Железный Эльф

— То есть, Макс остался где-то там? — переспросил Обсидиан. — В... туалетной комнате? Хайрих чувствовал, что через секунду взорвется и разнесет к дьяволу весь Норийский замок. — Да. — И сердечная связь не передает ничего, только фиксирует наличие? — Да. — Это странно. Может, Макс без сознания? Его могло вынести взрывом, — предположил Занди, не отрываясь от монитора, где бесконечным потоком шли сводки о пострадавших. Прошло уже более десяти часов с момента взрыва, и руководство Нории только немного выдохнуло, разгребая потери. Хайриху казалось, что это заняло месяц. Каждая секунда тянулась вечность. — Тайгер написал, что коммуникатор Макса недоступен, — сказал Циат. — Эти совпадения выглядят неприятно. — Будто он в ловушке, да? — прошептал Ске, но его услышали все. — Мне нужно попасть в Ангелхайм как можно скорее. Хайрих говорил очень спокойно, и только Карл, стоявший за ним тенью, знал, как сильно тот не в себе. — Просто так туда не попасть. Есть специальные коды для телепортов, но если мы правы и это была ловушка, они все будут недоступны. Да и на время ЧС их могут блокировать. Возможно, Джош или Яртис могут помочь, ангелам с этим проще, — предположил Обсидиан. Вызвать Джоша не вышло: судя по всему, он участвовал в спасательных работах и еще не вернулся домой. Яртис отозвался на десятой секунде ожидания, и вид у него был испуганный и счастливый разом. — Попасть в Ангелхайм? Ну да, у меня есть схема на крови, но она сейчас не работает. Я думаю, Вечный город и прилегающие территории закрыты из-за катастрофы. В Небе ходят слухи, что сама Оула пострадала. Если это так, то Ангелхайм плотно огорожен со всех сторон и туда не попасть. Но ведь там много пострадавших в госпитале, возможно, Макс там? Я могу попробовать связаться с кем-то из моих обожаемых предков... Его пространные словоизлияния прервала возникшая рядом беловолосая голова Снёра. Тот серьезно и немного удивленно посмотрел в экран. — Попасть в Ангелхайм? Ты же йотун. Кто тебя остановит? — У меня не получается. Что я делаю не так? — спросил Хайрих, стиснув кулаки. Снёр задумался ненадолго, перекинул длинную косу через плечо и взмахнул белыми ресницами. — Сдерживаешься. — Что? — Йотуны могут ходить между мирами. Вы дети самой Юны, в вас первобытный хаос. Отпусти его. Нет никаких границ для тебя. — Я не понимаю, как это сделать, — сказал Хайрих, ощущая себя полным идиотом. — Обычно здесь получается все, что я хочу, кроме этого. — А если попробуешь перемещаться, как ходил в посмертии? — предложил молчавший до того Карл. — По смыслу, это же то же самое. — Это больно и тяжело. Но если сработает — я вытерплю все, что угодно. — Если мы ошибаемся, или если Оула готова к этому, быстро перегруппируется и докажет, что все это не ее рук дело, подобное вторжение будет расценено как акт агрессии со стороны главы недружественного государства, — заговорил Циат, и все замолчали. — Тебе лучше быть быстрым и ни во что не вникать. — И не собирался, — Хайрих покачал головой, отращивая костный доспех. — Панцирь? — предложил Карл. — Нет, он не может менять форму существования, — глухо отозвался Хайрих из-под костной маски. — При переходе в другой мир все лишнее в теории отвалится. В помещении повеяло холодом и запахом склепа. Хайрих неуловимо менялся, превращаясь в подобие Тени, делаясь частично прозрачным и почти скелетированным. — Кажется, я нашел, — уже неживым голосом произнес он. — Я и в другую сторону могу развоплотиться... Процесс замедлился, а потом уже почти совсем готовый призрак начал светлеть, наполняться плотью обратно. Приборы вокруг загудели, фиксируя выброс энергии, и даже Циат не успел почти ничего сделать: энергетическим взрывом выбило окна и снесло перегородки, превратив зону штаба по координации действий в зоне ЧС в большой общий зал, полный обломков и лежащих в живописных позах сотрудников. — В следующий раз такие переходы нужно делать на улице, — резюмировал Карл из-под опрокинутого стола. — Действительно, это я не продумал, — сказал Циат, снимая щит, которым прикрыл ближайших коллег и Обсидиана. — Дежурных тануки занять на уборку помощения! Хайрих тем временем светился все ярче, и наконец просто исчез в невыносимом сиянии. Похоже, эта форма как раз подходила для перехода в более тонкие верхние миры. Хайрих стартанул с места как ракета, и почти сразу влетел в облачный слой, казавшийся темным из-за собственного света. Видение постепенно прояснялось, мелькание облаков замедлялось одновременно с этим. Внезапно над головой распахнулось чистое небо с пологом звезд — очень ярких, не таких, что обычно видны со Средней Юны. Неподалеку светилась огнями высокая башня, возле нее виднелись еще какие-то строения. Это определенно не был Вечный город, но хотя бы точно Верхняя Юна. — Макс говорил что-то о географии Ангелхайма, — вспомнил Хайрих. — Дворец точно находился не над Норией, а над океаном, когда взорвался... кажется, заоблачная местность все время смещается относительно земли, если я ничего не путаю, значит, искать привязки по ориентирам внизу нельзя. Коммуникатор, и так ставший почти бесполезным после потери связи с Гансом, теперь вообще отказал: похоже, энергетический взрыв поставил жирную точку в его недолгой и бестолковой жизни. Без него Хайрих не представлял себе, как рассчитать траектории движения небесных городов. Макс наверняка посчитал бы в уме, экстраполировал что-нибудь на чем-нибудь и не ошибся при этом. Хайрих не умел так, да и вообще не считал, что обладает какими-то особыми достоинствами, кроме силы и крепкого члена. Зато он обожал Макса и слышал в себе сердечную связь с ним, как далекий маяк. Теперь, когда границы миров не разделяли их, Хайрих чувствовал его ровное дыхание. Почему-то не было ни мыслей, ни эмоций, но оно ощущалось близким и легким. Как минимум, Макс не испытывает боли и страданий. Возможно, спит или без сознания? Хайрих подумал, как по-дурацки он будет выглядеть, если на самом деле вломится в госпиталь, и взял курс на юго-восток. Мимо пронесся один город на острове, за ним еще и еще. В какой-то момент спокойное темно-синее море внизу закончилось, потянулись светлые земли с селениями, полями блеклой, почти серой травы, садами с аккуратными деревьями, на которых оранжевыми брызгами зрели плоды. Хайрих мчался наперегонки с наступающей ночью, и потому с каждой секундой становилось светлее. Вскоре из-за горизонта показался малиновый край закатного солнца. На пути встретились какие-то заграждения и вооруженный отряд ангелов, но он даже не затормозил, разметав кордон в разные стороны одной только воздушной волной от собственной скорости. Воздух вокруг Хайриха нагревался так сильно, что перья ближайших ангелов начинали тлеть. Вскоре после первого кордона на пути попался второй, посерьезнее (что не помешало ему разделить участь первого), а потом встретилось частично разрушенное поместье с вырванными с корнем деревьями. Хайрих сразу понял, что приближается к месту взрыва. Окраины Вечного города потрепало частично, в зависимости от расположения. Районы, прикрытые от Дворца холмами, пострадали гораздо меньше, чем лежащие на равнине и в низинах, в прямой доступности для взрыва. Во многих местах копошились отряды, разгребающие завалы. — Почти как у Макса в Гиперборее, — пробормотал Хайрих. — Пусть помучаются, крылатые твари. Маяк сердечной связи вел его дальше, мимо заваленного обломками мрамора парка, мимо озера, образовавшегося на месте рухнувшего дворца, на берегу которого раскинули тенты временного госпиталя, мимо развалин частично устоявшей Сигнальной башни, похожих на обломанные клыки. В глубокой впадине, окруженной плотным кордоном, лежали крупные обломки бального зала. Хайрих различил обрамление балкона, гнутые рамы выбитых окон с остатками витражей, почти не пострадавшую перевернутую чашу заниженной части в полу зала: должно быть, ее сделали из целикового куска какого-то прочного материала. Ему нужно было именно туда, и никакие заградотряды не могли этому помешать. Сгруппировавшись, Хайрих разогнался и метеором пронесся мимо ангелов, попутно ломая остатки стен и сворачивая бальную чашу. Под ней оказался куб из черного камня, похожего на гранит, но другого. Разбить его не удалось ни взрыву, ни падению, ни даже Хайриху, хотя он сходу попробовал: маяк Макса определенно находился внутри. С трудом подавляя панику, Хайрих вывернул куб из грунта, и только тогда увидел заплатку в его грани. Должно быть, под ней была дырка, чтобы попадать внутрь. Заплатка оказалась из обычной мраморной плиты, которую Хайрих легко выломал руками; став меньше, он протиснулся внутрь, чувствуя, как чужеродный материал угнетает его, делает слабее и уязвимее. Маленькое помещение тускло освещалось широкой пластиной, похожей на зеркало. В его слабом свете Хайрих рассмотрел разруху внутри: разбитую хрустальную люстру, вывороченные из стены умывальники, обломки черного мрамора и гранита. На полу у двери лежал полуангел с рудиментарными крыльями: скорее всего он рухнул, когда Хайрих дернул на себя куб. Рядом с ним валялись рассыпанные пузырьки с инъекционными насадками. А у дальней стены на огромной глыбе черного мрамора, прежде служившей основанием для умывальников, сидел Макс. Он казался статуей, потому что не двигался и никак не реагировал. Хайрих едва услышал его дыхание. — Макс? — осторожно позвал Хайрих, приближаясь. Реакции не было, и это пугало почти до паники. Макс смотрел в пустоту и очень редко моргал; его глаза слегка переливались перламутром. Внешних повреждений Хайрих не заметил: новый доспех справился со своей задачей и даже не помялся, разве что лицевая защитная маска была вырвана с мясом из крепления. Макс выглядел совершенно целым. На правой щеке Хайрих различил след копоти или какой-то пыли, а шею сбоку уродовали точечные следы инъекций, и ничего больше. — Что они с тобой сделали? Он поднял Макса, и тот послушно обмяк в его руках. Однако прикосновение вызвало слабую реакцию в сердечной связи: будто легкая теплая волна прошлась внутри, и Хайрих сообразил, что это подобие вздоха облегчения. Значит, в глубине души Макс чувствует его рядом. Это хорошо. — Пусть с этим разбирается тот, кто уже собаку съел на всяких таких штуках, — решил он. Костный доспех подчинялся воле хозяина, и быстро отрастил дополнительную пластину на груди. За это время Хайрих вынес из куба Макса, попутно выпинывая полуангела со всем его фармацевтическим ассортиментом. Снаружи влияние черного материала было слабее, дышалось намного легче. Над провалом собирались ангелы из, кажется, воинства — Хайрих не был уверен. Они ничего не предпринимали, но выглядели грозно. Хайрих бережно спрятал Макса за дополнительный щит доспеха на своей груди, а бесчувственного полуангела скрутил в разодранный плащ Макса и закинул за плечо: пусть в специальных местах рассказывает, что он делал. Ангелов наверху делалось все больше: должно быть, они планировали не дать Хайриху уйти. — Идиоты, — усмехнулся он. Хайриху и не требовалось наверх: он просто запустил процесс возвращения в свое привычное состояние, и тут же провалился сквозь облачный слой. На Средней Юне в этом месте уже наступила ночь. Внизу раскинулась какая-то земля, но Хайрих понятия не имел, где они. К счастью, он в любом состоянии мог определить направление на Йотунхайм, поэтому переместился сперва туда, а потом уже примерно взял курс на Норию. Норийский замок все еще держал высокий уровень опасности при ЧС, сигнализируя об этом маяками и оповещением. Хайрих боялся, что друида заняли на помощь пострадавшим, но Занди ждал их. — Клади сюда, осторожнее, — велел он, вскрыв стерильную индивидуальную капсулу. — Как снимается доспех? Сканер состояния включился сразу же, как Макса поместили внутрь. В чистом свете медлаборатории Хайрих с трудом мог смотреть на него. Отсутствующий взгляд пугал больше всего. — Вмешательства в процессы я не вижу. Высоких концентраций опасных веществ нет, — заговорил Занди. — Похоже, парень, которого ты приволок — медик, потому что он вводил Максу витамины, питательные вещества и жидкости. Есть еще безвредный спазмолитик и седативный препарат. Это все не могло причинить вред. — Тогда что с ним? — Я пытаюсь определить, — Занди встряхнул шевелюрой. — Ангелы обладают технологией, которая позволяет жестко вычленять все сознательные функции и память… и я надеюсь, что это — не оно сейчас. Жаль, коммуникатор разбился. Может, получится его восстановить? Я передам в техотдел, пусть наши специи посмотрят. Так, а здесь у нас… нет, я все же надеюсь, что его не успели выпотрошить. Обмен веществ у Макса в общем сильно замедлен, но при этом повышен уровень потребления углеводов, некоторых жирных кислот и витаминов. Идет какой-то процесс, похоже. Я попытаюсь использовать стимуляторы, чтобы вывести его из этого состояния. Автоматические манипуляторы тут же выскочили из стенок капсулы; один наклеил пластырь Максу на шею, закрывая и так уже почти незаметные следы инъекций, другой впрыснул препарат в рот. Сперва ничего не изменилось, Занди даже удивленно вскинул брови. Но потом резко подпрыгнули графики потребления веществ, а Макс вздрогнул, несинхронно моргнул и... больше ничего. — Реагируют только процессы обмена веществ, нервная система по-прежнему недоступна! — Занди выглядел растерянным. — Что-то ее блокирует, похоже. Неизвестность для Хайриха была хуже всего. Он умел быть терпеливым и ждать, но не когда дело касалось Макса. Хайрих не сразу понял, что это за жуткое чувство он испытывает, и только серьезно подумав пришел к выводу, что это какой-то особый сорт страха, хуже всех возможных. Если Макса больше не будет… ничего больше не имеет смысла. — Я не вижу никаких серьезных нарушений, — бормотал Занди, — так что, возможно, это просто шоковое состояние. Почему же оно не проходит от близости альфы? Да и стимуляторы действовали бы иначе. Мне непонятно! Двери открылись, впуская Циата. Хайрих успел выдохнуть, что Занди не потребовал раздевать Макса донага, но система все равно среагировала, накрывая пациента в капсуле термоодеялом. — Пока все выглядит так, что Оула не только выйдет сухой из воды, но и будет считаться пострадавшей стороной. Как дела у вас? — Плохо, — отозвался Занди. — Парень, которого притащил Хайрих, судя по всему медик, так что запросто отмажется: скажет, что пытался оказать помощь. Макс в состоянии какого-то ступора, и я не могу его вывести. Есть надежда, что его сознание сохранно. — Сердечная связь? — Тишина, — мрачно сказал Хайрих. — Только дыхание и сердцебиение. — Это необычно, — Циат покачал головой. — Есть идеи? — Уйма, — нервно рассмеялся Занди. — Хоть бы одна оказалась верной. Раз уж ты тут, просканируй по-своему, как ты умеешь, на тему всяких стихийных блоков. Что-то ведь мешает ему реагировать, а что… — Ничего нет, я уже посмотрел. Занди многословно выругался на родном языке и сплюнул в горшочек с кривым страшненьким растением, которое жило на его рабочем столе; оно тут же выпустило с десяток мелких фиолетовых бутонов. Хайрих почти не отрываясь вглядывался в лицо Макса, надеясь увидеть хотя бы отголосок реакции. Его глаза все так же оставались распахнутыми и направленными в пустоту, только иногда в них менялись мерцающие волны перламутра, как переливы полярного сияния. — Что говорит другой темнокровый? Может, у них была такая характерная особенность? — предположил Циат. — Хм-м-м… это не приходило мне в голову, — признался Занди. — Сейчас найду его. Он раздвинул экран коммуникатора пошире, чтобы видно было всех присутствующих. Вызов висел некоторое время, потом соединился, открывая панораму в каких-то скалах, продуваемых диким ветром. Снёр стоял на вершине, а распущенные волосы реяли снежным знаменем за его спиной. — Что-то случилось? — Ты, похоже, не в Нории, — констатировал Занди. — В Исуане. Мне нужны места силы рун, чтобы работать. — Ты нужен здесь. Требуется помощь… это касается Макса. — Сейчас буду, — Снёр кивнул, не выказывая признаков недовольства или волнения, и экран погас. — Он немного странный, да? — нерешительно спросил Занди в повисшей тишине. — Мы понятия не имеем, какими они должны быть, — ответил Циат. — Пусть он будет хоть каким, лишь бы с пользой. Снёр действительно появился у дверей закрытой зоны через несколько минут. На нем была теплая куртка с меховым подкладом, штаны из дубленой кожи с обмотками и сумка с инструментами на поясе. Волосы Снёр перехватил шнуром в нескольких местах, чтобы не лезли под руки. — Ты, похоже, уже освоился, — отметил Занди после короткого приветствия. — Небо удобно устроено. Я быстро понимаю, — Снёр чуть повел плечами. — Яртис делает все, о чем я его прошу. — Ну... это хорошо. Снёр ни о чем не спрашивал, просто сразу после обработки рук откинул колпак капсулы Макса, подумал пару секунд, глядя на пульт управления и коснулся какого-то поля. Нижняя панель пришла в движение, поднимаясь, и остановилась, оставив Макса в сидячем положении. Приблизившись на расстояние вдоха, Снёр сперва какое-то время без движения смотрел в его лицо. Чуть похмурил брови, выдернул из своей сумки мешочек, от которого прямо разило чистой энергией Юны — даже воздух вокруг электризовался, — достал из него камешек, подул. Тот растворился пылью и на мгновение завис перед лицом Макса, как дым, а потом в момент растаял. Снёр издал неопределенный звук, похожий на удивленное отрицание, и резким движением выбросил ладонь, полную светящихся рун. Значки прямо в воздухе сложились в три разноразмерных футарка-кольца, и медленно закружились, каждый со своей скоростью. Они слабо потрескивали и мерцали, менялись местами, будто что-то делая при этом. — Сканер-анализатор. У меня такой электронный, встроен в капсулу, — догадался Занди и постучал по корпусу сбоку. — Ничего не показал. — Твое ничего может отличаться от моего, — спокойно ответил Снёр, не отвлекаясь. Руны из разных уровней начали одна за другой гаснуть, пока не осталось несколько. Они сплелись вместе, составляя один сложный знак, который Снёр повертел со всех сторон, вскидывая белые брови. — Это и вправду ничего. Нет внешнего воздействия. — Тогда что это с ним? — нетерпеливо рыкнул Хайрих. — Я могу провести полный анализ мозга, но на это уйдет несколько часов, — предложил Занди. — Зато поможет понять, какие процессы идут... — Помолчите, — чуть повысил голос Снёр. Он продолжал смотреть на Макса, немного хмуря брови. Потом отстранился и тряхнул головой. — Ничего не нужно делать. Оставьте его в покое. — В смысле? — Занди поднял бровь. — Заперто изнутри. Макс закрылся и что-то делает у себя в голове. Не мешайте ему, он закончит и выйдет. — Я понял, — сказал молчавший до сих пор Циат. — Макс заблокировал сам себя, чтобы дознаватели Оулы не смогли от него ничего узнать. Скорее всего, занял все мыслительные ресурсы сложным расчетом, и разблокируется только когда получит ответ. — А если в этом расчете нет ответа, или ошибка какая-нибудь, и он замкнулся в цикл? — обеспокоенно спросил Занди. — Я надеюсь, Макс продумал такой вариант и запасные выходы, — ответил Циат. — Мы все равно не можем помочь. — Темнокровые омеги лучше думают, когда для них есть хорошие условия, — возразил Снёр. — Ему нужно есть, спать и получать любовь альфы. — И как это сделать? — удивился Хайрих. — Макс не реагирует. — Но рефлексы-то остались! — радостно пропел Занди. — Вот что: бери его домой, устраивай там и обеспечь покой. Я открою больничный, так что вопросов не возникнет. — Это может быть долго, — без всякого выражения сказал Снёр. Почему-то именно эта фраза показалась Хайриху самой угрожающей. Могло ли получиться, что Макс ошибся и задал сам себе неразрешимую задачу? Вдруг сейчас он безуспешно пытается выбраться из собственной ловушки и нуждается в помощи, но они не знают, как ему помочь? Хайрих, пожалуй, впервые в жизни по-настоящему растерялся. Он не боялся никаких трудностей, но вид неподвижного Макса с пустым взглядом абсолютно деморализовывал его. Временный комм, выданный Занди, обладал только базовым набором функций, и даже еду в апартаменты заказать не мог. Собственно, он только получал и передавал сообщения и помогал связаться с кем-то, показывал время, погоду и геопозицию. Страшно было оставить Макса даже на секунду одного, но тут выручил Карл. — Выдай мне приказ и идентификационные карты для столовой, и я принесу еду сюда. — Приказ? — Ты первый заместитель своего шефа, помнишь? — Да, точно. А он официально на больничном. Я имею право. Хайрих быстро набрал данные на электронном бланке, заверил своей подписью и все равно немного удивился, получив подтверждение. Оказаться начальником вместо Макса было… странно. Совсем не то, чего ему хотелось бы. После ухода Карла он отнес Макса в душевую, раздел, бережно отмыл от остатков мраморной пыли и прочих следов взрыва. Плечо после ушиба было заклеено особым хитрым пластырем Занди, несколько царапин и ссадин тщательно обработаны. Никаких других следов воздействия Хайрих не нашел, хотя до последнего боялся обнаружить характерные отметины сексуального насилия. Ну просто он сам непременно изнасиловал бы Макса столько раз, сколько получилось. Вид его обнаженного тела обычно вызывал сильное, почти непреодолимое желание, но сейчас отсутствие какой-либо реакции тушило все искры вожделения в зародыше. Тело, в котором не было привычной морозной стали, звенящей от напряжения, казалось пустым и неживым, и основная часть обаяния отсутствовала. — Возвращайся скорее, — прошептал Хайрих. — Без тебя мне страшно. После он устроил Макса в спальне, для удобства подложив подушки ему под спину, и к этому времени вернулся Карл с упакованной в вакуум едой, но не один. За дверью вместе с ним стоял строгий и подтянутый Гамле. — У меня срочные документы на визу, — сказал тот, явно сдерживая недовольство. — Дела отдела требуют немедленной реакции начальника или его заместителя. — Сначала я должен обеспечить Максу безопасность и уход. После — все остальные дела, — возразил Хайрих. — Если нужна только подпись, я могу сделать это сейчас, если нужно разбираться — подождет. Если Гамле и не был согласен с этим, свое мнение он оставил при себе и молча удалился, получив подписи на самых срочных документах. — Тебе придется работать за Макса, пока его не будет на месте, — сказал Карл, когда дверь за Гамле закрылась. — Если ты запустишь дела, он тебе спасибо не скажет. — Я понимаю. Но пока мне важнее сделать все для него. Любые дела могут подождать. К счастью, Макс послушно ел все, что Хайрих подносил к его рту. Выражение лица при этом не менялось, и ощущение было странное. Хайрих убеждал себя, что это необходимо для скорейшего возвращения Макса к нормальной жизни, поэтому выполнял все необходимые действия раз за разом, но ощущал себя неловко и неприятно. Он никогда не был брезгливым и без проблем нырял в любое дерьмо, но сейчас… Пустая оболочка без его Макса по-настоящему пугала. Закончив с едой, Хайрих незаметно выдохнул. Он всунул трубочку из стакана с напитком Максу в рот, полагая, что теперь дело пойдет легче, но ничего не произошло. — Даже у умирающих солдат в госпитале получалось! Что за ерунда? Надеюсь, эти умники правы, и Макс действительно внутри, а я не нянчусь с пустой оболочкой, — проворчал Хайрих. Пришлось поить Макса глотками, придерживая стакан, чтобы не тот не захлебнулся. И когда Хайрих уже убирал руку, бегло проведя пальцем по нижней губе, собирая капли — вот тогда он почувствовал это. Ресницы Макса едва заметно вздрогнули, а губы слабо шевельнулись, будто в бессильной попытке удержать его, продлить прикосновение, превратить его в ласку. Почти незаметный жест, такой короткий и неуловимый, заставил Хайриха замереть перед тем, как его накрыло волной жаркой нежности. — Макс, — прошептал он, обнимая послушное тело. — Да, теперь я знаю, что ты здесь. Я все сделаю, слышишь? Не волнуйся. Делай, что должен, а я буду держать тебя, чтобы ты не утонул во тьме. Через минуту Макс уже спал, так и замерев в объятиях Хайриха. Он провел без сна больше суток, к тому же, сказались нервы и истощение, но держался до последнего. А теперь, в тепле и покое, под защитой своего альфы, подсознание, должно быть, позволило ему отключиться. Хайрих, привычно изнывая от нежности, устроил его в постели поудобнее, выставил температуру и влажность воздуха, задернул шторы. Оставлять Макса одного было страшно, но есть же системы безопасности, в конце концов. Подумав, Хайрих настроил видеоловушку, которая включалась на движения и резкие звуки, усилил дополнительным кодом входную дверь, полностью закрыл энергозащитой окна и внешние стены. Квартира Макса стала неприступной крепостью, и от этого было хоть на микрон, но спокойнее. Хайрих выставил себе таймер на двенадцать часов — именно столько требовалось темнокровому омеге для сна, как утверждал в рекомендациях Занди. За это время он надеялся немного разгрести скопившиеся дела. В приемной уже царил мрачный донельзя Гамле. — Я переслал все, что можно, на рабочую станцию. Подключение в кабинете дублирует обе линии, так как я полагаю, что генерал полностью доверяет своему заму. Особо срочные входящие помечены красным и имеют соответствующую маркировку. Хайрих кивнул и вошел внутрь, не желая больше слышать назидательного тона секретаря. Очень хотелось свернуть ему шею, но ведь Макс придет в себя и будет в ярости. В кабинете горел свет, на столе Хайриха дожидалась кружка кипятка и неизвестно где добытые предприимчивым секретарем сигареты. Неужели сам догадался? Бумаг на столе было не то чтобы много — в разы меньше, чем в берлинском кабинете. Оно и понятно, здесь же все в электронном виде. Хайрих выключил дождь снаружи, потому что от его мерного гула клонило в сон, и устроился за столом. На центральном мониторе бесконечным потоком шли какие-то сводки, приходила почта, отчеты и запросы сыпались ежеминутно. В отдельном окошке камеры, установленные в Гиперборее, вели непрерывную трансляцию хода восстановительных работ, а ниже хранились папки с планами, чертежами строений и какими-то многоэтажными расчетами. Свернутое в угол экрана окно оказалось программой, продолжающей что-то считать, причем Хайрих почти не увидел там цифр — одни символы и пара знакомых букв. Вспомогательный монитор содержал отсортированные архивы данных, включая записи допросов, личные дела и заметки по всем, кто попадал в поле зрения отдела. Здесь же была открыта программа учета сотрудников, отмечающая всех, кто был на месте или отсутствовал по служебным делам, а также тех, кто находился на отдыхе или где-то еще. Хайрих там значился исполняющим обязанности начальника отдела на рабочем месте, а Макс отсутствовал с пометкой "отпуск по состоянию здоровья". — Как тут разбираться? — пробормотал Хайрих, с наслаждением закуривая. — Я понятия не имел, сколько всего ты делаешь одновременно, душа моя! Папку со своим именем он заметил не сразу, хотя лежала она четко по центру. Внутри оказались подробные инструкции и указания очередности действий, будто Макс предполагал, что это однажды понадобится. "Вызови Карла и держи его при себе. Вдвоем вы думаете лучше, — значилось там в первом же пункте. — Сверяй результаты в отчетах Этьена с теми, что формируются в директории "Общий план", первая вкладка слева". — Так уже проще, — Хайрих развернул списки приходящих отчетов и сделал выборку по отправителю. — Теперь поехали.