Мир, в котором время остановилось

1 сентября. Начало учебного года. На линейку Алека и Мэй не пошли. Пять лет смотреть на одно и то же? Увольте. Цветочки-колокольчики, посвящение в гимназисты. Они давно прошли этот ад, и не собирались смотреть на чужие, лживо-счастливые лица. Немногие ребята любили школу, и Мэй это знала. Многие глотали зимой «Холлс», ели сосульки. Некоторые после того, как помоют голову, высовывали ее в окно. Да только лучше от этого не становилось. «Мнимых больных» и во время болезни заставляли задачки решать, если, конечно, температура под тридцать восемь не зашкаливала. Но от этого становилось даже хуже, ибо они отставали от класса. Приходилось ходить на дополнительные занятия. Мэй знала это, как говорится, на собственной шкуре, так как сама симулировала. Микаэлисс подселили к Алеке и Мэй. Но сейчас ни Алеки, ни Микаэлисс не было в спальне. Алека умотала на свидание с очередным парнем, Микаэлисс пошла глазеть на «ад» с большой буквы в виде линейки. Да ладно, в первый раз – это можно. Мэй сидела с тупым выражением лица и с томом «Войны и Мира» на коленях, пытаясь заставить себя прочесть хоть страничку. Хоть один абзац. Хоть предложение… Но кто-то твердил ей: нужен тебе этот Толстой, потом прочтешь, не губи ты жизнь молодую, геморрой заработаешь… Вообще-то Мэй любила читать, но количество страниц в первом томе приводило ее в уныние. И девушка решила не мучить себя и прочитать это кошмарное явление в другой раз. Отложив книгу в сторонку, Мэй подумала: «А не пойти ли глотнуть чайку»? Сказано – сделано. Через минуту Мэй радостно скакала по ступенькам вниз, в столовую, додумывая, что лучше взять – черный чай с молоком или зеленый. *** Младшая Беттем заглянула в столовую. Обычно здесь всегда толчется много народу, но сегодня столовая пустовала. Пару человек всего – два шестиклассника, кажется. 11 Мэй попросила тетю Клаву (официально Клавдия Николаевна) заварить черный чай с молоком и сахаром. Пока чай заваривался, рука девушки потянулась к корзинке с Очень Вкусными Булочками, которые были с шоколадной начинкой. Утренние булочки давались бесплатно, ровно как и завтрак, обед и ужин. - Маш, на, держи свой чай, - тетя Клава придвинула Мэй кружку с горячим чаем. Мэй взяла кружку и аккуратно, чтобы не расплескать, двинулась к столику. Через минуту довольная Мэй жевала булку с шоколадом, запивала чаем и думала, как хорошо живется без «Войны». И «Мира» тоже. - Привет, - услышала Мэй веселый голос Стилла. А вот и он, стоит совсем рядом с ее столиком, почему-то в сереньком костюме и галстуке. - Привет, - помахала булочкой Мэй. – Чего это ты так вырядился? Парень плюхнулся на соседний стул. - Отмучился, - вымученно улыбнулся он. Мэй недоверчиво посмотрела на друга. - Ты что – на линейку ходил? - Пришлось. - Какого фига ты там делал? – поинтересовалась Мэй. - Я? Ты что, не знала, что я там был что-то типа ведущего? А потом водил пятиклашку за руку, чтобы та потрясла колокольчиком. Как там говорится в стихотворении? «Мне костию смерть угрожала», да? Почему-то Мэй тут же представилась бабка с косой, грозящая Женьке костью. - Мне смертию кость угрожала, - поправила друга девушка. - Вот-вот. А мне смерть угрожала колокольчиком. И представляешь – я должен был шутить! Чтобы всем смешно было. А у меня шутки на детскую аудиторию не рассчитаны! - Сочувствую, - пожалела Женю Мэй. Женька только покачал головой. - Больше ведущим не буду. - Согласна! – улыбнулась Мэй. - Кстати, - Женька покосился на почти доеденную шоколадную булочку, - ты ее где взяла? - Там, в корзинке, - девочка кивнула на «барную» стойку. Евгений жадно блеснул глазами. - Хочу… - Ты еще возьми чай мятный, - посоветовала Мэй, вставая из-за столика, - здорово нервы успокаивает. - Ладно, - буркнул Женька. *** После линейки лестница была вся в конфетти и воздушных шариках. Под ногами все мешалось. Отряхнув ноги от бумажных лент, Мэй оглянулась. Никого не было поблизости. Странно. Совсем недавно было столько народа, а теперь – ни души. Теперь школьный двор напоминал пустыню… Тишина. Не слышно даже слышно колыхания листвы на ветру, да воркования голубей, которых в округе водилось предостаточно. Вдалеке можно было даже услышать свист паровоза, стук колес. Мэй заметила это очень давно, еще когда была семиклассницей. Часто, майскими вечерами, она вслушивалась в тишину, пыталась услышать музыку, ни с чем ни сравнимую музыку природы. Конечно, слушать музыку тишины хорошо в любое время года. Каждый раз она меняется. Ты слышишь то, чего не слышал до этого. Иногда становится грустно: жизнь так коротка, люди тратят ее на непонятно что – на какие-то деньги, покупают разные произведения искусства. Платят шарлатанам, которые якобы умеют показывать чудеса. Хотя настоящие чудеса – вот они, прямо под носом. Но почему-то не все способны их разглядеть… Сегодня тишина была какой-то странной. Пусть ее разрывал гул, доносящийся из интерната, но все же… что-то тут нечисто! Почему-то эта тишина заставляла сердце сжиматься в преддверии чего-то очень нехорошего. За все три года, что Мэй слушала природу, никогда не было так тихо… Страшно. Мэй пыталась напрячь свой слух, услышать хоть что-нибудь, но нет, бесполезно. Девушка оглянулась в надежде найти виновника такой «тихой» тишины… Но кого она собиралась увидеть? Бабайку? Злого колдуна? Тыкву с Хэллоуина? Взгляд девушки упал на клумбу. От одного взгляда на нее, Мэй стало дурно. Розы… они стали алыми. Почему? Может, это и есть причина страшной, удручающей тишины? Мэй не видела, что в тот самый момент, где-то высоко-высоко, на колокольне старой церкви, где желающие обучались Закону Божьему по воскресеньям, что-то блеснуло. *** Алексей сегодня весь день искал друзей. Одному ему было скучно сидеть в комнате. Даже его новый сосед Макс Стоун, прозванный Мэй «петухом» смылся куда подальше… В игры он уже наигрался. Вернее, не совсем. Сегодня он собирался заглянуть к Евгению, поиграть у него в Skyrim, да только вот он не мог найти этого самого Евгения. Куда это он подевался? Отчаявшись найти Женьку, парень отправился на поиски Мэй, но вместо этого нарвался на Алеку. Да не на одну, вместе с новым бой-френдом, Олегом. К добру ли это? Лешка решил не встречаться лицом к лицу с бывшим врагом, просто свернул в соседний коридор. И попал прямиком в коридор, где были развешены портреты создателей – Василия Кириллова и Стива Варвиксона, и их семей. На одном из портретов были изображены два человека. В одном из них Алексей без труда узнал Стива Варвиксона. Что касается девушки… Если верить табличке, прибитой под картиной, это была дочь Варвиксона Роуз Мари. Но Алекс никогда бы не подумал, что у таких разных людей может быть кровное родство. Отец был статным смуглым пятидесятилетним мужчиной. По лицу и не скажешь, в черных волосах создателя уже серебрилась одна прядь. Художник наверное, до конца не смог передать живой взгляд и бьющую через край энергию. Девушка – Роуз, худощавая, хрупкая, точно цветок какой. Светлые вьющиеся волосы обрамляли ее скуластое, бледное лицо. Затравленный взгляд широко открытых фиолетовых глаз. Кожа неестественно бледная, синяки под глазами, видно, не спала ночами. В вымученной, и видно, старательно выжатой, смешивалось недоверие ко всем и вся, и страх, неподдельный страх. Девушка жалась к мужчине, видно одному ему доверяя. Парня что-то смущало в этом портрете. Что-то ему определенно не нравилось. Алексей минут десять пытался понять, что с картиной не так. Наконец, у него в мозгу что-то щелкнуло. До Лешки дошло: девушка с картины и новенькая, Микаэлисс – копии! Правда, он себя успокоил тем, что не так уж они похожи. Микаэлисс с виду покрепче этого «скелета» с картины, смуглая, да и под глазами синяков от недосыпа нет. Когда Алексей выглянул из своего своеобразного «убежища», Алеки и Олега больше не было. Вздохнув свободнее, Лешка решил перекусить. От волнения в животе стало пусто, и зверски захотелось есть. В столовой Леша натолкнулся на Мэй, которая тоже была взволнована, и заедала волнение булочкой. Леша сразу понял – Мэй что-то скрывает. Всегда, когда девушка нервничала, она начинала есть. Нервничала она не так уж и часто, но достаточно раз, чтобы запомнить признаки ее волнения. - Привет, Мэй! – поприветствовал подругу Алексей. Мэй проглотила последний кусок булочки: - Привет. Подойдя к ней, Алекс поинтересовался: - Сегодня ничего странного не замечала? Мэй недоверчиво посмотрела на Алекса: - Нет. А почему спрашиваешь? - Не ври, пожалуйста. Мы не первый год знакомы, я тебя уже как облупленную знаю. Мэй скорчила недовольную мину: - Не то место, не то время. В столовке полно народу, а ты говоришь о странностях! - Тогда давай выйдем, - пожал плечами Алекс, которому вообще пофигу было, что «о нем нехорошего подумают». Мэй вытащила парня на улицу. - Смотри! - Куда? – не понял Леша. - На клумбу смотри, - нетерпеливо крикнула Мэй. - Ну… розы. Ну… алые. А почему они алые, когда вчера все, кроме центральной, были белыми? - размышлял вслух Алекс. - Я о том же! Почему они алые? - Есть у меня одна бредовая мысля, да думаю, не подойдет. - Ну? - Помнишь, сказку про Алису в Стране Чудес? - Помню, конечно, - не понимая, к чему клонит друг, ответила Мэй. - Так вот: там садовники Двойка, Пятерка и Семерка посадили белые розы вместо алых и стали их красить… Алекса перебил дикий взрыв смеха. Он смутился: - Что? - Нет, ты себя хоть слышал? Неужели ты думаешь, что сказочные карты-садовники приперлись в наш мир, чтобы покрасить розы, причем именно на нашем дворе? Алексей мстительно усмехнулся. - Я тебе тоже хочу показать кое-что… *** Мэй с разинутым ртом смотрела на изображение Роуз Мари Варвиксон. Вообще-то она и раньше эту картину видела, много раз. Но одно дело – просто картина, а знание, что с тобой учится двойник давно ушедшей в мир иной девушки – совсем другое. - Как думаешь, что это? – спросил Алекс. - Ну… - Мэй постепенно выходила из ступора, - может, как в «Дневниках Вампира», Микаэлисс – Двойник. Дальний родственник этой Варвиксон. Но тогда и вампиры существуют… - Мэй, очнись! Ты сейчас несешь такую халабуду, похуже моей. Нет, болезнь вампиризм есть. А живых мертвяков не существует! - Тогда что же это такое? - Я не знаю. Может, просто похожи. У всех есть двойники, - пожал плечами Алекс. Мэй нервно сглотнула: - И что же делать? Может, расскажем Алеке и остальным? - Нет, пока – не надо. Они решат, что мы – сдвинутые. У меня особого желания прослыть «сдвинутым» не наблюдается, - пожал (в который раз) плечами Алексей. – Тем более, ничего, кроме этого, странного сегодня не было… - Нет, было. Это сложно объяснить… но сегодня была очень странная тишина. Ветра не было. Природа молчала, а такого еще не было. Никогда. За все время, пока я изучаю тишину, это первый случай. Алекс ничего не сказал.