, что Хайрих лег за спиной, перекидывая через него руку, и засопел куда-то в шею, ворча, как далекая гроза, подбирающаяся из-за горизонта. Это был приятный сон. — Это же надо: такая рухлядь! Летает! На самом совершенном виде топлива! — причитал Кириан Нойер, опасно балансируя на обломках бывшей Парящей крепости. — Это все равно что обычное жестяное ведно, наполненное сверхмолекулярной структурой до краев! Варварство, вот как это называется. А ну оставьте! Ничего не трогайте! Последние слова были обращены к старательным тануки, желавшим убрать (а на самом деле прибрать на черный день — а ну как пригодится?) обломки крепости. Смущенные работники отходили в сторону и оставались ждать, надеясь, что господину офицеру это вскоре надоест. Однако, Нойер никогда не отставал, когда речь шла о технологиях. — Вы только посмотрите! — обращался он к неизвестным слушателям, и тануки старательно делали заинтересованные лица. — Взгляните, какая грубая проводка. Это же просто кошмар! Но как талантливо сделан переход для подключения к нервной системе рыцаря… и тут, похоже, какие-то усилители… ага, солнечные преобразователи, но конечно. Выходит, Джош был прав: рыцарь не мог сам поднять эту махину, его душевных сил недостаточно. Тут я вижу остатки какого-то устройства питания… похоже, оно вводило в тело рыцаря некий препарат, вызывающий сильные душевные переживания, чтобы повысить уровень его сердечных энергий. Жестокая штука, он должен был погибнуть. Так, дальше на усилители… тут идет разделение на транспортировку и левитацию. Ага, понятно, сил было так мало, что часть функционала просто отрубили. То есть, у крепости не было возможности посадки, и обратно она бы уже не долетела… Циничненько, жестокенько, весьма похоже на одну крайне неприятную особу, не будем упоминать ее всуе. Так, куда понесли? А ну верните на место, проклятые воришки! Это никакое не ведро для сметаны, это резервуар для естественного стока. Какого-какого — как ночной горшок! Рыцарь же там прикован был, глупые. Аййййй, куда же вы его… в кусты-то зачем, а?