В последние несколько дней в столице Серебряного Леса Миэн почти не видел Адеку. Чернокнижница была занята своим ремеслом, а он бродил по городу в поисках воспоминаний. Но всё казалось тщетным. Старые кварталы, аллеи и памятники — ничто не трогало его души, ничто не пробуждало мыслей о той прошлой жизни.
Маленькой шустрой птичкой, названия которой и сам не знал, он следовал за толпами иноземцев, прислушиваясь к незнакомой речи. И всё больше свыкаясь со знакомой.
Когда Жамина впервые заговорила с ним, он даже не понял, что это другой язык, не тот, на котором с ним общались его спаситель и Адека. Теперь же ему хватало внимания, чтобы уловить такие вещи. Увы, другие диалекты оказались ему недоступны. Так что Миэн не мог знать, о чём вещает своим товарищам читающий по бумажке гоблин.
Поначалу Миэн избегал залетать в окна, но, облетев все памятные места, скверы, фонтаны и скульптуры, понял, что ничего другого ему не остаётся. Последняя его надежда — старый дворец из сверкающего на солнце белого камня, расположенный на окраине, недалеко от озера. Так как новые здания так близко к воде не строили, путь к нему пролегал по благоустроенной, но всё же лесной дороге. Несмотря на некоторую отдалённость от остального города, посетителей здесь было много. В древности это здание было домом основателя Серебряного Леса — Белого Царя. После него дворец использовался как место для собраний. Но когда править страной стала Имирин, она перенесла заседания в новый дворец, в самом центре города, а этот стал местом памяти об основателе Серебряного Леса и его преемнике. После смерти Имирин новый владыка решил, что память о ней достойна хранения в старом дворце не меньше, чем память о её предшественниках. Тем более, что для этого не требовалось особо переделывать внутреннее убранство.
Влетев в открытое окно у самой крыши, Миэн затаился до темноты, ожидая, когда стихнут голоса и шаги посетителей и смотрителей. Ночью он выполз из укрытия и, вернувшись к человеческому облику, побрёл по залам с колоннами и высокими сводами потолков. Надписи утверждали, что скульптуры и статуэтки, расставленные по залам, были созданы самим Белым Царём и изображали как встреченных им в путешествиях случайных незнакомцев, так и людей из ближайшего окружения. Здесь были и бюсты, и статуи в полный рост, и даже скульптурные группы со сценами сражений и охоты. Животных тоже было немало, и травоядных, и хищников. Одни ползли, другие бежали, третьи пытались взлететь. Но это движение было всё же мнимым, застывшим, мертвым. Миэн понял, что никогда не сможет разделить восхищения людей подобными вещами.
Он не считал времени, но ночное посещение дворца стало утомительным. И тут он увидел то, что заставило его забыть о неприязни к статуям. Маленькая каменная девочка, чуть отрываясь в прыжке от земли, тянулась, пытаясь поймать бабочку. Та едва касалась её пальцев, видно было и по лицу девочки, что бабочка вот-вот ускользнёт.
— Элариан, — прошептал Миэн, и звук собственного голоса показался ему ещё более неприятным, чем обычно.
На стене и правда было выбито это имя. Он склонился, касаясь маленькой каменной ладони. И тут же одёрнул руку.
Даже сквозь кожаную перчатку он ощутил невозможное живое тепло.
Перед его мысленным взором возник хмурый серый день.
Светило, прикрываясь мехами туч, всё реже показывало обитателям Серебряного Леса свой лик. Тяжёлое небо готово было проломиться под тяжестью удерживаемой влаги и наконец обрушить обещанный ещё неделю назад ливень. Казалось, сейчас тяжёлые капли застучат по зелёной листве, крышам и мостовым. Но нет, природа, будто специально нагнетая обстановку, заставляла всех замереть в ожидании.
Возможно, такая погода и была причиной подавленности сидящего на нижней ветви высокого дерева эльфа. Его глаза цвета ясного зимнего неба были устремлены на другой берег зеркального озера, туда, где виднелись изящные шпили белого города. Там мощённые белым полупрозрачным камнем дороги бежали от охранных башен между одноэтажными домами, деревьями и фонтанами к высоким башням дворца.
Но откуда же исходит эта повисшая в воздухе тревога?
Размышления эльфа были прерваны внезапно налетевшим ветром, растрепавшим белоснежные волосы и неприятно продувающим сквозь тёмно-зелёные с серебром одежды, больше подходящие для торжества, чем для лазанья по деревьям.
Легко спрыгнув на траву, он подбежал к привязанной на берегу лодке и вскоре, налегая на вёсла, рассекал водную гладь.
Войдя в дом, он увидел заплаканную светловолосую пятилетнюю девочку, свою приёмную дочь.
— Элариан, почему ты плачешь? — спросил эльф, садясь перед ней.
— Я поймала бабочку и увидела маму. Хотела ей показать, а она куда-то ушла, — стала рассказывать девочка, успокаиваясь. — Она не остановилась!
— Мама просто не услышала тебя, — заверил он. — Скоро она вернётся домой, и ты её спросишь об этом, хорошо?
— Хорошо! — бодро ответила девочка, уже улыбаясь.
В дверь постучали. На пороге стоял воин из Гвардии. С плотного серебристо-серого плаща на пол стекали крупные капли.
— Ваша Светлость, Его Величество просит пройти к нему, — произнёс посланник.
— Иду, — отозвался эльф. — Элариан, ты пойдёшь со мной во дворец?
— Да! — обрадовалась девочка.
Элариан нравилось бывать во дворце. Служащие в свою очередь благоволили к ребёнку. Поэтому, оказавшись в залитых светом «солнечных огоньков» коридорах, он доверил девочку подошедшей к ним горничной.
Сопровождающий повёл его к тронному залу.
«Что же всё-таки случилось?» — думал он.
Тревога, преследовавшая его с самого утра, вновь повисла над головой.
Двустворчатые двери распахнулись, открывая взглядам большой, окутанный полумраком зал.
Миэн понял, что всё ещё находится в зале со статуями, и стал внимательно вглядываться в лица эльфов.
Фигура эльфийского князя обнаружилась неподалёку. Бесцветный и неподвижный Элуниар смотрел вдаль и держал в руке опущенный меч.
Из-за тёмно-синих стен и потолка с неяркими огоньками-звёздами и чёрного зеркального пола в тронном зале царил полумрак. Три больших стрельчатых окна, за которыми на город стеной обрушивался ливень, не могли сделать помещение более светлым, а лишь оттеняли его.
Казалось невероятным, что столь тёмный и несколько мрачный зал преображался до неузнаваемости, становясь светлым и гостеприимным во время праздников.
«И где это золото, искрящиеся огоньки, атмосфера лёгкости, радости и тепла?» — думал он, оглядывая помещение словно в первый раз.
Эльф даже на секунду остановился, пытаясь уловить что-то зыбкое в тёмном, почти ночном спокойствии. И это спокойствие казалось таким же тяжёлым, какое было перед сегодняшним дождём.
«Ты прав, Элуниар, это затишье перед бурей».
Опомнившись, он устремил взор к стоящему напротив окна. Тот был неподвижен, как статуя. Глаза его были закрыты, прямые волосы цвета стали струились по светлой мантии, скрывающей фигуру её обладателя. Повелитель Серебряного леса не носил сложных тяжёлых одежд, расшитых золотом и драгоценными камнями, а высокий лоб не обвивал даже обруч. Но, несмотря на это, вид владыки оставался царственным.
Он открыл глаза лишь когда Элуниар приблизился на условленное порядком расстояние и поклонился.
Князь вдруг подумал, что необычные глаза правителя похожи на окна в зале. Радужки излучали мягкий серебристый свет, но при этом почти не освещали. Глаза Белого Царя внушали трепет даже тем, кто находился рядом в течение тысячелетий, не говоря уж о таких юнцах, как Миэн Элуниар.
— Завтра на нас пойдут войной наши союзники с востока, — пояснил Серебряный тоном, в котором всё казалось само собой разумеющимся.
— Карны, но как? — удивился эльф и добавил: — Они не посмеют, тем более, после того, что Вы для них сделали!
— У них нет выбора. Королева и её небольшое войско уже на подходе, также неподалёку уже виднеются стяги ринов, а заведует всем этим действом наша старая знакомая. — Белый Царь мимолётно улыбнулся.
— Мы должны подготовиться! — сказал Элуниар.
— Для этого я и позвал тебя. Нужно собрать совет.
Миэн, стараясь не смотреть «себе» в лицо, коснулся рукояти. Статуя вдруг разжала ладонь, и оружие с оглушительным лязгом упало на пол, породив громкое эхо.
Вновь открыв глаза, когда вернулась тишина, Миэн увидел, что лежавший у его ног меч больше не был каменным. Он сиял мягким серебряным светом.
Стража, которая, по мнению Миэна, должна была примчаться на шум, так и не появились, и Миэну пришлось приложить усилия, чтобы поднять «ожившее» оружие.
Меч показался Миэну тяжёлым. Но всё же не был неподъёмным. Вложить его обратно в ладонь статуи не представлялось возможным, так как та сжала кулак, свободно опустив руку.
«Ну что ж, — прошептал Миэн. — Спасибо за подарок. Только что мне с ним теперь делать?»
Миэн выяснил, что другие статуи при прикосновении тоже оживали на миг. Они не говорили и не двигались, но под пальцами ощущалось живое тепло и структура ткани.
Миэн понял, что за ним наблюдают, что стража всё же пришла на грохот. Но эльфы просто смотрели, ничего не предпринимая и не говоря.
Его не остановили, когда он, держа меч двумя руками, прошёл мимо них.
— Я всё равно её найду и узнаю, что произошло, — пообещал себе Миэн, возвращаясь в гостиницу. — Даже если остались лишь кости.
Теперь он был точно уверен, что в подземном зале Элариан не было.
***
Лето ещё не достигло вершины, но с неба нещадно палило солнце. Даже трава пожелтела от недостатка влаги. Изредка ветер доносил свежесть Большого Холодного озера, что было на юго-востоке от города, но этого было мало. Хотя зачарованная одежда позволяла даже при такой погоде чувствовать себя комфортно, прохожих было немного.
Но даже несмотря на это в центре Айтеса ощущалась атмосфера приближающегося праздника — пятнадцать лет назад развеялись чёрные тучи над Тэринией.
— Теперь это совсем другая страна, совсем другой город, — говорила Адека, пока они шли по тенистому бульвару.
— Вы родились здесь? — спросил Миэн.
Солнце уже клонилось к горизонту и, пробиваясь между тенями домов и деревьев, слепило своим золотым светом.
— Нет, я из Аритеса, как принято считать, бывшего Алганезира, — ответила Адека. — Но много лет жила именно в Айтесе. Он всегда был красивым, но теперь, в свете солнца, особенно.
— Тогда почему мы будем жить в подземной части города? — недоумевал он.
— Ты забываешь о существовании денег, — вздохнула она. — Комнаты на поверхности слишком дорого обходятся.
Правда, потом Адека сказала, что договорилась с хозяйкой дома, так что жить они будут не просто на поверхности, а в самом центре.
После путешествия в Серебряный Лес Миэн ощущал себя куда увереннее. По крайней мере, у него появилась цель, ради которой можно было и немного дольше потерпеть боль и неудобства своего человеческого тела.
— Ты всё ещё хочешь себе маску? — спросила Адека.
— Маску? — удивился Миэн. — Совсем об этом забыл.
Он по-прежнему перематывал голову и носил глубокий капюшон.
— Я слышала, здесь есть хороший кузнец и ювелир. Предметы, созданные им, не подводят ни в зоне Пояса Нестабильности, ни на Изнанке. Можем сходить к нему.
— Сам схожу, не беспокойтесь, — ответил Миэн.
Сказав тогда о маске, он не помышлял о магическом предмете, но теперь подумал, что такая вещь не будет лишней. Уж точно полезнее меча.
***
Когда дверь открылась, Гевирг лишь мельком взглянул на закутанную в чёрный плащ с капюшоном высокую фигуру вошедшего. За магическими предметами Рауса Крэла приходили разные посетители, и тэринийцы, и иностранцы.
А вот Миэн был несколько удивлён видом стоящего за прилавком человека. Но понял, что это вербид. По крайней мере, описание сходилось. Серокожий, дистрофичный, с довольно крупной лысой головой, с выпуклыми чёрными, без видимых белков, глазами на пол-лица, двумя щелками вместо носа и узкой полоской рта. Вербидам приписывали сутулость, Гевирг и вовсе был горбатым. И, несмотря на это, он был почти одного роста с Миэном.
— Вам что-то подсказать? — Голос у Гевирга был непонятный, свистящий. Миэн подумал, что по степени неблагозвучия он может посоревноваться со звуками, которые издаёт он сам.
— Я ищу Рауса Крэла, — ответил Миэн, осматривая выставленное на стенах оружие сквозь ткань капюшона.
— Мастер Крэл сейчас занят, — сказал вербид. — Я могу передать ему ваш заказ, как только он освободится.
— Мне необходимо встретиться с ним лично, — покачал головой Миэн. — Когда он освободится?
— Боюсь, что будет слишком поздно, чтобы принимать посетителей, зайдите завтра с утра.
— А он точно будет? — усомнился Миэн.
— Конечно, — ответил вербид. — Он здесь живёт.
— Хорошо, — ответил Миэн и сделал несколько шагов в сторону выхода.
Гевирг вдруг потерял равновесие и упал на пол. Проходя мимо, Миэн убедился, что тот жив, без особого интереса оглядел витрины и открыл внутреннюю дверь.
Раздался неприятный треск. Лампа, освещавшая помещение неярким оранжевым светом, лопнула. В воздухе запахло грозой.
«Ну вот, сейчас ещё набежит охрана», — поморщился Миэн, думая по какой лестнице идти, вверх или вниз. Но дверь внизу была приоткрыта, и там было темно. Поднявшись, он постучал в другую.
— Гевирг, я говорил, чтобы ты меня сегодня не отвлекал, — отозвался низкий голос из-за двери.
— Это не Гевирг, — признался Миэн. — И там внизу лопнула лампочка.
Яркий свет ударил по прикрытым капюшоном, но уже успевшим приспособиться к темноте глазам.
— Что с ним? — на лице открывшего отразилась тревога, но он, подняв взгляд на незваного гостя, всё же впустил его и приглушил свет стоящего на рабочем столе светильника.
— Упал, ударился, но ничего серьёзного, — заверил Миэн.
— Это вы зря, — Крэл снял очки, положив их на стол, и протёр глаза. — Неужели он настолько вам мешал?
— Мне нужна маска.
— Ну, знаете, я не единственный ювелир в округе, — это Миэн понял по вывескам, развешанным в подземном квартале. — На какую цену рассчитываете?
— Не деньги, обмен, — сказал Миэн.
— Нет, старьём не интересуюсь, — покачал головой Крэл.
— Это хороший меч, — заметил Миэн.
— Я сам делаю хорошие мечи, — Крэл скрестил руки. — Да и кому они нужны в наше время?
— Наслышан, потому и обращаюсь к вам. В Серебряном Лесу тоже есть хорошие кузнецы. Что уж говорить о ювелирах…
Миэну было совсем не интересно торговаться. В конце концов, эта идея была не его, а Адеки Фрит, прицепившейся к случайной фразе. Миэн подумал, что о том и скажет, если она снова спросит.
— Показывайте, — вздохнул Раус. — А там решим.
Миэн отстегнул ножны от пояса и передал ему.
— Ещё и полуторный… — поморщился Раус.
Но пренебрежение в алых глазах карна сменилось удивлением, стоило ему коснуться простой рукояти.
