***
Варид Иллидео оказался на людной, несмотря на ранний час, торговой площади. Это был центральный зал на втором уровне подземного Айтеса. Парящие в воздухе спиралевидные светильники позволяли даже тем, у кого слабое зрение, рассмотреть товары. Но Варида слепили не они, а обилие тонких нитей, маленьких, но ярких узлов. Всё было переплетено и запутано, оно мерцало звенело, оттягивало на себя внимание. Лур стоял, привалившись к стене и прикрыв глаза. — Кто такой Луффелло? — спросил он. Вопрос потонул в гуле голосов, но Варид всё равно его расслышал. Приняв человеческий облик, он подошёл к Луру и, остановившись в трёх шагах, согнул в локте левую руку и обхватил ладонью правое запястье. Лур повторил этот жест, открывая излучающий слабое желтоватое свечение браслет. — Должно быть, он дал его тебе, — сказал Иллидео, — Нет никакого смысла создавать подобное украшение. — Я помню себя с четырёх лет. Браслет растёт вместе с рукой. Должно быть, этот Луффелло мой родственник? Варид покачал головой. — Ты такой же, как я или он, — заметил он. — У нас не бывает кровных связей. Лур кивнул, казалось, совсем не удивляясь его словам. — Разве это так важно? — Не знаю. — Так что тебе нужно? — Лур теперь смотрел ему в глаза. — Я просто ищу ответы, — Иллидео вздохнул. — Хочу понять, зачем меня привели сюда. — Тогда ты выбрал не самый лучший способ. — Уж не тебе судить, — заметил Варид. — Ты видишь все эти спутанные сети? — Конечно, я ведь чародей. — Ты похож на катушку, в которой слишком много обмоток. Я бы и не признал тебя, не будь этого браслета. — Так, может, я всё-таки человек? — улыбнулся Лур. — Это слишком простая вещь, чтобы по ней делать такие серьёзные выводы. — Браслет лишь заставил приглядеться, — он покачал головой. — Эта сеть плотная, но не настолько. Ты не путаешься в этих нитях? — А ты не путаешься в ногах? Для создания, легко меняющего облик, ты задаёшь смешные вопросы… — Я не связан нитями, но могу их использовать. — Хочешь разорвать мою связь с Веринтаром? — усмехнулся Лур. — Нити прошивают физическое тело и при попытке их извлечь просто разорвут живые ткани. Ведь простое отсечение, которое используют для отлучения, не подойдёт, не так ли? — Верно. Лур засмеялся. — «Привет! Мы так похожи! Можно тебя убить?» — передразнил Варида Лур. — Ты делал такое раньше? Варид покачал головой. Не на людях же ему было ставить подобные опыты. — Если вдруг я ошибся, думаю, мне по силам собрать одного человека. — И снова лишь догадки… — Вот я и хочу узнать наверняка! — Что именно ты узнаешь благодаря этому? — Может быть, и ничего. Лур подошёл к нему и положил руки на плечи, вынуждая наклониться. — Расскажи о себе, нечеловек. — Я ошибся. И моя ошибка дорого обошлась дорогим мне людям! — А они всё делали правильно и всегда прислушивались к твоим словам? — спросил Лур. — Нет! — Иллидео поперхнулся воздухом. — Ты ничего не знаешь! — А ты ничего не говоришь. — Хорошо, — выдохнул Варид. — Я поделюсь своими воспоминаниями. Он вспомнил времена, когда он, будучи могущественным магом из народа варданов, сопровождал верховного правителя на очередную битву с вардатоксами. Варид Иллидео называл его отцом. Но почему? Почему он позволил себе настолько вжиться в этот облик, что отринул память о своей собственной сущности? Он ведь знал об угрозе и о возможности её предотвратить, именно поэтому в образе старого прорицателя сообщил о ней ещё молодому правителю, возвращающемуся из первого похода Тот не поверил. Тогда Иллидео внушил людям Вардалии мысль об исследовании неба. И не только варданы стали думать о способе преодолеть притяжение, но и вардатоксы. Иллидео оставалось лишь незримо присутствовать рядом. Но ни варданы, ни вардатоксы не думали прекращать извечную войну. Уже здесь, на Неотоне, он видел, как нарастало напряжение между Сайвернией и Ливенией, но предпочёл оставаться незримым в своём убежище. Но тогда он чувствовал, что может что-то сделать, и это его воодушевляло. Много лет спустя после разговора с правителем варданов Иллидео узнал, что жена того ожидает ребёнка. Но долгожанному сыну не суждено было родиться ни тогда, ни в последующие десять лет. И однажды он, обратившись младенцем, заменил собой родившуюся мёртвой девочку, уничтожив её тельце и изменив воспоминания присутствующих рядом женщин. Вот только, став новорождённым мальчиком, он лишился всех воспоминаний. «Почему я этого не предусмотрел?» — в очередной раз сокрушался он. Он не мог смотреть в глаза остаткам народа, который долгое время считал своим. Он должен был их спасти, но позволил себе об этом забыть. Он подвёл всех: и тех, кто выжил, и тех, кто погиб. Но они об этом не знали, а он не смел рассказать. Ведь можно смириться с неизбежным, но нельзя простить просчёты того, кто принял на себя ответственность и забыл о ней. — На нашей планете было два разумных вида, вечно пытавшихся вытеснить друг друга: варданы и вардатоксы. Забавно, что они не уничтожили друг друга на первобытных этапах, так как не было и года без военного столкновения. Тридцать лет я прожил жизнью обычного вардана, пока однажды не обнаружил себя в совершенно непригодных для жизни условиях: выжженная, испещрённая глубокими кратерами земля, плотные облака пыли, затмевающие солнце, и сухой ветер разносил пепел. Не осталось не только какой-либо жизни, но даже капли воды. Непонятно, почему при наличии необходимых оптических и электронных средств никто не заметил приближающейся угрозы. Незадолго до конца наш народ праздновал начало освоения ближайшей планеты, запустив несколько космических кораблей с двумя тысячами исследователей. Вардатоксы, наши вечные зелёные соперники, также не желая отставать, запустили свои. На той планете была обнаружена вода, пусть её было немного. И у наших, и у токсов были технологии, необходимые для автономного существования. Но никто не мог предположить, что наша цветущая планета может превратиться в безжизненный камень. Забавно, что тот вардан, которого я считал своим отцом, любил рассказывать историю про своего деда. Про то, как тот однажды на охоте встретил сумасшедшего старика, твердившего про комету и апокалипсис. Несмотря на жуткий вид старика, никто не отнёсся серьёзно к его словам, все постарались как можно быстрее уйти. Ещё говорили, что после тех слов старик вскоре исчез, объятый белым пламенем. Он предрекал гибель всего живого на планете в начале следующего столетия. Так и произошло. Дни шли, а я не понимал, почему всё ещё жив. На третий день пропали голод и жажда, через неделю я понял, что могу бегать значительно быстрее, чем раньше. Появилась странная лёгкость, я мог прыгать так далеко и высоко, как не способно ни одно живое существо, и при этом приземляться невероятно легко. Но тоска всё сильнее сжимала свои тиски, сводя на нет эйфорию от открывшихся возможностей. Ты просто представить не можешь мой восторг, когда я заметил на склоне горы костёр, рядом с которым мирно беседовали весьма необычные, на мой взгляд, мужчина и девушка. Когда я приблизился, они никак не отреагировали, будто меня не существует. Они продолжали свою размеренную беседу, и лишь когда я навис над огнём, девушка с браслетом как у тебя, Айтири, схватила меня за руку… Так они привели меня сюда. — Ты думаешь, я здесь с определённой целью? — спросил Лур. — Несомненно, — ответил Варид. — И браслет говорит о том, что это связано с Луффелло.***
Миэн смотрел на монеты и недоумевал, зачем Адека Фрит высыпала их на тетрадный лист. Наверняка не успевшие высохнуть чернила смазались. В ответ на его укоризненный взгляд она сказала: — Это будет частью нашего обучения. — И что я должен с ними сделать? — Отправиться к чародею и купить камни телепортации, — ответила она. — Тут как раз хватит на два. Миэн, вздохнув, положил деньги в скрытые карманы и отправился выполнять поручение. Чародей, к которому его отправила Адека, жил недалеко от главной площади, поэтому ворон долетел туда достаточно быстро. Лицо его показалось знакомым, хотя не должно было, ведь Цевирт Велоанфер был довольно молод. Миэн вспомнил, где его видел. Среди скульптур во дворце Белого Царя. Кайрел. Кайрел с юных лет был хорошим музыкантом. Должно быть, Риллина благоволила ему, потому и позволила переродиться в качестве её внука. Чародеем-пространственником наверное быть лучше, чем музыкантом. По крайней мере, появляется больше путей отступления, когда есть угроза стать чьим-то обедом. Миэн был рад, что его не узнали, тем более, что рассказывать было нечего. Хорошо, что Адека показала ему не только его дневники. Выходя из подъезда, Миэн столкнулся с Луром. — Госпожа Фрит отправила за пространственными чарами? — спросил тот. — Да, — признался Миэн. — Мне тоже потребовались в кои-то веки. — Я думал, ты пространственник, — удивился Миэн. — Что только не случается с практикующим чародеем! — Лур улыбнулся. — Я полагал, что одолжу пару свитков у друга из запасов. Но он за вечер истратил всё, чего обычно хватало на год… — Сочувствую… — Миэн пожал плечами, не понимая, зачем ему это рассказывают. — А шлем… Как он надевается? Телепортируется? — Нет, — Миэн коснулся места, где должно находиться ухо. — Когда я отсоединяю нижнюю челюсть, кости перестают прилегать друг к другу. Магия держит их, но при этом они уже не одно целое. Он провёл под челюстью, и суставы щёлкнули, изменяя состояние предмета. — Море и луна, — тихо произнёс Лур. — Но луна мертва, а море сохранит свои тайны. Что я могу сказать? Элариан нет на Неотоне. После этого он прошёл мимо Миэна и скрылся за дверью. «Неужели Адека Фрит рассказала ему о моих поисках?» — поражённо подумал он. Миэн чувствовал себя совершенно подавленным, и полёт над городом не развеял мрачных мыслей. Прежде чем вернуться домой, он посидел на раме открытого окна, наблюдая за репетирующими в полумраке помещения музыкантами, но стоило ему залететь в своё окно, как он почувствовал странный запах. Он открыл дверь комнаты. В коридоре пахло сильнее, но источник был где-то внизу. Он спустился по лестнице и увидел, что дверь приоткрыта. Тянуло оттуда. На полу лежала девушка, а в воздухе рядом со шкафом можно было разглядеть алую полосу. Наспех оставленная портальная закладка. Миэн знал, что она прикрыта достаточно, чтобы ни с той, ни с этой стороны в неё не влезли посторонние. Под трещиной золотом сияли колдовские символы. Миэн чувствовал, что девушка, карнесса, была жива, и шагнул в её сторону. Её губы шевельнулись, завершая заклинание, и подошвы его ботинок приросли к полу. — Я вам не враг, — сказал Миэн. — Я ученик Адеки Фрит. Она она открыла ярко-оранжевые глаза и повернула голову к нему. — Они ушли на Изнанку, — слабым голосом ответила она. — Простите, вам придётся остаться на какое-то время без ботинок или дождаться их. У меня нет сил распутывать чары. Она испугано выдохнула, когда его объяло пламя, но когда в следующую секунду к ней подлетел ворон, в её глазах читалось лишь любопытство. «Что с вами случилось?» — спросил Миэн, оставаясь в птичьем облике. — Можно сказать, старое семейное проклятие, — ответила она шёпотом. — Но, полагаю, теперь всё закончится. На её глазах выступили слезы. Миэн попытался вспомнить, называла ли Адека Фрит имя хозяйки дома, и пришёл к выводу, что просто не сочла нужным. «Я Миэн, — представился он. — Могу я чем-то помочь?» — Аккирия, — она улыбнулась. — Спасибо. Вы, наверное, хотите последовать за госпожой Фрит? На самом деле Миэн ничуть не хотел этого делать, но почему-то кивнул. А осознав, уже не мог отступить.***
Над головой было гнетущее багровое небо, под ногами — раскалённые каменные глыбы, от жара которых не спасала даже толстая подошва ботинок. Сухой пыльный воздух резал гортань, и даже зачарованный тканевый подшлемник не мог полностью устранить этот эффект. В вышине кружили серые, но пока не пытались приблизиться к нему. Места были смутно знакомыми. «Считается ли Изнанка частью Неотона?» — думал он. Поднимаясь по покрытой пеплом земле, Миэн был уверен, что неподалёку находится то самое хищное растение, которое давным-давно вырвало его из родного мира, превратив в безвольный источник питания, из пут которого его вырвали всего три года назад. И вскоре Миэн увидел его. Чтобы не спровоцировать нападение, он обходил дерево по широкой дуге, но вдруг понял, что движется по кругу.***
Найти то, что искала чернокнижница, не представляло труда, но когда она увидела на камнях оплывший серебристый металл, то не могла скрыть разочарования. — Неужели за пятнадцать лет ты, находясь рядом, ничего не почувствовал? — Адека вздохнула. — Нет, — покачал головой Лур. — Совсем ничего. Да и маму не преследовал ни шёпот, ни тени. Она считала, что всё закончилось со смертью её отца. Варид Иллидео незримо шёл рядом. Он не был посвящён в эту историю и не стремился к этому. «Чувствуешь разницу?» — спросил он у Лура. «Естественно, — отозвался тот. — Я не могу плести чары, и это страшно ограничивает». «Привыкнешь без них — увидишь преимущества», — заверил Варид. По крайней мере, он надеялся на это. Потому добавил: «Ты остался жив». «Сейчас мне кажется, что в этом есть сходство с нашей телепортацией. Уничтожение в одном месте и воссоздание в другом… Кстати, раз уж ты всё ещё здесь, перенеси меня на северо-восточную границу Тэринии».***
Орёл понял, что Лур находится неподалёку, и сказал об этом Ориане. «Я понял, где ты, — сообщил орёл. — Сейчас будем». — Ты тут? — вслух спросил Лур у невидимого собеседника. Но голос молчал. Мальчик зачерпнул ладонями холодную воду и ополоснул лицо. Вскоре рядом с ним приземлился Кор. Вцепившийся в орла котёнок расслабился, убрал когти и, взмахнув крыльями, приземлился перед Луром. В утреннем тумане плясало пламя костра, который Лур в конце концов развёл. Раньше для этого было достаточно щёлкнуть пальцами. Ясным днём он воспользовался бы лежащим у него в рюкзаке увеличительным стеклом, разглядывание которого в конце концов привело его к выводу, что люди похожи на линзы. А теперь пришлось вспомнить различные способы добычи огня, которым обучают Академии на практических занятиях по общим свойствам материи. «Значит, теперь телепортировать ты не можешь…» — произнёс орёл, выслушав его. «Ты думаешь, что нужно доставить Ориану в Айтес?» «Да. Не вижу других вариантов». Неподалёку хрустнула ветка, и все трое насторожились. Лур скрылся в густой растительности.***
Солнце, светлым кругом показываясь через вуаль тонких туч, степенно двигалось вверх по небосклону, а Грауч, гоблин-разведчик, был весьма недоволен своей ролью. Мало того, что их заставили прыгать через портал непонятно куда, пробираться через густые заросли, так ещё и навязали этого мнительного колдуна. Но спорить со скорым на расправу командиром-орком, у которого к тому же за спиной стоят жуткие львиноголовые, осторожный и благоразумный Грауч не собирался. Их задачей было найти и схватить сбежавшего котёнка и живым доставить обратно в Амирис. Их армия достаточно быстро захватила стратегически важные объекты практически без боя. Это и пугало. Амирис, столица королевства синих сфинксов, отошла завоевателям слишком легко, а большая часть тех, кто всё же оказывал сопротивление, успели в последний момент сбежать через порталы. Колдун уверял, что кристалл кошки сломан, поэтому связаться с другими она не может. Однако след всё слабее, и вскоре её будет не найти. Висящий у него на груди талисман нагрелся. Цель близка. Теперь главное — не спугнуть. Гоблин не сомневался, что справится. Он умел двигаться бесшумно… Под ногами раздался резкий оглушительный треск. Грауч потрясённо глядел на хрустнувшую ветку. Он был уверен, что её не было там секунду назад. Ледяные лезвия мечей, ножницами коснувшиеся шеи, заставили застыть и оборвали бешеный бег мыслей. Через несколько секунд гоблин понял, что они исчезли. Наваждение? Потирая горло, он обернулся, чтоб встретиться взглядом с двумя чёрными дырами. В глазах не было бликов, и причислить спокойно смотрящее на него существо к этому миру гоблин не смог. Оно было неподвижно, подобно статуе, и Граучу стало казаться, что он сходит с ума. Гоблин отступил на несколько шагов, после чего бросился прочь. Чувствуя погоню, Грауч бежал, не разбирая дороги. Деревья неслись навстречу с бешеной скоростью, дыхание сбивалось, а глаза застилала пелена. Грауч сидел в овраге, к стыду и ужасу своему понимая, что испугался мальчишки, который даже убить его не смог. Да что с ним такое? Но теперь, когда миссия провалена, да ещё так позорно, командир не только сдерёт с него шкуру, но ещё и солью присыплет. Нет, теперь возвращаться нельзя. Он снял талисман, так как колдун легко обнаружил бы его, и спрятал в палой листве. После чего огляделся по сторонам. Далеко ли до Тэринии? И зачем он тогда откликнулся на этот призыв? Занимался бы сейчас семейным делом, ведь электрики всегда нужны.***
Лур пробежал следом за Граучем сотню шагов, после чего, ухватившись за дерево, изменил направление. В тени листвы показались другие. Двое лучников, завидев его, поставили стрелы на тетиву. Один из них успел выстрелить, но мальчик, перекатившись, ушёл от стрелы и с помощью одного из своих коротких мечей перерубил держащую лук руку замешкавшегося стрелка. Тут же приблизился ко второму гоблину, тянущемуся за новой стрелой, снёс голову. Уклонился от занесённого третьим меча, цепляя лезвием обоюдоострого клинка под рёбрами, оказался у него за спиной, а вторым клинком рассёк древко устремлённого в него копья. Сон моментально слетел с гоблина-колдуна, стоило ему увидеть происходящее. Он, выставив посох вперёд, швырнул в подвижную цель огненным зарядом. Мальчик успел это заметить и спрятаться за неудачливого копейщика. Снаряд взорвался, отбрасывая бедного гоблина и покрывая его пламенем. Зажимая рану, неудачливый или, наоборот, везучий лучник поспешил убраться из опасного места, стараясь не обращать внимания на стоны мечника и вопли катающегося по земле копейщика. Вызванное боевым заклинанием пламя не могло угаснуть, не забрав жизнь.***
Сотканная из тумана девушка, прислонившись к дереву, наблюдала за происходящим на опушке. Только пурпурные глаза казались живыми на несколько размытом полупрозрачном лице. И взгляд этих глаз, устремлённый на беловолосого мальчика, излучал лишь недоумение и ненависть. Проведя ладонью по шершавой коре, она выбросила руку вперёд. Между почти невидимыми, состоящими из мельчайших капель воды пальцами засверкали искры. Однако этим искрам не суждено было превратиться в разящую молнию.***
Лур оказался рядом с гоблином, но магический щит не позволял причинить вред колдуну. Тот обстреливал мальчика всеми известными боевыми заклинаниями, однако зачарованные мечи с легкостью их отражали. Гоблин, понимая, что это может затянуться надолго, швырнул в мальчика камень. Тот отскочил. Колдун понял, что на верном пути, и стал перемещаться по поляне, кидаясь всем, что находил под ногами, не забывая поддерживать щит и изредка швыряться огнём. Так продолжалось до тех пор, пока Лур не вспомнил о спрятанном в голенище сапога кинжале. Колдун не сомневался в своём щите и был очень удивлён, когда алмазное лезвие пронзило его сердце.***
Скрипя и оставляя в земле глубокие борозды, на обрубленных корнях к Луру приблизился пень. — Уходи! — проскрипел пень, приподнимая один из корней и тыча им Луру в лицо. — Они ведь ищут котёнка? — спросил мальчик, отступив на несколько шагов. — А мне-то откуда знать, что они делают в этом лесу! Нездешние они, чужие, — ответил пень. — Как ты и твои друзья! — Разве они не говорили между собой? — удивился Лур, зная, что в компании эти существа становятся очень болтливыми. — А ты думаешь, я их понимаю? В скрипе, издаваемом пнём, послышался смех.***
Кэллия почувствовала, что её ладонь сжала другая. Она и поглотила высвобождаемую девушкой энергию. — Погоди, — услышала она шёпот. — Это не тот Луффелло, которого ты так ненавидишь. — Кто ты? Что тебе нужно? — тихо спросила нимфа, обретая материальность. Невидимый собеседник прижал её к себе и повёл прочь от мальчика и колдуна. — Варид Иллидео, — представился он, становясь видимым. Кэллия очень удивилась, увидев вардана. Она и не знала, что они покидают Симеру. Но все сомнения и недовольство девушки глушила аура спокойствия, исходящая от собеседника. Несмотря на его красную кожу и тёмные одежды, ей показалось, что он охвачен серебристым сиянием. Кэллия чувствовала всю неправильность сложившейся ситуации. Почему, в конце-то концов, она должна доверять этому незнакомцу? Но Кэллия не могла сбросить с себя это странное оцепенение.