Грёза

       Когда Хинате было десять, она уже сбивала костяшки пальцев в кровь о кору исполинского дуба, что рос в их саду ещё с незапамятных времён. Глаза уже тогда обрастали кровавой коркой и беспрестанно слезились из-за постоянно активированного бьякугана. День и ночь всегда были наполнены непрекращающимися тренировками, изнуряющими молодое тело и нежную душу. Но как она ни старалась… всегда… была… слабее… других.        Жёсткий удар деревянной тростью отца по спине, и девчонка окончательно сваливается на землю, теряя последние силы. Напротив стоит родная сестра, всё ещё держит стойку, тяжело дышит и испуганно смотрит на старшую, что отплёвывает густую кровь, пачкая песок. — Поднимайся, — сурово бросает отец, вновь тыкая под рёбра Хинаты тростью. Девчонка стонет от боли, отхаркивая слюну, что заполнила рот, смешиваясь с кровью. Её тошнило и физически, и морально. Из последних сил — руки тряслись, как лихорадочные, каждой мелкой косточкой; тело ломило, в горле стоял неприятный комок подступающих слёз — Хината смогла сначала сесть, потом на таких же трясущихся ногах неуверенно встать, шатаясь, словно тонкий ствол молодого дерева во время шторма. Старейшины неприятно хохотнули на нелепую позу, в которую попыталась встать старшая из дочерей — руки опускались и никак не хотели держать баланс, ноги подгибались. Не выдержав, она вновь рухнула коленями в землю. Тренировочное поле накрыла тишина, не нарушаемая даже порывом ветра, принцесса Хьюга вновь проиграла, позорно падая лицом в сухой песок, вдыхая мелкие песчинки и теряя сознание. — Позор… — последнее, что слышит девочка, прежде чем окончательно потерять связь с реальностью.        Это был последний поединок двух принцесс. Единогласно старейшинами было принято решение об отстранении Хинаты от титула наследницы клана. Её безжалостно отодвинули на задний план за спины младшей сестры и двоюродного брата — любимцев семьи. Вся жизнь Хинаты опустела, потеряла всяческий смысл, сломленная духом, она только и делала, что играла на флейте, возле небольшой речки, недалеко от имения клана. Отец прекратил тренировать её, старейшины более даже не смотрели в её сторону на собраниях, а позднее они стали проходить и без участия Хинаты. — Всё будет хорошо, — эхом повторяла Хината слова покойной матери, что звучали в её сознании единственным воспоминанием о любимом человеке.        Ей исполнилось восемнадцать, когда жизнь решила сделать головокружительный кульбит по воле старейшин. — Хината-а! — визжала Ханаби, на сумасшедшей скорости несясь к сестре, что мирно сидела на излюбленном месте на берегу бурлящей реки. — М? — встрепенулась Хината, отрываясь от изучения свитка. — Те... — младшая запнулась на полуслове, задыхаясь от быстрого бега, — тебя старейшины вызывают. Срочно.        Хината без лишних вопросов подскочила с земли, путаясь в подоле кимоно — удобная одежда для тренировок давно пришла в негодность и стала девушке мала, а на новую клан не тратился из-за той же ненадобности: по их мнению, Хината больше не тренировалась. Уже через пару минут она небрежно скинула таби у подножия веранды и, опускаясь на колени, трижды постучала в дерево сёдзи. — Войди, — безэмоционально ответил ей отец. К удивлению Хинаты, в помещении сидел только он один, держа перед собой лист бумаги и не обращая на свою дочь никакого внимания. — Садись и слушай.        Девушка беспрекословно исполнила приказ, а это был именно он, присаживаясь напротив отца. Между ними был только маленький низкий столик с чайником и чашечками на подносе. Отец отложил бумагу в сторону и указал дочери ладонью на сервиз. Хината растерянно кивнула, дрожащими руками разливая дымящийся напиток по чашкам, соблюдая все ритуалы. Долгие напряжённые минуты они молча пили чай. Девушка не смела нарушить тишину и вообще поднять взгляд выше отцовской груди. — Старейшинами было принято решение, — когда отец наконец заговорил, девушка уже пожалела об этом, внутренне сжимаясь от его сурового голоса и сглатывая комочек солёных слёз, что встал у самого горла, готовый политься из глаз в любой момент. Но слёзы здесь не в почёте, а отца особенно бесило, что она плачет, ещё с детства. Тем временем он продолжил, окидывая застывшую дочь внимательным взглядом: — Ты выйдешь замуж, — всего на долю секунды, когда испуганный взгляд Хинаты встретился с его, в нём промелькнули чисто отцовские искренние эмоции — сочувствие и сожаление. — Будет устроен турнир, и это будет достойный человек, обещаю. Теперь можешь идти.        Она не помнила, как дошла обратно до реки, как осела на землю, взрываясь истерикой, захлёбываясь слезами. Обуза. Обуза! Обуза! Она - только обуза, от которой решили избавиться. Хината лихорадочно дышала, пытаясь протолкнуть кислород в горло, забитое соплями и слезами, пока получалось только выдавать непонятные хрипы. Наклонившись над бурлящим потоком реки, она влила в ладонь немного воды, отпивая её, лишь бы прочистить горло. Стало легче, но не душевно.        Чуткий слух уловил шуршание со стороны, и девушка моментально подскочила, готовая обороняться, но неуклюже опустила руки, заметив приближающегося Нейджи. Двоюродный брат остановился буквально в метре от неё; он, как и всегда, был спокоен и собран, безэмоционально оглядывая сестру металлическим взглядом. — Старейшины хотели наложить на тебя печать подчинения и изгнать во младшую ветвь, — строго заговорил он, но взгляд смягчил, неуверенно протягивая руку к дрожащей ладони Хинаты. — Но?.. — недоумевала девушка, следуя рукой за тёплой мужской ладонью. Нейджи обхватил пальцами тоненькие пальчики Хинаты, поглаживая их в успокаивающем жесте. — Отец настоял на другой судьбе.        Хината грустно улыбнулась, опуская голову. Видимо, таким образом отец спустя столько времени проявил заботу о старшей из дочерей. Нейджи присел на берег и потянул за собой Хинату. — Ты должна смириться, так будет лучше. Уж поверь мне, — парень, вторя настроению девушки, растянул губы в подобии улыбки, невольно прикладываясь руками к уродливой метке на своём лбу. Хината потянулась вслед за его ладонью, проводя ледяными ладонями по метке. — Спасибо тебе, — искренне поблагодарила она, заглядывая брату в глаза. — Я же обещал тебя всегда защищать…        Лучшие представители других кланов сегодня собрались под полуденным жарящим мартовским солнцем. Бои продолжались уже два дня, песок окрасился в чёрный, пропитываемый кровью убитых воинов. Вот и сейчас Саске метался по арене чёрной тенью, нападая на своего противника с самых неожиданных для него сторон. Хината от волнения кусала губы, заламывая тонкие пальчики и покачиваясь из стороны в сторону под неодобрительный взгляд отца. Но ей было всё равно, потому что противником Саске был её собственный брат — Нейджи.        Учиха рванулся вперёд, обнажая лезвие Кусанаги, пуская разряды молний по всей длине клинка. Нейджи сгруппировался, активируя вихрь, но всевидящее додзюцу Саске предвидело такой манёвр, и мужчина отскочил назад, буксируя ногами о землю. Это был самый продолжительный бой, два гения не хотели друг другу проигрывать уже из принципа, а не из-за конечного приза в виде принцессы бьякугана. Даже сама Хината это понимала, но когда Саске удар за ударом пробивал идеальную защиту Нейджи, рвалась вперёд, готовая броситься между дерущимися воинами. Брат проигрывал.        Ещё один рывок, и лезвие проходится по груди Нейджи: он отшатывается назад, рефлекторно пытаясь закрыть рану ладонями, но, шатаясь, падает на землю. Саске заносит руку для финального удара, и смерть… — Нет! — визжит Хината не своим голосом, грудью кидаясь на защиту брата. — Не убивай!        Саске замирает с занесённым клинком, встречаясь с полными слёз глазами своей невесты. Хината хнычет, губы дрожат, но брови упрямо сведены на переносице, а глаза поблёскивают скорее от решимости, чем от слёз. Молча мужчина опускает клинок обратно в ножны и разворачивается, кидая презрительный взгляд в сторону замершего в таком же испуге Хиаши. Но глава клана моментально взял себя в руки, за локоть оттаскивая ревущую Хинату от тела Нейджи, к которому подбегают медики. — Мой свадебный подарок, — хмыкает Учиха в ответ на презрительный взгляд старейшин.