Железный Эльф

— Не хочешь открыть? Хайрих, и до того не проявляющий особого интереса к конверту, мотнул головой. — Лучше ты. — Я не могу. Дипломатическая почта должна вскрываться непосредственно получателем, иначе запустится процесс самоуничтожения, а отправитель будет уведомлен, что письмо не доставлено. — Хм, вот как. Хайрих взял конверт и грубо оторвал клапан; достав изнутри лист плотной золотой бумаги, он протянул его Максу. — Даже не взглянешь? — Нет. Это же какая-то политическая ерунда, я в ней ничего не понимаю. Лучше ты. Макс развернул письмо и пробежался взглядом по строкам. — Я так и думал. Ее Светлейшее Величество выражает радость в связи с возвращением Йотунхайма и его правящей династии, и предлагает дружбу, сотрудничество и взаимовыгодный политический брачный союз. — Чего? — Насколько мне известно, она и твоему отцу подобное предложение делала, — Макс вернул ему бумагу. — А фото внутри нет? Должно быть. — Есть. Хайрих повертел в пальцах перламутровую карточку, с которой смотрела Пресветлейшая в одном из своих наиболее прозрачных туалетов, и сломал ее одним резким жестом. — Неужели она правда думает, — начал он, закипая, — что я могу подумать о ком-то другом, кроме тебя? Серебряные точки в его глазах засветились резким светом, ледяные снежинки поросли иглами, доспех лязгнул и жестко ощетинился шипами. Макс почувствовал, как резко похолодел воздух, и словно что-то угрожающе загудело на уровне инфра-звука. Взрыв ярости йотуна мог привести к кошмарным последствиям, и Циат вряд ли был бы рад этому. — Держи себя в руках. Она предлагает это всем выдающимся альфам, иногда даже отдельным бетам. Не смей ничего ломать здесь по этому поводу. Говоря это, Макс пролистывал срочные дела на экране комма, чтобы не смотреть на йотуна и не подпитывать его ярость. Знать, что эта махина совершенно не опасна для него, было очень приятно. — Я бы сказал, что покой нам только снится, но ведь для этого надо спать, а мы никак не можем. Нужно к Циату, утрясти все глобальные политические вопросы, — вздохнул Макс. — Нет. — Хм. Что? — Ты сейчас идешь спать. Это не обсуждается, — Хайрих сдвинул брови. Макс на секунду залюбовался лапами снежинок в его глазах, но сути разговора не упустил. — Я и не собираюсь это обсуждать. Решить основные политические вопросы первым делом — моя обязанность. — Макс, за несколько часов политические дела не пострадают. Они ждали тысячу лет, и подождут еще, пока ты поспишь. Сейчас я просто возьму тебя и отнесу сперва в душ, а потом в спальню, и можешь даже не сопротивляться: у тебя ни единого шанса, — Хайрих обнял его и зашептал в висок. — Я же чувствую, как ты устал. Не противься. В этом он был прав: Макс держался на ногах только благодаря силе воли. Ответственность давила на него огромным грузом, и перерывов не делала. В глубине души Макс содрогался от ужаса, представляя, сколько всего ему предстоит сделать и решить, и хоть он привык к многозадачности, прежде у него всегда были начальники — хорошие или плохие, но руководители, забиравшие часть ответственности, — а теперь он сам стал главой государства. Даже двух, если смотреть по факту. «Ясному уму нужен хороший отдых. Всегда будет что-то, что еще можно сделать или решить, дела государства не заканчиваются никогда. Важно научиться останавливаться и выделять достаточно времени для отдыха, — вторил образ Айариана. — Ты добьешься меньше, если будешь усталый и медленный. Отдыхай под охраной своего альфы, пусть его сила бережет твою уязвимость». — Хорошо, — Макс выдохнул, сразу опуская плечи и расслабляясь. — Я действительно очень устал. — Ну вот, — Хайрих обрадованно засопел. — Я помогу раздеться. Сам он уже сбросил иллюзию и лишился доспехов, и стоял рядом восхитительно голый и полный сил. Макс разрывался между желанием и усталостью, но выбирать было не нужно: Хайрих снимал с него одежду, как обертку с лакомства, старался быть бережным и не оставлять следов на коже, хотя казалось, что широкие ладони выжигают на теле огромные участки. Сознание уже частично отключалось, поэтому Макс воспринимал реальность урывками: вот они стоят в гостиной, обнявшись, вот уже в душе, под тугими струями воды, потом наплыв резкой волны удовольствия и очередной проблеск реальности в процессе удивительно ласкового для Хайриха секса; это было последним, что Макс помнил перед погружением в глубокий сон. Он не был уверен, снилось ли ему что-нибудь, потому что к моменту пробуждения ничего не помнил. Макс спал, свернувшись в уютный кокон из пухового одеяла прямо на Хайрихе, устроив голову на его груди. Равномерный стук его сердца успокаивал, жар тела согревал. — Да, порт в состоянии принимать малотоннажные суда, штук по десять за раз. Мне кажется, там нужна вышка связи и что-то типа маяка, — очень тихо и без выражения говорил Хайрих, и его голос удивительным образом не мешал спать. — Зеленая зона, — сообщил Ганс. — Достаточный уровень восстановления сил. С пробуждением, герр Макс. — М-м-м-м… — Ты проснулся, — Хайрих поцеловал его в волосы. — Я скучал. — Оставлю вас, — сказал Циат из комма. — Скоро увидимся. — Что происходит? — Макс приподнялся на локте. — Вы разговаривали? — Да, немного обсуждали схемы размещения стратегических точек на Йотунхайме, чтобы как можно скорее подключить его к общей системе коммуникации. Ганс следил за циклами твоего сна, и я начал волноваться: ты долго был в желтой зоне, и я не мог тебе помочь, хотя очень старался. Несколько раз. — Да, это я чувствую, — Макс с наслаждением потянулся. — Не знал, что у тебя есть склонность к некрофилии. — Почему это… некрофилии? Ты хоть и спал, но реагировал, — Хайрих погладил его спину, старательно очерчивая пальцами позвонки так, что хотелось взвыть. — Стонал и вздыхал, так что участвовал в процессе. — Все равно ужасно звучит. И мне досадно, что я пропустил это наяву, — Макс дернул бровью. — Следующей ночью отыграешься. Это совсем скоро. — Следующей ночью я буду работать. Судя по освещению, я проспал обед… — Проспал, но насчет «работать» — ничего не выйдет. Тебе нужно возвращаться к нормальному графику, и я не позволю тебе засиживаться за делами без особой необходимости. — Ты же не думаешь, что можешь командовать мной? — Командовать — не могу, — Хайрих усмехнулся. — Только заставить силой. — О. Спорить не хотелось; Макс чувствовал себя отдохнувшим, полным сил и немного голодным. В теле бродили отголоски приятного, и даже прежнее волнение, больше похожее на панику, почти не ощущалось. «Все как-нибудь наладится, — уверял Айариан. — Ты справишься». Он выбрался из постели и сел на краю. — Хочешь поесть здесь, или пойдем в ресторан? После Циат ждет нас у себя, — Хайрих сел рядом, тут же обнимая. — Вы с ним уже пообщались, кажется. — Мне хотелось помочь тебе, я все равно почти не сплю. Мы уточнили границы Йотунхайма, выяснили детали насчет снабжения и внутренних ресурсов, но я ничего не сообщал о соглашениях и твоих решениях. Это ты сам посмотришь, надо ли сообщать. — Ну, хорошо хоть, что ты не полный кретин. — Нет. Иначе ты не выбрал бы меня. Максу потребовалось мощное волевое усилие, чтобы выбраться из таких притягательных объятий альфы, а не упасть обратно в бездну разврата. В ресторане народу было мало: основное время обеда уже прошло. Макс составлял смету первоочередных расходов и мысленно бился в истерике от получающихся сумм. Зато на вечер было назначено что-то интересное: допрос особой важности с применением физического воздействия, где Макс надеялся увидеть Хайриха во всей красе. Эта мысль немного примиряла с действительностью и не давала сорваться в неописуемые бездны ужаса. «У тебя все в порядке? Я два дня тебя не вижу», — написал Яртис. Судя по данным общих перемещений, спасательное подразделение активно развивалось и встраивалось в работу системы; поскольку предложение Макса по внедрению программы служебных локаций в Норийском замке было воспринято очень хорошо и тут же внедрено в сеть, высокий уровень доступа позволял ему видеть, где находятся те или иные сотрудники в свое рабочее время. Ганс мог вывести сортировку по именам, рангам, подразделениям и локациям, и Яртис значился в малом северо-северо-западном крыле, расположенном в одном из отдельных горных формирований замка. Таким образом, у спасательной службы была своя отдельная башенка на северной стороне основного массива, где уже оборудовались ангары для летательного транспорта, запасов расходных материалов и технических средств. Похоже, сейчас Яртис находился на самой вершине, где возводилась посадочная платформа, и в зоне его обзора оказались окна ресторанного зала, поэтому он и написал. «Да, все в порядке. Я был в отдаленных регионах. Как продвигается внедрение службы спасения?» «Прекрасно! Я скину тебе доработанный проект, если интересно. Мы набросали приблизительно сеть опорных пунктов, чтобы жителям в крупных поселениях было удобно пользоваться ими, и надеемся на их содействие». «Это правильно, нужно привлекать заинтересованных людей. Но я не обещаю, что просмотрю проект очень быстро». «Да, хорошо». — С кем ты переписываешься? — спросил Хайрих, глядя поверх своей чаши с сильно пряным кровяным супом. — С Яртисом. Спрашивает, как у меня дела, — отозвался Макс, закрывая страницу переписки и разворачивая поверх допросные листы. — Я хотел бы сегодня видеть тебя на силовом допросе. — Не уходи от темы. Зачем ты отвечаешь ему? — Потому что мы вместе служим. Игнорировать коллегу глупо, — Макс недовольно посмотрел на Хайриха. — В тебе говорит ревность, и ты совершенно забываешь, что я полгода справлялся без тебя, и мог бы в любое время сойтись с кем-то, будь на это мое желание. — Я помню. Речь не об этом. Ты ведь понимаешь, что поддерживаешь в нем надежду и интерес? — О, значит, я ошибся, и это не ревность, а сочувствие менее удачливому сопернику? Благородный порыв? — Макс, я как никто знаю, как трудно желать тебя и не получать. Этот парень еще хорошо держится. — Прекрати. Тебе следует сдерживать свою ревность и не позволять эмоциям брать верх над разумом. — Легко сказать, — Хайрих хмыкнул, откладывая ложку. — Ты ведь даже вполовину не представляешь, как сильно действуешь на меня. — Как мило. Ты думаешь, что я чего-то о тебе не знаю, — Макс тонко усмехнулся. — Полагаю, у меня есть пара тайн. — Это какие же? Что ты убил свою сестру, или про гадкие рисунки, которые ты прятал за каминной вьюшкой? — Откуда… — Хайрих замер, изменившись в лице, — ты знаешь? — Не имеет значения. Я все о тебе знаю, и ты ничего с этим не сможешь сделать. Максу было приятно видеть его потрясение; и совершенно необязательно Хайриху знать, что про Хильду ему рассказал Ганс, а рисунки он нашел сам, случайно, где-то в начале сорок пятого. Хайрих рисовал не особенно хорошо, зато крупно, простыми штрихами и подробно. Все было очень пошлое и про Макса: вид с тех ракурсов, откуда самому на себя не посмотришь. Очень часто встречались только детали, особенно растянутый на члене анус, или он же, истекающий спермой, не сомкнутый после вмешательства, или же просто общий вид всей зоны сразу, причем в такой развратной позе, которую Макс никогда не принимал. Первые несколько минут после находки состояние было средним между ступором, стыдом и гневом, а потом включилась логика и общее мышление… и Макс не стал ничего говорить. Он убрал художества назад, но с тех пор иногда поглядывал, находя все новые и новые работы. Тематика, правда, оставалась прежней, но менялись ракурсы, наполнение и детализация. Как-то даже Макс увидел себя с необычно круглым животом, и только через некоторое время сообразил, что это, наверное, так Хайрих мечтает его обкончать. Эта мысль очень заводила, но сейчас уже не казалась такой однозначной. Теоретически в них обоих была генетическая память, и Хайрих вполне мог представлять Макса беременным. Это осознание заставило содрогнуться от отвращения. Макс совершенно не был морально готов выносить дитя, хотя понимал всю неизбежность этого кошмарного деяния в будущем. — Я всегда знал, что ты гений, — тихо сказал Хайрих. — Не забывай об этом в будущем, когда решишь снова со мной спорить. После двух часов в кабинете Циата, включавших в себя видеоконференцию с лордом Яретом, волчьим королем Крахтом из Вольфенхолла, атлантом Мандрагорой и кем-то с архипелага Хальфен (различить их было сложно по причине ритуальной тьмы в залах и темной, похожей на гранит кожи представителей этого воинственного и храброго народа), подписание нескольких десятков соглашений с Норией и ее наиболее надежными союзниками, и некоторые наработки для дальней коммуникации, Макс, наконец, смог заняться своими делами. Он принял решение не показывать окружающим суть их внутреннего договора с Хайрихом, как королем Йотунхайма: тот подписывал все бумаги сам, и озвучивал решения, которые Макс ему подсказывал с помощью сердечной связи. — Ты не хочешь, чтобы об этом знали, чтобы не подвергать себя угрозе нападения? — спросил Хайрих, когда они остались одни. — Это разумно. Я очень беспокоюсь о тебе. — Даже не думал, — Макс покачал головой. — Я исходил из соображений, что ты — более веская фигура, смотришься солидно и опасно. Меня многие реакционные монархи всерьез не воспринимают: я омега, и по мне сразу не скажешь, что я из темнокровых. В Небе до сих пор обсуждают, не подделка ли я. А ты... совсем другое дело. Хайрих захрустел кулаками и стиснул зубы. — Как же мне хочется вбить их грязные слова обратно в мерзкие глотки. — Не сомневаюсь. Держи себя в руках и не мешай мне. Можешь пока просмотреть личные данные сотрудником силовых групп и отобрать тех, кто может тебе пригодиться, — Макс открыл сразу три виртуальных экрана рабочей станции, чтобы составить расписание занятий для Хайриха с учетом собственных интересов. Несмотря на его общее послушание, грядущие проблемы были очевидны. Макс прекрасно понимал, что может сколько угодно встраивать в расписания плановый перерыв для личных нужд, но Хайрих все равно будет вмешиваться и приходить со своими потребностями, когда особенно приспичит. В прошлом его сдерживал общий запрет на подобные связи, а теперь Максу предстояло держать оборону самому. После подгонки основных блоков по времени выходило, что Хайрих редко будет свободен, и основную часть дня станет проводить не в Нории. — Что же, это вполне приемлемо. Ты будешь быстро обучаться и не путаться у меня под ногами. — Но мы не сможем часто видеться. — Мы и так видимся каждый день, живем и спим вместе. Прежде ты и мечтать об этом не мог, — спокойно отозвался Макс, внося себе в расписание окно для политических дел. — Теперь этого недостаточно, — Хайрих навис глыбой за его спиной, и жар его тела чувствовался через одежду и спинку рабочего кресла. — Ты выбрал себе подходящих помощников? — Макс открыл окно почты и начал набирать сообщение для Обсидиана. — Ненавижу, когда ты так делаешь. Тяжелые ладони легли на плечи Макса, дыхание опаляло его затылок. — Не мешай мне. — Мы же решили, что я помогаю. — Ты помогал, пока я спал. Сейчас мне нужно разобраться с делами, если ты хочешь продолжения ночью, — говоря это, Макс продолжал набирать текст письма и посматривать на меняющиеся списки в соседнем окне. — Я хочу сейчас. Мне мало. — Тебе всегда мало. Займись делом и не мешай мне, или будешь ночевать один. — Ты ведь аболютно серьезно, — с досадой плюнул Хайрих, отходя. — Могу я хотя бы... кого-нибудь убить? — Да, ты можешь зарезервировать одну из арен стадиона и поупражняться. Это будет весьма полезно для тебя. Макс отправил письмо Обсидиану и взялся за инструкции для Этьена. Хайрих покликал в своем коммуникаторе, потом прошел к двери широким шагом и вышел прочь, стискивая кулаки. На рабочем экране вылезло уведомление об опасности нахождения вблизи от стадиона в связи с тренировочными боями сотрудников особой поражающей силы. — Прекрасно. Надеюсь, они не разнесут весь остров. Дела постепенно двигались. Макс разобрал то, что накопилось в его отсутствие, наметил примерные перестановки в отделе и назначил профессору Хенгесту занятия по языку Гипербореи. Пытаясь хоть немного упорядочить планы Прозрачного города и наложить их на нынешний ландшафт, он обнаружил в электронной библиотеке Нории базовые курсы, которые можно было прописывать сразу в память. С одной стороны, это выглядело опасно: там мог находиться вредоносный материал, который, например, активизировался кодовыми фразами. С другой — под доступными официальными курсами значились отметки Норийского замка о полной проверке на безопасность. — Ага, я тоже сомневался сперва, — Обсидиан ответил откуда-то с людной улицы; за его спиной проплывали бумажные фонари и освещенные закатным светом здания, а в руке он нес шпажку с жареными в меду птичками, которых неспешно поедал. — Но все официальные норийские курсы предназначены для старшего офицерского состава и абсолютно безвредны. Сам знаешь: почти все и без того принесли клятву верности, зачем еще что-то программировать? Я лично принимал участие в тестировании, поэтому уверен. Можешь смело ими пользоваться. — Ты в Золотом Эдо? — Точно. Князь у Ее Величества, потом у нас будет ужин с приятным продолжением. Если, конечно, никакая зараза не побеспокоит. — Тогда благодарю за информацию и желаю отличного вечера. — Эй, не принимай на свой счет! — Не буду. Макс отключился и снова открыл список. Интересных курсов было несколько, хотелось попробовать сразу все. — Ганс, есть ли ограничения по количеству? — Индивидуально, герр Макс. Некоторым тяжело даже после двух или трех, а другие записывают по десять и больше. Чаще всего это пропорционально интеллекту и общей мозговой активности: люди с развитым разумом могут позволить себе больше. — Отлично. Думаю, я без особых трудностей справлюсь с десятком, но пока... начнем с архитектуры. — Хорошо. Базовый курс загружается около двух часов. Могу предложить сделать это ночью, во время глубокого сна. — Это удобнее всего, так и сделаем. Тогда пока я отложу планы строительства и займусь чем-то другим. Оставшееся до позднего допроса время Макс посвятил расчетам по проекту «Наследие». Система завершила предыдущее уравнение всего пару дней назад, и теперь у него были более точные даты и координаты обитания возможного объекта. Имея также привязку местоположения с генетической линией легко отслеживаемого предка королевской линии, Макс получал неплохие шансы на более точный результат. Опираясь на полученные значения, он составил новый алгоритм поиска и постепенно ввел шесть последовательных уравнений, каждое из которых учитывало бы остальные и выводило один из необходимых параметров предполагаемого темнокрового. Ганс уже обработал эфирную проекцию образа эльфа-колдуна и нескольких других омег, принимавших участие в проекте, из памяти Айариана, чтобы сравнить с полученными данными и подтвердить или опровергнуть фамильное сходство. Запустив расчет и полюбовавшись стройными рядами формул, Макс вынужден был признать, что легенды не врут, и его голова работает намного лучше при наличии действующего альфы рядом. Приближалось время допроса. Макс чувствовал Хайриха все это время, и знал, что тот распален битвой и пребывает в эйфории от своих новых возможностей. Прямая трансляция с камер Арены показывала поле, заваленное искореженными телами, обломками искрящегося льда и затянутое туманом; в центре рубились на топорах Хайрих и двое каменных стражей. — Заканчивай, — сказал Макс, пользуясь их связью. — Я тебя жду. Хайрих вздрогнул и отступил. Он с силой вогнал топор в песок и поклонился, благодаря партнеров по бою. Те ответили тем же и неторопливо ушли, словно перед этим они не бились всерьез, а мирно беседовали на отвлеченные темы. Ледяной топор Хайриха быстро таял, испуская густой туман. До его прихода Макс успел свернуть рабочее место, убедиться, что новых экстренных сообщений не поступило и отметил в базе данных пищеблока, что ужинать будет поздно. Хайрих вошел тихо, но от него за километр несло жаром, мерзлой кровью и желанием. — Ты меня звал. — Да. Ты нужен мне в допросной. Джинны относились к обширной группе стихийных метаморфов, что очень осложняло взаимодействие с ними в качестве врагов. Подавляющее большинство представителей этого славного племени состояли из огня и дыма, принимая твердую форму по собственному желанию, и ни одно из этих состояний не было уязвимым по своим причинам. Джинн Рабих Люай им Нур попался по чистой случайности: он назначил встречу в том же кабаке, где отмечал успешную операцию волк-оборотень Гама из силовой группы. Хоть тот и не отличался особо острым умом, ему показалось подозрительным поведение парочки, которая только пришла и тут же засобиралась обратно, так что обоих взяли на месте. Связной — молоденький парнишка-полукровка родом из Поднебесной — раскололся практически сразу, но его роль была незначительной, он служил передаточным звеном между Рабихом и неким сановником, которого бедный парень описал как высокого мужчину в очень богатой одежде, представивившегося господином Чи. Больше от него ничего не удалось узнать, тогда как джинн, зная, что его сопротивляемость магии и физическому воздействию крайне высока, спокойно сносил все стандартные процедуры допросов и хранил молчание. В настоящее время он был зафиксирован в твердом состоянии при помощи сдерживающих браслетов на руках, ногах, шее и пенисе. Все это Макс рассказал Хайриху по пути из кабинета в допросные камеры. Тот дополнительно запросил состав семьи (никого) и известные склонности (все довольно обычное: омеги всех видов, некоторые беты разного пола, предпочитает доминировать, склонность к насилию средняя). — Ты так и не сказал, кто тебе нужен в помощь, — сказал Макс, стоя на пороге камеры. Через окошко было видно, что Рабих лежит на столе, прикованный к поверхности, после ухода предыдущего дознавателя. — Попробую сам. Твои спецы уже применяли температурную вилку? — Сухой лед оставляет на его коже следы, похожие на ожоги, но он при этом даже не особенно жалуется на дискомфорт. Кроме того, его резали, прижигали, использовали яды и удушающий газ. Безрезультатно. — Понятно. Пусть наготове будут медики, если он тебе еще нужен живым. Хайрих вошел внутрь; Макс занял наблюдательную позицию за стеклом, заранее вздрагивая в предвкушении. — Значит, лед к тебе применяли, и ты его не слишком боишься, — сказал Хайрих, обходя лежащего Рабиха. — Уверен? Тот едва слышно фыркнул, и Хайрих коротко усмехнулся, заставляя Макса стиснуть пальцы до скрипа. — Хорошо. Макс почти не заметил движения; Хайрих будто мельком коснулся левой ладони Рабиха, а потом ударил по ней кулаком. Четыре пальца со звоном отломились и раскололись на мелкие части, скатившись со стола. — Что? Как... Оттаивая, отломившиеся пальцы джинна превращались в черный дым и рассеивались. — Как думаешь, дальше ногу или другую руку? Или, может, твой член? — Ты кто такой вообще? — потрясенно пробормотал Рабих. — Мой огонь слишком силен, чтобы позволять льду промораживать так глубоко. Это иллюзия! — Тогда ты не будешь скучать по другой руке, правда? Раз это иллюзия. Хайрих стиснул пальцы на правой ладони джинна сильнее, а потом легонько ударил поверх. Кисть отделилась у самого сдерживающего браслета, упала на пол и разбилась в звонкое крошево. На секунду воцарилась тишина — Макс совершенно четко услышал биение собственного сердца в ушах — а потом Рабих разразился отборнейшей руганью и проклятиями, которым поразились бы даже в самых грязных уголках Кадейна. — Кто ты такой?! Что за сила в твоих руках?! — вопил Рабих между непереводимыми идиомами. Хайрих будто не обращал на него внимания: ходил возле стола, примерялся пальцами к ступням, прикидывал длину члена. Воздух в допросной сильно похолодел, стекло покрылось инеем изнутри. Макс почти в трансе смотрел, как на столе, выступающих поверхностях, на стыках плит нарастают хрупкие кристаллы льда. — Ты знаешь, что его интересует. Тебе лучше рассказать. Правая стопа обломилась наполовину. Внутри косого скола были видны золотистые кости и искрящаяся кровь. Рабих начал выть: оттаивали его покалеченные руки, заметно съеживаясь и чернея в местах контакта с первобытным льдом. Кажется, они причиняли ему сильную боль, ведь обычно джинны просто не ощущают холода из-за своего огня. Макс с трудом представлял себе, какой силы должен быть мороз, чтобы превратить в колкий лед вулканическую лаву за одно мгновение. Датчик температуры уверял, что в допросной сейчас минус тридцать пять градусов, и значение стремительно падает. Тридцать семь, тридцать девять, сорок три.. — Я всего лишь встречался с тем парнем! Он... мне нравился! — Не то, — Хайрих потянулся к пенису. — Нет!!! Послушай, я не знаю, кто ты... — Не имеет значения. Его рука замерла всего в нескольких сантиметрах от полуприкрытой головки пениса с вживленным в нее рубином. — ...я был нанят только чтобы передавать сведения о расписании работ на климатических станциях! Только это, честное слово! — Это неправда, — отозвался Макс у Хайриха в голове. — Мы точно знаем, что он сливал информацию об испытаниях новых линий оружия и военной тактике. Рабих служил одним из администраторов секторов стадиона. — Снова не то, — Хайрих качнул головой. Он резко дернул браслет на здоровой ноге джинна со щиколотки до колена, обеими руками взялся за освободившуюся конечность и резко дернул. Рабих заорал так, что было слышно, наверное, на том берегу. — Прекрати! Я скажу тебе все, только перестань! Я записывал все тренировки в моем секторе по приказу Чи! Я сообщал ему через посыльного... мы встретились в Кадейне, мне очень нужны были деньги, а он хорошо пообещал. Платил всегда валютой Ибера, но говор у него скорее санарский... Не трогай только больше, умоляю! У нашего народа не принято носить травмы, но лишиться достоинства — это хуже, чем самый черный позор! — Его все равно казнят, — отметил Макс. — Как найти этого Чи? — Он всегда связывался со мной сам, по электронной почте. Примерно раз в десять-двенадцать дней. Мне показалось, что он тоже кем-то нанят: однажды при мне упомянул, что Даолис или Даолий будет очень рад. — Его электронную почту взломали, есть подтверждение. Система сняла копию памяти, больше нет необходимости в контакте, — сказал Макс. — Хорошо. Я тебе верю, — кивнул Хайрих Рабиху. — Думаю, мы закончили. Тот выдохнул, мелко и часто дыша. Несмотря на мороз в почти сотню градусов, он весь был покрыт потом. — А это на память от меня, — продолжил Хайрих, быстрым движением вырывая его член. — За то, что посмел врать, когда я спрашивал.