Железный Эльф

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Макс постоянно ловил себя на мысли, что с опаской прислушивается к своему организму, словно ждет, что затаившийся внутри монстр ударит в любую минуту. Ничего не происходило, но он все равно не мог отделаться от ощущения, что что-то не так. Приступов — по крайней мере, таких сильных — больше не было. Иногда волна внутри будто бы собиралась подняться, и тут же опускалась обратно, рассасываясь. Это настораживало и беспокоило одновременно: Макс не понимал, что происходит, чего ему ждать и как спасаться. Может, все прошло, и это уже остаточные явления? Или наоборот, что-то внутри готовится, примеривается, копит силу перед ответственным ударом, чтобы полностью лишить его воли и сил? После бала Небо пестрело фото и видео разной степени приличия; во многих местах обсуждали короля Гипербореи и его призрачную свиту. Макс не очень интересовался обсуждениями, прекрасно зная, что о нем говорят, а вот со стороны на себя смотрел с удовольствием. Венценосные предки определенно знали толк в том, как произвести впечатление, поэтому в общем доступе был примерно миллион фото его прически, и в несколько раз больше — доспеха. На одном околовоенном форуме Брангарда нашлось даже жаркое обсуждение его маски: несколько оппонентов горячо спорили о ее функционале и материале изготовления. Среди народа попроще в ходу были обсуждения другого толка. Многие до сих пор не верили, что Макс — настоящий восстановленный темнокровый. Приоритетный доступ на государственном уровне давал просматривать личные данные и истории поиска в Небе, и это позволяло узнать, что, например, какой-то жирный боров из Эллинийского захолустья, работающий на очистных устройствах канализации, а в свободное время рыщущий по сети в поисках порно с омегами или хотя бы изящными юношами-бетами, авторитетно заявляет, что темнокровые гиперборейские эльфы были рогаты и красноглазы, а потому это явная подделка. В качестве аргументов он приводил строки хвалебных од Санарвана эпохи победы Альянса, где вообще все детали излагались весьма витиевато и образно. Какой-то мясник, проживающий на границе Брангарда с Берестаной, уверял, что темнокровые не в состоянии действовать самостоятельно, без своего альфы, и доказательствами его теории служили легенды о симбиотических связях темнокровых омег с йотунами-альфами. Иными словами, этот парень на балу не мог быть настоящим, ведь он не похож на омегу с виду, и не посещал комнаты для уединения ни с кем. Этот любил видео с насилием, так что вопросов не возникло. Другой товарищ считал, что у темнокровых должна быть темная кожа. На женских ресурсах обсуждали, в основном, одежду и прическу; многие дамы высказывались негативно насчет внешности Макса, описывая его как «слишком блеклого», «неинтересного» или «незаметного». Это скорее удивляло, чем расстраивало: Макс знал, что хорош собой, и переубедить его в этом было непросто. В одном месте встретился жаркий спор насчет его прически: до того жаркий, что вмешался сам Ариман, как исполнитель, и покрыл сомневающихся такой отборной руганью, что любо-дорого посмотреть. После неожиданного исчезновения Макса разговоров было много, но, к его удивлению, почти никто не обратил внимание, что Яртис пропал вместе с ним, что само по себе вселяло надежду на отсутствие дурацких слухов хотя бы на этот счет. Жезл Тайра доставили на следующий день; Аялн сделал это лично, сияя, как начищенный медный таз, и явно надеялся поглазеть на Циата. К счастью, у того проходило совещание с военными экономистами о распределении ресурсов, затянувшееся до глубокой ночи. Вечером очередного дня устраиваясь спать, Макс даже сдержанно порадовался, что гнетущее чувство в животе совсем ослабло, оставив за собой только легкое тепло. Может, на некоторое время сущность омеги в нем утихнет и оставит его в покое. Всю ночь его бросало в жар и холод поочередно. Постель казалась неудобной: то слишком мягкой, то слишком жаркой, а простыни так и норовили прилипнуть к телу, дополнительно раздражая. Во второй половине ночи начала болеть голова, стало душно и тяжело дышать. Обычно похожие симптомы проявлялись в прошлом перед тем, как Макс серьезно заболевал с высокой температурой, но сейчас медицинский датчик молчал. Программа поддержки в коммуникаторе показывала лишь незначительное повышение температуры, слабое ускорение сердечного ритма и напряженную мозговую деятельность. Ничто из этого на серьезное недомогание не тянуло. Макс распахнул окно и минут пять-семь искренне наслаждался прохладным воздухом. Снаружи на берлинской улице никого не было. Пахло зимней сыростью, бензином и едой. Спустя еще пару минут вдалеке через площадь прошли несколько человек в форме (Макс не разглядел принадлежность), разговаривая и смеясь. Постепенно он начал мерзнуть и мелко дрожать. Этот способ прежде не раз помогал заснуть, когда бессонница приходила на смену недосыпанию после двух-трех суток работы, и сейчас обязан был сработать. Как следует надрожавшись, Макс принял дополнительную порцию спирта и зарылся поглубже в перины. Головная боль будто бы отступила, он отогрелся и сон быстро накрыл его непроглядной тьмой. Утро пришло с кошмарным набатом вместо будильника, металлическим молотом бьющим в голове, тошнотой, адской сухостью во рту, жаром и невозможной слабостью. Макс с трудом сел в постели и сразу понял, что случилось. Все перины до матраса были насквозь пропитаны голубоватым перламутром. Цвет стал более насыщенным, а запах... чуть сладковатый, сытный запах, похожий на заварной крем, был настолько плотным, что вызывал тошноту. Вдобавок, вся кожа зудела, заставляя тереться об одеяло, мокрые простыни, собственные руки. — Ох, Ганс... боюсь, я не смогу сегодня выйти. Выведи уведомление, что я работаю из дома. Макс едва заставил себя встать, но ноги держали плохо. Кружилась голова, а рвотные позывы превратились из едва заметных на фоне общего недомогания в назревающую необходимость. До туалета пришлось добираться по стенке, и там, едва не рухнув на пол перед унитазом, Макс понял, что ужасно устал, преодолев эти метры. — Я, кажется, вообще не смогу работать сегодня, — пробормотал он. Кольцо Хайриха громко звякнуло по фарфору, отдаваясь в голове оглушительным взрывом, линии метки нагрелись и жгли кожу. Макса вывернуло желчью и слюной, и он порадовался, что не ужинал вчера. Прислоняя ледяное кольцо к горящей груди, он лихорадочно соображал, что можно сделать. Память Айариана могла предложить ему только методы спасения от обычного пустого гона, не отягченного удавкой. Метка, похоже, усиливала эффект, вызывала удушение и загрудинные боли. Похожая ситуация была у прадеда: король Микаэриэн вообще был не слишком удачлив в личной жизни, ведь он сперва ждал своего супруга сто лет, а после не особенно долгой, хоть и счастливой жизни остался один, весь укутанный своей сердечной меткой, медленно прожигающей его до костей. Во время гона он приказывал запирать себя в ящике, обитом толстой мягкой прослойкой, и только это позволяло ему не ломать себе кости. После двух таких эпизодов Микаэриэн принял решение добровольно уйти из жизни, тем более что у его не обладающего особыми талантами сына подрастал многообещающий наследник Айариан. — Прекрасно, — прохрипел Макс перед вторым заходом. Теперь его полоскало уже чистой горечью, дрожь била до судорог, а в глазах темнело. В какой-то момент сознание, похоже, отключилось, и очнулся Макс лежа на полу и обнимая смятый коврик. Сил хватило только чтобы кое-как завернуться в полотенце, выползти в гостиную и вдарить по кнопке экстренного вызова на панели встроенного медицинского датчика, проломив защитную стеклянную крышку. Экстренные вызовы случались нечасто, но достаточно регулярно. Отравления, бытовые травмы, раны от заклятий, артефактов или оружия, сезонные заболевания и все прочие непонятные вещи распределялись по дежурным лекарям с копией для Занди, как начальника, и только от самых высших чинов вызовы он получал лично. Чаще всего пациентами были боевые генералы или агенты, поэтому Занди изрядно удивился, получив вызов от Макса. Они со Ске принимали совместную утреннюю ванну с взаимным массажем (иногда внутримышечным), отвлекаться не хотелось, но вызов от кого-то из командования пропускать не стоило. Занди пришлось поморгать и потрясти головой, чтобы убедиться, что никакой ошибки нет. — Вызов от Макса? Очень странно… показатели его личного датчика не фиксируют никаких повреждений, инфекций или прочих заболеваний, — он проверял данные и не мог понять, что могло произойти. — Может, он привел кого-то к себе? — Ске наморщил хорошенький лобик, соображая. — И с этим кем-то случилось что-нибудь плохое? — Да, ты прав, это возможно. Я побегу, будь на связи: не знаю, что мне может понадобиться. Занди наспех впрыгнул в одежду и поскакал к скоростному лифту, на ходу вводя запросы по температуре, сердцебиению и электрической деятельности. Уже в кабине коммуникатор неожиданно передал резкий скачок сердечного ритма и температуры. Занди едва голову не сломал, прикидывая, что это может быть, и по коридору восьмидесятого этажа практически летел. У дверей апартаментов Макса он столкнулся с Обсидианом. — Что случилось? — с ходу начал тот. — Сперва Макс предупредил, что работает от себя, потом зафиксирован экстренный вызов… — Понятия не имею. Датчики показывают только локальные симптомы, ничего серьезного. Дверь открылась по коду доступа угрозы жизни, и Обсидиан тут же ахнул. — Течка! — Что? Почему? — Я чую, я же омега, — фыркнул тот, входя. — Макс, ты где? — Карантин с ограничением доступа альфам, — скомандовал Занди, вводя медицинский код в систему жизнеобеспечения замка. — Дополнительная фильтрация воздуха, отдельный газозаборник, анализ на феромоны перед выпуском, очистка до минимума. — Занди, помоги! — позвал Обсидиан из глубины жилья. В его голосе слышалась легкая истерика. Занди поспешил к нему, и застал обоих в гостиной. Макс сидел у стены, прямо под вскрытым медицинским датчиком. Он был, похоже, без сознания. Вокруг на полированном паркете медленно расползались отливающие голубым перламутром потеки густого масла. — Теперь ясно, почему датчик не фиксирует ничего особенного: естественный процесс, — вздохнул Занди, переключая датчик на деятельность нервной системы. Экран тут же загорелся красным, показывая превышения по восьми шкалам из десяти основных. — Почему это выглядит так, будто он умирает? — спросил Обсидиан, трогая лоб Макса. — Он горячий, как печка! — Да, высокая температура сменяется низкой, сильное обезвоживание, судороги… и ему очень больно, — Занди ткнул пальцем в график боли, разворачивая его из десятибалльной в стобалльную систему, чтобы отслеживать пики. — Так, мне нужен его коммуникатор. — Ганс, — подсказал Обсидиан. — Прекрасно, Ганс. Код доступа для медперсонала, мне требуется помощь с инженерными системами дома. Есть питание? — Доброе утро, — отозвался Ганс, выводя экран со схемами управления жилищем. — Чем я могу быть полезен? — Набери воды в ванну так, чтобы она не покрывала тело, а была с ним примерно вровень, нагрей до сорока градусов. Подготовь к заказу легкую кашу или суп из того, что Макс позволяет по своей диете, согревающие напитки тоже. Перешли мне данные о лекарствах и прочих веществах, которые он употреблял в последние два дня. Обсидиан, помоги мне: отнесем Макса в ванну. — Уверен? Может, лучше в кровать? Судороги же, а у ванны стенки жесткие. — Уверен: синяки пройдут, а нам сейчас важнее остановить обезвоживание и согреть его. Возможно, снимем и судорожное состояние заодно. Поднимаем… — Ох… Полотенце соскользнуло вниз, открывая потемневшую от жара метку. Эдельвейсы полностью раскрылись и скалились черепами на посторонних; ледяные иглы будто впивались в кожу, мешая дышать. — Некогда охать! — рявкнул Занди, скрипя зубами. — Тащим его, там разберемся! Макс застонал, когда его уложили в горячую воду, но в себя не пришел. Из покинутой гостиной послышался тихий гул автоматических уборщиков. — Да уж, красота, — Занди рассматривал метку, сверяясь со своими данными. — Она не похожа на классическую удавку, хотя частично обладает ее признаками. Разрывов нет, значит, его не отвергали… я не силен в чтении сердечных меток, вообще-то. Любопытно, почему его альфа еще не здесь. Это, наверное, его кольцо на цепочке… током лупит, хм. Ганс, тебе известно, кто причина? — В доступе к личной информации отказано: превышение полномочий. — А если я попробую? Разведслужба, приоритетный доступ, — вмешался Обсидиан. — В доступе к личной информации отказано: приоритет не соответствует заданному. — Я так и думал. Ганс, я вижу, что кроме лекарств, которые делал я, Макс принимал какой-то хтонический яд по собственному рецепту. Что за причина? — Состав выполнен по памяти предков с учетом ситуации. Вчера доза была превышена почти в пять раз. — Просто чудесно, — прошипел Занди, попутно пристегивая к плечу Макса анализатор. — Каждый из ингредиентов токсичен сам по себе, в составе смеси они усиливали друг друга. Судороги и прочая побочка могут быть следствием отравления, а порции еды за последние дни сокращены до голодного пайка. Скеа, на связь. Мне нужны противосудорожные, обезболивающие, нейтрализаторы ядов и поддержка по питанию, срочно! Очередная судорога выгнула тело Макса; тот стиснул зубы и захрипел. Занди придержал его голову, чтобы тот ничего не повредил. — Что у вас? — на всплывшем экране коммуникатора Обсидиана возникло лицо Циата. — Похоже, проблемы у Макса, милорд. Течка открылась, он без сознания, ему очень плохо и… у него кошмарная метка на груди. — Да, я в курсе. Значит, дело совсем плохо. Я сейчас буду. Он отключился, а Обсидиан повернулся к Занди, моргая широко распахнутыми глазами. — Что значит «я в курсе»? Это же не может быть… Циат явился почти мгновенно, избавляя друида от необходимости отвечать что-то неловкое. Занди тоже сразу подумал, что, может быть, он ошибся тогда, и темнокровый омега, не имея возможности стыковки с симбионтом, выбрал Циата, как достойного. В помещении будто стало темнее, когда князь вошел, что тоже могло быть подтверждением этой версии. — Милорд, вам нельзя сюда, — чуть не плача заговорил Обсидиан. — Здесь столько масла… — Я в маске, — Циат показался в ванной; нижнюю половину его лица закрывала прозрачная линза, похожая на водяной пузырь. — Занди, что у тебя? — Жизненные показатели пока вне опасности, но неуклонно ползут вниз. За время нашего присутствия упали на три процента, сейчас замедлились из-за нагрева, я думаю. Ганс, поддерживай температуру воды, заменяй по мере загрязнения маслом, — Занди метался вокруг, снимая показания и пристраивая новые датчики. — Я не понимаю, где его альфа после всего этого! Судя по всему, в сердечной связи сейчас истерика: на эфирном уровне все звенит от его зова. — Или он все-таки здесь, — едва слышно добавил Обсидиан, остановившись в дверях. — Не говори глупостей, — Циат вздохнул. — Это не моя связь, более того, я никогда не видел, чтобы подобное вообще существовало. Макс связан с кем-то из другого мира, с кем-то, кто не может оказаться здесь. У меня есть некоторые мысли на этот счет, но я ничего не успел проверить. Стли сказал, что альфа Макса скорее всего мертв: на балу он видел мертвеца за его плечом. — Мертв? Но как тогда это вообще получилось? — Занди замер с разинутым ртом. — Я предположил, что дети «Наследия» могли получить сердечную связь при рождении, как дополнительную защиту или гарантию для развития в будущем. Не знаю. Циат шагнул ближе, заглядывая в ванну, и тут же свет заметно померк сильнее, а ближайший к краю ванны пузырек с составом для мытья лопнул сам собой. — А вот это уже интересно, — пробормотал Занди. — Ганс, добавь в воду в ванне что-нибудь нейтральное, чтобы вода стала непрозрачной, и подними ее уровень, чтобы закрыть до шеи. Коммуникатор никак не показал, что слышал, но из крана в ванну тут же полилась молочно-белая вода. — Уф, я бежал со всех ног, — к компании присоединился Ске с огромной сумкой через плечо. — Всего набрал. Всем привет, что делать? — Ликвидируем судороги и попробуй стабилизировать температуру. Вводи релаксанты, постепенно увеличивая дозировку, я пока постараюсь что-то сделать с составом крови… Обсидиан кусал губы и обнимал себя за плечи. Циат отступил от ванны и обхватил его еще своими руками поверх. — Прекрати. Я никогда не устану говорить тебе, что ты и есть мой единственный. — Я снова ревную на пустом месте, — вздохнул Обсидиан, прижимаясь к супругу лицом. — Однажды вам это надоест… — Никогда. Делай то, что требует твоя душа, я не буду осуждать. Обсидиан рвано вздохнул и всхлипнул, но эти тихие звуки потонули в глухом вое, который издал Макс сквозь стиснутые зубы. — Приступ! — с досадой цокнул языком Занди. — Ске, что из обезболивающих посильнее ты взял? Давай! — Нужно… помочь им, — пробормотал Циат. — Ты видел, что нечто в этой комнате реагирует на меня? — Да. Вы думаете, это может быть мертвый альфа? — Обсидиан отстранился и сразу же посерьезнел. — Я уже слышал, что у Макса есть что-то темное рядом, но думал, что это могут быть Тени… — Я сейчас ни в чем не уверен, — Циат вызвал свой коммуникатор. — Стли, ты нужен. Прямо сейчас. — У меня чувство, что этот мертвец вмешивается и делает хуже! — воскликнул Занди, смешивая что-то в маленькой колбе. — Это вполне вероятно: раз он сам не может перейти в этот мир, то тянет Макса к себе. Сердечная связь работает в обе стороны, и ему там наверняка тоже совсем не здорово. — Разрешите? — Стли нарисовался в дверях и оглядел компанию. — Мы кого-то убиваем? — Стараемся не допустить этого, — нервно рассмеялся Занди. — Ты сможешь сделать что-нибудь с мертвецом, который нам мешает? — Попробую, — улыбнулся Стли. Он развернул походный набор с инструментами и маленькими бутылочками в пазах, покапал из одного, помазал другим, свернул маленький веничек из трав, волос и косточек, подпалил. Темно-синий огонек коротко вспыхнул, и почти сразу в теплой ванной повеяло холодом, запахло затхлым воздухом заброшенного подвала. Свет замигал, звуки как-то обострились и всем присутствующим стала видна бесплотная тень возле мраморной чаши ванны. Она зависла напротив Циата, явно считая его опасным. — Милорд, оно угрожает вам, — прошептал Обсидиан. — Стли, что ты видишь? — спросил тот. — Сложно. Он не идет на контакт, не видит и не слышит нас. Думаю, мы для него как сгустки энергии, он ощущает только это. Похоже, это человек... по крайней мере, я не вижу никаких особенных сил или способностей у него. Но он накрепко привязан к нашему темнокровому, практически пришит наживо. Я не особо разбираюсь в сердечных связях, но не знал, что люди так могут. Тень вдруг потемнела, заметалась, несколько лампочек погасли совсем, а пузырьки на полках зазвенели. — Попытка нарушения карантинного ограничения, — сообщил Ганс. — Лорд Яртис. Коммуникатор Циата ожил, показывая взволнованное лицо нарушителя. — Циат, что случилось? Макс... он жив? Я не могу пройти. — Не можешь, и не надо тебе. Приболел Макс, лечим. — Ты недоговариваешь. Почему я не могу войти? — Потому что тебе нечего тут делать. — Что это значит? Похоже, Яртис попытался преодолеть барьер, потому что все содержимое полок разом слетело на пол, разбиваясь в крошево, оставшиеся лампочки взорвались, и в ванной стало темно. — Хм, какой талантливый парень, — пробормотал Стли, поджигая очередной сноп своих трав, кореньев и волос, только побольше. — Циат, вот я почти уверен, что тут какая-то многослойная привязка, не один узел. Сам смотри. В блеклом отблеске синего огня энергетические нити светились слабым мертвенным светом; они были разных оттенков, и обвивали Макса в несколько витков, темная тень мертвеца же была опутана ими вся. Стли раскрыл посох и осторожно подцепил им одну из тонких нитей. Макс дернулся и тяжело застонал, тень мгновенно оказалась рядом, и тут уже пришла очередь некромастера удивляться: бесплотный мертвец, который должен бы бояться и сторониться посоха, просто взял и отвел его в сторону. — А вот это совсем интересно. Стли шустро кинулся чертить какую-то сложную фигуру с заклинаниями на полу. — Не делай так больше, — Занди цокнул языком, глядя в графики своего комма. — Похоже, моему пока живому пациенту очень больно от этого. — Ага. Циат что-то с мрачным видом листал в коммуникаторе, Обсидиан шепотом надиктовывал указания своему заместителю, Занди и Ске в четыре руки замешивали и ставили новые инъекции Максу, но легче тому совершенно явно не становилось. Закончив чертеж, Стли храбро шагнул в середину, мгновенно превращаясь в полусгнившее тело с вытекшими глазами и разодранным ртом. — Твою мать, я чуть не обделался, — проблеял Ске. — Предупреждать же надо! Некромастер ничего внятного не ответил: грани чертежа заметно трепетали, его кошмарная пасть разевалась шире, издавая подобия звуков. Несколько мгновений спустя он склонился и стер какую-то метку в рисунке, заменяя ее другой. Линии тут же засветились, а Стли стал выглядеть как ссохшийся, древний скелет. Он пошамкал голыми челюстями, издавая свистящий шепот, но и так ничего не получилось. Поочередно меняя значения в портале связи с мертвыми, Стли становился болотной мумией, сгоревшим трупом, почти бесплотным духом и булькающим утопленником, но ответной реакции не было. — Все, я сдаюсь, — сказал некромастер, выходя из круга и закрывая за собой портал. — Единственное, что я могу сказать — он не мешает, а наоборот, пытается помочь. Этот парень не отзывается на хорошо знакомых мне уровнях. — И это значит… — подтолкнул его Циат. — Либо он попал куда-то очень глубоко сам собой, случайно, либо обладает теми же способностями, что и я, и не хочет, чтобы я его нашел. — То есть, способности у него все же есть? — Может быть, он некромастер моего уровня или выше, а может, просто неудачник, которого очень глубоко занесло, — Стли пожал плечами. — В любом случае, тут я сделать больше ничего не могу. Мне нужно специальное помещение, моя лаборатория и приличных размеров кладбище, чтобы спокойно пройти через все уровни Смерти до самой ее глубины. — Теперь мне еще больше хочется узнать, что это за парень, — Циат хмыкнул. Обсидиан ударил себя ладонью по лбу и закатил глаза. — Я идиот! Комм Макса! Он же что-то знает, но не выдает нам с Занди! — Интересно, — Циат чуть нахмурился. — Ганс, что есть по альфе Макса? — Вынужден обратить ваше внимание, что данная информация является личной и засекреченной, а здесь много слушателей, — отозвался коммуникатор. — Я запрашиваю гарантию неразглашения. — Пф, я лекарь, все личные данные секретны. Гарантирую, — сказал Занди. — Гарантирую, — эхом повторил Обсидиан. — Меня мало интересует личная жизнь живых, так что я уже завтра обо всем забуду, — усмехнулся Стли. — Гарантирую! — А я… лучше выйду и не буду слушать лишнего, — вздохнул Ске. — Потому что я-то как раз ничего не гарантирую. Пойду попробую успокоить Яртиса пока. Едва за ним закрылась дверь, Ганс вывесил большой экран, чтобы присутствующим было лучше видно. Он вывел короткую справку о Хайрихе, набор его фотографий (в том числе те, где они с Максом были вместе), все расчеты и выводы Макса насчет собственной метки, их сердечной связи (особенно подробно — что Хайрих случайно(?) применил особую формулировку клятвы на крови и принес себя в жертву, чтобы привязать себя к Максу), а также незавершенный расчет общих затрат по подъему тела и сводку по сбережениям, отложенным на этот проект. — Он знает, — расстроенно сказал Обсидиан. — Знает, что выхода нет. Ведет расчеты и записи, чтобы в случае гибели и повторного воскрешения продолжить с того же места. — А я знаю, кто этот парень! — поддержал его Занди. — Они вместе лежали в могиле, я почти месяц потратил, чтобы разъединить их. Макс о нем спрашивал как-то. — И ты ничего мне не сказал об этом, — Циат хмуро посмотрел на своего друида. — Ну… я не подумал, что это важно. Макс не настаивал, откуда я мог знать, — Занди стушевался и активнее принялся разминать что-то в ступке. Коммуникатор Циата ожил, на всплывшем экране появилось лицо Ниэле, жрицы Песчаного храма. — Ты засыпал меня сообщениями. Надеюсь, дело на самом деле срочное, — она чуть поджала губы. — Мне нужна твоя помощь. — Тебе лично или кому-то из твоих людей? — Ниэле вздернула бровь. — Нет времени на игры. Циат скинул ей карту видимых сердечных связей, которую удалось сделать Стли и усмехнулся, увидев, как вытягивается ее лицо. — Я готова поклясться, что не видела ничего подобного прежде. Тут как минимум четыре полных цепи… и еще множество всего. Кто это? Чья связь? — Темнокровый омега у меня, едва жив из-за этого. Альфа где-то в посмертии, и это, скорее всего, человек. — Не может быть. Человеку такое не под силу, — Ниэле потрясла кудрями. — Вы что-то упустили. — Я считаю, что парень может быть сильным, но необученным некромастером, — вмешался Стли. — У меня не выходит его выловить. Привет, Ни. — Привет. Не уверена, что ты прав: одна из связей точно очень древняя и нерукотворная. Ее создала Юна. — Поэтому я и прошу тебя взглянуть, — подытожил Циат. — Открой мне портал, — Ниэле вздохнула. — Думаю, я могу оставить девочек на пару часов. Она появилась через несколько минут и с собой ничего не брала. Стли зарделся, как маков цвет, любуясь аппетитными формами жрицы под полупрозрачной ритуальной туникой. — Эмоциональные щиты долой, — Ниэле махнула рукой, и Макс застонал в бреду. — Радикально, — икнул Занди, пристраиваясь у нее за плечом. — Что еще сделать? — Ничего. Ничего вы не сделаете, деятели. Она закрыла глаза, одной рукой касаясь кольца на груди Макса и шепча что-то на пустынном наречии; постепенно хмурясь и недовольно качая головой. Макс под ее рукой заметно дрожал и всхлипывал, но тень больше никак себя не проявляла. Наконец, Ниэле отстранилась, распахнула пунцовые после транса глаза и нашла взглядом Циата. — Вы все сделали неправильно. Упустили время… слишком много времени. Омега вскоре умрет. — Нет, ну как это… я же лечу его! — возмутился Занди. — Этот гон он переживет, но состояние продолжит ухудшаться, — Ниэле недовольно скривилась. — Они были вместе, а вы их грубо разлучили. Растащили по разным мирам против их воли. Омега пытается что-то делать с этим, но в глубине души не хочет. А альфа… это совершенно другой вопрос. Альфа слишком сильно к нему привязан, он практически взял и подарил себя омеге. Он пытался пробиться сюда, но не смог, а вы дали ему достаточно времени, чтобы он освоился и укрепил все связи. Теперь альфа ушел очень глубоко, практически погрузился в Хаос. Ты, Циат, думал, что воскресишь омегу снова, если он умрет? Но ты не сможешь. Альфа утащит его так глубоко, чтобы никто больше не нашел и не отобрал его. Он невыносимо страдает в пустоте и не будет никого слушать. Договориться с ним не получится. — Ниэле, разве это возможно для человека? Пусть даже у него дар посмертного влияния, — с сомнением спросил Циат. — Всякое бывает. Любовь — это огромная сила, ее нельзя недооценивать. Но я не могу сказать, человек ли это: он так глубоко во тьме, что я практически не вижу его. — Циат, подними парня, я его обучу, — зашипел Стли. — Некромастеров на Юне — полторы калеки… — Да, я уже думал об этом, — вздохнул тот. — Ниэле, он согласится перейти на эту сторону? — Уверена, что да. Что угодно, лишь бы быть со своим омегой. — Но ведь люди не бывают альфами, — попробовал возразить Занди. — Как же они будут… ну, стыковаться? — Юна знает лучше, — улыбнулась Ниэле. — Раз она их связала, значит, был какой-то план. — Решено, — Циат хлопнул Занди по плечу. — Готовь парня к подъему. Все, что потребуется — из бюджета. Раз уж мы взялись восстанавливать Гиперборею, нельзя отступать на полпути. Надеюсь, это окупится позже. — Это так трогательно, — Обсидиан закончил запись событий на коммуникатор. — Но Максу будет страшно неловко, когда он придет в себя. — А как Яртис расстроится, — поддакнул Занди. — Так, а теперь всем спасибо, верните мне Ске и проваливайте! Пациенту нужен покой.