Там высоко. Истории

Вергилий подходит к дому, еле заставляя себя передвигать ноги. Угораздило же согласиться помогать конторе с переездом! С чего он взял, что сила нефилима поможет в перетаскивании бесконечных коробок с оборудованием? С другой стороны, он вымотался так, что, может, удастся заснуть без таблеток. Хочется только упасть, закрыть глаза и забыться. Но стоит шагнуть на территорию, как усталость мгновенно улетучивается. В доме есть кто-то чужой. Не просто в доме, в их с Данте спальне! Ему еле хватает выдержки, чтобы не хлопнуть входной дверью. Осторожно взбежать вверх по лестнице, стараясь производить как можно меньше шума. Как мог чужак пройти мимо Дедушки? И кто вообще позволил ему входить в эту комнату? Но, распахнув дверь, Вергилий чувствует, как силы его оставляют. В углу, рядом с Ямато, по-домашнему прислонен к стене Ребеллион, не узнать единственный в своём роде двуручник просто невозможно. Постель смята, будто с неё только что в спешке вскочили. Вергилий делает шаг в комнату, прикрывая за собой дверь и не отрывая взгляда от тёмной фигуры напротив оконного проёма. Он уверен – если отвернётся, наваждение тут же исчезнет. Брат стоит к нему спиной, напряжённый и безмолвный, Вергилий не слышит даже дыхания. Это стоило предвидеть, он всё-таки свихнулся от бесконечного ожидания. Это всего лишь галлюцинация, порождение больного воображения, следствие злоупотребления снотворным. Ну в самом деле, нельзя почти четыре года глотать таблетки горстями и надеяться, что это пройдёт бесследно. Вергилий закрывает глаза, ему кажется, что так, вслепую, получится не умереть от жгучего разочарования, когда наваждение рассеется. Делает глубокий вдох и телепортируется к плоду своего больного разума, обнимает. И его буквально оглушает родной запах и ощущение тёплого, живого тела под ладонями. – Данте, – имя удаётся только выдохнуть, голос ему изменяет. Вергилий бессильно утыкается носом в затылок брата, чувствуя текущую по щекам горячую влагу. Этого просто не может быть. Именно тогда, когда он уже перестал ждать... – Я всё-таки сошёл с ума, да? – Нет, – видение чуть качает головой, пробует вырваться, но Вергилий стискивает объятия ещё крепче. Он не уверен, что сейчас способен посмотреть на него. Он боится отпустить, теперь кажется, что наваждение исчезнет, если разжать руки. – Ну или с ума сошли все, кто есть в доме, они меня тоже видели. – Т-ты… Я же всё обыскал, весь Лимбо, все полицейские управления, все морги, все лечебницы… Я же знал, что ты жив… что просто нужно тебя найти, – ему почти страшно. Он не знает, как посмотреть брату в глаза, как признаться, что отчаялся и бросил поиски, не доведя до конца. Нужно было верить. Он должен был найти его раньше, а не ждать… Наверное, Данте его не простит. Брат выворачивается из рук, несмотря на попытки его удержать, отступает на шаг. Вергилий отводит взгляд. Хоть и знает, что в комнате достаточно темно, чтобы Данте не смог различить мокрые ресницы. Но ему страшно смотреть на брата. Вдруг всё-таки галлюцинация… – Прости меня, брат. Я зря пришёл сюда… Слишком поздно. Прости. Мне лучше уйти и не возвращаться. Ч…что? О чём он? Вергилий решительно не понимает, за что брат извиняется, но… Уйти?.. Нет! – Нет! – он сам слышит в своём голосе боль и отчаяние. Ему стыдно перед братом за такое проявление эмоций, но… Да пусть даже он действительно свихнулся и разговаривает с галлюцинацией! Дать ему уйти сейчас – значит самому сдохнуть от тоски. Вергилий сжимает кулаки, отчаянно стараясь удержать себя в руках. Сейчас он реально готов на всё. – Я не позволю тебе уйти. Сначала пропал на четыре года, а теперь пытаешься сбежать? Он, правда, не хотел, чтобы это звучало как обвинение. Когда Данте выдыхает, опуская плечи, Вергилий почти кидается извиняться, но брат разводит руки в стороны, закрывает глаза и чуть заметно кивает. Это… разрешение? На всё? Вергилий осторожно обнимает брата, его настоящего, живого, вернувшегося близнеца, едва касаясь, целует холодные губы. Как же он, наверное, замёрз… – Данте. Посмотри на меня. Я не ударю, не прогоню. Я… я ждал тебя все эти четыре года, брат. Я просто… не ожидал, что ты можешь вернуться… так. Так просто, – вздохнув, Вергилий привычно утыкается лбом в плечо брата, ища защиты и утешения. И едва не задыхается, когда Данте прижимает его к себе, гладит по волосам. Повернув голову, Вергилий слушает учащённое сердцебиение брата. – Я боялся, что… что уже не увижу тебя никогда. Прости. Я должен был верить. – Тшш. Тебе не за что просить прощения. Это моя вина. Я не должен был оставлять тебя одного, нужно было придумать что-то другое. Но я так не хотел подвергать тебя опасности, братик, – наклонившись, Данте целует его в нос, так непривычно, что Вергилий невольно вздрагивает. – Я никуда больше не денусь, Верг. Обещаю. – Я верю тебе, – Вергилий прижимается лбом ко лбу брата и успокоено выдыхает ему в губы. Так тепло… – Добро пожаловать домой.