Железный Эльф

Щиты отражали основную часть дальних атак, Тайра жадно поглощала всю огненную составляющую магического спектра, остальное брал на себя Яртис. Макс не сразу сообразил, что за черное полотно закрыло его с боков, и только потом догадался, что это крылья. Яртис прикрывал его от ударов с трех сторон, будто обнимая крыльями, оставляя узкую бойницу для прохода вперед и атак любыми способами. — Темнокровая гадина! — воскликнул Къятли. — Убейте его! — Вот уж не думаю, — прогрохотал Яртис, выпуская что-то вроде поражающего звукового поля. Малые йотуны, попавшие под его воздействие, зажимали руками головы, стискивали зубы и закатывали глаза. Адреналин дернул нервную систему, и где-то в самой глубине сердечной связи Макс почувствовал слабый ответ. Наверное, Хайрих видел происходящее, как дурной сон, и никак не мог проснуться. — Нет цели уничтожить их, Яртис. Их слишком много! Забираем нашего и уходим, — сказал Макс, надеясь, что тот его слышит. Огонь прокладывал путь через толпу, самых резвых и храбрых Тайра резала, как масло. Нападение вышло неожиданным: ни у кого из йотунов не было с собой оружия, и творить магию мгновенно они тоже не могли (тут, похоже, дополнительно мешало силовое поле Яртиса), так что Макс под защитой крыльев продвигался быстро. — Ты меня слышишь? — Да, — Яртис тяжело дышал где-то позади. — Все в порядке? — Пока да. Часть этих талантливых скрылась в дальних коридорах. Йотуны обычно не отступают, так что в любой момент они вернутся с оружием и подкреплением. Я не уверен, что Хайрих очнется быстро, поэтому исхожу из того, что нам придется его выносить. Будь готов: они очухаются и атаковать станут всерьез. — Понял тебя. Усилю щиты, хотя от этого начнет фонить все остальное. Хайрих лежал на каменном подобии алтаря и явно спал. У его головы были сгруппированы обломки камней с древними надписями, которые малые йотуны из тайного ордена, должно быть, считали за святыни. Макс не очень вникал, но, похоже, прежде фрагменты составляли основу какого-то памятника: речь шла о победе над княжеством Тогат, давно забытой и не имеющей особого значения. В годы расцвета Йотунхайм завоевал множество мелких государств, имена которых затерялись в веках, и одержал огромное количество крупных тактических побед. — Я и не мечтал прикончить тебя лично, самозванец, — прошипел Къятли, выступая навстречу. За его спиной виднелись еще несколько вооруженных малых йотунов. — Да как ты смеешь, — завелся Яртис. Макс же просто начал отстреливаться короткими и очень горячими огненными вспышками. Он давно взял за правило не вступать в разговоры с противником, сражающимся за идею, по причине их полной бесполезности. Йотунам пришлось уходить в оборону и отступать в недра подземного лабиринта, попутно отбивая град огня. Колонны, поддерживающие свод, стали угрожающе потрескивать: скорее всего, температура здесь не поднималась выше нуля с момента постройки Храма. — Макс, ты в порядке? Ты цел? Что делаем дальше? — кричал Яртис сквозь гул битвы. — Нужно вынести Хайриха. Снять с него обруч — это из-за него он не может проснуться, — и уходить как можно скорее! Здесь все держится на мерзлоте, а от моего огня колонны могут не выдержать, и тогда все рухнет! — Понял. Яртис убрал крылья и с усилием поднял Хайриха; обруч глухо зазвенел, падая на усеянный пеплом пол. — Ну и тяжелый… В помещении никого не осталось, но это не было похоже на добрый знак. Макс с ужасом вслушивался в хруст древних несущих конструкций, Яртис — в нарастающий вой многих голосов в глубине подземелья и лязганье оружия. Ледяной шар прилетел из-за поворота, рухнул на пол и рассыпался острыми осколками. Некоторые вонзились в крылья Яртиса, другие — в стены и потолок. Сильно похолодало. Вряд ли такая бомба у них была одна. — На лестницу! Бегом!!! Макс телепортировался на эти тридцать метров (мог бы сразу на лестницу или на поверхность, но в отсутствие точных координат побоялся увязнуть в кладке или снегу), Яртис использовал ускорение крыльев. Они мчались наверх, подгоняемые ревом наступающих сектантов, остреливаясь наугад энергозарядами или огнем. Снаружи уже задувало свежим воздухом, летели отдельные снежинки, но вдруг Макс остановился. — Макс, что… Яртис увидел до того, как закончил фразу. Путь на свободу им преграждала огромная нескладная тварь с полной пастью чуть мерцающих в темноте зубов. Существо отдаленно напоминало собаку или волка, но при этом имело очень тощее поджарое тело с непропорционально длинными лапами. Голова его была нормального размера, но казалась гораздо больше из-за массивных челюстей. Шерсть монстра росла неаккуратными клочьями, и в свете Тайры на ней виднелись застарелые потеки крови и свалявшийся в ледяные комья снег. Из пасти на ступеньки текла тускло светящаяся слюна. Макс ругнулся на немецком, перенося вес Тайры в другую руку. — Следовало ожидать, что здесь могут быть хищники. — Наверное, его привлекли запахи теплых тел, — прошептал Яртис. — Я могу по нему вдарить, но как бы проход не обрушился. Макс укоротил Тайру, но больше ничего сделать не успел: тварь прыгнула на стену, плавно перебралась на потолок и пронеслась над их головами куда-то вглубь подземелья. Через пару секунд позади послышались крики и звон оружия, пахнуло свежей кровью. — Похоже, эта штука за нас, — осторожно предположил Яртис. — Или против тех. Убираемся отсюда, — скомандовал Макс. Они погрузили Хайриха в сани (тот уже вздрагивал и хмурился в глубоком сне), Макс ввел обратный курс, потому что их старую колею уже занесло снегом, а Яртис придумал повернуться спиной и использовать собственные крылья как парус. Едва сани перемахнули за ближайший холм, Макс увидел передовые отряды армии малых йотунов: те бодро бежали сквозь снег, спеша им на помощь. — Совсем немного опоздали, — прокричал Яртис. Он выглядел очень счастливым, как ни удивительно это звучало. Меньше чем через час они были в Малом Нууде, еще через несколько минут — в Нории. Макс предполагал, что ничего страшного не произошло, но все равно потащил Хайриха к медикам. Тот уже пытался открывать глаза и вставать, хотя движения удавались не слишком хорошо. — А что с ним было-то? — Занди, подорвавшийся с постели и одетый наспех, зевал, как бегемот. — Вот это, — Яртис снял с пояса обруч. — Я не заметил, когда ты его захватил, — сказал Макс. — Спасибо. — Что за девайс? Опасное? — Занди с интересом рассматривал знаки. — Тут Старшие руны, я в них так себе. — Нет, — фыркнул Макс. — Забавно, что эти парни считали его артефактом. Это обруч лекарей, заставляющий йотунов спать. Анестезия. Обычно ведь они спят очень мало, так что придумали такую вещь, чтобы она удерживала раненого йотуна в состоянии покоя, а раны быстрее заживали. — Я выспался лет на сто вперед, — пробормотал Хайрих, который внимательно слушал их беседу, лежа под анализирующими датчиками. — Мне же можно будет их убить, правда? Сигхъёльм прислал отчет уже днем. Его войску удалось прорваться в подземелье и захватить почти невредимыми двадцать восемь членов тайного общества. Еще тридцать шесть были ранены (некоторые — очень серьезно), и шестьдесят девять оказались мертвы. На всех жертвах легко читались рваные раны, нанесенные зубами и когтями крупного зверя. — Мы не застали никого внутри. Если это был зверь, то он скрылся до нашего прихода. — Ты говорил, в той местности никто не живет, — Макс рассматривал раны убитых на увеличенном изображении со смесью тошноты и удовольствия. Тот, кто их наносил, работал с большим знанием дела: ни единой случайной отметины, ни одного удара мимо цели. Часть ран была смертельна, часть носила явный устрашающий эффект. Макс не находил никаких отклонений от схемы. — Никто, владыка. Там нет никаких поселений, обособленных ферм и хозяйств, мастерских или жилых пещер. Даже отдаленных производств там нет, я проверил. — Но это существо откуда-то пришло. — Дикий зверь, — сконфуженно пробормотал Сигхъёльм. — Разве можно учитывать их всех? — Но наш разумен. Я почти уверен в этом. И он наверняка проявлял себя прежде. — Если я недоглядел, то готов понести наказание, — Сигхъёльм заметно расстроился. — Это не имеет значения. Мне нужна информация, а не покаяние. Зимние волки встречаются сейчас? Они обитали в Исуане и Йотунхайме во времена правления Айариана. — Я не слышал о таких. Возможно, они вымерли? — Может быть, — Макс склонил голову, разглядывая особенно красивый след когтей на спине жертвы. — Но этот парень очень похож на одного из них, хоть у меня и не было возможности детально его рассмотреть. Хайрих тихо подошел и сел позади, заглядывая через плечо. Он все еще злился и жаждал крови. — Уверяю тебя, владыка, мы расследуем это дело самым детальным образом, — горячо заверил Сигхъёльм. — Мы хотели бы присутствовать на судилище, — чуть заметно улыбнулся Макс. Хайрих тут же резче задышал ему в шею, а Сигхъёльм вздрогнул, но возражать не посмел. — Да, владыка. Суд над сектой состоялся уже на следующий день. Йотуны — хоть малые, хоть первородные — не любили откладывать на потом, и бюрократию не разводили. Малый Нууд с утра ощетинился кровавыми флагами на длинных шестах, знаменующих особо важное событие. Почти все жители (кто был свободен от постов и дежурств) собирались на площади у здания суда, здесь же встречались гости и наблюдатели из других стран. Назначенные глашатаи объявляли о происходящем внутри тем, кто не попал в здание. Судилище было обустроено по правилам древних — в виде зала с круговыми трибунами, где обвиняемые находились в центре, а защитники, обвинители и публика располагались вокруг. Макс, Хайрих и Яртис проявились сразу внутри, на приемной площадке для особо важных гостей. Сигхъёльм лично проводил их в предназначенную им ложу с лучшим обзором, предложил закуску и напитки. Макс осмотрел зал и убедился, что отсюда видно и слышно абсолютно все происходящее в центре. Обвиняемые стояли посередине, скованные общей цепью. Къятли выделялся среди всех особенно мрачным выражением лица. — Макс, я хочу порвать их голыми руками, — прошептал Хайрих. — О, я знаю, — Макс усмехнулся. — Сдерживай свои порывы. Он высматривал в толпе Гамле: тот сам вызвался помочь, совершенно логично рассудив, что неплохо бы знать о настроениях толпы и мнениях касательно тайного общества, политики Исуана и возрождения Арктиды в целом. На этом был основан маленький и простой план мести Макса. Сначала выступил сам Сигхъёльм: он напомнил о древней клятве и проекте «Наследие», благодаря которому первородные йотуны получили возможность вернуться. — Если бы Йотунхайм не ввязался в эту войну и не выбрал бы приоритетом защиту Гипербореи, проект не понадобился вовсе. Йотунхайм устоял бы, и сейчас правил миром, — зарычал Къятли. — Ты считаешь себя умнее их всех? — хмуро спросил король Сигхъёльм. — Думаешь, сотни первородных были глупее тебя одного? — Мне вот любопытно, с кем он предлагает размножаться в отсутствие темнокровых? — проворчал Хайрих мысленно. — Это как раз не проблема. Думаю, омеги других видов эльфов подходят не меньше. А вот без наших умственных способностей было бы печально, — ответил так же без слов Макс. Къятли больше не вступал в споры, стоя с гордым и непримиримым видом. Макс проверил в предоставленных ему документах: за измену положена была смерть. Это только подтверждало недавнюю догадку и делало процесс более интересным. В сводных данных по расследованию не появилось почти никаких новых сведений о той хищной твари. Скорее всего, малые йотуны из тайного общества тоже ничего о ней не знали, иначе предприняли бы более серьезные меры для охраны подземелья. Макс вполуха слушал речи обвинителей и Сигхъёльма, потом защитников. Последние, похоже, были чисто формальными, полностью поддерживая обвинение. — Когда ты так улыбаешься, мне делается страшно, — прошептал Яртис. — Ты что-то задумал? — Можно сказать и так. Светлая голова Гамле мелькала среди рядов, где сидели родственники обвиняемых: кажется, он каким-то образом устроился раздавать копии документов и принятых в процессе материалов тем, у кого не было доступа к коммуникаторам. Закончив с этим, он поднялся на верхний ряд и коротко кивнул Максу. Покончив с формальным обвинением и выслушав защитников, Сигхъёльм дал слово обвиняемым. Вперед на шаг выступил, конечно же, Къятли. — Мы не считаем себя виновными, потому что хотим только величия Йотунхайма и Исуана. Наше дело не умрет вместе с нами, потому что в наших сердцах — правда. Рано или поздно первородные признают, что мы были правы, и избавятся от гнета темнокровых. Мы все готовы отдать наши жизни, чтобы приблизить этот день. — Къятли, ты ошибаешься, — подал голос Модольф. — Я верил тебе, но ты заблуждаешься. Темнокровых не зря называли живыми богами. Их верховенство идет во благо всей Арктиде. — Мне жаль, что ты потерялся, дорогой друг. Увы, потери неизбежны. Скорблю о твоем разуме, — ответил Къятли, не глядя на него. — Согласно нашим древним законам, предатели будут казнены на закате, — начал Сигхъёльм. — Разрешите несколько слов от пострадавшей стороны? — спросил Макс. Обвиняемые замерли, Къятли нахмурился. Среди публики повисла абсолютная тишина. — Конечно, владыка, — Сигхъёльм поклонился. — Говори. Макс встал, чтобы все его хорошо видели, вывесил перед собой экран комма, позволяющий просматривать всех присутствующих обвиняемых поименно. Ганс подсвечивал строки разными цветами и выводил примечания. — Я признателен Исуану за верность давним договоренностям и желание помогать возрождению Арктиды. Во времена моего отца так же ценились традиции и договоры, но любой правитель должен быть внимателен к деталям. Законы слепы и не могут учитывать всей полноты картины, и здесь мы должны быть объективны. Многие в зале переглядывались и шептались, но прерывать Макса никто не решался. Он продолжал говорить, не меняя привычно бесстрастного выражения лица. — Исуан — не особенно большое государство, его население меньше, чем у большинства стран, имеющих сходную территорию. Впереди непростые времена, когда каждая пара рук, способная держать оружие или производить еду, будет на счету. Неразумно было бы сейчас уничтожить сотню молодых, сильных мужчин, способных еще на многое. Кроме того, некоторые из них являются единственными сыновьями своих родителей, или же старшими среди остальных детей. Это прервет родословные линии многих славных семейств Исуана и станет личной трагедией для из близких. Макс сделал паузу, позволяя себе оглядеть зал. Родственники обвиняемых были напряжены и слушали с надеждой, тогда как сами члены тайного общества выглядели растерянными и злыми. — Какой же ты садист, любовь моя, — прошептал Хайрих. — Я предлагаю королю Сигхъёльму сохранить жизни этим несчастным, попавшим под дурное влияние ложной теории. На примере славного Модольфа мы можем видеть, что молодые люди способны осознать свою неправоту и встать на путь исправления… Конец фразы Макса потонул в диком реве Къятли: — Я готов ответить за то, что сделал! Ничуть не раскаиваюсь, повторил бы еще раз! Не тебе, темнокровая подстилка истинного йотуна, решать за нашего короля!!! Кто-то из обвиняемых поддерживал Къятли, кто-то растерянно осматривался, в рядах родственников волнение заметно нарастало. Хайрих стиснул кулаки с жутким хрустом и заскрипел зубами. — Макс, ты не можешь так со мной поступить. Отдай мне хотя бы этого… — Безусловно, решение должен принимать король Сигхъёльм, — невозмутимо продолжил Макс, словно не слышал выкриков и комментариев. — Я всего лишь прошу принять во внимание мою точку зрения: потеря сразу нескольких десятков молодых здоровых мужчин негативно скажется на состоянии Исуана, а этого никто из нас не хочет. — Это очень щедрое предложение, владыка Максимилиан, — заговорил Сигхъёльм. — С одной стороны, традиции важнее всего, а с другой… в твоих словах много здравого смысла. Глупо отрицать, что эти дети очень важны для нас. — Нет, — выдохнул Къятли. — Вы должны казнить нас! Макс сел на свое место, с трудом сдерживая торжествующую улыбку. — Это очень великодушно, — сказал Яртис. — Я не ожидал. — Ты же понимаешь, что это гораздо хуже, чем казнь? — Хайрих фыркнул. — Смерть избавила бы от всех последствий, а остаться в живых означает вечное унижение. — Ох… я не подумал об этом, — Яртис помрачнел. — Макс, это правда так? — Не совсем. Казнь сделала бы из Къятли культовую фигуру, легенду, в своем роде. В пересказах очевидцев эти события приняли бы притягательную форму, породили больше слухов и желающих продолжить. А так мы убиваем сразу несколько зайцев: нейтрализуем угрозу возрождения секты, сохраняем жизнь молодежи и жестоко мстим виновникам наших волнений, — Макс коротко улыбнулся. — Владыка Гипербореи не может позволить себе слабость в подобных вещах. — Это логично и… страшно, — сказал Яртис. — Ты очень опасен. Хайрих плотоядно усмехнулся и сверкнул глазами. Остаток процесса Макс откровенно наслаждался яростью Къятли и его прихвостней. Хотя некоторые, кажется, были вполне довольны отменой смертной казни, но старались не показывать этого. Особо буйных набралось семеро, и Макс велел Гансу собрать все данные о них и следить в будущем. По примеру Модольфа, все отличившиеся товарищи были лишены привилегий и заслуг, определены на работы в качестве обслуживающего персонала и отныне подлежали постоянному контролю. Из ложи для гостей хорошо был виден контраст между по-настоящему идейными, вроде Къятли и его самых близких друзей, и теми, кто попал в секту случайно, за компанию или еще какими-то путями, и не особенно горел за правое дело. Первые едва не взрывались от бессильной злости и стыда, вторые же слушали решения короля Сигхъёльма и его советников с заметным облегчением, даже радостью. Один совсем молодой парень, получивший назначение на очистные сооружения городской канализации, даже радостно рассмеялся и помахал невысокой крепкой женщине на трибуне для родственников (должно быть, матери). — И все же, это было очень гуманно, — сказал Яртис. — Молодые люди действительно могут повзрослеть и изменить свои взгляды на жизнь и политику. — Могут, да. Жаль, что не все. Макс смотрел на красное от сдерживаемой ярости лицо Къятли, пока Сигхъёльм обстоятельно зачитывал пункты приговора. — Запрещается вести пропаганду вредной деятельности, устраивать и участвовать в самовольных собраниях, создавать, распространять и культивировать идеи, подрывающие связь с Гипербореей и ее народом, вести подпольную деятельность и созывать общества. Вы обязаны будете ежедневно приходить на контроль и беседу к назначенному офицеру безопасности, в процессе работы и свободного времени за каждым будет установлено наблюдение. Эти меры останутся неизменными до тех пор, пока мы не увидим ваши искренние раскаяние и желание помогать возрождению Арктиды… — Я бы тоже предпочел смерть, — негромко сказал Хайрих. — Умереть легко, — Макс чуть склонил голову. — Но свой второй шанс используют очень немногие. Посмотрим. Ганс выводил на экран поочередно отчеты Гамле, картинки камер снаружи, демонстрирующие реакцию народа, количество подключений к трансляции процесса в Небе. С самого начала был подключен Циат, лорд Ярет присоединился уже после того, как Макс взял слово. Многие включались ненадолго, уходили и снова возвращались. — Оула, — пробормотал Яртис, ткнув пальцем в мощный канал Ангелхайма. — Да, она почти с самого начала наблюдает. Не могу не ощущать угрозу, исходящую от этой женщины, — кивнул Макс. — Каково это, Яртис — жить с ней? — Ты знаешь, иногда даже неплохо. Если она кого-то любит, то это очень заметно. Она все делает, чтобы ее избранники были счастливы. Иногда я думаю, что все это — ужасная ошибка, и все можно исправить простым разговором. Она будто обижена на весь мир, который сама назначила врагом, и сражается так, как умеет. Как дикое запуганное животное. Я помню, как в детстве, когда она еще надеялась, что меня удастся выровнять и заставить все это работать правильно, она пела мне на ночь, обнимала и целовала. Мы с ней играли даже, и она не наказывала меня, когда я шалил. А потом… мне до сих пор иногда снится ее лицо в кошмарах. Как она смотрит на меня и говорит, что я безнадежен, и могу идти и потратить свою жизнь как угодно. — Слушай, крылатый, — Хайрих треснул Яртиса по спине с такой силой, что тот чуть не вылетел с трибуны. — Ты давай не ной. Я только начал думать, что ты вроде нормальный парень, а ты тут сопли развесил. Хорошо у тебя все, не жалуйся. И это… я тебя не поблагодарил еще. Ты мог ничего не делать, это тебя не касалось, но ты все равно пошел с Максом, помогал. Жизнью рисковал. Спасибо тебе, я у тебя в неоплатном долгу. — Да ну… брось ты, — Яртис смутился. — Помогать друг другу — это нормально. Да и не сделал я ничего особенного. — Прекратили обмен любезностями, — вмешался Макс. — Хайрих, Къятли назначен на исправительные работы в сталеплавильни Йотунхайма. Дальше сам справишься? — Конечно. — Думаю, мы можем собираться, ничего интересного больше не произойдет. Отнесешь приглашение Сигхъёльму? Хайрих кивнул, взял конверт из рук Макса и исчез в коридоре позади. — Что за приглашение? — как можно безразличнее поинтересовался Яртис. — Союз Арктиды планирует провести прием в честь возрождения. Мы решили, что самым важным гостям и близким друзьям вручим приглашения лично, остальные доставят курьеры. Никаких электронных бланков. — Понятно. И кто же… приглашен? — Все, кого мы считаем друзьями, а также представители правящих династий Юны, как обычно, — Макс пожал плечами. Он наслаждался смущением Яртиса, как изысканным лакомством. Было очень заметно, что ему неловко, и в то же время хочется спросить про себя. Но затягивать не стоило. — Вот твое, не делай такое лицо. В Нории мы будем вручать их в ближайшие дни. — Уф, спасибо. А то я было подумал… ладно. Яртис вскрыл строгий конверт и достал карточку. — А... выбор даты... — Месяц цветов, Сияющая луна, много возможностей для эффектного убранства. Что тебя смущает? — Это же день рождения Оулы. — Какое совпадение, — Макс чуть дернул бровью. — Святые облака, ты просто… у меня слов нет! Макс, ее это очень разозлит. — О, не волнуйся, ей мы тоже отправим приглашение, — с самым серьезным видом кивнул тот. — Давай выбираться отсюда, в Нории скопилась уйма дел. Вернулись уже почти ночью. Макс велел Хайриху дожидаться его дома с ужином и в полной боевой готовности, а сам оправился обсудить пару моментов с Циатом. Там же оказался Обсидиан, который едва не плакал от смеха в свете последних новостей. — В Небе такие баталии, ты видел? У меня щеки болят уже, я хохотал как больной! Какой-то умелец нарезал выражений лиц малых йотунов во время процесса, наложил на веселую музыку и залил обратно в Небо. Под новостями в комментариях уже переходы на личности и угрозы, букмекеры открыли ставки и гребут золото, — Обсидиан явно пребывал в восторге от ситуации. — Мы наблюдали за процессом с самого начала, — улыбнулся Циат. — Любопытное кино вышло. — Рискну порадовать вас еще больше, в таком случае. Макс отдал им готовые приглашения и с интересом наблюдал за реакцией. — Это... очень тонко, — отметил Циат, почти не меняясь в лице. — Я бы отдал свои волосы, чтобы увидеть ее лицо, когда она узнает, — Обсидиан упал на диван в кабинете спиной и задергал ногами. — Милорд, пожалуйста, давайте устроим? — Я категорически не согласен лишаться твоих волос. Мы посмотрим, что можно будет сделать, — Циат чуть нахмурился. — Доставлять приглашения будут курьеры, так что возможность есть, — Макс чуть улыбнулся. — Оула будет вне себя. Учитывая ее мстительный характер... Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. — О да, я знаю. В квартире было темно и тихо. — Хайрих? Тот не отзывался. — Я же знаю, что ты здесь, — сказал Макс, стягивая сапоги. — Я просто кошмарно устал сегодня. Ганс, что с ужином? Ты охладил мне снотворное? Через секунду он был прижат к стене огромным горячим телом, а одежда трещала, быстро превращаясь в лохмотья. — Хайрих, спятил? Тот не ответил, вместо этого глухо зарычал и закрыл Максу рот жестким поцелуем. В голове шумело уже без всякого алкоголя: от его силы мыслительные процессы стопорились, ноги слабели, а кровь приливала к животу, вызывая сладкие спазмы. Прикосновения к обнаженной коже были похожи на ожоги, которые сплавляли две поверхности вместе. Сопротивляться этому было невозможно, поэтому все началось уже в гостиной. Хайрих выдрал из него пробку и придавил собой на бархатном диване, сразу же, без подготовки заполняя. Какая-то часть (очевидно, разумная) Макса протестовала против ерзания лицом по дивану, тесного контакта без предварительного душа и прочих удобств, но сущность омеги, получившая контроль над телом, не давала разуму ни единого шанса. Макс стонал, подставлялся и испытывал от этого противоречащее всем его принципам удовольствие. Немного успокаивало только собственническое осознание, что такое возможно только с ним, с этим единственным альфой, тот испытывает то же самое. — Я чувствую себя ужасно, — шептал Хайрих, во втором акте трахая его в душевой, держа на руках. — Столько сил, и был абсолютно бесполезен. Тебе пришлось рисковать, спасать меня. Как я могу быть твоей защитой, твоей опорой, если тебе приходится… из-за меня… Макс только урчал, принимая его извинения. Всплески горячего семени внутри сводили с ума, сладкие спазмы оргазма пробегали все чаще и глубже, как нарастающие волны морского шторма. Они перебрались в постель, продолжая, и Макс был рад, что сцепка произошла там, в удобном и мягком месте. Он вообще не мог себя контролировать, едва не пуская слюни от наслаждения, пока узел альфы внутри вздрагивал и трепетал, ублажая каждый нерв в организме. — Ты любишь мой большой член, — жарко шептал Хайрих. — А если он будет еще больше, ненасытный мой? Макс почувствовал, что тот растет внутри, неумолимо растягивая все внутри. Он попробовал дернуться, но кошмарной силы оргазм обрушился на него, в один момент лишая рассудка и погружая в непроглядную тьму забытья.