Железный Эльф

Несколько дней после приема Макс не поднимая головы занимался делами. Каждый из заключенных договоров и союзов нуждался в обработке деталей и утрясании всех возможных вопросов, а помимо этого работу в отделе никто не отменял. Хайрих целыми днями пропадал в Йотунхайме, что вообще-то было очень кстати: они запускали новые линии проката сталей и полностью модернизировали систему транспортировки руд и реагентов, встроив в цикл площадки технических телепортов. Лорд Ярет сразу же после возвращения на Авалон развил бурную деятельность и за два дня выкатил чудовищных масштабов проект, учитывающий нынешнее состояние дел и расчет на самую смелую дальнейшую перспективу. Одно только подробное изучение всех деталей проекта заняло приличное время, а спешить в таких вещах совершенно точно не следовало. В кабинете появилась объемная карта, как у большинства руководителей подразделений, и Макс постоянно держал загруженными сразу несколько уровней, вызывая нужный всего одной командой коммуникатору. Первыми были созданы Гиперборея и Йотунхайм, и на этих планах мгновенно вносились все изменения, соответствующие настоящим. Приближая разные участки, Макс мог наблюдать за строительством дорог, временных жилых корпусов и аккумуляторных башен в Гиперборее, за запуском газопровода из месторождений Чадящих гор в Большой Нууд, за открытием новых кузниц и лабораторий Йотунхайма. Крошечными белыми точками казались на карте корабли — в приближении белоснежные многотоннажные гиганты — груженые редкими гранитами, металлическими деталями конструкций и инструментом, которые спешили доставить морем стройматериалы для Прозрачного города (это почти втрое удешевляло доставку, если сравнивать с телепортационными платформами). Сперва Макс вел все подсчеты по закупкам и расходникам отдельно, а потом, когда одновременных линий стало много, придумал вывести монитор прямо к картам и свести вместе программой автоматического учета. После корректного введения всех формул эта система нуждалась в минимальном контроле извне, так что он просто раз в сутки проверял данные исключительно для собственного спокойствия. Много времени занял и анализ данных, полученных от Аялна. После того, как Ганс удалил все лишнее, осталось все равно слишком много посторонней информации. Оула говорила с друзьями обо всем: они обсуждали еду и убранство залов, наряды и украшения гостей, даже хозяев приема. Вся компания нелестно отзывалась о закусках, что не помешало им сожрать все, до чего смогли дотянуться. Макс почти полностью пропустил абсолютно бессодержательные рассуждения о том, какой он тусклый, бледный и неприятный, что, безусловно, является жуткой катастрофой для омеги. Все выразили удивление, что такой выдающийся альфа, как Хайрих, выбрал себе настолько неудачного супруга. Нефритовая фея даже предположила, что имел место брак по расчету, а Оула в ответ прозрачно намекнула на успехи темнокровых в генетике, объясняя этим установившуюся сердечную связь. Несколько часов общения прошли в таком примерно ключе, но Макс выцепил и кое-что интересное. — Одно можно сказать точно: отныне старому миру конец, и нам придется считаться с тем, что Север вновь обитаем, — недовольно процедил Яндар, прикрываясь надушенным платком. — Надо во всем искать хорошие стороны: я совсем не против, чтобы за нас сделали всю черную работу. Мы получим всю Арктиду с развитой промышленностью, коммуникациями, дорогами и жилыми городами, полными квалифицированных и послушных работников, — Оула снисходительно улыбнулась. — И Йотунхайм проявился, это главное. Первородных там мало, темнокровый вообще один. Я сомневаюсь, что у них есть серьезный план возвращения остальных, хотя Айариан был той еще хитрой сучкой. Но даже если план есть, это займет много времени, а мы не сидим без дела. — Да, я как раз хотел спросить, как там прогресс по проекту? Тагар готов? — Яндар приблизился и заговорил тише. — Не будем об этом здесь, — Оула бросила взгляд на Аялна. — Ты же не думаешь, что этого малыша тебе вручили в подарок, как ароматизатор? — Хм, да, пожалуй. — Все идет по плану. Нам нужно еще немного времени... я не хочу, чтобы получилось как в прошлый раз. — Кстати, ходят слухи, что Амбраэль выжил, — зашептал Яндар едва слышно. — Его держат в Норийском замке и пытаются стабилизировать. Если бы ты могла связаться с ним, возможно, получилось использовать его еще раз. — Сомневаюсь. Он исчерпал свой ресурс и вряд ли может быть полезен. Это не Георг, которому даже посторонняя подпитка не требуется. И хватит об этом! Посмотрите лучше, какие кошмарные наряды у крамидцев! Неужели у них настолько тяжелый кризис с поставками шерсти и шелка, что они даже на приемы вынуждены выбираться в этом рванье? Макс понятия не имел, о чем шла речь. Тагар — это оружие, воин или какая-то особая технология? По контексту скорее воин, возможно, очередной экспериментальный ребенок, но быть уверенным нельзя. Если Оула действительно готовит новую операцию, мощнее той, что он наблюдал, дело может кончиться очень плохо. Он несколько раз прогнал записи разговоров интересующих его товарищей, но так ничего больше и не нашел. Здесь требовалась дополнительная прослушка, может, слежка, но в его отделе не было подобных специалистов. Макс мог, конечно, подобрать кого-то из своих следователей или агентов, но по-хорошему это дело находилось в компетенции другого подразделения, а переходить дорогу Обсидиану он не хотел. По полученным и обработанным Максом данным Гамле быстро подготовил рапорт Циату с метками особой секретности, и тот почти сразу отправился к Обсидиану с визой высшего приоритета (Макс получил копию и просто переслал Обсидиану напрямую весь имеющийся материал, включая слепок памяти Аялна). Судя по тому, что уже через несколько минут в ответ прилетела копия письма с распределением полномочий по агентам, тот взялся за дело сразу и с интересом. Передав слежку за Оулой и ее окружением в ответственность коллеги, Макс взялся за прочие дела, где особенно поджимали сроки. Некоторые расследования требовали его вмешательства или контроля по времени и исполнителю, другие — особо важные и секретные — оставались доступны только ему лично, поэтому за их ведение был ответственен он один. В частности, важной сейчас являлась личная просьба Циата насчет генерала Коралла Алеарнского: в последнее время его поведение (и так никогда не являвшееся примером для подчиненных) вызывало определенные вопросы. С помощью системы автоматического учета пребывания и местоположения сотрудников высших чинов Циат обратил внимание, что тот стал чаще менять партнерш, уже практически не выстраивая хоть какие-то подобия длительных отношений, и больше времени проводить в увеселительных заведениях Замка и Золотого Эдо. В общих чертах подобное не угрожало безопасности Нории, но в резкой смене жизненного графика генерала могли скрываться глубокие и очень важные причины, невнимание к которым сказалось бы на армии или в других сферах управления государством. Поскольку внутреннее расследование бросало бы тень на высокопоставленного военного, все действия выполнялись неофициально и абсолютно скрытно. Пришлось распределить агентов таким образом, чтобы те сами не знали, чьи именно разговоры они слушают и за кем следят. Так, одного из своих самых лучших и незаметных шпионов Макс приставил к секретарю Коралла, еще нескольким через Гамле выдавал задания на слежку за теми, кто оказывался с генералом рядом: за владельцем таверны как раз во время вечерних возлияний, за девушкой-пандой, которая работала массажисткой в часто посещаемом Кораллом салоне, за соседями по апартаментам, за случайными собеседниками и участниками словесных перепалок. По результатам первого дня Макс не рискнул бы делать общие выводы, но пока ничего подозрительного не было, кроме явных симптомов душевного беспокойства и, возможно, признаков тщательно скрываемой депрессии. С Кораллом это не очень вязалось, ведь депрессию чаще всего провоцирует какое-то событие или его отсутствие, которых вроде бы не наблюдалось, но отбрасывать эту мысль пока не стоило. Понятно, что с подобной загрузкой Максу было вообще не до чего, и все аудиенции, кроме особенно важных, перенесли на Этьена. Не то чтобы к нему вообще горели желанием попасть на прием по своей воле: когда схлынул поток желающих получить место, мало у кого остался хоть какой-то повод для визита. К тому же, слухи по Замку и за его пределами распространялись очень быстро, и все, кому было хоть сколько-то интересно, уже знали, что некоторые вызванные для беседы в отдел внутренней безопасности лишились работы, привилегий или получили наказания. Отдельные сотрудники вообще пропали без следа, и эта тема уже породила первые робкие пока легенды. Вызов «туда» быстро завоевывал позиции своеобразной черной метки, чего Макс и добивался с самого начала. Поэтому он удивился, когда Гамле сообщил о посетителе. — Ожидает приема? Даже когда ты сказал ему, что я никого не принимаю? — Да, генерал. — Что сказал Этьен? — Макс оттолкнул виртуальный экран и потер глаза. — Мне ничего не докладывал. — Этот тип отказывается идти к заместителю или любому другому сотруднику. Сказал, будет ждать, сколько потребуется, поскольку он не торопится. И рассмеялся при этом очень… странно. — И как давно он ожидает? — Третьи сутки. — Я не видел никого в приемной. — У этого посетителя нет ни приказа, ни даже личных документов-идентификаторов. Причину посещения от также отказывается назвать, поэтому по принятым правилам отдела внутренней безопасности, пункт двести тридцать шесть, подпункты пятьдесят четыре, пятьдесят шесть и… — Гамле, к делу, пожалуйста. — Простите, генерал. По правилам я не могу позволить ему без причины находиться в приемной. Посетитель может сидеть в общем зале ожидания для гражданских, расположенном на первом этаже. На мой взгляд, это даже слишком хорошо для него, — Гамле чуть скривился. — Я допускаю, что внешность обманчива и этот тип может оказаться важной шишкой, но выглядит он совершенным оборванцем в чужих лохмотьях. — Имя, статус? — Он ничего не сообщал. Требует личной встречи с вами и говорить будет только с вами. — Есть изображение? — К моему сожалению, нет, — Гамле явно смутился. — Наши камеры не фиксируют его, а мой слепок с памяти показывает только размытый образ. — И это причина, по которой ты его до сих пор не выгнал прочь, — Макс усмехнулся. — Именно. Я подумал, что это может быть кто-то с особыми силами. — Опиши его. — Это взрослый мужчина-альфа, довольно высокий и мрачный. Темные неухоженные волосы, светлая кожа, звериные глаза, поджарый, но с крепким костяком. Одет неряшливо и, кажется, с чужого плеча: не по размеру и слишком разнородно. Одежда крестьянская, происхождение, ориентировочно, Исуан и Брангард. Вещи грязные, разной степени износа, в пятнах неизвестного происхождения, в то числе кровавых. От него пахнет зверем, немытым телом и мертвецами. Я бы предположил, что он может быть оборотнем, но идентификатора нет, а стандартный определитель ничего не выдает: нет совпадений. Гибрид, может быть. Говорит негромко и медленно, будто подбирает слова. Речь правильная и чистая. Пожалуй, это все, — Гамле чуть скривился. — Он неприятный, производит отталкивающее впечатление, но при этом сложно отвести от него взгляд. — Любопытно, — Макс ненадолго задумался. — Когда этот незнакомец снова появится, скажи ему, что доложил мне и я прошу его назваться или сообщить причину, по которой я должен его увидеть. У меня действительно очень много работы. — Слушаюсь, генерал. Макс сомневался, что этот загадочный посетитель представляет угрозу для него — по многим причинам сразу. Стоило ли сообщать Хайриху? Первым делом, конечно, подумалось, что незнакомец тоже ищет брачного союза, но Макс почти сразу себя одернул: и года еще не прошло, а он уже воспринимает любого постороннего альфу как личную угрозу. Для полноценных выводов данных не хватало, а поверхностные редко оказывались верными. Спешить в любом случае не следовало, а Хайрих не станет ждать и раздумывать, сразу пойдет напролом. Так что… пусть пока все остается как есть. В репликаторной дела шли хорошо. Тело Снера успешно сформировалось, и Макс смог в полной мере удовлетворить свое любопытство, наблюдая за возвращением к жизни себе подобного. Методика в целом была такая же, как при сборе йотуна, но сам процесс протекал иначе. У темнокровых первым делом формировались центральные узлы нервной системы, и поэтому мозг Снера собрался до того, как завершилось строительство скелетной части. Генетические модификации, внесенные предками, требовали контроля мозга над всеми важными процессами организма, и Занди еще во время сборки Макса пришлось в спешке создавать защитную антимагнитную капсулу для беззащитного органа, пока тот не скрылся в черепной коробке. Телосложением Снер оказался похож на Макса, хотя в целом выглядел мельче из-за более вытянутого торса и покатых плеч. У него была тонкая очень светлая кожа и молочно-белые волосы везде, где они только могли расти. Наверное, в жизни Снер носил длинные волосы и любил их, потому что сейчас они доставали бы ему до бедер — чуть блестящие, как теплый снег, гладкие, с мягкими волнами у кончиков. У Сиалиэна, его отца, тоже наблюдалось отсутствие ярких красок во внешности, но глаза компенсировали это густым синим цветом. Глаза Снера на момент формирования имели бледно-голубой льдистый оттенок, что делало его самым светлым и блеклым из известных Максу темнокровых. — В отличие от твоего йотуна, его магия почти не вырывается наружу бесконтрольно, — рассказывал Занди. — Ну, если не считать того снегопада. Приборы фиксируют формирование полей, изменение показателей и прочее, но всплесков практически нет. Либо он не особо сильный, либо контроль включился на раннем этапе и тщательно бережет энергию всей системы. — Скорее второе, — ответил Макс. — Будь осторожен, он может оказаться совсем диким и реагировать агрессивно на незнакомый мир. — Да, я помню. Протоколы безопасности Циат сам проверял, так что, думаю, все будет хорошо. Яртис часто заходил навещать нового темнокрового, даже когда Занди накрыл формирующееся тело непроницаемым чехлом. Макс подумывал спросить, не пытается ли он читать Снеру вслух, чтобы тот не скучал, но опасался услышать положительный ответ. После окончания создания кожного покрова и прочих внешних деталей чехол был частично открыт для удобства диагностики, и Яртис надолго залип над почти светящимся от белизны пациентом. В таком виде его и застал Макс, зашедший с ежедневной проверкой. — Не удивлен, что встретил тебя здесь. — Здравствуй, — голос Яртиса звучал глухо, словно он долго молчал перед этим. — Я думал зайти на минутку, а застрял уже на час. Оторваться не могу… что-то все-таки в вас, темнокровых, есть. Вы оба просто невероятно красивые, Макс. — Скорее всего, тебе просто нравятся светлые белокожие блондины. — Может, ты и прав. Но этот… он похож на статую из теплого мрамора. Посмотри, какая идеальная кожа! А эти восхитительные волосы! Ресницы, похожие на застывший иней, а губы — как внутренняя сторона жемчужной раковины. Знаешь, некоторое время назад я видел отчет о прижизненных травмах, исправленных репликатором, и у меня в голове не укладывается, как это возможно. Неужели он участвовал в битвах? — Насколько я знаю, косвенно. Снер в человеческой жизни тоже был колдуном, но в то время с травмами было куда хуже, чем сейчас. Он отличался от остальных, и за это его били и калечили. Похоже, что и насиловали, но на психику это мало повлияло. — Вы такие… невероятные. Стойкие. С виду слабые и ломкие, как фарфоровые статуэтки, а на самом деле несгибаемые и упрямые, — в его голосе слышалось искреннее восхищение. — Я хотел бы никому не позволять проверять вас на прочность. — Ты говоришь почти как Хайрих. Макс подключился к контрольному монитору для сбора данных, чтобы подкорректировать свои уравнения: на заключительном этапе расчета началась какая-то форменная путаница, хотя до этого все шло хорошо. Следующий темнокровый выдавал совершенно нереальные коэффициенты, и Макс никак не мог увязать их в систему. — Я подумал, может, он захочет… и ты позволишь, чтобы я… ну, обучал его управлять крыльями? — явно смущаясь, спросил Яртис. — У Снера нет крыльев, — ответил Макс, выводя на монитор данные сканирования. — Есть подпространства, доступные ему, но я отсюда не могу видеть, какого они размера и объема. Скорее всего, они используются для его магической работы. Никакой посторонней механики я не вижу, так что если Снер и будет летать, то как-то иначе. — Ну я мог бы его носить. — Мне интересно, все влюбленные становятся такими дураками, или тебе повезло особенно? На некоторое время Макс завис: даже после проверки выходило, что тело темнокрового находится нереально далеко, даже не в миллиардах километров, а во многих сотнях световых лет. Это никак не могло быть правдой: у предков в осажденном Прозрачном городе просто не хватило бы ресурсов, чтобы отправить кого-то так далеко. Либо этого потомка унесло уже после переселения, либо Макс что-то упускал в расчете. — Если честно, я готов быть каким угодно дураком, если это понравится тебе и… ему, — вздохнул Яртис. — Отец Снера, колдун Сиалиэн, был странненький. Издержки профессии, я полагаю. Так что сложно предположить, что именно ему понравится. Повторюсь: не надейся на многое. Возможно, ему нравятся драконы. Или карлики. Или вообще женщины-альфы. Не могу понять, почему у меня не сходится расчет. — Что ты считаешь? — Следующего темнокрового. — Еще одного? Так скоро? — лицо Яртиса засветилось от восторга. — Ты так ловко чувствуешь их! — Вовсе нет, это чистая математика. У меня есть мои данные и данные Снера. На их основе я могу составлять последовательности и выводить значения для других объектов того же порядка с большой долей вероятности. Ну или думал, что могу, потому что вот следующий же выдает мне какие-то жуткие расстояния. — Я не особенно силен в математике, но может ты поговоришь с Нойером? Он как раз спец в больших расстояниях. Как-то же он делает разрывы в пространстве, чтобы все эти его шланги и провода не мешали ему ходить. — Хм, а не такой уж ты и дурак, Яртис, — Макс задумчиво посмотрел на него. — Это хорошая мысль, спасибо. — Я должен больше стараться, — помрачнел тот в шутку. — Я могу лучше! У Нойера Макс застрял на добрых два часа, и вернулся с целой горой расчетов в памяти коммуникатора. Его способ разрыва пространства оказался проще чем расчет стандартного телепорта, но подходил только для неживых объектов. При этом что будет, если внутри неживого объекта будет находиться живой, Нойер никогда не задумывался. Вместе они провели серию испытаний, и уже на седьмом опыте установили две константы и пять переменных для успешного перемещения живого и невредимого лисенка внутри механической сферы на Луну и обратно в течение двух минут. Возможно, шестой опыт тоже был успешным, но тогда лисенок выбрался из сферы и сбежал где-то на Луне. Мир его меху, в этом случае, как говорится. В приемной никого, кроме Гамле, не было. Макс забрал пришедший за это время золотой конверт со штампом Ангелхайма и свернутый во много раз лист бумаги. — Снова приходил тот посетитель. Он написал что-то на листе, я не смотрел, — пояснил Гамле. — Хорошо, спасибо. Можешь быть свободен на сегодня, как закончишь текущие дела. — Я предпочел бы задержаться, если можно. У меня тут интересный график по перемещениям складывается, я хотел бы все подробно описать. — Воля твоя. В золотом конверте лежало приглашение на ожидаемый и перенесенный из-за «посторонних непреодолимых обстоятельств» на начало лета бал в честь дня рождения Пресветлейшей, причем формулировка была самой нейтральной, без единой подколки. Макс не стал откладывать и тут же ответил согласием в сдержанных и исключительно формальных выражениях. Он хотел спросить Хайриха, получил ли тот такое же, но застал его в процессе ковки чего-то большого. Под руководством кого-то из старых йотунов Хайрих учился ковать по-королевски, и до того лихо орудовал молотом, что Макс невольно засмотрелся. В конце концов, Оула с ее приглашением никуда не денется. Отправив ответ с согласием, Макс взялся за сверток. Существует расхожая поговорка, что бумажный лист нельзя сложить пополам больше восьми раз. Незнакомец умудрился удивить и сейчас: его записка была сложена одиннадцать раз. Внутри было написано только имя, и Макс на пару мгновений забыл, как дышать. Он знал этого человека, и даже почерк его узнал сразу же, но как он оказался здесь? Это было воспоминание из другой жизни, другого мира, другого времени. Хотя, Гамле говорил, что от него пахнет мертвыми, а Хайрих имеет над ними власть… что если он вытащил кого-то за собой? — Хайрих, — позвал Макс, раздышавшись. — Ты нужен мне сейчас. Тот появился через минуту, даже не сняв кузнечный доспех в виде фартука из металла. Он него сильно разило ледяным огнем. — Что случилось? Эта гадина снова угрожает тебе? Прислала что-то гадкое? — спросил он, стягивая рабочие рукавицы. — Нет, не она. Взгляни, — Макс передал ему записку. — Гамле говорит, что некий посетитель уже несколько суток является и хочет попасть на прием ко мне. Я попросил его назваться, и он написал это. — Не может быть. — Не может. Но именно это имя он написал. — Почему к тебе? — Хайрих нахмурился. — Я тоже удивлен. Сначала думал, что он мог не знать, что ты здесь — но нет, ты везде числишься как штатная единица. — Что ты собираешься делать? — Пригласить его. Хочу посмотреть, кто это на самом деле, послушать его версию истории. Поскольку он хотел попасть именно ко мне на прием, ты будешь ждать в слуховой комнате. Там все слышно и ты в любой момент сможешь присоединиться к нам, если… что-то пойдет не так, или я захочу тебя видеть, — Макс потер лоб и сел в кресло. — Приглашение от Оулы тебе доставили? — Да. Я еще не отвечал, хотел с тобой посоветоваться. — Соглашайся. Пойдем с разведкой в логово предполагаемого противника. А сейчас иди в комнату и не шевелись, пока не возникнет необходимость. Я приглашу нашего гостя, и надеюсь, это не живой труп, который притащился за тобой из посмертия. Стли нам за это спасибо не скажет. — Если и так, то я этого не планировал, — пробурчал Хайрих, отодвигая шкаф и скрываясь в слуховой комнате. Макса очень забавляло, что он снова ревновал — даже после стольких лет и многих объяснений. Наверное, все альфы думают сначала эмоциями, и только потом включают голову. Ну или не включают вовсе. — Гамле, ты еще на месте? Пригласи посетителя и проводи ко мне. — Слушаюсь. Может ли понадобиться охрана? — Нет, у меня Хайрих. Спасибо. Несколько минут ожидания прошли в тишине; Макс прогнал еще раз последние строки своей чудовищной системы уравнений, соображая, это в сердечной связи он слышит шумное дыхание Хайриха, или оно так доносится через укрепленную стену? Гамле заглянул в кабинет. — Разрешите, генерал? — Да, прошу. — Можете войти. Макс узнал его сразу, едва только посетитель перешагнул порог его кабинета. От былого лоска не осталось и следа, зато вся хищная сущность Карла Бреннара теперь была будто вывернута наружу. Гамле в своем описании ничуть не преувеличил и не солгал: глаза дикого зверя, и общий вид, будто все прошедшие годы тот жил в полной изоляции. — Штурмбаннфюрер фон Краних, — прошептал он. — Это и правда ты. — Могу сказать то же самое, оберштурмфюрер Бреннар. — Я ждал не зря. Выходит, все это время… я один смог найти. Только я. — Хотелось бы объяснений, Карл. Много лет прошло. Присядешь? — О, нет, не стоит. Если только на пол. У меня нет своей одежды, эту я снял с трупов. И я мылся в ледяном море, так что не очень хорошо вышло. Не хочу пачкать дорогую мебель и все это, — Карл махнул рукой и действительно сел на пол, скрестив ноги. — Я и так, должно быть, воняю. — Да, причем изрядно. Рассказывай. — Я здесь с тех пор, как вы погибли. Это моя вина. Думаю, Хайрих не желает меня видеть. — Поэтому ты и пришел ко мне? — Да. Я должен был оберегать его, защищать. И не смог, идиот. Отвлекся на свою похоть, — Карл скрипнул зубами. — Он ведь в порядке? Я видел его в руках сломанного ангела, кажется, без сознания. Порвал всех этих, в подземелье. Всех, кого смог отловить. — Это был ты, — догадался Макс с удивлением. — Тот зверь, что мы встретили на Плешивом нагорье. — Ну да. Мой народ, похоже, отсюда родом. Волки Зимней Ночи, так, вроде, дед говорил. Я-то всю жизнь считал это бредом, мы даже разругались из-за этого. А потом я встретил Хайриха, и сразу понял, что он йотун. — Сразу понял? — Макс стиснул пальцы. — Как? Их еще четверо на Земле, и я не имею понятия, как их достать. Как ты понял? — Не знаю, — Карл покачал головой, в очередной раз безуспешно пытаясь пригладить волосы. — Я просто… знал это, когда посмотрел на него. — Нужно найти остатки твоего клана. Они могут помочь. — А ты, выходит, эльф с черной кровью? Живой бог? — Темнокровый эльф, уроженец Гипербореи. Ты это тоже знал? — Нет, я вообще не очень хорошо помнил, что там старик рассказывал. Думал, ты просто его любовь, поэтому старался быть полезным и тебе тоже. Еще удивлялся — как это он нашел себе такого уникального любовника. — Это как раз самое неинтересное из всего. Значит, ты здесь несколько десятков лет? И чем же ты занимался? — В основном, пытался умереть. Безуспешно. — Потрясающе. А зачем явился теперь? — Я хотел узнать, злится ли он на меня. Волки моего клана издавна служат Первородным, и я обязан явиться. Но если Хайрих пожелает, он может убить меня за измену. Тогда мне надо подготовиться, хотя бы отмыться и сообщить своим, если живы, что я нашел йотуна и провалил дело. — Кажется, Хайрих не подозревает, что должен сердиться на тебя, — Макс усмехнулся. — Он здесь, — догадался Карл. — Слышит нас? — Конечно. Он мой альфа, он не оставил бы меня одного на встрече с кем-то потенциально опасным. Хайрих! Потайная дверь сработала одновременно с тревожной сиреной. Макс включил экран связи и развернул во всю ширину чешуйчатую физиономию генерала О-Шактара. — Нападение на Алую гавань! Оборона крепости на одном приморском гарнизоне, требуется подмога. — Я… пойду? — Хайрих в растерянности переводил взгляд с Макса на Карла и обратно. — Тогда и я, — поддержал Карл. — Нет, не пойдет. Нападение не слишком крупное, Карл нигде не числится. Не хочу сразу показывать его, ведь Зимние волки вымерли на Юне… пусть так и считают пока. Хайрих, можешь появиться в бою, напугай их как следует. А Карл… я выпишу тебе пропуск в общую баню на верхнем этаже и напишу Циату, что зачисляю тебя к себе. Устроим тебе каморку, паек и одежду поприличнее. Потом, когда Хайрих вернется, нам нужно будет обо всем подробно поговорить.