Железный Эльф

За двенадцать часов работы Хайрих почувствовал себя почти что трупом. Он не очень понимал, как Макс умудряется делать все это, а еще заниматься отстройкой Гипербореи, быть в курсе происходящего во всей Арктиде, выкраивать время для тренировок и готовиться к разным мероприятиям, решая при этом целый ворох мелких вопросов, типа выбора подарков, одежды, угощений. Хайрих за это время разобрал документы, отчеты и докладные, рассортировал приказы, подготовил и отдал Гамле письма на отправку. Особо важные допросы взял на себя Карл, оформление смежных с разведкой данных забрал Этьен, внутренние докладные достались Гамле. Работы в Гиперборее пока не требовали почти никакого вмешательства, и Хайрих только подтвердил поставки грузов морем и закупку партии инструментов у Брангарда. Что делать с личной почтой Макса он не представлял: ящик был запаролен, и не реагировал на приказ о заместителе. Хайрих догадывался, что там письма от других владык и прочие государственные дела Арктиды, но доступа туда не имел. Когда зазвонил таймер, он даже не сразу сообразил, что произошло: время пролетело, как пара часов. — В следующий раз я буду следить за временем и приносить еду сюда, — строго сказал Гамле. — Ты тоже сидел дольше своей смены. — Это необходимость. Это нормально. — Если ты не будешь нормально спать, скоро перестанешь справляться с работой, — Хайрих тяжело посмотрел на него. — Мне хватит четырех часов сна, — ответил Гамле, отключая системы. — Я не из тех, кто долго спит. До утренней смены оставалось часов пять, в Замке было тихо и почти безлюдно. Оставив в отделе дежурную смену следователей под началом Этьена, Хайрих спустился в столовую, где забрал заранее заказанную еду в термической капсуле и отправился к Максу. Было откровенно страшно. Хайрих никогда ничего не боялся, пока Макс не появился в его жизни. Теперь же постоянно присутствовала тревога за него. По камерам не было ничего интересного: Макс спал практически без движения, с ним ничего не случалось. Хайрих очень хотел бы открыть дверь и увидеть, что все снова хорошо, но сердечная связь оставалась все такой же тихой. Вряд ли... Макс проснулся и сидел в кровати, опираясь на подушки спиной. Его руки лежали поверх одеяла, ощущение от него было совершенно спокойным. — Макс? — Хайрих подошел и склонился над ним. Никакой реакции, разве что перламутровый перелив в глазах. Может, хотя бы чувствует? — Сейчас я покормлю тебя, хорошо? Или сначала отнести в душ? Наверное, так. Макс обычно принимал душ с утра, и только потом завтракал. Так ему будет комфортнее. Хайрих порадовался, что еда в термической капсуле не изменит температуру, так что время у них есть. Он разделся сам и достал свое сокровище из постели. После уютного гнезда в перинах Макс был теплым и каким-то особенно уязвимым. Следы ушибов и царапины практически исчезли, его кожа снова выглядела благородно бледной и мерцающей. Хайрих привык считать Макса изящным и хрупким, но на самом деле у него была неплохо развитая мужская фигура с красивыми классическими линиями. Глядя на него, возбудиться было вообще не сложно, особенно в сочетании с запахом смазки омеги: вечером никто не подумал о пробке, а сам Макс напомнить не мог. Тормозили только отрешенное лицо и отсутствие ответной реакции. Вопрос сам собой решился в процессе, пока Хайрих донес его, проверил воду и средства для мытья, придерживая Макса плотно прижатым к себе. Такая же тихая сердечная связь стала теплее, как бы мягче. Мыслей там все еще не читалось, зато эмоции — очень даже. — Тебе нравится со мной, — восхищенно прошептал Хайрих. — Это здорово! Он и в прошлой жизни неплохо справлялся с тем, чтобы носить Макса на руках, в этой его вес вообще казался игрушечным. Хайрих прислонил его спиной к разогретой стенке душевой, держа над полом как раз чтобы касаться своим членом промежности. Реакция на альфу у Макса была сильной и быстрой: смазки прибавилось, дыхание участилось, он начал едва слышно постанывать на выдохе. Даже если Хайрих хотел не торопиться и быть нежнее, у него ничего не вышло бы. Еще будучи человеком, Макс будил в нем звериную страсть, а теперь, со всеми этими штучками омеги… Послушное тело в его руках напряглось, дернулось; Макс застонал и всхлипнул, и это прозвучало как команда к наступлению. Хайрих легко протолкнулся по обильному маслу, и сразу взял резкий и мощный темп. Он трахал Макса размашисто и грубо, придерживая его практически без усилий. Сердечная связь вела себя как морской прилив на закате: она пульсировала волнами, и каждая новая была больше, глубже и краснее предыдущей. В какой-то момент их накрыло с головой в жарком и кровавом, и Хайрих различал только бешеный стук сердца Макса и его хриплое дыхание. Оцепенение медленно отпускало их; можно было продолжить — головка члена внутри вздрагивала, готовая начать набухать до узла, но Хайрих не был уверен, что это хорошая идея. Если Максу нужно время для работы, то это время у него будет. Он с сожалением прервал контакт, продолжая держать Макса все так же крепко, прижимая к стене и не позволяя сползти вниз. Того слабо потряхивало, хотя он находился в своем обычном обморочном состоянии после мощного оргазма. Едва немного успокоились бушующие чувства и вернулось ровное дыхание, Хайрих закинул Макса на плечо, наспех вытер полотенцем и унес обратно в постель. — Если ты пробудешь долго в таком состоянии, я придумаю что-нибудь для тренировок, чтобы мышцы не ослабли. Ты останешься таким же сильным и красивым, как и всегда. Макс уже медленно моргал, глядя в пустоту: сознание снова подключилось и продолжало свою работу. Хайрих вдруг поймал себя на мысли, что ему обидно. Только сейчас он почувствовал себя использованным, как вещь, инструмент — ведь Макс даже не смотрел на него. — Это же временно, — напомнил он себе. — И это моя вина: я же не смог его защитить в тот раз. Радовало, что хотя бы ел Макс нормально. Хайрих старательно нарезал мясо и овощи небольшими кусочками и вкладывал ему в рот, перемежая одно с другим, как обычно тот делал сам. — Почему же ты не хочешь пить из трубочки? Солдаты в госпитале даже в отключке могут посасывать... Хайрих набрал сообщение Занди с вопросом, не очень ожидая ответа, поскольку было еще даже не раннее утро, но тот ответил сразу же, личным вызовом. На лице у него было что-то вроде косметической маски, а волосы завязаны полотенцем. — Я удивился, если бы рефлекс был, — хихикнул друид. — Темнокровые не относятся к млекопитающим, как и йотуны. Ваши дети рождаются с развитой пищеварительной системой и способны сразу употреблять обычную еду: всякое мясо и прочее. Так что это как раз нормально. Больше ничего не беспокоит? — Нет. Ты чего не спишь? — Я очень рано встаю. Зато сплю днем, после еды, по паре часов. Гармонические биоритмы, знаешь ли, очень полезно. Поднимает тонус, улучшает аппетит, повышает потенцию. Хочешь и тебя научу? — Спасибо, я не жалуюсь. Хайрих спал совсем мало, ему просто не требовалось много теперь, с новым телом, и сейчас он был особенно этому рад: хоть с Максом ничего не происходило за это время, все равно не стоило оставлять его без присмотра надолго. Мало ли, когда может понадобиться помощь. Новый рабочий день принес новую гору дел. Помимо обычных подследственных, откуда-то набралась уйма срочных писем и запросов, несколько личных просьб о внеочередных проверках и прочего. Вспомогательная силовая группа, сформированная по просьбе Урдиса для поддержки основной, прошла испытания и отчитывалась о результатах, от Циата было два запроса и короткое личное сообщение с вопросом о самочувствии Макса. Сегодня Хайрих был умнее, и разбил рабочее время на периоды, чтобы немного отвлекаться и менять занятия, пока день не слился в одну сплошную линию. Он отпустил отдыхать Этьена, распределив его часть работы между собой и Гамле, который тоже примчался как робот вовремя. Карл, освоивший коммуникатор даже побыстрее Хайриха, написал, что будет к середине дня: у него нарисовались какие-то дела. Обычно тот не отвлекался на ерунду, поэтому допытываться и не стоило. Вернется — сам все расскажет. Ближе к обеду появился Обсидиан. Он пришел без доклада, по законам ЧС, да и не требовалось его, наверное: во время службы в Нории Хайрих считался ниже по званию. — Новостей нет? — спросил Обсидиан, падая в гостевое кресло. — Ничего, если речь об этих крылатых, у Макса тоже все так же. Нашли несколько мелких нарушений, но ничего интересного, думаю: поступление на службу под чужим именем, мелкое воровство, попытка шпионажа в пользу Берестаны, но несерьезная какая-то. Не знаю, что там можно такого узнать в ботаническом подразделении службы озеленения парка, если там постоянная проверка на прослушку и система наблюдения. А, вот для тебя, занятная штука, — Хайрих усмехнулся и скинул ему на почту рабочую папку. — Омега из Ибера, дева-олень Табаала, поступила на службу в отдел Оповещения совсем недавно. Она поспорила со своей семьей и подругами, что сможет охмурить князя. У нее теория, что его сердечная связь может переключаться между объектами, почитаешь, там любопытно. — Вот как, — Обсидиан неприятно усмехнулся. — Надо поближе познакомиться с этой оленихой. Я вообще-то ревнивый до жути, а в последнее время еще и злой… — Как и все мы. — Мда. Я к тебе с чем, кстати. От куриной королевы никаких вестей. Хайрих нахмурился, соображая. — А мы ждали? — Ну да. Ты вломился в Ангелхайм, промчался там метеором, разнес пару отрядов охраны, влез в развалины, взял, что захотел, и безнаказанно исчез. Это вторжение, понимаешь? Ты — глава другого государства, это повод для протеста, как минимум. Ну или для войны. Даже если бы у них были самые добрые намерения и ангелы там пытались оказывать Максу помощь, Оула должна была уже что-то сделать, она же никогда не молчит. Ее тишина сейчас — хуже всего. Она не знает, в каком состоянии Макс, что он рассказал, что может предъявить. Оула затаилась и ждет, она боится сделать неверный шаг. Это косвенно подтверждает, что вся катастрофа была задумана и сыграна ею. Поэтому нам очень надо, чтобы Макс вернулся как можно скорее и рассказал обо всем. Ну или как-то еще получить информацию из его головы. — Занди сказал, вторгаться сейчас в его разум небезопасно. Он закрыт, и любую попытку попасть внутрь воспримет как нападение. Есть… опасность самоуничтожения. — Знаю. Поэтому и говорю об этом только тебе: ты его альфа, ты можешь влиять на него через сердечную связь. Ты единственный, кого Макс сейчас может услышать. — Он не реагирует, — Хайрих покачал головой. — Прояви терпение. Ему нужны покой и уверенность, что он в безопасности. Что никто его не тронет. Просто поверь мне, это важно. С самого прихода Обсидиана Хайрих не мог сообразить, что с ним не так. Сегодня определенно что-то изменилось, но что именно? Только сейчас он сообразил, что конкретно его тревожит. — Ты странно пахнешь сегодня. Все в порядке? — Странно? Что ты чувствуешь? — Обсидиан вскинул брови. — Сладким и... даже не знаю, как сироп при варке. Может, с алкоголем. — Ого. Похоже, ты очень чувствительный альфа. У меня сейчас должна начинаться течка, но это невозможно, поэтому только остаточные явления. И если ты чувствуешь даже это, то непросто тебе придется. Впрочем, может, просто у меня что-то изменилось. Забегу-ка я к Занди, вдруг и правда, — Обсидиан поднялся с кресла и отсалютовал коммуникатором. — И спасибо за олениху, мне как раз развлечение на вечер. — Обращайся. После его ухода Хайрих написал Тайгеру. Мысль появилась благодаря Обсидиану, хотя тот наверняка подумал об этом гораздо раньше. — Ну чего? — недовольно отозвался Тайгер в окошке связи. — Я работаю. — Я тоже. Что с коммуникатором Макса? — Заблокирован со всех сторон. Я его перебрал, заменил корпус, сломанные детали и усилил рамку, но доступа к информации внутри у меня нет. Думаю, он записал что-то, или просто выполнял приказ хозяина. — Нет возможности получить данные из него? — Не повредив его интеллект — нет. Циат может инициировать протокол экстренного вскрытия всех баз коммуникатора, но поскольку это прямое противоречие с основными установками интеллектуальных коммов о личной жизни владельца и сохранении частной тайны, такое приводит к полному отказу системы. Ну то есть мы можем убить комм, и тогда получим все, что там хранится. Я бы пошел на это только в самом крайнем случае. — И когда этот случай будет считаться крайним? — нахмурился Хайрих. — Когда Циат об этом скажет, — фыркнул Тайгер и отключился. Если большинство оппонентов Хайриха боялись или, как минимум, уважали его силу, то Тайгер не испытывал никакого пиетета перед йотунами. Это вызывало интерес. Тупым его не назовешь, значит, просто бесстрашный? Или очень сильный? К этому времени навязчивый запах Обсидиана все еще не выветрился и начал здорово раздражать. Хайрих включил дополнительную вентиляцию и на время забыл о нем. Ближе к вечеру вернулся Карл: просто тихо появился за спиной, как всегда. — Ничего не произошло? — Ничего. Ты как мимо Гамле прошел? — Хайрих оттолкнул рабочий экран и тот плавно отплыл в сторону. — Я не проходил. Здесь есть потайной ход для эвакуации, я воспользовался им, — Карл усмехнулся. — Не люблю быть на виду. — Никто из нас не любит. У тебя все успешно? — Более или менее. Я убедился, что на Юне нет никого из моих родственников и соплеменников, но зато нашел место, откуда я их немного чувствую. — Не понял последнее. — У нас есть что-то типа… чувства стаи. Отбившийся волк таким образом находит остальных, даже если они очень далеко. Это позволяет нашему малочисленному племени не вымирать и находить друг друга, — пояснил Карл, продолжая стоять позади. — Тогда что ты чувствуешь, если их здесь нет? — Вот именно. Я чувствую своих на Земле, хотя нахожусь здесь. Ты понимаешь, что это значит? — Нет, — ответил Хайрих, подумав при этом, что Макс наверняка уже сообразил бы, куда клонит Карл. — Портал. Естественный портал, ведущий на Землю. Нигде не отмеченный, не подотчетный ни Циату, ни Ярету — никому вообще. — Но ведь он находится где-то, и те земли имеют хозяина. — Это маленький необитаемый остров между Йотунхаймом, Исуаном и Брангардом. Там только одинокий вулкан, чайки и мхи. Он исчезал вместе с Йотунхаймом на тысячу лет, я проверил. Значит, этот остров принадлежит йотунам. Тебе. — Макс будет доволен. — Наверняка. Я думаю, что именно этот портал использовали темнокровые, чтобы отправлять на Землю детей. Скорее всего, и мои предки тоже воспользовались им, чтобы последовать за ними, — Карл развернул на коммуникаторе карту и показал на крошечную точку в море, вдали от любой суши. — Надо выставить там охрану, чтобы никто не пронюхал про портал и не заселился на свободной земле. Брангард и Авалон очень активно осваивают северные регионы, они могут заинтересоваться пустующей сушей. К тому же, там вулкан, источник энергии, — Хайрих встал, потирая лоб. — Карл, отправляйся в Исуан, к Сигхъёльму. Расскажи об этом ему наедине, чтобы никто вас не услышал. Пусть он выделит отряд самых надежных малых йотунов сразу же, организует охрану. И тут же пусть начинают возведение форта с энергетической установкой, с расчетом на расширение в будущем для метеостанции, посадочной площадки, еще какой-нибудь важной ерунды, которую потом придумает Макс. Тут километров шестьсот от Исуана… должны управиться быстро. — Понял. — Погоди, я тебе приказ сделаю… с печатью. — Да, а то Сигхъёльм и слушать меня не станет. Отправив Карла, Хайрих собирался снова закопаться в дела Нории, но помешал Гамле. С очень строгим видом тот принес стандартный поднос пищеблока с термической капсулой на нем. — Обед. Я обещал, что буду приносить. — Спасибо. Я и сам думал об этом, — соврал Хайрих. Он не очень хорошо чувствовал себя: есть не хотелось — скорее всего, из-за Макса и переживаний о нем, и даже слегка подташнивало. В глотке все еще комом стоял сладковато-винный запах Обсидиана, вызывая при этом слабый рвотный рефлекс. Еда и питье не помогали, стало даже хуже: через некоторое время добавилась нудная головная боль. — Раньше я принял бы аспирин и все прошло, — проворчал Хайрих, листая почту. — А здесь я даже не знаю. За него решил комм, включив желтый маячок. Пока Хайрих раздумывал, как его выключить и не проще ли вообще сломать дурную машинку, на пороге кабинета образовался сердитый друид. — Как ты умудрился отравиться? Чем? У тебя же пищеварение как у монстра! — Я не травился. — Ну да, конечно. Коммуникаторы первым делом обучены передавать мне информацию о здоровье. Занди ткнул Хайриху в руку анализатором, потом велел распахнуть глаза и смотреть в потолок, пока он считывал что-то с сетчатки. — Гормональная реакция… как химическое отравление? — удивился Занди, посмотрев на вылезшие графики. — Интересно. — Обсидиан. Это из-за него, — догадался Хайрих. — Да, он сказал мне, что ты почуял его. Это не очень хорошо для тебя, тем более что реакция у тебя сильная, но и не ужас-ужас. Омеги, конечно, текут регулярно, и в замке их хватает, но чаще всего они проводят эти дни дома, под защитой альфы или просто за сотней замков. Но если ты будешь чуять их все равно, то скоро свихнешься. — А что не так? — Ну, я пока не знаю точно. Анализы нужны, больше информации. Похоже, что ты крайне чувствителен к омегам, что неудивительно при всех обстоятельствах… мда. Но из-за прочной сердечной связи чужие омеги вызывают у тебя отвращение. И происходит конфликт между инстинктивным половым влечением и сердечной связью. Организм вырабатывает альфа-гормон и одновременно включает защиту инстинкта… от конфликта гормонов получаются токсины, отравляющие тебя. Это не смертельно, но очень неприятно. — Это что, меня полоскать будет, если кто-то с течкой пройдет мимо? — Хайрих нахмурился. — Примерно. Но не обязательно, — Занди задумчиво постукивал пальцем по губам. — Может выворачивать, может вызывать приступы удушья, ярости, безумия. Агрессии, опять-таки. Голова может болеть до потери сознания. Никто точно этого не знает, тут все строго индивидуально. — Слушай, доктор, ты давай почини меня и быстренько придумай, как этого всего избежать! Макс меня четвертует, если я буду сильно реагировать на каких-то посторонних омег! — Я постараюсь что-то придумать. Ну, сейчас я тебе пришлю капли в нос, они промоют дыхательные пути и уберут остатки запаха. На будущее я сделаю тебе средство от запаха, возможно, придумаю нейтрализатор… пока этого нет, старайся обходить омег и их дома. Во время течки редко кто выходит погулять — опасно, сам понимаешь, — поэтому ты вряд ли часто будешь сталкиваться с ними. Можешь себе в доспех встроить фильтр, который не позволит тебе улавливать запахи выборочно или полностью. Хотя последнее тоже опасно, — Занди задумался. — Да, я бы не рекомендовал. Нужен фильтр омега-гормонов, феромонов и прочего. В общем, надо подумать над его составом. Пока побудь тут, пей больше жидкости. Я пришлю к тебе посыльного с лекарством в течение часа. К счастью, других серьезных происшествий не случилось. Хайрих даже закончил немного раньше запланированного и застал Макса еще спящим. Во сне его ресницы трепетали, губы вздрагивали, дыхание сбивалось. Похоже, он видел сны и переживал что-то, но в сердечной связи читался исключительно густой туман. Хайрих посчитал, что еще трое-четверо суток — и Макс в целом вернется к режиму день/ночь со своими периодами сна. Не факт, что на этом остановится, конечно. — Я плохо справляюсь без тебя, — рассказывал ему Хайрих во время еды. — Мы вчетвером еле тянем то, что ты делал один. Пока меня не было, ты организовал работу целого подразделения с нуля, а я едва справляюсь с управлением уже налаженной системой. Если повалятся еще дела Арктиды, я вообще не знаю, как буду крутиться. Мне без тебя очень сложно. Не хочется ничего. Вроде бы, вот он ты… но тебя нет. Макс, ты выжил без меня здесь, и был полезен все это время. Насколько же ты сильнее меня? Реакции все еще не было; сердечная связь немного теплела и становилась мягче только в ответ на прикосновения и секс. Хайрих очень старался быть терпеливым и ждать, но отрешенное лицо Макса делало ему почти физически больно. Он постарался уснуть как можно скорее, и проспал свои обычные два часа без всяких снов. Хайрих проснулся до будильника, как всегда. Привычно потянулся и отключил его, чтобы не тревожить Макса, и только потом вспомнил, что сейчас тому наплевать на все будильники мира. В спальне было темно, по времени еще не наступило утро — был самый темный промежуток короткой июньской ночи. Снаружи слышались ошалелые соловьиные трели, песни лягушек и чей-то негромкий разговор от оконной иллюзии. Макс лежал в объятиях Хайриха, в тепле и мягкости. От тесного контакта и приятной обстановки сердечная связь была теплой и спокойной. — Сейчас я встану, — пробормотал Хайрих. — Отнесу тебя в душ. Потом поедим и я… Он осекся, взглянув на Макса и встретив совершенно осмысленный взгляд. В темноте его глаза едва заметно переливались. — Макс? — прошептал Хайрих, замерев. — Прости. Я заставил тебя волноваться так сильно, — тихо сказал Макс. Если он хотел сказать что-то еще, то слова просто вылетели вместе с дыханием, выбитым из груди объятиями до хруста. — Макс! Макс! — Хайрих целовал его везде, где дотягивался, не заботясь об удобстве. — Ты вернулся! Спонтанный секс вышел очень жарким и очень грязным. Макс пытался протестовать, но сопротивляться сорвавшемуся Хайриху было все равно что останавливать танк собственным телом. Пришлось терпеть неудобства, повторяя себе, что это плата за причиненное беспокойство. Гораздо позже, уже в душе, отмытые и вполне довольные друг другом, они смогли начать говорить. — Ты всех здорово напугал. — Прости. Я не знал, сколько времени понадобится вам, чтобы меня найти, поэтому взялся за самую большую задачу, какая у меня была. Оула… собиралась вытянуть из меня все, что можно, и после отдать Яндару. Я вовсе не хотел облегчить ей задачу. Хайрих до хруста сжал кулаки. — Я убью их обоих для тебя. — Все не так просто, — Макс склонил голову. — Боюсь, что теперь меня поставили в безвыходное положение. Я ведь прекрасно знаю, что со мной было, кто в этом виноват и что они планировали. И не могу просто игнорировать. — Я сделаю все, что ты велишь мне, — глухо сказал Хайрих, прижимая его к себе и проводя руками вместе с текущей водой по его спине вниз. — Мне понадобится новый доспех. Боевой, очень надежный и функциональный, с полной защитой. — Он у тебя будет очень скоро. — Сделай его черным. — Ты уверен? Цвета Гипербореи и темнокровых… — Черным. Мы оставим наши прекрасные цвета для праздников и мирных дел, я не хочу пятнать грязной кровью ледяные металлы наших предков. Есть то, что должно оставаться чистым, а нашим молодым государствам нужны красивые традиции и церемониал, — Макс чуть потерся о него животом. — Ты ленился, пока я не мог тебя контролировать. Я чувствую голод внутри. — Не так-то просто трахать тебя, когда ты не со мной, — посетовал Хайрих. — Я готов отработать прямо сейчас. — Чуть позже. Сейчас я должен сделать все необходимое, есть неотложные дела. Посмотрю, что ты натворил в отделе и Арктиде, приду в ужас, все исправлю. Потом возьму выходной, и вот тогда ты будешь отрабатывать. — Ты так уверен, что я не справился? — Даже если и справился, то не так хорошо, как я. Что с моим коммуникатором? — У Тайгера. Говорит, что все починил, но не знает, как там внутри — цел ли интеллект, сохранилось ли что-то. — Пусть его немедленно доставят. Уведоми Циата, что я в норме, но пока больше ничего никому не сообщай. Хотя нет, мне нужен еще Гамле. Вели ему настроить сеть для вещания в Гиперборее, если там еще совсем никак — то хотя бы в Йотунхайме. Потом мне понадобится Занди и его репликационные капсулы. Для следующего темнокрового мне придется внести изменения в конструкцию и программное обеспечение, иначе ничего не получится. — Ты считал еще одного темнокрового, — догадался Хайрих. — Да. И чтобы его вытащить, нам придется очень постараться. Его услали в такую даль, что я едва удерживаю в голове перехлест в координатах. Неудивительно, что компьютерный расчет постоянно выдавал иррациональные значения, — Макс недовольно дернул бровью. — Ну, шевелись! Я уже достаточно всего тебе поручил! Хайрих заказал еду в апартаменты, вызвал курьера для доставки коммуникатора, отправил сообщения Циату и Гамле, вызвал Карла по видеосвязи. Тот появился на фоне заснеженной горы, утопающей в тумане. — Ты где? — На острове. Закончили свежую геологическую карту, размечаем точки для построек. — Хорошо. Макс вернулся, все нормально. Пока никому не говори об этом. Как освободишься, ты понадобишься мне в Йотунхайме. Я скину тебе чертежи доспеха для Макса, хочу, чтобы ты тоже посмотрел функционал и надежность. Он практически готов, но придется выполнить глубокое воронение металла. Похоже, скоро мы будем биться, так что ты себе тоже что-нибудь сообрази. — Отличные новости, — Карл широко улыбнулся. — В Небе уже появились слухи о гибели Макса. Ты видел? — Нет. От этого он рассердится еще сильнее. — Не на тебя. — Нет конечно. Коммуникатор прибыл не только в новом корпусе, но и в упаковке, защищенной от вскрытия. Надев браслет, Макс набрал серию команд, и индикаторы включились. Затем засветился экран, загружая систему в штатном режиме. — Ганс? — Герр Макс, я здесь. Очень рад, что я снова в строю! Спасибо, что восстановили меня. Похоже, вы в полном порядке. — Да, все хорошо. У тебя есть повреждения, потери памяти? — На момент поломки я не мог реагировать, но включил запись всего происходящего. Картинки, правда, нет, ведь камера была повреждена. Но есть звук, если хотите. — Очень хочу! Ты записал все, что происходило в камере? — Так точно. А также выполнил ваши запросы, поступившие до этого. — Хорошо, давай запись. Тот момент, где слышны голоса снаружи. Хайрих наблюдал за ним и чувствовал себя пьяным от переполняющей душу нежности. Стараясь не мешать, он корректировал детали доспеха, чтобы повысить скорость, подвижность, уменьшить вес и не потерять в защите. — Прекрасно, Ганс! У нас есть все, что нужно, — Макс торжествующе улыбнулся. — Хайрих, когда будет готов доспех? — Через несколько дней. Нужно время, чтобы окраска завершилась. — Хорошо. Тогда пока что займемся внутренними делами, будто меня все еще нет. Я останусь работать здесь, буду пересылать тебе все необходимое. Ты продолжай меня замещать, словно ничего не произошло. Говоря это, Макс подключался к домашней рабочей станции, сразу же раздвигая несколько экранов. Почта Нории, тактические карты, сводка по отделу, перспективный план, расчет… этот закончен, можно просто закрывать. Почта Арктиды… — Хайрих. Ты что, вообще не заглядывал сюда? — Я не смог его открыть. Пароль не подошел, на приказ о заместителе не было реакции. — Это ведь не норийский ящик! Ты должен был войти как король Йотунхайма, — Макс закатил глаза. — Это же очевидно. — Прости, — улыбнулся Хайрих. — Видишь, ничего я без тебя не могу. Этот день начался глубокой ночью и закончился только через сутки. К концу его ожили поставки в Гиперборею, в репликаторной совместными усилиями соорудили совершенно новую капсулу на базе предыдущей модели, а Занди запустил очень странную и сложную программу расчета частиц, Циат предварительно уведомил самых надежных союзников и друзей о возможном экстренном совещании, а Гамле героическими усилиями и ценой жизней нескольких работников запустил в окрестностях Прозрачного города накопительно-распределительную подстанцию, достаточную, чтобы проводить широкополосную связь со всей остальной Юной. Макс наблюдал за этим из дома и мысленно потирал руки. Было до ужаса страшно от мысли, что ему предстоит сделать, но уязвленная гордость требовала немедленных действий. Он надеялся, что это решение не станет для него и всей Арктиды роковым.