***
Придя в себя, Ориана почувствовала давление. Сильный ветер теребил шерсть и растягивал кожу, оттягивал то, что под ней, добираясь до самых костей. Тело больно фиксировалось чем-то твёрдым. Кошечка не открывала глаза, опасаясь, что их просто выдавит из орбит. Она попыталась шевельнуть хвостом, но мышцам котёнка было не под силу преодолеть сопротивление воздуха. И всё-таки даже с закрытыми глазами Ориана поняла, что находится в клюве гигантской птицы. «Если я в клюве, то почему до сих пор жива? — думала она отстранённо. На страх уже не было сил. — Мной накормят птенцов? Как долго это будет длиться? Поскорей бы уже… Лучше бы я сдохла в городе! Зачем было лезть в этот портал? Кто придумал эту надежду… Разве хищные птицы не в когтях переносят свои жертвы? — в конце концов она сделала заключение: — Наверное, меня уже едят». Мысли и тяжесть вынужденного полёта вымотали Ориану, и она не то уснула, не то потеряла сознание.***
Сон Лонери был спокоен и безмятежен, но новое утро вернуло старые страхи. Она пыталась их отогнать, но это оказалось непросто. Видя её подавленное состояние, мать, когда они остались на кухне вдвоём, тихо заметила: — Это ведь не наказание. Тебе необязательно отправляться в Инсу сейчас. — Я обещала Лонсии всё показать, — возразила Лонери. — Тогда сделай что-нибудь со своим несчастным видом и не заставляй Амилону чувствовать себя надзирателем… — Я постараюсь, — прошептала девочка. В этот миг ей стало жаль, что мать не читает её мысли. Ей больше не хотелось хранить тайну, но рассказать о случившемся она не могла. Она зажмурилась, после чего, отвернувшись, включила воду. Лонери надеялась изогнуть струю, но ей не удалось достаточно сосредоточиться. Вернув вентиль в исходное положение, она вздохнула. — Не торопись, — сказала ей мать. Лонери оглянулась, убедившись, что она улыбается. — Опять неудача, — вздохнула Лонери. — Скажи бабушке, чтобы научила тебя тушить ковры. — Ну мама! — возмутилась Лонери, ощутив, что путы немного ослабли. Она подумала, чем дальше она будет от своих лесных приключений, тем лучше. После завтрака Амилона, зачитав какой-то свиток, открыла портал. Шагнув в него, они оказались на аллее, вдоль которой плескались и радужно искрились в солнечных лучах маленькие фонтаны. Дорожка упиралась в крыльцо изящного белого Храма Энтив, Светлой Сестры, покровительницы Инсы. Воздух, казалось, был раскалён до предела. И даже тень от раскидистых деревьев не спасала. Поэтому не удивительно, что на дорожке не оказалось других людей, кроме них. — В этот час тут всегда пустынно, — поведала Амилона. — Поэтому это место и установлено в качестве точки прибытия Девочки не были против посещения храма, поэтому Амилона повела их туда. Внутри царила приятная, особенно после палящего зноя улицы, прохлада. Круглый, в голубых и зелёных тонах зал освещали парящие белые светильники. Пол был белый, переходящий из матового в зеркальный. — Как облака! — тихо заметила Лонсия. Амилона улыбнулась. Лонери кивнула, хоть сравнение и не показалось ей удачным. Над небольшим круглым бассейном с белыми водными лилиями возвышалась мраморная статуя, изображавшая склонившегося к воде единорога, на холку которого положила руку девушка с фонарём в другой руке. От фонаря шёл мягкий желтоватый свет, тёплый, в отличие от остального освещения храма. — Да осветит ваш путь взор Белой Госпожи! — произнесла молодая жрица, подойдя к ним. Будучи коренной жительницей южной части Ливении, она была темноволоса и смугла, что ещё больше подчёркивалось её белоснежным одеянием. — Да не покинет вас её благословение! — отозвалась Амилона. Лонери обратила внимание на сходство двух девушек, хотя то же самое можно было сказать и о Лонсии. — Привет, Ами, — улыбнулась жрица. — Лонери, Лонсия, я Онлея Лироне. У неё были необычные глаза: малахитовые с золотыми прожилками, которые, казалось, ещё ярче искрились, когда она улыбалась. — Покажешь нам сад? — спросила Амилона. — Конечно! — ответила Онлея. — Пойдёмте. Сад символизировал три времени года: весна, лето и осень. Здесь первоцветы распускались под жёлтыми и багряными кронами, цвели мимоза и сирень, сочно зеленела трава, а с фруктовых деревьев свисали спелые плоды. Когда глаза Лонери привыкли к обилию красок, она разглядела скачущих по ветвям мелких зверьков и разноцветных птиц. — В глубине сада есть глубокий пруд в форме семиконечной звезды, — сообщила им жрица. — В нём живут красивые рыбки, которых можно покормить. — И тут эти рыбки! — шепнула Лонсия на ухо Лонери, и та серьёзно кивнула. Рыб им было более чем достаточно и дома. — А можно мы здесь в прятки поиграем? — спросила Лонери. — Конечно! — улыбнулась Онлея. — Только недолго, — добавила Амилона. — Мы будем на скамейке у ворот. — Ты водишь! — заявила Лонсия старшей, когда девушки ушли. — И не смотри на меня так! Сама предложила! — Ладно, — нехотя согласилась Лонери. — Считаю до ста! — До двухсот! — До ста пятидесяти! Всё! — Только громко! Лонери прислонилась к дереву и стала считать. Произнеся «сто один», девочка почувствовала, как её мизинца коснулись маленькие коготки. Это была белка. — Привет, — прошептала Лонери. — Жалко, что у меня ничего для тебя нет… Белка спрыгнула на землю и стала рыться в опавших листьях. Вытащив какой-то камушек, она повернулась к девочке и вытянула лапки вперёд. Лонери села перед ней и протянула руку. Уголёк упал к ней в ладонь. — Спасибо… — потрясённо глядя на грызуна, произнесла девочка. Белка кивнула и вернулась на дерево, затерявшись среди ветвей.***
Проснувшись, Ориана почувствовала, что лежит на траве. От медового запаха нектара хотелось чихнуть, и она, всё ещё не открывая глаз, раздражённо дёрнула тонким хвостом и почесала нос лапой. Открыв глаза, она увидела, что лежит головой на жёлтом цветке. «Что-то не то…» — подумала она, распахнув янтарные глаза. От света зрачки немного сузились, пусть и не так сильно, как у взрослой кошки. Ориана завертела головой по сторонам. И тут её накрыла тень. «Не меня ищешь?» — услышала она приятный мужской голос. Но этот голос всё же звучал у неё в голове. Ориане было к такому не привыкать, так как сфинксы довольно часто прибегали к телепатическому общению. Обернувшись, она увидела возвышающегося над ней гигантского белого орла. Ориана удивилась, понимая, что птица эта, должно быть, раза в два, а то и больше, крупнее тех грифонов, на которых прилетали в их город высокие гости. Король, почти всё время пребывающий в своём человеческом облике, тоже нередко отправлялся куда-то на спине птицезверя. Ориана не боялась крупных животных, но лишь потому, что тех всегда отделяли от неё надёжная стена, прочная клетка или хороший магический щит. А теперь при взгляде на огромного белого орла страх и любопытство боролись в ней друг с другом. И самое главное — кошачий нюх улавливал лишь запахи камня и грозы. «А вы ведь меня не съедите?» — спросила Ориана осторожно, осознавая, насколько глупо и жалко звучит её вопрос. Орёл, незаметно для себя несколько изменив строение глаз, с нескрываемым интересом разглядывал это странное существо. На ухе котёнка было колечко со светло-голубым топазом. Коринусен понял, что именно это украшение и позволяло кошечке общаться телепатически. «Пока нет, — обнадёжил он. — У тебя окрас подозрительный, много думаешь и болтаешь, да и не наелся бы я тобой. Хотя…» «Нет-нет! — испугалась Ориана, на некоторая время теряя способность к критическому мышлению. — Я невкусная! Правда! И ядовитая! Очень!» «Я понял, — голос орла прозвучал насмешливо. — Поэтому заприметил тут неподалёку нескольких зелёных чудиков…» «Зелёные… — глаза котёнка стали ещё более круглыми. — Гоблины?!» «Может, и гоблины, — согласился орёл. — Я пока не особо разбираюсь в названиях…» «Но они ведь тоже разумные! — возмутилась кошечка и неуверенно добавила: — Наверное…» О гоблинах она знала совсем немного, так как никогда не интересовалась этими существами. Но знала, что, как и сфинксы, они не очень жалуют гномов. С последними у вирисов постоянно велись территориальные споры, поэтому отец поминал бородатый народец почти каждый день. «Впредь буду знать… — рассуждал орёл. — Наверняка не очень вкусные, костлявые к тому же…» У голодной Орианы пропал аппетит. В конце концов она предпочла думать, что у орла имеется пусть весьма своеобразное, но всё же чувство юмора. «Я Кор», — представился орёл, решив, что впредь будет пользоваться усечённой формой данного ему Лонери имени. «А где живут орлы вроде тебя?» — тут же решила пополнить свой багаж знаний Ориана. «Не знаю, — кошечке показалось, что орёл был удивлён этим вопросом. — Я не видел других». «Ты всегда был один?» — ужаснулась Ориана, представив на его месте себя. «Не помню, — признался Кор. — Может быть». «Это грустно», — посочувствовала кошечка. «Почему?» — не понял её жалости орёл. «Ну ведь жить в одиночестве очень грустно!» — пояснила Ориана, всегда окружённая вниманием. «В одиночестве? — отозвался Кор. — Нет, это вовсе не одиночество, когда вокруг кипит жизнь… Одиночество — это осознание того, что ты один, что нет ничего, кроме пустоты. Вот тогда ты хочешь стать ещё меньше, чем есть, чтоб хоть как-то уплотниться, ибо тебе просто пусто, или же исчезнуть вовсе, не существовать, не осознавать… Что-то такое представляется под этим словом.» «Нет, одиночество — это когда у тебя нет друзей, родных, тех, кому ты дорог и кто дорог тебе…» — глаза кошечки наполнились слезами. «Расскажи, что с тобой произошло», — попросил орёл. Она распахнула крылья, затем, вновь их сложив, начала: «Ночью меня разбудила служанка, сказав, что нужно уходить, ибо столица атакована львиноголовыми. Приоткрыв штору, я увидела беготню и огненные всполохи. Служанка открыла портал. — А как же остальные? — крикнула я ей. — Сражаются, — пояснила она. — Его Величество приказал увести вас в безопасное место. Разозлившись, я поверх пижамы быстро натянула первые попавшиеся штаны и кофту и выбежала из комнаты…». «Ты носишь одежду и спишь в пижаме?» — не поверил орёл. «Это не основная форма, — пояснила кошечка. — Кстати, я не такая уж маленькая, просто кошачье тело у нас взрослеет очень медленно». Кор кивнул, предлагая продолжить свой рассказ. «Так вот. Я выбежала из комнаты с твёрдым намерением помочь своим близким, не слушая бегущую за мной и умоляющую остановиться служанку. Тут я увидела львиноголовых и метнула замораживающий заряд. Но те меня тоже заметили, поэтому успели активировать щит и швырнуть огненным шаром. Я смогла уклониться, а вот она нет… Однако от последовавшей за огнём молнии уйти было уже нельзя. Сосредоточившись на Капле, я попыталась создать силовое поле. Кажется, мне это даже удалось, но Капля треснула, выпуская водоворот чистой энергии… Звуки исчезли. Не осталось ничего, кроме белого света вокруг. Когда я вновь почувствовала под собой каменный пол, то была уже в этом обличии. Пришлось быстро удирать, так как в этой форме я не могу использовать магию, только целительную, и то с Каплей». «А обратиться?» «Без капли невозможно ни обратиться, ни использовать магию, девяти жизней тоже нет. Я шмыгнула в портал. Летела и бежала, пока не выбилась из сил. Стыдно об этом вспоминать… Я даже не знаю, смогла ли она сбежать, пришла ли в себя вообще… и оставались ли у неё ещё жизни…» «А что с порталом?» — спросил Кор. «Он закрылся, как только я оказалась на этой стороне». «Что-нибудь придумаем, — заверил её орёл. — Жди здесь, я поймаю что-нибудь съедобное». «Только не гоблина», — опасливо отозвалась Ориана.***
Миэн глядел в пустые глазницы шлема, выполненного в форме черепа. Кузнец на его недоумение ответил насмешкой, и теперь Миэн сам не понимал, почему принял заказ в таком виде. Это ведь совсем не то, что он хотел. Череп. Мёртвая голова. В тёмно-фиолетовых глазах карнессы вспыхивает ужас. Лишь на миг, который требуется мечу. И вот уже голова катится по припорошенной пеплом земле. Миэн закрыл глаза, но эта картина представала перед ним снова и снова. «Видишь? — шептала Жамина. — Ты просто чудовище, и был таким всегда. Так почему ты свободен, а я нет?» — Я свободен? — повторил Миэн. «В тебе куда меньше человеческого, чем во мне, — продолжала она. — Так почему меня называют демоном, а тебя нет?» — Я человек. «Ты — говорящая мумия! — она засмеялась. — Сушёная куколка». — Госпожа Фрит сказала, что ты была утопленницей, — заметил Миэн. «О! — не похоже, что такое утверждение как-то её задело. — Даже любопытно, кто ей это мог разболтать?» «Тот дар исцеления был передан тебе при попытке оживить!» «О, да! — насмешливо согласилась она. — А что она ещё рассказала? Она говорила о тебе?» «Да, я убийца и притворщик». Её несмолкающий смех сводил с ума, и Миэн не мог отгородиться. — От чего именно я свободен? — прошептал он. Зеркальная поверхность лежащего на его коленях черепа затуманилась. — Это всё не имеет значения! — он отбросил шлем, и тот покатился по полу. — Жамина! Смех оборвался. «Я слушаю тебя, — ответила она ласково. — Ты готов говорить по существу?» — Я готов освободить тебя. «Неужели? — Жамина хмыкнула. — А что на это скажет «госпожа Фрит»? Пойдёшь против неё? — Если скажешь, где Элариан, то да, — твёрдо решил Миэн. — Найдёшь ответ — и ты свободна». Жамина оставила в покое его разум, и Миэн так и заснул, сидя на стуле у окна. Лишь утром его разбудил шум шагов, падающих предметов и голоса Адеки Фрит, проклинающей стеклянные графины. «Ожидается буря?» — было последним его вопросом к кому-то из ускользающего сна.***
Варид Иллидео осмотрел небольшое помещение, в которое привели чары телепортации. Солнце ещё не взошло, и в комнате царил полумрак. Звон разбившегося кувшина с водой разбудил сидевшего на стуле спиной к окну колдуна. Больше не говоря ни слова, колдунья зажгла свет и положила мальчика на застеленную бордовым покрывалом кровать. Миэн, поднявшись на ноги, прошёл сквозь невидимого Варида и, подняв с пола шлем и откинув капюшон, надел его. Если до этого глазницы были просто дырами, то теперь из них глядела густая тьма. Но не это было главным. — Да ты теперь невидимка! — тут же заметила изменения Адека. — Я вижу себя, — не согласился Миэн, вытянув руку. — Твоя аура будто совсем исчезла, — пояснила она. — Своеобразно, не замечала в тебе тяги к некромантии, — женщина улыбнулась. — Или я чего-то не знаю? — Сойдёт и это, — вздохнул он, не желая вспоминать разговор с кузнецом. Он чувствовал вину перед вербидом. — Пришло время поглядеть на неё в деле, — Адека отошла на пару шагов, как бы давая ему свободу действий. — Зови! Миэн достал тетрадь, но вдруг заметил рядом с собой слабое серебристое свечение. При большом воображении в нём можно было увидеть человеческую фигуру. Миэн поморгал, решив, что что-то случилось с его глазами. «Надо же, заметил», — подумал Варид. — Жамина! — позвал колдун, прикоснувшись пером к странице с именем. Ждать не потребовалось. Сгустился чёрный дым, который преобразовался в красивую женщину с отливающими зеленью волосами, бездонными зеленовато-синими глазами и перепончатыми крыльями, слишком маленькими, по мнению колдуна, чтоб использовать их для полёта. Одеждой ей служил всё тот же чёрный дым, что делал фигуру зыбкой и мерцающей. — Какие люди! — воскликнула Жамина. — Неужели братишка решил просить о помощи? Варид Иллидео видел, с каким презрением она посмотрела на своего родственника. Она хотела добавить что-то ещё, но общество маленькой чернокнижницы заставило её оказаться от заготовленных резких слов. — Исцели его, — приказала Адека. — Действительно, зачем ещё я нужна… — Жамина театрально вздохнула, но ослушаться не могла, поэтому занесла руку над лицом мальчика и стала медленно сжимать кулак. — Уйди, — тихо сказал Лур, распахнув глаза, и та, воспользовавшись случаем, незамедлительно исчезла. «Я знаю, что ты здесь», — мысленно обратился он к Вариду. Иллидео не стал подтверждать догадку Лура. Не его вина, что тот его не видит. — Это было невежливо, — сухо заметил Миэн, и взгляд Лура задержался на зеркальной поверхности черепа. Но Варид понимал, что он ничего не видит за магической тьмой в глазницах. — Простите, — извинился Лур, вставая. — Спасибо за помощь! — Свободен! — произнесла Адека, указывая на дверь. — И не забудь, что должен мне новый плащ! Лур щёлкнул пальцами, выполняя пожелание, и поклонился, прежде чем исчезнуть: — Готово! — Где вы его нашли? — потрясённо спросил колдун, когда дверь закрылась. — На дороге, — ответила чернокнижница, на что Миэн глубокомысленно кивнул. Варид, оставив их, отправился за Луром и оказался глубоко под землёй.