Железный Эльф

Поначалу Макс решил, что у него что-то с головой. Не мог же он проспать двое суток? — Ганс, сегодня какое число? — Восемнадцатое октября согласно стандартному кадендарю, десятый день лунного месяца Голодной Луны. — Но ведь нападение произошло в ночь на шестнадцатое. — Совершенно верно. — Это просто катастрофа, — выдохнул Макс. — Я пропустил два дня службы! — О, нет, вовсе нет, герр Макс, у вас официальный больничный отпуск и на сегодня тоже. Занди обещал появиться после утреннего обхода, проверить общее состояние. — Я чувствую себя вполне дееспособным. Рабочую сводку за прошедшее время! — Общие потери гарнизонов Нории составили две тысячи шестьсот тринадцать единиц солдат, вспомогательных существ и неодушевленных объектов. Из них восполнимых — одна тысяча девятьсот шестьдесят восемь единиц. Потери противника — четыре тысячи шестнадцать единиц личного состава и техники, из них захвачено нами одна тысяча двести двадцать три живых бойца и одна непригодная к дальнейшему использованию Парящая крепость. В Замке продолжаются восстановительные работы, но самые крупные секции и основные магистрали уже полностью исправны. — Среди погибших есть важные чины? — Практически нет. При уничтожении казармы в числе прочих погиб капитан Умано, на верхней площадке убиты семеро лейтенантов и капитан Миреа. Гораздо больше травмированных и раненых, лечебное крыло запросило расширение на дополнительный этаж. — Тем более мне нужно как можно скорее войти в рабочий график. Что в отделе? — Макс одевался, тщательно прислушиваясь к ощущениям. — Штатно, хотя Гамле не спал прошлой ночью: дежурил в отделе. Сегодня капитан Розе отправил его приказом, иначе он опять сидел бы там. — В Гамле я даже не сомневался. Что с планами? Срочные дела, совещания? — Общий сбор генералитета назначен на завтра, князь планирует дождаться с больничного всех сразу. К тому же, мы ждем показаний Амбраэля, который управлял крепостью. — Я так и думал, что это он, — вздохнул Макс. — Как ей это удалось? — Полных данных пока нет, мы ждем, когда пройдет действие наркотических веществ, на которых его держали несколько лет. — Надеюсь, мы узнаем детали на общем совещании или после него. Ганс, — Макс потер лицо ладонями. — Узнай, что требуется мне для посещения Земли. — Уже сделано. Подать князю запрос на выходной, пройти инструктаж и заполнить форму с вопросником и данными по пункту назначения. — Звучит довольно просто. — Так и есть. Вам по уровню положена упрощенная схема. Я могу сформулировать запрос прямо сейчас. — После общей встречи. Я хочу сперва разобраться с произошедшим, послушать коллег. Хотелось бы восстановить картину в деталях, потому что я понятия не имею, что произошло после взрыва. Кажется, Яртис приходил... — Мне очень неловко говорить об этом, герр Макс, но я мало чем могу помочь в этом, поскольку был неработоспособен. Но я собрал информацию из других доступных источников: лорд Яртис принес Вас на руках и пробыл в апартаментах шестнадцать минут двадцать три секунды. — Что же… надеюсь, он не слишком расстроен. Макс не был уверен, что именно произошло, потому что воспоминания плотно перемешивались с видениями, но, кажется, Яртис пытался приставать с нежностями… или нет? Метка почти не болела, кольцо поверх нее привычно холодило грудь. Сложно было отделаться от ощущения, что кто-то спал с ним рядом все это время, но Ганс знал бы об этом. В результате весь день прошел в авральном режиме. После завтрака Макс вгрызся в дела и не вылезал бы до полного истощения. Гамле пришлось самому заказывать и подавать обед и ужин ему прямо в кабинет. Смутная тревога одолевала и здесь: никто не заходил, не интересовался и не пытался общаться. С одной стороны, Макс понимал, сколько сейчас у всех работы, а с другой — удивлялся. К нему должны быть, как минимум, вопросы. Обсидиан появился только к вечеру: Занди отпустил его под честное слово, что тот не будет перенапрягаться, и вот уж он не сдерживался и не смущался. Макс едва сдержал вздох, когда увидел его на пороге кабинета. Обсидиан был бледным почти до прозрачности, а на голове полыхал костер из волос. Зеленющие глаза мерцали, еще больше усиливая жутковатый эффект. — Ну как ты тут? В лечебном крыле только и слухов, что о тебе, — он уселся в кресло и закинул ногу на ногу. — Рад тебя видеть практически здоровым, хотя выглядишь ты похожим на мертвенькую ипостась своего батюшки. И что там про меня говорят? — Макс усмехнулся. — Спасибо за комплимент, — Обсидиан постарался улыбнуться в ответ. — О, говорят разное. Я таких предположений наслушался! Но основной мотив — что ты призвал Теней и они покорились, а потом использовал взрыв наподобие того, что уничтожил Прозрачный город. — Ох, ну, это ведь почти правда. — Именно. И я хотел бы, чтобы она дошла до нужных ушей именно в таком виде, — Обсидиан хмыкнул. — Я до сих пор не могу поверить, что Оула так просто бросила своего любимого сына. Амбраэль ведь должен был стать наследником? — Макс потер переносицу, заговорив о том, что беспокоило его больше всего. — Не может ли это быть очередной Троянский конь? — О, вряд ли. Скорее всего, Оула просто выбросила его, потому что ресурс Амбраэля истощился. Она держала его на наркотиках много лет, нещадно пользуясь его чувствительностью. Похоже, неудача с тобой его подкосила, и он воспринял ее хуже, чем она планировала. Стал бесполезен, по ее меркам. Насчет любимого сына я бы не обольщался, она, похоже, никого не любит, только свою власть. Джош уверяет, что Амбраэль не опасен. — Я все же хотел бы послушать его. Не уверен, что нам стоит встречаться, чтобы не усугублять его состояние, но словам Джоша я не слишком доверяю. — Думаю, тебе представится такая возможность завтра, после совещания. Амбраэль пока в регенерационной камере, Занди планирует выводить его из зависимости, но там обмен веществ весь поломан, так что задача непростая. Его круглосуточно охраняют, конечно, но пока в этом нет особой необходимости: он не в состоянии не только подняться, но даже самостоятельно дышать. — Уровень моего доверия ангелам грозит пробить пол, так что не старайся. Я перестану считать его угрозой только когда сам удостоверюсь в этом. — Ну, тебе ведь все равно опрашивать всех причастных, кто способен что-то сообщить. Той ночью они почти не спали: разбирали списки, собственноручно составляли характеристики. Секретари сбивались с ног, доставляя в кабинет данные, еду, напитки и резервные вместилища памяти для коммуникаторов. Уже под утро улеглись поспать поочередно на диванах прямо там: некогда было подниматься в апартаменты и терять драгоценное время. Сорокаминутный сон от усталости не спасал, но немного разгружал голову. На общий завтрак тоже не пошли: Обсидиан умчался к себе, готовить к собранию отчеты, а Макс остался прописывать алгоритмы к набранным спискам, чтобы его сотрудники могли отрабатывать все без промедления. Для большого совещания назначили один из переговорных залов. Макс ожидал, что народу наберется много, а на него будут смотреть, но не думал, что реальность превзойдет его предположения. Стол выглядел как овал с пустой серединой; по центру возвышалась голографическое изображение Ее Величества Зиары. С любого места за столом она казалась повернутой лицом. Присутствовал весь генералитет, все руководители крупных отделов и боевых подразделений, рассаженные в хаотичном порядке, а не по рангам. Наверняка это было сделано чтобы равномерно распределить активность за столом. Вдоль стен стояли секретари и помощники руководителей, готовые фиксировать все события в коммуникаторы и подавать необходимые материалы. Максу досталось место через четыре человека от Циата справа, между краснокожим начальником радарной службы и черным лакированным агентом Специальной службы. Почти напротив оказался Обсидиан, чуть левее — Джош, правее — Яртис. Мицар сидел рядом с Циатом и показывал ему что-то на экране своего комма. Макс отметил, что князь выглядит гораздо лучше: отдохнувшим и полным сил. Гамле занял свое место у стены позади Макса, о чем уведомила всплывающая подсказка на экране. К назначенному времени все были на местах, свободных осталась буквально пара стульев. — Итак, дорогие коллеги, я думаю, нет нужды рассказывать вам, что произошло, — начал Циат. — Все вы так или иначе стали участниками инцидента. Я хотел бы донести до вашего сведения некоторую общую информацию. Ни одна из стран не взяла на себя ответственность за нападение. Основной состав войска содержал эллинийских гарпий, которые формально никому не подчиняются, кристальдинских воинов, уволенных из вооруженных сил своей страны, и големов, происхождение которых пока туманно. — Туманно, как в Мороке, — пробормотал себе под нос краснокожий радарщик. — С одной стороны, я очень доволен тем, как была спланирована операция по отпору нападавшим и распределены ресурсы войск, а с другой — всплыло огромное количество проблем и просчетов. Мы не были готовы к нападению такого масштаба, и главные вопросы для меня лично касаются вражеского планирования. Несмотря на переформирование Замка, нападавшие сориентировались и действовали быстро. Разведке есть что сообщить по этому поводу? — Да, милорд, — Обсидиан открыл данные на экране своего комма. — Гарпии были наняты, как отвлекающая сила, им обещали детей из нашего детского сада, поэтому они с самого начала пробивались туда. Заказчиком выступило неизвестное лицо мужского пола, облаченное в темный плащ; лица его никто не видел. По реконструкции памяти силуэт сопоставим с лордом Яртисом — прости за сравнение, дорогой. — Ничего страшного. Полагаю, это мог быть Янгир, — подал голос тот. — Это вполне вероятно, — кивнул Обсидиан. — Помимо этого гарпии получили строгий приказ не трогать темнокрового, что тоже наводит на некоторые мысли в эту сторону. Кристальдинцев разговорить не в пример сложнее, но с помощью процедуры вмешательства в память мои люди установили, что их задачей была нейтрализация как можно большего числа офицеров высокого ранга. Големы же, как самая неуправляемая часть войска, служили ударно-пробивной силой: ими планировали сметать укрепления и уничтожать точки огневой поддержки на этажах. Их рискнули использовать только потому что точно знали, что вас, милорд, не будет. Зиара, до того никак не реагировавшая, кивнула. — Я согласна с Обсидианом. — Но как она могла узнать об этом? — загрохотал Джош. — У нас же всех проверили на благонадежность! Он недовольно зыркнул в сторону Макса, и тот сразу подумал, что вот сейчас оно начнется. Этот вывод взволновал их с Обсидианом больше всего; они оба опасались реакции Джоша. — Мы думаем, она использовала родственную связь, чтобы слушать. После слов Обсидиана в зале стало очень тихо. — Что? — шепотом спросил Яртис. — Это невозможно, — резко бросил Джош, и сразу засопел. — Это возможно, — спокойно отозвалась Ее Величество. — Я до сих пор иногда вижу всплески ее особенно сильных чувств. — И кто же из нас удостоился этой сомнительной чести? Или это только предположение? — Яртис стиснул кулаки до хруста, но лицо его оставалось серьезным и напряженным. — Только предположение, — почти весело отозвался Обсидиан. — Возможно, она оставила связь с Джошем, когда он не так давно подключал на себя ее агента, выдававшего себя за Амэя. — Но ведь это… заставило бы ее все это время ощущать дискомфорт от остаточной ударной волны, — вмешался Коралл. — Я же ей тогда со всей дури всадил метеоритным дождем. — Эта женщина рожает практически каждый год, иногда дважды, — мрачно заговорил Джош. — Ей этот дискомфорт уже привычен. Голоса вдруг отошли на второй план, будто уши резко заложило. Макс напрягся, подозревая, что ничего хорошего это не значит, и оказался прав. В нижней части живота, где обычно скручивался тугой жгут желания, а после лекарства по рецепту Айариана появлялось онемение, словно возникло нечто твердое и угловатое. Казалось, что чужеродный предмет медленно проворачивается там, разрывая живые онемевшие ткани. Макс встревоженно открыл приложение медицинского датчика на экране комма, но тот фиксировал только естественную физиологическую активность. Реальность ускользала, тонула в тумане, растекалась, будто тающий воск. Прямо сквозь Зиару и сидящих вокруг Макс видел…

Дальний туман. Соленый ветер в лицо. Парус хлопает на ветру. Шершавые темные доски. Солнце в волнах, в волосах, на кольчужках пойманных рыб. Ломаная линия темного берега, дымки очагов чужого поселения. Голые ноги сквозь зеленоватый слой воды. Бурдюки из козьих и коровьих шкур в ряд. Соленая рыба в бочонках; резкий запах. Порез от ножа, похожий на маленький жадный рот, капли крови. Жаркое дыхание в шею, тяжесть и распирающая боль. Приятная боль. Разбитый нос и занозы в щеке от дощатого пола. Тревожный сон и теплый бок собаки рядом. Голоса, незнакомый, почти родной язык и смех. Руны с оборота обшивки, под щитом. На тыльной стороне ладони. На теле, несмываемые. И на его шее. Того мужчины, с глазами, как зимнее штормовое море. Тонкая кромка льда зовет к себе, словно есть в ней что-то родное, и во сне даже понятно. Но наяву только хруст и кровь. Нет жизни во льдах, не может ее быть. Глупые мысли.

Огромное усилие воли потребовалось, чтобы перестать видеть яркие образы чужой жизни. Макс уже думал об этом, и пришел к волнующему выводу, что его видения могут быть указанием на другого темнокрового, оставленного на Земле. Теперь он уверился в мысли, что искать нужно где-то в период походов викингов, на территории Скандинавии, но более точных сведений не было, поскольку никаких надписей и указаний на места не встречалось. Макс внес в заметки то, что успел запомнить, чтобы позже подробнее разобрать и, может быть, постараться вызвать у себя это состояние. Надеясь абстрагироваться от видений, он сосредоточился на обсуждении, которое, тем временем, набрало обороты. — Давайте объявим Ангелхайму войну! — Коралл стукнул кулаком по столу. — Все вокруг знают, что это она! Она знает, что мы знаем, но все продолжают расшаркиваться друг с другом, будто большие друзья! — Вообще не вариант. Это спровоцирует Мировую войну, а все мы знаем, на что она похожа, — отозвался Джош. — Но и не ответить на такой выпад мы не можем, она сочтет это слабостью и продолжит в том же духе. Макс вздрогнул, вспоминая гул самолетов над Берлином. Неприятное чувство внутри не проходило, скорее наоборот: появилось ощущение травмы, а после — опасение, что сейчас все тут зальет кровью. Макс постарался как можно незаметнее осмотреться. Все вокруг были заняты обсуждением и не глядели на него; иногда Яртис коротко улыбался ему, Джош бросал короткие подозрительные взгляды. Циат внимательно слушал, сложив ладони вместе и глядя куда-то в стол, но Макс был иррационально уверен, что тот наблюдает за ним. И Зиара тоже. — Я полагаю, из доступных сейчас вариантов нам остаются экономическая война и шпионские акции, — подал голос Обсидиан. — За последнее готов браться хоть сейчас, у меня есть кое-какие наработки. — Да, мы действительно ограничены в средствах воздействия сейчас, — согласился Циат. — Но, дорогие коллеги, я боюсь, войны не избежать. С этого момента мы неофициально начинаем подготовку. Сегодня же я отдам распоряжения в финансовую службу, чтобы они начинали пересмотр бюджета и перераспределение ресурсов. Макс испытал приступ паники, и едва сдержался, сохраняя спокойное лицо. Он боялся этого с самого начала. Воспоминания о войне еще не успели остыть, и были слишком свежими и ранящими, он только-только расслабился и начал налаживать жизнь, а теперь война пришла за ним сюда. — С нынешнего момента я активирую защитный купол вокруг Замка, пресекающий всю возможную связь, кроме сердечной. Для доступа к Небу каждому потребуется разрешение, и все подключения будут отслеживаться. Эта задача переходит в ведение отдела внутренней безопасности, — Циат кивнул Максу, — глава которого отлично проявил себя в ходе произошедшего нападения. — Проворный пиздюк, — пробормотал себе под нос огроподобный начальник службы санитарных коммуникаций. — Я бы хотела персонально отметить всех отличившихся в ходе инцидента, — заговорила Ее Величество. — На ваши счета переводятся премии из моего личного бюджета, кроме того, мы с князем приняли решение предоставить вам дни отпусков или отгулов в любое удобное вам время. Данные уже разосланы в коммуникаторы. По мере того, как она говорила, Ганс выводил на экран сперва очень приличную сумму премии (практически полное содержание за месяц), а следом приказ о десяти днях отпуска целиком или по частям в любое время. — Надеюсь, вы все одновременно в отпуска не уйдете, — усмехнулся Циат. — Сами решайте с очередностью, а тем временем распланируйте подготовительные действия в своих отделах, составьте списки на дополнительную квалификацию всем способным сотрудникам и не распространяйтесь нигде, кроме отделов. Все свободны, Макс, задержись на пару минут, пожалуйста. Просмотренный недавно фильм про гениального разведчика Штирлица вспомнился сам собой и невольно заставил улыбнуться. Русские здорово польстили всем основным персонажам там, выбрав очень благопристойно выглядящих актеров. Разве что Шелленберг был действительно очень похож на настоящего. Обсидиан, выходя, бросил на Макса заинтересованный и, кажется, чуточку ревнивый взгляд. Очень хотелось горько усмехнуться в ответ. — Ты почти полностью восстановился, как я вижу, — Зиара склонила голову. — Я боялась повредить тебя, вкладывая в твой огонь силы Хаоса, но в тебе, похоже, есть его частица, которая послужила ориентиром всему потоку. Ты полон сюрпризов. — Я говорил, что все не так просто, — кивнул Циат. — Темнокровые не зря улучшали породу, и я вижу сложные связи, назначение которых для меня — загадка. — Благодарю вас, моя королева, — Макс склонил голову. — Без вашей помощи ничего не получилось бы. Не так масштабно. — О, мои силы так редко можно приложить куда-то с пользой, что я только рада сделать это, — Зиара слабо улыбнулась и ее непроглядно-черные глаза остановились на нем. — Думаю, в неофициальной обстановке мы вполне можем общаться как равные. Циат сказал, что ты показываешь отличные результаты. — Я стараюсь как могу, поскольку сам заинтересован в этом. И мне, конечно, непросто отвыкнуть от официального обращения, но я постараюсь. — Отлично. Есть ли вопросы ко мне? У вас обоих? — Мы уже все решили, — Циат покачал головой. — Макс? Он подумал о своих видениях, о разрывающем ощущении внутри, о гигантской перчатке, лежащей в потайной кладовой, и решил, что не особенно хочет говорить об этом. — Нет, ничего такого. — Что же, — Зиара чуть склонила голову, и пряди волос на ее плечах зашуршали по шелку одеяний. — Тогда я оставлю вас ради созерцания дальних глубин Мрака. Изображение ее стало меркнуть и постепенно пропало. Несколько секунд прошло в тишине, потом Циат посмотрел прямо Максу в лицо. — Есть что-то, о чем ты хотел бы рассказать мне? — спросил он. Сразу стало неуютно и захотелось оказаться где-нибудь не здесь, а как можно дальше отсюда. Хотя бы на архипелаге Хальфен. Макс с трудом сдержался, чтобы не поежиться. — Милорд, мне будет проще, если вы конкретизируете, что именно хотите услышать. Я редко испытываю желание поговорить без очень веских на то причин. Циат продолжал смотреть на него сверлящим взглядом, потом фыркнул и покачал головой. — У тебя та же болезнь, что у Обсидиана: не можешь психологически преодолеть мой энергетический фон и общаться на равных. С одной стороны это льстит, а с другой — немного мешает, — он вздохнул, делая паузу. — Я не хочу лезть в твои личные дела, но в данном случае это напрямую связано с безопасностью и стабильностью обороны моего государства. До меня доходят противоречивые слухи, и я хотел бы быть уверен, что все под контролем. Джош уверяет, что у тебя есть сердечная пара, Обсидиан же не менее убедительно говорит, что ты не вступаешь в связи. Обоим я привык верить. — Вот оно что. Макс лихорадочно просчитывал варианты, потому что с трудом мог себе представить, что вот сейчас, после фактического решения о подготовке к войне с Ангелхаймом и его союзниками, сообщает Верховному главнокомандующему, что ему неплохо бы достать мертвого человека с Земли в качестве сексуальной игрушки, потому что этого требуют его эротические фантазии и некстати проклюнувшаяся метка сердечной связи, с какого-то ляда решившая, что связаться с мертвым человеком — это отличная, мать ее, идея. Даже в мыслях это звучало смешно и дико. — Генерал Георг ошибается. У меня нет пары, — осторожно ответил Макс, не желая лгать в лицо Циату. — Пары нет, — тот задумчиво коснулся губ и хитро посмотрел в ответ. — А метка? — А метка, похоже, есть, — со вздохом признался Макс. — И это загадка для меня. — Тогда все сходится. Я вижу незнакомый мне тип связи, уводящий куда-то прочь, но не могу его идентифицировать. В камнях это особенно хорошо заметно. — Я понятия не имею, что с этим делать. — Могу предположить, что это еще один подарок от Айариана, о котором мы не знали. Возможно, ты был связан с кем-то в младенчестве. Обещан, например? — Обещан? — Да, как вариант. Сердечные связи обычно выстраиваются сами собой, но на Юне есть места, где эти связи можно создавать. Песчаный Храм в Сахре, Запретный Грот в Авалоне, например. Вполне вероятно, что у Гипербореи было свое место Силы, где тебя связали с кем-то при рождении. — Хм... но зачем? Это противоречит логике выживания проекта «Наследие». — Не согласен. Мы не знаем, кого могли предоставить тебе в супруги, но скорее всего был выбран некто могущественный, чтобы по возвращении сюда он стал бы опорой и поддержкой для молодого короля. Макс усмехнулся. Хайрих, конечно, обладал некоторыми уникальными способностями для Земли, но здесь он не выдержал бы никакой конкуренции. К тому же, вряд ли древние владыки выбрали ему в пару какого-то мальчика из далекого будущего. — Звучит неплохо, но, боюсь, это ошибочная гипотеза, — сказал он. — Мне кажется, что-то пошло не так, и моя метка... ущербна. — У тебя есть свои соображения на этот счет, — понял Циат. — Не поделишься? — Ничего конкретного, увы. Я не знаю, как это получилось, но на том конце связи... никого. Только пустота. — Крайне паршиво, если так. Пустая метка вытянет твои силы и погубит в конечном итоге. Так вышло, что у меня есть некоторый опыт в обращении с проблемными сердечными связями... могу я взглянуть? — Это очень неловко… но если так надо, то да, хорошо. Что я должен делать? — Всего лишь предоставить мне доступ. Или это слишком интимное место? — Нет, ничего подобного, — Макс жестом указал себе на шею. — Достаточно будет расстегнуть китель и оттянуть воротник туники? — Конечно, мне нужно только осмотреть ее, — Циат сделал шаг навстречу. Макс ненавидел чужие взгляды еще в прежней жизни, но был достаточно дисциплинированным, чтобы проходить медосмотры и пользоваться общими душевыми на сборах. Сейчас осмотр проводил не врач и не просто командующий, вздумавший по своей прихоти инспектировать физическое состояние офицеров, а тот, кто мог бы унять тот бешеный пожар внутри, заполнить пустоту в животе и принести покой. Абстрагироваться от этого было непросто. Циат, похоже, чем-то пользовался или умел скрывать свой запах альфы. Или, может быть, его зов был подчинен воле, и проявлялся во всей красе только с тем, кто был ему предназначен. Макс ощущал только ускользающие нотки аромата, но и за ними хотелось тянуться, чтобы утонуть в тепле чужого тела. Пришлось закрыть глаза, чтобы не смотреть: Циат был слишком близко, двигался плавно и очень бережно отодвигал мешающие края одежды. Его дыхание чувствовалось на коже как прикосновение, и этот невинный, в общем-то, осмотр, был интимнее, чем многие варианты более близкого контакта. — Она выглядит очень агрессивно, — негромко заговорил Циат. — Я, пожалуй, не встречал настолько хищной метки в принципе. Похоже, она еще не выросла до полных размеров, но уже демонстрирует характер. Его низкий голос отдавался приятной вибрацией где-то в груди; Макс вдруг очень живо представил, как Циат глухо стонет в его рот, и тут же поморщился от обжигающей боли. — Она жжется, предупреждая об опасности. Войдя в полную силу, метка сможет больше. Обвивает шею и грудь — это значит, твой альфа дышит для тебя и живет тобой. Цветы, которых я не встречал здесь — надо уточнить их значение, но как правило это знак глубокого восхищения, признание красоты и хрупкости. Цветы увиты голыми лозами с острыми шипами, похожими на колючую проволоку — это признак острой, маниакальной ревности и болезненности связи. Твой альфа убьет любого, кто посмеет тебя коснуться. В серединках цветков есть что-то еще, пока нечитаемое. Я не могу рассмотреть, хотя это может стать разгадкой… Циат говорил очень тихо, а Макс до боли сжимал веки, чтобы не смотреть. Он понимал гораздо больше, чем хотел бы, и практически видел, как могущественные короли-гиганты Юны склоняются над маленькой фигуркой слабого человека, сжимающего кулаки, скалящегося в бешеной ярости и не испытывающего никакого страха перед лицом гораздо более сильных противников. Хайрих был как песчинка против танкового взвода, но все равно не сдавался. Не отдавал его никому. — Эдельвейсы. Это цветы с Земли, один из символов моей страны. Они растут высоко в горах и… их сложно достать. Так считается. Макс старался говорить спокойно, но голос все равно немного дрогнул. Он открыл глаза, но смотреть на Циата не стал, только обрисовывая его силуэт боковым зрением. — Выходит, твой альфа знает, где ты находился, и с уважением относится к твоему прошлому. Я понятия не имею, кто это может быть и… почему он все еще не рядом. Ты позволишь? Не дожидаясь ответа, Циат стянул перчатку и коснулся шеи Макса там, где проходила одна из ветвей метки. Короткая злая вспышка ослепила на мгновение, но этого хватило, чтобы Циата отбросило через весь зал. — Очень плохо, — сказал он, подходя, будто не заметив, что его швырнуло об стену. — Метка не позволит никому облегчить твои страдания, если станет совсем плохо. — Если начнется гон… — едва слышно сказал Макс. — Именно. Ты пока даже не представляешь, насколько это может быть тяжело. Я постараюсь связаться с Ниэле, возможно, она поможет разобраться. Хотя достать ее очень непросто... — Ниэле аш Диатарх, Ночь Пустыни, Верховная жрица Песчаного Храма? — Да. Она обладает Голосом Юны, и, возможно, сможет прояснить ситуацию. — Я бы хотел, чтобы об этом никто не знал. — Разумеется. Я расскажу только Обсидиану, который уже извелся от ревности, и, если потребуется помощь, нашему друиду. — Спасибо. — Не стоит. Я не уверен, что помогаю тебе. Прежде мне не встречались подобные проявления альфы, и я действую вслепую. Процент успеха в данном случае… — …не более двадцати процентов, — кивнул Макс. — Я знаю. — Не самый плохой вариант. Макс не стал говорить, что, если учитывать происхождение Хайриха, сложность в формировании связи и, собственно, разделяющую их смерть, реальный процент уверенно стремится к нулю. Он сам хотел бы не знать этого.