Железный Эльф

Если Макс и надеялся, что после сна станет полегче, то надежда эта не оправдалась. Он по-прежнему чувствовал кошмарную слабость, а нудный голод в нижней части живота, который не давал покоя ночами, вплетаясь в любые сны, теперь стал его постоянным спутником. К счастью, работа отвлекала и давала хоть какую-то эмоциональную подпитку. Макс старался присутствовать на всех важных допросах самостоятельно, и попросил Этьена и Гамле вечерами скидывать ему все, что осталось незавершенным за день: он все еще плохо спал и не собирался тратить время понапрасну. Подготовка к войне в Нории происходила вроде бы неявно, но заметно по результатам. Все чаще был занят стадион, учебная тревога на служебных этажах стала обычным, почти ежедневным явлением, а работа велась теперь круглосуточно в четыре смены. Макс знал, что финансирование военных подразделений и разработок увеличено в среднем в полтора раза, но изрядно удивился, получив однажды утром уведомление, что его отдел тоже вошел в этот список. После подключения капсулы Хайриха к Ее Величеству Зиаре восстановление шло без заминок. Уже на следующий день после той кошмарной ночи отоспавшийся Макс наблюдал на экране комма в убыстренной съемке, как формируются кости (вишневого цвета сердцевина была надежно защищена черным корпусом, похожим на металл, который и просвечивал сквозь костное вещество, придавая ему общий голубоватый оттенок и мерцание), накладываются волосяные ниточки нервов, местами нарастает плоть. Спинной мозг йотуна был гораздо теснее связан с головным, чем у людей: позвоночник титана оказался почти втрое толще, а ребра — хоть и маленькие — проросли и в шею, защищая мягкие ткани глотки. Судя по комментариям, которые выводил на экран Ганс, темная внутренняя часть костей состояла из живого металла, делая каркас очень стойким к высоким нагрузкам. В нижней части позвоночника Макс обнаружил раздвоение и на некоторое время завис. — Это же не может быть хвост... он направлен не наружу, а внутрь тела. Похоже, эта часть подвижна: я вижу более светлые диски и зазор для... о, боже. Ганс, это что, кость пениса? — Полагаю, что да. Точных аналогов в настоящее время нет, но я сравнил похожие детали у некоторых других местных видов, и встретил похожие конструкции. Макс приложил ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам. Даже в виде голой кости это выглядело впечатляюще. Он вспомнил устрашающих размеров орудие короля Хагала и неуверенно улыбнулся. Похоже, его йотун ничуть не уступал своему королю. — Мой йотун. Произносить это вслух было еще приятнее, чем думать. У Макса едва не отнимались ноги, когда он вспоминал их кошмарную первую ночь, теперь со всей полнотой понимая, что именно сделал тогда Хайрих. Не имея памяти предков, не зная ничего о Юне, йотунах и темнокровых, он безошибочно определил своего симбионта и идеально исполнил брачный ритуал. Поэтому, должно быть, Юна посчитала это законным браком и вывела в сердечную связь. За четверо суток скелет был полностью готов и начал скрываться под мышечным корсетом. Макс заходил, как и раньше, утром и вечером, а помимо этого регулярно просматривал процесс роста в ускоренном режиме. Он вдоволь налюбовался на симметричные костные выступы, которых не было у людей, на морозный узор гладких поверхностей, на сияющие серебряные нити, протянутые вместе с нервными каналами и дублирующие их везде, а на стыках соединенные мелкими перламутровыми спайками. — Нет слов, какая красота, — шептал Занди. — Не думал, что увижу что-нибудь подобное. Йотуны действительно дети самой Юны, это видно по деталям. У темнокровых внутри тоже красиво, но сугубо утилитарно, ничего лишнего. А здесь... это ведь специально не придумаешь, Макс, ты понимаешь? О да, он понимал. Видел то же самое, и едва мог отвести взгляд. Сборка йотуна завораживала, и уходить из репликаторной становилось сложнее с каждым днем. Органы постепенно заполняли предназначенные для них полости, и Макс, который, вообще-то, любил анатомию только в книжках, не мог не любоваться. Особенно сердцем — белым, с черными и синими прожилками и костным каркасом снаружи. У йотунов была тройная схема кровоснабжения, и помимо венозного и артериального циклов выкладывался какой-то другой. — Это огненные жилы, — пояснил Занди. — Ледяное пламя йотунов. Пока каналы пусты... я думаю, оно загорится позже, когда включится мозг и тело станет вместилищем личности. Макс предчувствовал в этом потенциальные проблемы, но вслух озвучивать их не стал. Он и так видел, что Занди уже думает, что будет делать, если огонь не загорится. На восьмой день после подключения к источнику энергии Хаоса начал формироваться кожный покров. В привычной живой ткани кожи регулярно вспыхивали и тут же гасли мелкие ледяные искры. В ускоренном просмотре казалось, что кожа мелко горит в месте формирования. На полностью законченных участках искры уже не были видны. Хоть процесс шел довольно скоро, Макс изнывал от ожидания. Он докапывался до подчиненных на радость Гамле, куда придирчивее принимал рапорты, спал урывками или в выходные и старался не оставлять ни секунды свободного времени. На десятый день сборки с утра Ганс выдал первые результаты по алгоритму поиска второго темнокрового. Обнаружились совпадения наследственного характера по ветви королевского рода Инглингов с одним из людей в окружении объекта. — Как это проверить, Ганс? — Нужно больше образных проекций, герр Макс. Я бы рекомендовал вам попробовать медитативные техники, но сейчас, боюсь, они будут бесполезны: ваши мысли слишком плотно заняты герром Хайрихом. — Ты прав. Есть ли хотя бы примерные соображения, кто это может быть? — Только очень примерные. Я рискнул бы предположить, что темнокровый был кем-то вроде колдуна при одном из первых норвежских конунгов. Возможно также, что он является потомком колдуна из Гипербореи. Макс помнил его, благодаря памяти Айариана. Странноватый, тихий и очень белый омега с неожиданно темными глазами. Его звали Сиалиэн, и он чувствовал снег, как никто другой. Мог ли тот парень, которого он мельком замечал в своем видении в отражении на воде, металле и в тенях, быть сыном Сиалиэна? Его супругом был кто-то из войска йотунов — Айариан не знал точно. Помнил только его широкий серебристый щит с искрами. — Продолжай сбор материала. Если потребуется еще одно подключение проектора, я постараюсь собрать все свои видения более тщательно. И… пожалуй, пора опробовать медитативные техники в действии. Яртис не понимал, что происходит. После той жуткой аварии в энергоснабжении и быстрого восстановления всех систем он несколько раз пытался добиться хоть каких-то сведений, но информация оставалась закрытой и засекреченной. Это могло значить что угодно: от личных дел Циата или Зиары до угрозы мирового масштаба. Поскольку запрет на распространение сведений ввел именно Циат, Яртис попробовал начать с него. — Нет, ничего опасного. Пока, — успокоил его тот. — Извини, я не могу посвятить тебя в детали. Работа продолжается, так что, я думаю, ты все узнаешь очень скоро. — Это второй темнокровый? — С чего ты взял, интересно? — Макс говорил, что у него есть наработки. — Нет, это другое. Не волнуйся, Яртис, мы контролируем ситуацию на данном этапе. — А на последующих? — Пока не могу этого знать, но очень надеюсь, что так и будет. — Но это касается Макса, верно? — Возможно, — Циат слегка улыбнулся. — Не лезь в это, Яртис. — Но я чувствую, что это что-то важное! — Важное, разумеется. Но не для тебя. Яртис попытался поговорить с Обсидианом, но добился еще меньше, чем от Циата. Это всегда ловко получалось у него, и сейчас Обсидиан включил легкомысленного лиса, рассуждая о конфетах, погоде и сплетнях. При этом он мило улыбался и похихикивал, доводя Яртиса до бешенства. Мицар делал вид, что вообще не в курсе, и авария было просто аварией, хотя по его лицу Яртис видел: врет. Почему-то это обидело его сильнее всего, ведь они с Мицаром общались достаточно близко, чтобы считаться хорошими друзьями. Спрашивать у Занди было бесполезно изначально, ведь все, что касалось его пациентов и разработок тот привык держать в тайне, и расколоть его не получилось бы ни при каких обстоятельствах. Яртис понадеялся на Ске, который выбалтывал все, что знал, но сведений почти не получил. Ске знал только очень приблизительно, что в репликаторной кого-то собирают, что этот проект курируют лично Циат и Ее Величество, и что Макс наведывается туда дважды в сутки. И что авария в энергоснабжении произошла уже гораздо позже начала сборки, и все здорово перепугались тогда. Яртис не обладал особой хитростью, не умел врать, но и дураком не был. Он понимал, что Макс ничего не расскажет, если просто начать задавать вопросы, поэтому решил подходить к нему подготовленный. Наступала весна. Снега уже не было (в Нории он и не задерживался надолго, истаивая в течение пары-тройки дней после снегопадов), на солнечных участках земли проклевывались молодые зеленые ростки, а в парке у Замка вовсю цвели подснежники как минимум сотни разных видов. Ветер теперь дул постоянно, и приносил с собой совершенно весенние запахи воды, травы, мокрой коры и прели. Дни стали длинными и светлыми и, если удавалось найти защиту от ветра, солнце грело почти по-летнему. Макс не ожидал, что ему понравится на побережье. Места оказались тихими и безлюдными, стоило только миновать порт и рыбацкие гавани. Вокруг простирались дикие пляжи, усыпанные мелким песком с полосами гальки, отдельными крупными валунами и выбеленными морской солью и солнцем стволами бывших деревьев. Позади обзор закрывали холмы, лес на которых еще только подернулся дымкой, но еще не покрылся листвой. Замок возвышался вдали и, если не приглядываться, мог сойти за естественную гору. Солнце здесь здорово пригревало. Камни были теплыми, пахло морской водой и водорослями, но не слишком резко. Макс сидел почти неподвижно, лишь иногда с долей подозрения провожая взглядом маленьких крабов, пробегающих по песку мимо. Планировалось, что он будет расслабляться под равномерный шум волн на свежем воздухе, как требовалось в пособии, но, похоже, эта техника не подходила Максу. Или темнокровым вообще. Сперва его бесили чайки и другие морские птицы, которых он не знал. Они летали над побережьем и водой, кричали не в такт, гонялись друг за другом. Некоторые (возможно, бакланы) ныряли в воду с высоты и вылетали из воды с рыбой в клюве. Их коллеги при этом поднимали кошмарный гвалт. Чуть позже со стороны раздался свист крыльев. Приоткрыв глаза, Макс увидел целую стаю птерозавров. Твари держали курс дальше по берегу, и вскоре с той стороны донеслись их визгливые крики. Макс уже собирался выяснить, что там произошло, когда увидел делегацию лисятов, торопившуюся в том же направлении. Они несли с собой сумки, ножи и топорики. — Отряд, в чем дело? Куда вы направляетесь? Лисяты замерли, одинаково распушив хвосты, потом синхронно поклонились. — Море выбросило на берег кита! — восторженно доложил старший группы. — Кита! Целого кита! — поддержали его остальные. — Мы идем набрать мяса, пока оно не испортилось, — продолжил первый лисенок, отвешивая подзатыльник самому мелкому, надумавшему ловить крабов. — И попробовать спасти наших бойцов Фиро, Йоме и Нагасу, которых придавило китовым хвостом. — Вольно, отправляйтесь, — Макс поморщился. — Там уже пирует стая птерозавров. — Это плохо, — лисенок помрачнел. — Группа, бегом! Хорошего вечера, генерал. Они промчались дальше, как маленький рыжий вихрь, оставив Макса наедине с размышлениями о кулинарных достоинствах китового мяса и тесноты окружающего мира. — Ганс, мне кажется, лучше было устроиться дома. Здесь я все время на что-нибудь отвлекаюсь, — пожаловался он. — В пособии сказано, что место должно быть открытым и незнакомым, — возразил тот. — Попробуйте еще раз. Макс попробовал. Он закрыл глаза и постарался сосредоточиться на ритмичном дыхании волн, и поначалу это удавалось, но потом чей-то плеск стал постепенно привлекать его внимание, приближаясь. Приоткрыв глаза, Макс убедился, что ему не кажется: к берегу кто-то плыл. — Ганс, у меня гости? — Сотрудник медицинской службы, морская фея Ирука. Она, скорее всего, просто плавала, а теперь направляется в Замок. — Это не она супруга Стурлы и мать нашего Гамле? — Именно так. Женщина казалась похожей на русалку. Нижняя часть тела у нее выглядела как серый дельфиний хвост, а ее горло при движении издавало похожий на их язык стрекот. Вместе с подходящей волной Ирука выбросилась на берег и откатилась в сторону от воды по сухому песку. — Что-то этот пляж не особенно безлюдный, — вздохнул Макс. Он не уловил момент, как хвост женщины превратился в ноги и где она взяла одежду, но через пару минут та подошла уже на двух ногах. — Добрый вечер, генерал. Простите, что нарушила ваше уединение: обычно здесь никого не бывает. — Ничего страшного, я все равно просто дышу воздухом. — Это полезно, — Ирука улыбнулась. — Наше море очень нежное. У нее были темные миндалевидные глаза с густыми ресницами, серебристые волосы и смешные детские ладошки с короткими пальчиками. Гамле походил на нее чертами лица и общим изяществом. — Здесь очень красиво. — Вы правы. Нория бережет свои природные богатства и уникальные пейзажи. Рада была увидеть вас лично. Хорошего вечера. — И вам. Вскоре шаги Ируки стихли вдали, а потом раздался едва слышный на краю восприятия хлопок телепорта. — Нам, наверное, тоже пора, Ганс. Вечереет, становится холодно. Макс поднялся с камня (выяснив при этом, что все себе напрочь отсидел), бросил последний взгляд на искрящееся в закатных лучах море. Звук телепорта, выполненного с ошибкой, привлек его внимание и не оставил сомнений в личности очередного посетителя «безлюдного» пляжа. — Лорд Яртис. Давно не виделись. — Привет, — тот тяжело шел по песку, оставляя в нем глубокие следы. — Помешал? — Нет. Я как раз собирался обратно в Замок. — В репликаторную, да? — Возможно. Макс сразу понял, что Яртис пришел именно за этим: Обсидиан пару дней назад обмолвился, что тот интересовался аварией энергоснабжения и секретным проектом. Вообще-то пока еще про сборку йотуна не знали даже наиболее заинтересованные в его появлении группы: Тени и малые йотуны. Макс никому ничего не говорил, иррационально желая, чтобы о Хайрихе знали как можно меньше, словно не хотел его никому показывать. Это собственническое чувство не поддавалось никаким объяснениям. — Значит, твои расчеты и исследования принесли результаты? Еще один темнокровый скоро будет с нами? Яртис говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась скрытая дрожь. Наверняка он снова надеялся на встречу, сделав неверный вывод. — Нет, не темнокровый, — Макс накинул пелену, чтобы их никто не мог услышать. — Не надейся понапрасну. — Но… — Я не должен тебе ничего объяснять, но ты ведь не отстанешь. К тому же, ты нужен Нории работоспособным, а разочарование надолго выбивает тебя из колеи. Занди собирает альфу для меня. На некоторое время стало тихо. Волны шуршали о берег, поднимался ветер. Потом Яртис шумно выдохнул. — Альфу… — Именно. И это абсолютно секретная информация, как ты понимаешь. — Но как… почему его потребовалось собирать? Стли, выходит, не тебя курировал, а… его. Максу даже не нужно было ничего больше говорить: Яртис прекрасно справлялся сам. Его лицо из растерянного стало мрачным и грустным. — Макс, кто он? — Думаю, ты скоро узнаешь. — Мне хотелось бы сейчас. Я хочу знать, по чьей прихоти тебе пришлось так страдать и выносить все эти мучения. — Вряд ли это прихоть, Яртис. Думаю, ему там было не легче. В любом случае, скоро вы сможете познакомиться и попытаться друг друга покалечить. — Покалечить? Это еще почему? — Потому что ему не понравится, как ты смотришь на меня. Как близко стоишь, как пытаешься оберегать, касаться. Ты же и сам понимаешь, я думаю. Яртис помолчал, глядя в море. Макс поежился: солнце почти село, становилось холодно. Коммуникатор вывесил уведомление, помеченное знаком медблока, и внутри словно разорвалось что-то горячее. — Тебе пора, да? — догадался Яртис. — Туда? — Думаю да. — Как долго еще… ну, сколько осталось ждать? — Не знаю. Несколько дней, может, больше. — Хорошо. Я… понимаю. Прости, я… Яртис часто дышал и моргал, продолжая смотреть куда-то за горизонт. Его смятение ощущалось почти физически. — Об этом никто не должен знать, — напомнил Макс. Он снял непроницаемую пелену и собрался переместиться к Замку, чтобы поскорее увидеть, что же там произошло. Яртис рассеянно кивнул в ответ и побрел по берегу в сторону предполагаемой дислокации китовой туши. Макс понадеялся, что он не надумает топиться. Оставшись в одиночестве, он открыл уведомление коммуникатора. — Ледяное пламя… Через несколько минут Макс уже быстрым шагом входил в медблок. Занди в репликаторной едва не пел. — А, прибежал? Смотри, смотри. Молодец парень. Жилы ледяного огня, до этого лежавшие пустыми и холодными, теперь полыхали и переливались. Сквозь полупрозрачные стенки было видно, как толчками передвигается внутри пламя Хаоса. Процесс формирования заметно ускорился, конечности уже выглядели вполне завершенными, и открытыми оставались только грудная клетка и голова, забранная поверх темным щитом. Занди говорил, что мозговому веществу лучше формироваться без яркого света. — Он жив? Теперь он считается живым? — Не совсем. Сейчас жизнь в теле поддерживается искусственно, и если отключить питание, все остановится. Но когда основные процессы завершатся, я думаю, он сможет функционировать самостоятельно. Ее Величество пожаловалась, что сильно мерзнет последние несколько часов: думаю, это отдача работает. — Я опасался, что ледяное пламя не вспыхнет, — признался Макс. — Я тоже, — улыбнулся Занди. — Но Хайрих молодец, он справился. Думаю, ему не терпится попасть к тебе. — Надеюсь. Ночью Макс снова отвратительно спал. Он не мог устроиться удобно, и все думал, думал и думал о Хайрихе, об этом мире, о том, как они подойдут друг другу. Потом почему-то вспомнил про Яртиса, бредущего по берегу в никуда, и решил проверить, в порядке ли тот. Судя по данным комма, Яртис находился в Замке и не спал. «У тебя все нормально?» — написал Макс. Через пару секунд на экране показалось чумазое и усталое, но вполне довольное лицо Яртиса. — Привет. Ты чего не спишь? Я доставал лисят из-под кита, представляешь. Застряли, глупые: пытались набрать мяса, пока тот был еще жив, и он их придавил. — Насколько я знаю, лисят не спасают. — Это жестоко, — Яртис нахмурился. — Они всего лишь дети. — И что же, их семьи тебя отблагодарили? — Да где там: вряд ли они друг друга помнят. Я притащил лисят к Занди, но тот занят в репликаторной, так что мы со Ске сами их подлатали и накормили. Сейчас малыши спят, а завтра у них все будет хорошо. Макс подумал, что Яртис приперся к Занди не только с благородной целью спасения детей, но вслух ничего говорить не стал. Хорошо, что его не пустили в репликаторную. — Доброй ночи, лорд Яртис. — Доброй, — тот вздохнул. — Ты сам-то в это веришь? Хотелось проверять процесс каждые десять секунд, но Макс тормозил себя усилием воли: нет никакого смысла в этом, ведь программа пришлет ему уведомление, если что-то изменится. И Занди нужно поспать, бедный друид совсем с ног сбился. И не только ему, если честно. Сон не шел. Макс просмотрел планы на грядущий день, привычно пролистал отклики на вакансии, отметил, что запросов на внеочередную проверку сотрудников стало больше (это значило, что руководители отделов и подразделений с большей охотой стали пользоваться возможностями внутренней безопасности). Интересно, чем будет заниматься Хайрих? Если раньше Макс хотя бы в общих чертах представлял себе, куда можно пристроить человека, то теперь не имел понятия о его способностях. Прежние йотуны были воинами, строителями и творцами, но способности могли измениться из-за всего, что с ним случилось. Макс размышлял о реалиях нынешнего мира, вспоминая наиболее заметные поступки Хайриха в человеческой жизни. Вряд ли он захочет что-то другое. Как-то незаметно мысли перетекли на Яртиса, на его постоянное рвение сделать всем хорошо. Взять хоть этих неудачников лисят… Неожиданная мысль требовала проверки, и Макс взялся за коммуникатор. — Удивительно. В этом нет необходимости, или просто никому не пришло в голову? На Юне практически нигде не было спасательных отрядов. Существовали военные группы быстрого реагирования, но они занимались только военными делами. Медицина высокого уровня была доступна в крупных поселениях, специальных местах, вроде Песчаного Храма или Дубовой Рощи, куда могли приходить страждущие, но целенаправленной помощи населению государства обычно не оказывали. — Ганс, мне кажется, стоит предложить Циату на рассмотрение идею создания спасательной службы для населения, особенно с учетом грядущих военных действий. Это положительно скажется на имидже государства и привлечет союзников. — И почти наверняка немного отвлечет лорда Яртиса, герр Макс. Мне кажется, это стоящая идея. Почти до самого утра Макс набрасывал примерную структуру возможной организации, предполагаемые источники финансирования и общие задачи; потом его осенило, что сейчас половина ангельского воинства захочет перевестись туда, и Джош за это ему спасибо не скажет. Как следует все обдумав, Макс внес предложение по совмещению службы в войске и спасательной службе для желающих и штрафные отработки для провинившихся. К рассвету заканчивалось действие лекарств. Обычно в это время Макс спал и видел очень неприличные сны, но сейчас он имел счастливую возможность ощутить все прелести наступающего влечения. Отослав Циату на рассмотрение свой проект, он устроился в перинах удобнее, и даже не стал просить Ганса завести кино: хватило одних только мыслей о Хайрихе. Игрушки были почти бесполезны, но если уткнуться лицом в подушку, зажмуриться до искр в темноте и представить, что это он сзади… Макс пришел в себя от звука уведомления на коммуникаторе. Похоже, после короткого оргазма его срубило, и он минут сорок поспал. На экране плавало сообщение от Занди: «Приходи, когда сможешь. Ничего срочного, но хорошо бы тебе посмотреть все самому». — Я знал, что ты сразу примчишься, — Занди встретил Макса на входе. — Не волнуйся, все хорошо. Просто… пойдем, сам увидишь. Когда дверь в репликаторную отодвинулась, Макс поначалу не узнал помещение. Все поверхности покрывал слой… даже не инея, а снежного мха. Стены, потолок, неактивные капсулы — все было покрыто хрупким слоем сахарных веточек, перьев и листьев. Огоньки приборов мутно мигали сквозь толщу морозных узоров. Макс шагнул вперед и под его ногами захрустел снег, превращаясь в ледяную пыль. — Очень красиво. Надеюсь, это не опасно. — Приборы защищены от перепадов температуры, если ты об этом. Они фиксируют нормальную активность и никаких нарушений. Капсула Хайриха слабо светилась изнутри. Инея на ее стекле не было, только ледяные узоры; Макс стер их перчаткой и охнул, заглянув внутрь. За ночь закрылись полости тела, и Хайрих лежал внутри совершенно целый. — Очень хорошо, думаю, внешние проявления магии что-то значат, — затараторил Занди. — Скорее всего, ледяное пламя достигло максимума, и сейчас идет формирование тонкой нервной деятельности. Он смахнул иней с нескольких приборов, подышал на руки и воткнул комм в разъем рабочей станции. На экране стали меняться данные. Макс смотрел на Хайриха и не мог оторваться. Хотелось немедленно открыть колпак и коснуться его кожи, переплестись пальцами, почувствовать тепло в яремной впадине… — Занди, а его член… — Внутри, — тот махнул рукой, натягивая неизвестно откуда взявшийся тулуп. — Все нормально. Действительно, внутри. Макс вспомнил, что у Хагала тоже так было: в спокойном состоянии пенис втягивался внутрь тела и оставался почти не виден. Это помогало оберегать ценное устройство от травм в бою. Кроме этого, на груди, плечах, бедрах и щиколотках слабо светились голубым через кожу костные выступы. Именно они давали эффект свечения в капсуле. Несмотря на отличающиеся детали, Хайрих выглядел знакомым и родным, его лицо практически не изменилось. Разгладилась складка между бровей, исчезли серый цвет и следы истощения, и он казался молодым парнем из тридцать девятого… Хайрих дернулся, гримаса боли исказила его лицо. Он застонал (динамик воспроизвел звук наружу), а через секунду из-под плотно закрытых век показались капли влаги. — Он плачет? — Возвращаются его воспоминания. Сначала — самые последние, а они у него не очень-то веселые, как я понял. — Он переживает мою смерть, — понял Макс. Внутри все сжалось от совершенно чуждого и нехарактерного чувства: захотелось обнять его, успокоить, сказать, что все хорошо. Вид слабости Хайриха не был противным, как прежде полагал Макс. У них на глазах отключилась система питания, переключаясь на автономное снабжение самостоятельного тела. — Думаю, осталось не так долго. Максимум пара дней, но скорее всего меньше: он очень быстро восстанавливается. Тебе не холодно? Макс только сейчас заметил, что не мерзнет в стандартной форме. Изо рта вырывался пар, Занди рядом заметно дрожал, кутаясь в тулуп, растирал щеки и дышал на руки, а Макс не ощущал никакого дискомфорта. Это было невероятно приятно. Весь день он думал об этом, вздрагивая от вожделения. После обеда пришло сообщение от Циата: он предварительно одобрил идею спасательных отрядов, отослал копии проекта Ее Величеству и в экономический отдел для расчета рентабельности. Особенно хорошо вписалась идея использовать Яртиса, как самого рьяного сторонника всеобщей помощи. Ближе к вечеру Макс получил письмо от короля Исуана, малого йотуна Сигхъельма: тот сообщал, что над морскими могилами йотунов поднялось сияние, хотя до ночи еще далеко. Одновременно с этим пришло сообщение климатических служб о внезапной буре в северных морях и ограничении на посещение опасных мест. Коммуникатор молчал, и Макс знал, что еще рано. Но его метка нестерпимо горела и чесалась, а чувство тревоги постоянно росло. Чтобы немного успокоиться, он решил навестить репликаторную до ужина. Занди не было в открытых отсеках, и Макс предположил, что тот внутри. Беспрепятственно прошел внутрь, открыл дверь репликаторной прикосновением и… Действительно, Занди был здесь. Болтался в метре над землей, бестолково дергая ногами и страшно вращая глазами на синеющей физиономии. Его шею плотно стискивала рука Хайриха, сидящего в разбитой капсуле. — Я не хочу жить без него, — глухо говорил он. — И заберу с собой как можно больше вас, проклятые шавки. — Хайрих, стоять! — рявкнул Макс первое, что пришло в голову. Тот обернулся и замер; Занди с грохотом рухнул на пол, откашливаясь. — Макс, — прошептал Хайрих.