Пепел феникса

      Миэн расхаживал по подоконнику в обличье ворона и думал.       Вот уже три года прошло, с тех пор, как он снова стал способен ходить по Неотону, дышать его воздухом и смотреть по сторонам. Жить.       Он с трудом мог поверить в существование какого-то прошлого. И понять, почему все эти три года он сопровождает маленькую карнессу-чернокнижницу.       Он уже уяснил, что она считает его демоном. Ещё бы: больше похожий на иссушенную мумию, чем на живого человека, да со способностью оборотничества с переходом через огонь. Впрочем, учитывая его происхождение, она вполне могла оказаться права. Хотя, по её же словам, до встречи с ним, существование подобных тварей считала страшилкой затерянных, удалённых от благ цивилизации, деревень.       Конечно, было неправильным проводить почти всё время в облике ворона, не давая человеческому телу более или менее восстановиться. Но пребывать в таком состоянии было слишком больно. Не только малейшее движение становилось пыткой, но даже такие непроизвольные вещи, как дыхание и биение сердца.       — Лежи в воде, больше пей, не меняй облик, — советовал его спаситель, прежде чем вытолкнул его прочь с Изнанки в открывшийся портал.       Он с трудом припоминал, как они с ним до этого шли по пустынной равнине под багровым небом. Он шагал неуклюже и внимал человеческой речи. Но почти ничего не понимал.       А когда стал немного соображать, всё равно не мог рассказать о себе, даже имени не помнил. А его попытки заговорить сопровождались усиление боли. Но женщину, первого человека, которого он встретил по эту сторону портала, это ничуть не смутило. Она иронично назвала его Вороном, чем предопределила ту форму, из которой он теперь почти не вылезал.       Мысли ворона не совсем то же самое, что мысли человека, но зато ничего не болело, он мог воспринимать происходящее и даже чему-то учиться. Он мог превращаться и в других животных, но тогда просто не понимал, что она говорит. Когда-то смена облика не вела к таким последствиям, но теперь, после тридцати столетий сна-плена, когда человеческое тело находилось в ужасающем состоянии, было очень сложно сосредоточиться на чём-то. А ворон был достаточно мал, лёгок и сообразителен, чтобы оставаться с чернокнижницей. И она была совсем не против приобщить его к своему ремеслу.       — Но ты должен заставить себя быть человеком, — заметила она с укором, — иначе может ничего не получится.       Пары часов в день было достаточно для всего, кроме настоящего восстановления.       — Мне бы маску, — вырвалось у него, когда он увидел своё отражение в зеркале.       — Да, — ответила чернокнижница. — Это я привыкла к тебе, а вот остальные… Она помогла ему обвязать голову фиолетовым полотном, оставив лишь щель для глаз. И даже это теперь скрывалось в тени чёрного капюшона.       Чернокнижница уже смирилась, что не получит ответ о происхождении своего странного попутчика. Но она привязалась к нему. И даже, как заметил её насмешливый бесёнок-фамильяр, полюбила как сына, которого у неё никогда не было.       — Элариан! — произнёс он вдруг. — Я должен узнать, что случилось с ней… Внезапный резкий шёпот заставил женщину вздрогнуть и потерять Нить чар. Она прикрыла глаза и вздохнула. Любопытство быстро расправилось с раздражением. Они сидели на полу в маленькой комнате и пытались определить природу духа, живущего в одном из домов заброшенной деревни.        — Кто она? — ожидаемо поинтересовалась чернокнижница.       Он и сам растерялся.       — Я не помню, — признался он. — Но знаю, что должен.       Она покачала головой.       К свалившемуся на её голову оборотню она проявляла безграничное терпение и даже обучала понемногу своему ремеслу. Хотя имел очень смутное представление, чем они занимаются.       Он ощутил вдруг привкус отчаяния.       Пустота.       Только имя, неведомо почему сорвавшееся с его губ, больше ничего. Он даже снов не видел, а может, просто забывал их после пробуждения.       — Ты ничего не сможешь сделать, пока не вспомнишь, — заметила она и пообещала: — Но если вспомнишь, то я помогу тебе узнать.       Она который раз объяснила, что, чтобы что-то узнать о человеке, одного имени недостаточно.       — Удивительно, — говорила чернокнижница. — Ты вроде как эльф, но тэринийский будто бы тебе родной… И ты точно не из Кралларейве. Хотя, может, в Азеноре что-то знают…       Но были причины, по которым чернокнижница не спешила не то что отправляться в Азенор, но даже направить туда послание. Она решила оставить это на крайний случай.       — Эльф? — повторил он. — Элариан, возможно, эльф?       Всё было спокойно, пока однажды чернокнижница, отправляясь на Изнанку, не решила взять его с собой.        — Ты должен лучше понимать, с чем нам приходится иметь дело, — сказала она. Там, в покрытой пеплом земле, была трещина, достаточно широкая, чтобы в неё пролезла миниатюрная женщина. Что она искала, он так и не смог понять. Его задачей было поправлять символы на земле, поскольку они быстро теряли чёткость.       Но недолго он оставался один. Внезапно перед оборотнем возникла незнакомка. Он отступил на несколько шагов с резвостью, которой от себя не ожидал. Следующим шагом ему пришлось бы переступить через трещину.       Он остановился и заставил себя успокоиться. В конце концов, вытянув руку вперёд, она неприязненно её одёрнула, наткнувшись на незримый щит.       Свободные тёмные одежды незнакомки будто состояли из плотного дыма, гладкая светло-серая кожа блестела, как от воды, а длинные тёмно-зелёные волосы шевелились, словно живые.       — Посмотри-ка, — усмехнулась она, — раздумал дальше деревце кормить? А если оно проголодается и снова кого-то утащит? Оборотень лишь непонимающе глядел на неё, думая, как отогнать демона.       — О! — заметила она. — Так братец ничего не помнит?       «Братец?» — он надеялся, что это шутка, однако теперь не мог выбросить эту мысль.       Он помнил, как важно не дать пудрить себе мозги, но слова, а может, и сам вид демоницы заставил его произнести совсем другое.       — Вы меня знаете? — спросил он.       — Лучше, чем кто-либо, малыш, — на лице её сверкнула усмешка. — Даже не знаю, рассказать тебе всё или не стоит…       Он почувствовал пульсирующую боль в висках, а перед глазами будто слетелись мошки.       — Уходи, — опомнился он.       — И даже не хочешь узнать о бедной малышке Элариан?       Ему показалось, что из лёгких выбили воздух.       Неужели он собственноручно отвергает ответ на давно мучивший его вопрос? Но скорее всего она лишь читала его мысли. Что тоже не могло радовать.       — Зачем, если я её не помню, — он надеялся, что голос прозвучал достаточно ровно.       Этот ответ предназначался не столько предположительно умеющей читать мысли демонице, сколько ему самому. Его прошлое, каким бы оно ни было, было слишком давно, чтобы брать его в расчёт. Он осознавал, что напрасно заговорил с незнакомкой в таком месте. Но теперь единственным путём отступления оставалась глубокая расщелина. Но у него не хватило бы сил, чтобы выбраться обратно.       «А если она этого и добивается?» — подумал оборотень, отбросив мысль о том, чтобы превратиться в летучую мышь и броситься в расщелину.       — Или же о её матери… — продолжала та. — О да, я бы тоже на твоём месте предпочла всё забыть…       Она засмеялась, будто произнесла что-то действительно остроумное.       — Говори ты уже прямо! — разозлился он и понял, что теперь уж точно даже защитные символы на одежде не спасут.       Он не мог кричать, поэтому слова прозвучали надрывным шёпотом.       В этот миг он услышал голос чернокнижницы, и демонессу оплели путы из бордового пламени. Та зашипела, перебирая проклятия, но сделать ничего не могла.       — Имя? — потребовала чернокнижница, подходя к ней.       — Миэн, — выплюнула женщина. — Э…       — Нет, — чернокнижница щёлкнула пальцами, заставляя путы затянуться сильнее. — Твоё имя.       — Жамина, — задыхаясь, ответила женщина.       — Что ж, Жамина, — она щёлкнула пальцами, и путы исчезли. — Я Адека Фрит, и отныне ты служишь мне.       — Этот ублюдок не достоин вашей помощи, госпожа, — прошептала Жамина и жалобно добавила: — Это он сделал меня такой!       «А сейчас ты по-другому говоришь», — подумал он растерянно.       Адека, приподняв бровь, мельком взглянула на удивлённого Миэна.       — А мне-то какое дело? — на губах чернокнижницы на миг появилась ухмылка, после чего она прищурила тёмно-бордовые глаза. — Демоница с даром исцеления, надо же… Можешь идти пока…       — А вы тоже меня не помните, госпожа? – демоница вдруг улыбнулась. – А я вас узнала, хоть вы очень изменились. Помельчали, я бы сказала!       Жамина засмеялась собственной шутке. Чернокнижница махнула рукой, не желая более выслушивать этот бред.       — Смотрите за ним, а то однажды окажетесь без головы, как Фиртария, — предупредила Жамина, прежде чем послушно раствориться чёрным дымом.       Оборотень, держась за голову, сел на землю.       — Но мы ничего не узнали, — прошептал он.       — Мы узнали достаточно, Миэн, — заметила Адека, задумчиво глядя на него, и добавила: — Ты отрубил голову матери Флейтиста.       Пожалуй, он был немного удивлён. В зверином облике он не замечал за собой какой-либо кровожадности, а в человеческом пытался не потерять сознание и хоть чему-то научиться. Но взгляд Адеки был более чем красноречив. Она верила словам демоницы. По крайней мере, этим.       Хорошо, что она не слышала, что та назвала его братом! Или слышала?       Казалось бы, после такого ей бы начать опасаться своего ученика. Но Адека Фрит вела себя так, будто ничего не произошло. Миэн всё так же сопровождал её в обличии ворона, ожидая на улице, на дереве или крыше, если ей требовалось зайти к кому-то в гости.       — Мы отправимся в Серебряный Лес, Миэн, — сказала Адека однажды.       Миэн-ворон не возражал. И осознал, что по-прежнему слабо соображает. Но был благодарен этой удивительно маленькой, особенно в сравнении с его человеческим обликом, женщине.       — Не вздумай пугать народ, — предупредила она ворона по прибытии, и тот спокойно сидел неподалёку и ожидал, пока она поговорит с эльфами.       — В общем, я узнала об Элариан, — поделилась она после посещения архива. — Она в Пещере Льющихся Снов. Доступа туда нет.       — Значит, она умерла? — уточнил Миэн, ощущая себя полностью опустошённым. Нить оказалась слишком тонкой. Его надежды встретиться с той, которая, предположительно, знала о нём, не оправдались.       — Все, кто там находился, и так были практически мертвы, а она там дольше остальных. — поведала Адека. — Яд того растения, вернее, его последствия. У неё с детства были отклонения, но после того случая она не приходила в сознание.       — Яд? — он вспомнил, что его спаситель говорил что-то о яде.       — Неспроста портал на Изнанку, которым и воспользовалось плотоядное дерево, открылся именно в комнате практически не реагирующей на внешние раздражители девушки.       И в этот миг Миэн осознал, что он вполне мог быть к этому причастен.       Несколько дней и ночей он в облике птицы не мог заснуть, расхаживая по подоконнику и не обращая внимания на внешний мир. Так продолжалось до тех пор, пока чернокнижница не подошла и не постучала карандашом по клюву.       — Раньше туда был ещё один вход, под озером, — Адека ткнула в него картой. — Но его завалили ещё раньше.       Миэн прилетел к тому месту, где был этот затопленный грот, нырнул в воду Великого озера рыбой, заставил водоросли окрепнуть и раздвинуть камни и скользнул прыткой ящерицей между камней, когда поднялся достаточно высоко, чтобы вода перестала заполнять пустоты. Трещины в земле оказались достаточно широки, но здравый смысл говорил, что никто не мог уцелеть под завалом, тем более, что пять лет прошло.       «Ты не сможешь понять, на чьи кости наткнёшься», — услышал он голос Жамины.       «Что тебе нужно?» — мысленно задал вопрос он.       «Свобода, конечно, — ухмыльнулась она. — Разве я могу желать чего-то иного?»       «Если так дорожила свободой, то зачем полезла? Или ты не знала, что я повсюду хожу за чернокнижницей?»       «И напрасно, она тебя использует», — поведала Жамина.        «Меня-то?» — заинтересовался Миэн, иначе чем обузой в их тандеме себя не воспринимавший.       «А ты спроси, почему она тебя терпит, — усмехнулась она. — Или думаешь, за способность выращивать цветочки?»       Миэн не помнил, чтобы когда-то такое делал.       «А ты где?» — спросил он.       «Рядом с тобой, естественно».       «Почему тогда я тебя не чувствую?» — последовал его вопрос.       «Ты тупой как пробка потому что», — только и сказала она.       «И зачем я тебе такой понадобился?» — Миэну казалось, что их разговор идёт по кругу.       «Я же сказала, мне нужна свобода. — Но на этот раз она добавила что-то полезное: — Да ничего ты здесь не найдёшь! Лучше бы почитал свои старые дневники».       «Я вёл дневники?» — удивился Миэн.       «Даже некоторые короткоживущие их ведут!» — поведала Жамина и больше не отзывалась.       Он продолжил своё восхождение, пока не смог принять облик летучей мыши. В пещере было прохладно, и казалось, сам воздух звенит, пропитанный магией. Здесь было несколько залов, но лишь один из них освещало неяркое голубоватое сияние. Там он нашёл двенадцать эльфов: семь мужчин и пять женщин. Они лежали прямо на покрытых густым сияющим мхом крупных и плоских камнях, укрытые пушистыми светлыми одеялами. Он долго растерянно вглядывался в их лица, надеясь, что придут воспоминания. Но даже если среди эльфиек была Элариан, он её не узнал. Память по-прежнему отказывалась ему служить. Миэн не знал, сколько времени пролежал на холодных камнях, но когда к нему вернулось стремление двигаться дальше, он с трудом подавил в себе желание выйти через главный вход.       Он не спешил следовать словам Жамины. Но эта мысль казалось ему всё более полезной, поэтому, вернувшись в гостиницу, он высказал её сидящей на полу с книгой в руках Адеке.       — Я об этом думала. Но это на редкость скучная литература. Даже мой муж не использовал настолько сухие фразы. Впрочем, Адека очень смутно помнила своё прошлое. Но не сколько не сомневалась, что таково было её собственное желание.       — А что с ним случилось? — Миэн не помнил, чтобы Адека что-то говорила о своей семье.       — Не твоё дело, — отрезала она, вернувшись к чтению.       — Тогда зачем… — начал Миэн, но прервал себя вопросом: — Вы их нашли?       — Было бы что искать! — фыркнула она. — Труднее было убедить доверить мне такую «ценность».       — Так что вы узнали? — с надеждой спросил её Миэн.       — Расписания приёмов, тезисы для речей, выжимки из встреч и всё остальное в том же духе. Слишком стерильно: нет никаких личных впечатлений, ошибок и помарок, почерк хоть сейчас в учебник, старая орфография, но странно было бы, если бы за три тысячи лет ничего не изменилось… Интересней было поговорить с твоими современниками. И что же, никто не говорит о твоих способностях.       — Я не был оборотнем? — усомнился Миэн.       — Ты явно пудрил им мозги, — покачала головой Адека. — Ты не обращённый, да и печати Эльвандарай нет… Я ведь объясняла…       — Расскажите, что я там натворил?        — Ничего особенного, — она смотрела на него, будто пытаясь заглянуть внутрь. — Статус, жена, дочь, Элариан… Жена, правда, умерла во время обороны города…       — Как дочь? — удивился Миэн. — Вы же говорили, что такие, как я бесплодны!       — Тебя только это смутило? — Миэну показалось, что он видит в её глазах жалость.       — Допустим, я хорошо умел притворяться и имел жену… — Миэн и сам удивился, что говорит такими долгими фразами. — Но будь она хоть самой Матерью-землёй, она бы не смогла родить от меня ребёнка.       — Я бы не советовала в таком тоне отзываться о богах-покровителях, — наставляла она. — В нашем ремесле это может сыграть злую шутку.        — Я совсем не против, если она прогневается лишит меня разума и превратит в земляного червя на веки вечные… — Миэн вздохнул. — Нет, ну зачем ему надо было вытаскивать меня из кокона? Полное забвение, никому не мешаю…       — Сомневаюсь, что этот маг, кем бы он ни был, нарочно искал тебя… Были те, кому ты был действительно дорог, но они не смогли отыскать следов за три тысячи лет.       — Они ни о чём не догадывались! — напомнил Миэн. — Они просто не знали, что искать, даже если поняли, что яд, отравивший Элариан, с Изнанки.       — Так память возвращается? — улыбнулась Адека.       — Если бы… Просто пытаюсь рассуждать… — но сам не мог не отметить, что соображать стал лучше.       — Слишком много случайностей.       — Жамина утверждает, что хочет свободы, — сообщил он.       — Нормальное желание, — заметила Адека. — Пусть дальше хочет.       — И всё же, почему вы сразу согласились мне помочь?       — Работа у меня такая, — проворчала она.       Миэн понял, что по своей воле она ничего не скажет. Поэтому он решил больше самостоятельно гулять по эльфийскому городу и посетить все старинные места. А вскоре после этого они отправились в Тэринию.