Грёза

       Воздух, вырываясь из плена лёгких, пролетает сквозь отверстие дульца; тонкие пальцы зажимают дырочки, ловя кислород в новую ловушку, и тот со свистом вылетает, создавая красивую мелодию. Хината незаметно вдохнула ещё немного, выпрямив спину, и вновь начала перебирать пальцами по флейте, создавая причудливые узоры музыкой. Отложив инструмент, Хината с грустью взглянула на полную луну, что сегодня была особенно низко. Тень улыбки прошлась по её губам, совсем не счастливой — она не знала, плакать ей или смеяться. Собственный муж её наказал — теперь и так не слишком разнообразный досуг принцессы ограничился и вовсе только её комнатой. Как маленького нашкодившего оборванца! — Чтобы больше и шага за этот порог не сделала! — Хината испуганно обернулась — настолько голос мужа в голове показался реальным — но за спиной никого не было, только её разложенный футон, на котором она сейчас должна спать, но вместо этого сидит, свесив ноги с энгавы, и мучается бессонницей. Кошмары стали приходить всё чаще и чаще, и совсем недавно Хината отправила письмо домой — изувеченные тела родных в кошмарных снах в один момент перестали казаться кошмарами, и принцесса по-настоящему испугалась. Ответа пока не было. — Чё ты тут наигрываешь?.. — Учиха вздрогнула, с опаской обернувшись на хриплый голос, и рука её потянулась к сердцу, но тут же улыбка облегчения показалась на бледном лице — это всего лишь лохматая ото сна Карин, недовольно сверкающая линзами очков. — Разбудила? — участливо спросила Хината, продолжая улыбаться. Карин тяжело вздохнула, бесцеремонно плюхаясь рядом. — Да нет на самом деле, — открыто зевнула девушка, почёсывая руку. Рукав ночной рубашки задрался, и Хината невольно заметила красные отметины зубов, тянувшиеся от запястий, скрывающиеся дальше за тонкой тканью сорочки. Любопытный взгляд опустился ниже, и из-за кромки шорт тоже показались шрамы, некоторые уже побелевшие от времени. — Не смотри, — недовольно буркнула Узумаки, одёргивая шорты и опуская рукава обратно. — Прости, — вмиг стушевалась Хината, краснея и опуская взгляд на свои руки, сложенные в покорном жесте — прямыми ладонями вниз, лежавшие на коленях. Повисла долгая пауза, которая смущала, однако только Хинату, и та начала невольно ёрзать на месте, стараясь хоть как-то отвлечь себя от неловкого чувства. — Сама чего не спишь? — не глядя на девушку, спросила Карин, по примеру Хинаты так же свесив ноги, но вместо женственной позы принцессы — прямая спина, сомкнутые вместе колени — уселась, широко расставив ноги и свесив кисти рук между ними, сгорбилась, вперив взгляд алых глаза на старую сакуру, что тихо шелестела листвой, повинуясь порывам ночного ветерка. — Не спится, — соврала Учиха, спать хотелось жутко, но стоило закрыть глаза, как тут же перед ними вставал Нейджи с вываливающимися наружу внутренними органами, весь окровавленный и тянущий руки к горлу Хинаты, в то время как злобные твари, больше похожие на уродливых полулюдей-полупауков стояли за его спиной, тихо посмеиваясь гнусным смехом, выпучив масляные глазищи. Хината поёжилась, обнимая себя руками от реальности видений. — Ясно… — Карин подозрительно скосила на неё взгляд, но ничего говорить не стала. — Тепло сегодня, — спустя пару минут молчания тихо заговорила Хината, так как тишина её смущала. — Ага, — пожала плечами Карин, снова заразительно зевнув, потом хлопнула себя по коленям, поднимаясь на ноги. — Ну, прикольно тут с тобой, но пойду я, спать охота. — Карин… чан, — неуверенно окликнула её Хината, поднимаясь следом. Узумаки молча повернулась, устало поглядывая на неуверенную, словно девчонка, принцессу. — М? — Саске-сан всё ещё злится?        Карин изогнула брови, растягивая тонкие губы в ироничной ухмылке. Вот в такие моменты Хината особенно отмечала сходство Узумаки и Хозуки, когда тот так же улыбался, правда, скалил при этом свои клыки, точно дикий зверь. Учиха отступила назад, смущаясь собственного вопроса. — Да нет, чего ему злиться? Так, ёршится, нос морщит, да чего с этого будет? — с улыбкой в голосе ответила Карин, хмыкая. — Правда? — улыбнулась Хината, опуская голову и заправляя прядку волос за покрасневшее ушко. — Карин-чан? — Ну чего ещё? — несмотря на нахмурившиеся брови, вопрос прозвучал совершенно беззлобно, точно Узумаки говорила с ребёнком, которого можно было задеть одной лишь интонацией. — А вы что-нибудь выяснили? — твёрдо спросила Учиха, вскидывая подбородок, и лунный свет полоснул по её лицу, играя тенями, застывая магическим светом в зрачках. — Выяснили, — устало выдохнула Карин, опираясь плечом о балку. Узумаки давно заметила, что если Хинате что-то надо, то она вцепляется, словно клещ: сверкает глазами, краснеет, но не отпускает, пока своё не получит. Удивительное сочетание искреннего смущения и самоуверенности. Учиха стремительно подошла ближе, готовая слушать. — Ну-у, не то чтобы выяснили, — поспешила остудить пыл Хинаты Карин, разводя в воздухе руками, и принцесса отступила назад, сконфузившись собственной прыткости. — Саске пошёл к какой-то, — Карин сморщила острый носик, скривив губы, — ведьме. Не знаю, в общем, к старухе к одной. Она вывалила какие-то свитки старые, и давай шипеть раненой беззубой змеёй о каком-то пророчестве, о демонах, избранных и всякое-такое. Короче говоря, всё свелось к тому, что война на востоке, — Узумаки замолчала, сглатывая вязкую слюну, — пропитала кровью землю настолько, что всё, что, э-э, — Карин снова замолчала, а затем, показав пальцами кавычки, продолжила, — спало во тьме да пробудилось, омывшись в крови мёртвых. Я, конечно, за себя постоять могу, но, сама знаешь, как-то не… — Карин скосила глаза, как будто увидела что-то в темноте кустарников. — Неудобно спать, когда под тобой демоны копошатся… омытые в крови мёртвых, — хмыкнула под конец она, скрестив руки на груди. Учиха в ужасе застыла на месте с лихорадочным блеском в глазах и открытым ртом, и тут Карин смачно щёлкнула себя по лбу ладонью. — Ду-ура, зачем рассказала… — тихо зашипела она сама на себя, и Хината тут же бросилась к ней, выйдя из оцепенения. — Карин-чан, ну что ты, я не расскажу Саске-сану, — участливо запричитала Учиха, заглядывая в глаза Узумаки. Карин выпрямилась, посмотрев в ответ на Хинату, а затем, указывая пальцем прямо в лоб Учиха, с напущенной грозностью произнесла: — Конечно, не расскажешь, а то тебе не поздоровится, — указательный палец прошёлся по горлу, но когда Карин увидела искренний испуг в глазах принцессы, то поспешила неловко посмеяться, хлопнув ту по плечу. — Шучу я, ты чего?.. — Скажешь тоже!.. — насупилась Учиха, смешно надув щеки и шумно выдыхая через раздувшиеся ноздри. Узумаки усмехнулась — принцесса просто не понимала, что Карин ей не ровня в боевых навыках: девушка пару раз видела, как Учиха тренировалась в лесу. У них разные стихии, а техника Хинаты была хоть и не так мастерски отточенной, как у её родных, но оставалась всё такой же мощной. — Ладно, принцесса, спокойной ночи, — махнула рукой Карин, разворачиваясь и уходя, шлёпая босыми ногами по дереву энгавы. Эхо шагов стихло и Хинате показалось, что цикады в траве застрекотали с ещё большей громкостью, а ветер подул сильнее, будто прогоняя её с веранды. Послушав стихию, Хината зашла внутрь, с тихим шуршанием закрыв сёдзи.        Хината шумно выдохнула, концентрируя чакру, выставила левую ногу назад, руки ладонями вверх, чучело перед ней хоть и было неподвижно, но фантазия с лёгкостью пририсовывала ему руки и ноги, а ещё восемь пар глаз, точно у пауков. Похолодев от страха, Учиха громко выкрикнула: — Техника мягкой ладони, тридцать два удара восьми триграмм! — тут же на чучело посыпался град ударов: — Два… четыре… восемь… шестнадцать… тридцать два!        Деревянное чучело пошло трещиной, разваливаясь на щепки у ног Хинаты. Учиха пыталась отдышаться, уперев ладони в острые коленки — организм уже давно отвык от многочасовых тренировок, и сейчас дурацкая одышка появлялась после каждой мало-мальски серьёзной техники. Нахмурив брови, Хината выпрямилась, оглядываясь вокруг, отмечая неожиданную тишину леса, что буквально час назад шумел, словно базар в их родной деревне. — Хитоми? — громко позвала она служанку, что отправилась вглубь леса за травами, пока принцесса тренировалась. Лес неестественным эхом повторил имя девушки и снова стих. Хината насторожилась, активируя бьякуган, прочёсывая местность всевидящим взглядом. Все животные спали, словно одурманенные; птиц и вовсе не было видно, как и Хитоми. Чувство тревоги забарахталось в груди, мешая здраво обдумывать ситуацию, и всё, что оставалось Хинате — замереть, словно испуганному зверю, прислушиваясь к инстинктам. Бьякуган всё ещё ничего не заметил, и Учиха в испуге повернула голову в сторону поместья — вот она видит, как Саске сидит за столом в своём кабинете совершенно один, перебирая какие-то бумаги, внимательно вчитывается.        Тело окаменело, глаза вдруг начали слипаться, словно и она попала под дурман, пытаясь направить чакру на поддержание бьякугана, Хината навалилась плечом на дерево, шевеля губами одно лишь слово, обращаясь к Саске, что не слышал и не видел её, находясь за несколько километров от принцессы: — Помоги!..        Темнота то наступала, то отступала, пока Хината пыталась подняться, цепляясь о кору дерева бинтами, которыми обмотала руки, чтобы не сильно травмировать нежную кожу ладоней. Тело совсем перестало ощущаться, словно чужое. Неподъёмным грузом оно рухнуло на землю — и снова тьма. Потом вспышка света, и Хината различает размытый силуэт чьих-то немытых ног в дорожных сандалиях. Снова тьма. Уже окончательно.        Тук-тук… тук-тук… тук-тук. Хината морщится, отмахиваясь от звука так, как будто он материален. Но волна воспоминаний врывается в голову, окончательно пробуждая девушку от бессознательного состояния, и Учиха подскакивает на футоне, тут же схватившись за голову, что будто затрещала по швам, стоило Хинате сесть. Завалившись обратно, девушка застонала от боли и зажмурилась ещё сильнее, покачиваясь на постели, как игрушка, шипя и растирая виски оледеневшими пальцами. Наконец, Хината упёрлась лбом в подушку, выравнивая дыхание, и осторожно, не двигая телом, открыла сначала один глаз, затем второй, через пару минут уже с пониманием происходящего оглядываясь вокруг. Она дома, в поместье, в личных покоях её мужа, на его постели. От осознания этого Учиха залилась румянцем смущения, на корячках пытаясь вылезти из-под одеяла, чувствуя себя так, как будто нарушила чей-то покой. — Хината-сан! — взвизгнула Хао, уронив полный таз воды на пол. Наплевав на расплескавшуюся воду, подбежала к молодой госпоже, насильно укладывая её обратно в постель. — Хао, постой, — вяло засопротивлялась всё ещё ослабленная Хината, отодвигая руки служанки, но тут голос её совсем ослаб, и она снова погрузилась в тревожный сон.        Постукивание бамбука шиши-одоши при следующем пробуждении Хинаты не казалось таким надоедающим. Девушка раскрыла покрасневшие глаза, уставившись в дощатый потолок, прислушиваясь к тишине ночи. Рядом послышалось какое-то шуршание, и Хината медленно повернула затёкшую шею на звук. Саске сидел рядом, за столом, склонившись над какой-то бумагой и шелестел страницами. Когда девушка смогла сфокусировать на нём свой взгляд, мужчина неожиданно оторвался от бумаг, встречая потерянный взгляд жены. — Как ты себя чувствуешь? — тихо и неожиданно сочувственно поинтересовался Саске, при этом сохраняя бесстрастное выражение лица, внимательными тёмными глазами следя за девушкой. Вместо ответа изо рта Хинаты вырвался непонятный хрип, и она закашлялась от сухости в горле, которая, кажется, доходила до самого желудка. Тяжело вздохнув, Саске поднялся с колен, подходя к графину с водой, наливая её в маленький стакан. — Держи, — он помог ей обхватить руками стакан и сделать первый глоток. Она настолько жадно опустошила стакан, что даже не смогла нормально вздохнуть, когда мужчина отобрал его обратно. — Спасибо, — когда вода грузно плюхнулась в пустой желудок, у Хинаты засосало под ложечкой, но хотя бы прошло головокружение и ноющая боль в висках. Мужчина гулко поставил стакан на стол, садясь обратно за него и опираясь кулаком в висок, вперив взгляд чёрных глаз на девушку, видимо, ожидая ответа на свой ранее заданный вопрос. — Уже лучше, спасибо, — сидя на футоне, Хината попыталась поклониться, но вместо этого лишь неловко качнулась вперёд, закрываясь от внимательного взгляда завесой волос. — Что ты делала в лесу? — Учиха вздохнул, отворачиваясь от девушки и продолжая рыться в бумагах. — Тренировалась, — неуверенно произнесла Хината, чувствуя странную вину за то, что делала, хотя и получила на это разрешение. Она украдкой выглянула из-за чёлки на мужа, но тот даже не повёл и бровью, продолжая читать бумаги, будто и вовсе не слышал, что она говорила. Саске ничего не ответил, а Хината не решалась спросить и даже пыталась лишний раз не дышать и не шевелиться. Молчание угнетением давило на грудь и, вздохнув поглубже, она выпалила на одном выдохе: — А что случилось с Хитоми? Что вообще случилось? — Ничего не помнишь? — безынтересно спросил Саске, не отрываясь от своего дела, только поднял бровь и изогнул губы в подобии усмешки. Хината замотала головой, опираясь на ослабленные руки и подтягивая под себя ноги, удобнее усаживаясь лицом к мужу. Вместо одежды для тренировок, в которой она была в тот день, на ней было её красное косодэ, на спине которого цветастой вышивкой горел мон Учиха, вышитый совсем недавно прилежными руками служанки. — Хитоми мертва, — не стал ходить вокруг да около Саске, сказав про смерть служанки так, словно отметил солнечную погоду на улице. А Хината замерла, сердце пропустило удар, на глаза навернулись слёзы — Хитоми же была ещё совсем девчонкой: тонкая, красивая и молодая. Зажав рот рукой, подавив всхлип до непонятного мычания, Хината в молчании продолжила шмыгать носом и обтирать ладонями катящиеся по щекам слёзы.        Шмыганья начали стихать, Хината последний раз вытерла раскрасневшиеся щёки и глаза, потупив взгляд в пол, устеленный татами. — Ка… — голос дрогнул. — Как это произошло?..        Вместо ответа Саске всё так же молча небрежным движением кинул на колени Хинаты сложенный в несколько раз пергамент. — Нашли на теле напавшего на тебя ниндзя.        Девушка трясущимися руками развернула пергамент, со страхом вчитываясь в строки, кажется, забывая, как дышать. Её заказали. Купили её смерть за баснословную сумму…