Ледяная роза

      Энни сидела за столом в своей студии, попивая из маленькой бутылки коньяк. На рабочем столе не было почти ничего, только небольшая стопка бумаг, давно лежавших здесь. Верхний рисунок уже покрылся пылью. Энни взяла его и стряхнула, чтобы рассмотреть картину. Утки, поедающие кусочки хлеба. «Это было месяцев девять назад», — подумала Леонхарт, пересматривая зарисовки и уже готовые работы. Так долго она там не была. Не заходила в парк к озеру. На одинокую лавку у забора. Не кормила тех уток хлебом. И хотелось вернуться, сходить туда, но что-то её останавливало, находились отговорки.       Она оставила свои работы, сложив их на место, и села обратно. Там, немного поодаль, стоял диван, на котором девушка пару раз встречала похмелье или стул у мольберта, купленный месяц назад, после того, как Леонхарт сломала его о стену. У каждой мебели здесь была маленькая история. Небольшое разнообразие, которое выражалось на её картинах. Один и тот же стул, она рисовала по-разному. Где-то мебель была старой или новой, со своими добавлениями к деталям. Резные ножки или другой цвет. Художница изменяла многое на своём полотне. Людям это нравилось. И из-за этого они покупали её работы.       Энни услышала, как ручка двери повернулась: в помещение вошла Микаса. Леонхарт встала и взяла несколько вешалок с одеждой, подготовленной заранее. «Примерь и будем начинать», — подавая одежду, сказала девушка. Микаса взяла вешалкии, оглядев комнату, нашла место, где можно переодеться.       Леонхарт смотрела боковым зрением, как Аккерман переодевается и отмечала, что брюнетка имеет довольно красивое тело. Рельефный живот, накаченные ноги и руки, подтянутые ягодицы. Энни отпила из бутылки и посмотрела снова на девушку. Она выбрала чёрное платье с кружевами на плечах. Подол был свободный и мог развиваться полукругом, если начать кружиться.       Энни подошла поближе и, когда Микаса повернулась к ней, она начала вплетать в её волосы синюю розу. Пальцы ловко заплетали цветок между черными прядями волос, делая небольшую «диадему» из косичек. Аккерман засмотрелась за движениями девушки, что не заметила, как Леонхарт закончила работу над причёской. Энни щёлкнула пальцами перед лицом Микасы и указала на диван, чтобы та села на него. Брюнетка села куда указали, и художница подошла к мольберту, допив коньяк и поставив пустую бутылку рядом. «Закинь ноги на диван и положи одну руку на подлокотник, вторую на бедро», — сказала Энни. Микаса послушалась, приняла нужную позу, и Леонхарт продолжила рисовать.       Сначала все было не разборчиво, виднелись только силуэты предметов. Потом начали виднеться более чёткие контуры, вырисовывались детали. Энни чертила по бумаге мягко и плавно, без каких-либо резких движений. Её кисть просто скользила в воздухе, держа карандаш на бумаге.       Гуашь покрыла тёмные места в работе, выделив свет и тень. Энни прорисовывала фигуру Микасы, как в дверь начали стучать. А после игнорирования, ручка двери повернулась, сломавшись. Вошёл мужчина среднего телосложения, со светлыми волосами. Леонхарт стояла на месте, смотря то на брюнетку, то на мужчину. Он начал подходить. Энни потянулась к бутылке, но мужчина сменил своё направление в сторону Микасы, которая уже была напряжённой, как струна, без единой эмоции на лице.       Бутылка треснула, Энни перехватила нападение на себя. Быстрые удары Леонхарт он успел парировать и сам перешёл в атаку. Он бил точно и больно, что любой пропущенный удар, раздавался, как множество маленьких иголок, протыкающих насквозь кожу. Это изматывало. Мужчина быстро метался от Энни к Микасе, от Микасы к Энни, атакуя их наравне и уклоняясь от их ударов.       Леонхарт уже тяжело дыша, получила мольбертом по лицу и упала. Руки мужчины перестали ими быть, превратившись в когтистые лапы, лицо стало большой волчьей пастью с острыми зубами, а сам он увеличился вдвое. Микаса не успела уклониться от пасти монстра. Зубы впились в ногу, и она закричала. Из глаз шли слезы. Аккерман переполняла боль и злость, и что-то внутри, как какой-то давний механизм, ожило. Микаса с нечеловеческой силой разжала пасть волка, а в шею ударили длинные когти. На смену когтям пришли клыки другой пасти волка. Он сжимал челюсти так, что послышался треск позвонков.       Энни приняла человеческий облик и Аккерман спустилась по стенке вниз. Блондинка стёрла кровь с лица и, взяв тело на руки, унесла его. Это не первое убийство. У Леонхарт уже было все подготовлено. В студии был подвал с целым арсеналом орудий. Кислота, пила, молотки. Аккерман не спустилась вслед за Энни и предпочла переодеться в другую одежду.       Потом девушка пришла с ведром и тряпкой. Вытерла всю кровь со стен и пола, собрала в кучу сломанный мольберт, закрыла краски и благополучно унесла всё это вниз. Брюнетка смотрела за её манипуляциями и держалась за ногу, которую она только что перевязала. Кровь остановилась, осталась только сильная боль. И нестерпимая жажда. «Кровь», — пронеслось в голове. Так хотелось пить эту алую жидкость, что сводило зубы и горло.       Леонхарт вернулась из подвала и надела новую одежду, оставив прошлую внизу.       Микаса сидела в кресле, обнимая себя руками, и смотрела на приближающуюся Энни. Она опустилась на колено и протянула руку. Клыки проткнули кожу, и кровь хлынула на язык, небо, спускаясь в горло. Вкус был другой, не тот железный, а крайне отличающийся. Кровь была слаще, похожая в какой-то степени на вино.       Микаса остановилась, опомнившись.       -Пойдём, — Энни взяла руку Микасы в свою ладонь и сжала, — не будем здесь оставаться.       Аккерман проследовала за Леонхарт в машину, а потом Энни привезла её к себе домой.       Всё происходящее казалось Микасе туманом, как сон, который все не заканчивается. Она сидела на кровати в спальне Леонхарт, узнав, что является вампиром. В голове проносилось столько вопросов. Из этой череды её выбила Энни, пришедшая к ней с бутылкой вина. «Выпьешь?», — услышала Микаса. Она взяла бутылку из чужих рук и отпила пару глотков. Крепкое. Леонхарт тоже отпила алкоголя и села ближе к Микасе.       -Как нога? — спросила девушка- Сильно болит?       -Нет, мне лучше. Расскажи мне о том, кто я.       -Ты была не пробуждённым вампиром, — Энни передала бутылку, — из древнего рода Аккерманов, которые отказались от обычной жизни среди нас, и перешли к людям, скрываясь под обычными фермерами. А потом люди начали сталкиваться с оборотнями и вампирами низшего класса, думая, что все мы такие. Начались убийства. Возведение стен и доведения городов до того, какие они сейчас.Люди до сих пор думают, что мы кровожадные монстры. Ну, может некоторые — да, но не все.       -А ты?       -Я родилась оборотнем. Отец готовил меня с детства к жизни убийцы. И я ей стала. Утром ходила в школу, а по ночам была наёмницей. Потом я отказалась от этой работы два года назад. И из-за этого меня начал преследовать мой старый босс, Зик, являющийся отменным мудаком.       -И он подсылает к тебе всех этих парней. Что ему нужно от тебя?       -Почти ничего. Он просто хочет снова меня заполучить, как трофей, и чтобы я снова выполняла грязные дела. Я ведь хорошо это делала на службе, когда была подростком и ему не хочется лишаться такого «ценного сотрудника».       -Что будешь делать?       -Сначала позабочусь о тебе, — сказала Энни, повернувшись к Микасе.- Нужно обучить тебя всем этим вампирским штукам, чтобы ты могла выжить, а потом…. Не знаю. Посмотрю по ситуации.       Энни сидела совсем близко к брюнетке, соприкасаясь с ней плечом. Микаса положила голову на него и посмотрела на вибрирующий телефон, вздохнув. Эрен. Он волновался за неё, как Микаса раньше. Как она опекала его по-матерински, следила за ним в школе и сейчас она уже так не делает. Он вырос и не нуждается в опеке.       Микаса ответила на звонок.       -Где ты? Как прошли пробы на модель? — донеслось из динамика телефона.       -Я у Энни. Всё хорошо, я прошла, — Микаса посмотрела на Леонхарт и продолжила, — думаю я останусь с ней на пару дней до начала занятий, а потом вернусь.       -О-о-о, ну, это хорошо. Я прикрою тебя перед родителями.       -Только не говори про Энни. Скажи, что я ночую у Хистории, чтобы они не волновались.       -Ага, до скорой встречи.       Микаса снова приняла лежачее положение на плече Леонхарт и пила вино. Ей хотелось забыться, не помнить этот день и всё, что произошло. Энни — убийца оборотень. Она сама — древний вампир. И это было похоже больше на злую шутку, чем на реальность.