Мир, в котором время остановилось

В комнату влетела Алека – злая, заплаканная, несчастная. Слезы были размазаны по всему лицу. Мэй сразу поняла, в чем тут дело. Иначе Алека с парнями не ссорилась. Интересно, какая сейчас причина? Кажется, ясно, какая. В дверях возник запыхавшийся Олег. - Алека… - попытался что-то сказать блондин. - Убирайся! – дверь захлопнулась прямо перед носом Олега. На эту самую дверь обрушился град ударов. - Алека, послушай, пожалуйста!!! – орал под многострадальной дверью Олег. Алека была на взводе – Мэй видела: еще чуть-чуть и ее сестра взорвется, подобно динамиту, и тогда разговор Алеки и Олега станет последним. Чтобы предотвратить возможный летальный для Олега исход, Мэй поняла: стоит вмешаться. Неохотно поднявшись с кровати, Мэй поковыляла к двери. Дверь отворилась. Олег не ожидал увидеть на пороге младшую сестру Алеки. Не смотря на все своим положительные качества, девушка к влюбленностям относилась весьма скептично и предпочитала с «любвями» дел не иметь и в жизнь своей сестры она не вмешивалась. И Олег это знал. Но что с ней произошло, раз она решила выступить вместо сестры? - Извини, Олег, - немного холодно отчеканила Мэй. – Алека пока не готова с тобой разговаривать. Не знаю, что ты ей сказал, но она крупно обиделась. - Так я тут вообще не при чем! – попытался вставить словечко Олег. - Сомневаюсь, - пожала печами Мэй. – В любом случае, тебе стоит оставить ее в покое на пару часов. Понятно? Тогда вали отсюда. Дверь снова с грохотом захлопнулась, заодно чуть не прижав Олегу Клячко нос. Да, Алека была не в лучшем состоянии. Она уже не плакала: просто всхлипывала. Девушка запуталась в плед Марии, что Мэй отнюдь не обрадовало. - И что случилось? – спросила Мэй. - Угадай, - буркнула Алека. – И вообще – отстань от меня. - Конечно-конечно. Просто интересно, - пожала плечами Мэй. – Мне же нужно будет с Клячко разговаривать. Нужно стратегию выстроить. А с ситуацией я не ознакомлена… Да, так всегда было. Алека втяпывалась в неприятности, а Мэй ее прикрывала. Не потому ли, что Мэй была более флегматичной и рассудительной, более спокойной и логичной, чем ее сестры Алека и Инга, одиннадцатилетняя девчонка, только-только поступившая в пансион? - Ну, - всхлипнула Алека, - мы просто поссорились… - Мда, - хмыкнула Мэй. Но почему-то стала ясна картина: Алека расстроилась, увидев какую-нибудь девчонку рядом с ее парнем, и психанула. Так было, и не раз. - То, что произошло, пусть останется в прошлом. Олег просто совершил ошибку. Ошибаются все, ты же знаешь… Сама ошибалась не раз, скажем, когда неправильно посылала мяч в сторону противника, - напомнила о любимом теннисе Мария. - Мне кажется, что лучше тебе пока с ним не общаться. Повремени недельки две. Остынь, отдохни от него. Думаю, переобщались… - продолжала психоаналитить Мэй, про себя чертыхаясь и думая, что бы еще заумного наговорить, если не поможет. - Да думаю, он сам будет стараться не попадаться мне на глаза, - буркнула уже успокоившаяся и даже слегка повеселевшая Алека. Мэй гордо подумала: вот что значит своевременное вмешательство психолога! - Я не вовремя? – спросила Мика, влетая в комнату. - Как сказать? – пробормотал новоявленный психоаналитик. * * * Уходило время, дни шли своим чередом – со своими радостями и огорчениями, секретами, встречами и расставаниями. С дождем и с солнечными лучами. Никто даже не заметил, как быстро на смену сентябрю пришел октябрь. Как же быстро пролетают дни… Все ближе, с каждым днем, все ближе подходили осенние каникулы. За подозрительными Максом и Микой перестали следить, да никто особо и не следил. Это была просто игра, баловство. Что же, десятиклассникам тоже нужно развлекаться. Но, поверите ли – Мика и Максим (сокращение «Макс» Мэй почему-то не нравилось, от него отдавало какой-то диснеевщиной) вошли в компанию. Прочно, и, наверное, надолго. Алека и Майя, как и предполагала Мэй, сдружились с Микой. Да и сама Мэй выключила режим недоверчивости. Все же Мика оказалась просто гиперактивной добрячкой, нередко безобидно «хулюгавшей». А Максима благополучно втянули в клуб игроков в он-лайн игры, состоящей из Евгения и Алекса. * * * Седьмого октября справил Женька серенькое шестнадцатилетие. Впрочем, не такое серенькое… В небольшой комнате, в которой жили Максим с Женькой, устроили мини-банкет, на котором присутствовали только «родственники, которых не было» и друзья. Впрочем, это и банкетом сложно называть. Просто решительные Евгений и Майя вынесли почти все из буфета, даже стулья позаимствовали. И все-таки, День Рожденья Женьки был веселый, и даже какой-то уютный. Мэй не особо любила разные праздники, там, где собирается много народу. Это неприятно. А сейчас, когда все свои… Сидишь, булькаешь соком, заедаешь печеньем, смеешься над шутками Жени. Тянешься к последней печеньке и тебя ударяет по руке Майя, за которой всегда остается последнее слово… и печенька. Но ты не обижаешься – знаешь ведь, Майя всегда была такой, ничуть не изменилась. Потом игры. Самая веселая часть любого Дня Рождения. Ну, в этот раз, было очень весело… …для начала Алекс предложил поиграть в «мафию». Но, о Боже! Максим и Мика не знали правил. Пришлось их учить. Потом оказалось, что человек для игры в «мафию» маловато. Пришлось играть с пятью мирными жителями и одной мафией. Ведущей была Майя. - Ночь, - сказала Майя. – Все жители спят. Просыпается мафия… мафия, ты где? Долго искала Майя мафию глазами. - Мафия, алё! Просыпайся! Ку-ку! Ты где? - Тут, - неожиданно глухо бормочет Мэй. - Что «тут»?! – орет Майя, - так, всё, все просыпаемся… И все «мирные жители» просыпаются и заходятся от хохота. А Мэй… а что Мэй? Тогда решили эту злосчастную «мафию» не трогать, «аховые вы преступники, притворятся не умеете», - вынес приговор Алекс, спец по этой игре. Стали играть в «Крокодила». Чего только не загадывали… Начали с простого: пасха, музыка, Карлсон… закончили дурдомом: ланцетниками, кистеперыми рыбами, столбчатой паренхимой и прочими прелестями биологии. Между этими двумя крайностями мелькали такие понятия как рыба под «шубой», параллелепипед и прочие вещи, которые сложно показать. - Я загадываю Максу, - говорит Алека, только что изображавшая по воле младшей сестры медузу. - Ладно,- соглашается Макс, выходя на середину комнаты. Алека что-то шепчет зеленоглазому на ухо и хихикает. Через пару мгновений до Макса доходит смысл сказанного Алекой: - Ты издеваешься?! – орет парень. - Почему это? – удивляется Алека. - Ненормальная, - бормочет Максим.- Я это показывать не буду. - Почему? – в «зале» волнение. - Да как я ей покажу венесуэльскую рогатку?! - возмущенно спрашивает Максим и все, давясь от смеха, заявляют, что это так. Правда, потом выяснилось, что Женька вообще не знает, что это такое – венесуэльская рогатка… В тот вечер веселились от души… Самое главное – всем было весело, не смотря на кистеперого кишечнополостного ланцетника со столбчатой фотосинтезирующей паренхимой. * * * Шли дни. Всего две недели назад на деревьях красовались желтые, оранжевые, красные, иногда зеленые листья, то сейчас за окнами стояли голые стволы. Все реже и реже показывается солнце, все чаще идут дожди… Почти целых две недели Олег Клячко старался не попадаться на глаза бывшей девушке (напившись валерьянки, Алека высказала ему все, что накипело и порвала с ним). А в последние дни его вообще не было на занятиях, он не ходил в столовую, в комнате его тоже не нашли. Никаких следов. Олег бесследно пропал. Директор школы поспешил уведомить об этом родителей – Николая и Марину Клячко. Те сразу же наняли детективов, сообщили в полицию. Теперь школу, двор и сад прочесывали менты. После семи вечера запрещалось выходить из комнат.У входа в школу по ночам дежурили. Почти каждый день звонили родители Клячко, узнать, как обстоят дела с поисками сына, но никаких новостей не было. Олег как в воду канул. То были напряженная неделя. Мэй казалось, что в школе убийца, она как будто чувствовала присутствие чужого. И больше всего Мэй боялась, что ее похитят, как похитили Олега, и убьют. А смерти Мэй боялась панически. По ночам Мэй даже запирала дверь комнату, хотя ей почему-то казалось, что это бесполезно. Похитителя дверь не удержит. И это Мэй пугало. Мэй только посещала занятия, в остальное время сидела в комнате. Было страшно. Особенно ночью. Казалось, кто-то крадется в темноте. Кто-то, кто несет с собой веревку, кляп и ложку. Зачем ложку? Ну, если жертва окажет сопротивление, можно убить ее ложкой прямо в кровати. Заляпать все кровью. Оторвать голову и положить ее в коробку из под торта. Завязать красивой лентой и унести. На следующее утро все будут ужасаться обезглавленному телу. А ее сестре Инге на двенадцатое День Рождение подкинут под дверь голову ее сестры. В праздничной коробке с открыткой… Казалось, что убивать тупым предметом, типа ложки, изощреннее, чем кухонным или десертным ножом, страшнее, чем быть насмерть заколотой вилкой… Бррр… ну и ужастики. А еще Мэй удивляется, почему ночью не может заснуть… Если ночью она и спала, то снились ей сны далеко не самые лучшие. И чаще всего сон про то, как она у подруги X, которую никогда не знала, невесть откуда младший брат-наркоман появляется из ниоткуда, он ссорится с сестрой из-за наркотиков, сестра доказывает, что жрать таблетки/курить травку плохо, он же обзывает ее тупой курицей и запирается в своей комнате. Х и Мэй дальше беспечно болтают. Затем в комнате слышен крик, быстро обрывающийся. Х убегает в комнату, а через минуту выползает вся в крови, рыдает и вопит. Когда Мэй заходит в комнату, то видит этого «младшего брата», валяющегося в луже крови, разорванного на части. Ноги валяются где-то далеко, а сам он лежит в обнимку с оторванной левой рукой… Мэй просыпалась в холодном поту. Но не одной Мэй снились страшные сны. Мика тоже стала редко спать по ночам. Часто вскрикивала во сне… Спокойно спала лишь одна Алека. … было три часа дня. Мэй надоело сидеть в комнате одной. Ей даже было страшно. Привычная комната давила на психику девочки сильнее фильмов ужасов. Почему ей казалось, что сейчас из шкафа на нее выскочит маньяк, вооруженный ложкой, у которого вместо головы ржущая тыква? А Джеков-фонариков Мэй больше всего боялась. Она начала боятся коварно улыбающуюся тыкву лет с трех, увидев это «чудовище» по телевизору. Мэй решила прогуляться по саду, хоть это и было рискованно. Но с другой стороны, везде полиция, чуть что – можно ведь и закричать. Тогда точно спасут. * * * Промозглая погода. Мокрые, неубранные листья хлюпают под ногами. Хлюпают и шуршат. Некоторые приклеиваются к сапогам. Но Мария не обращала внимания. Сырой ветер дул прямо в лицо. Сырой, холодный. Мэй не любила такую погоду. От сырости у нее распухал нос и начинался насморк. Говорили: «аллергия на сырость». Возможно, так оно и было. Но Мэй и так давно не выходила на улицу дышать свежим воздухом. Мэй забрела в самый глухой уголок сада. О нем знают разве что дворники, садовники и встречающиеся парочки. Ну, теперь еще и полицейские. Все небо затянуто серыми облаками. Ни одного голубого кусочка. Ни одного солнечного луча. В воздухе – запах сырости, мокрых листьев. И еще… какой-то противный запах. Запах гнили, но какой-то странный. Такого она еще не встречала. Гнилые листья пахнут не так. Девушка стала оглядываться по сторонам. Шаг стал быстрее. Подозрительный шорох сзади? Пожалуйста, мы уже идем спиной вперед, теперь точно ничто не застанет ее врасплох… Неприятный запах становился явственнее. Неожиданно… Обо что-то споткнулась – на земле растянулась. …Мэй к счастью, удачно упала, без переломов и вывихов. Только локоть болел. Девушка, ворча, поднялась на ноги. Первым же желанием стало увидеть странный объект, об который она споткнулась. Почти сразу же девушка обнаружила небольшой продолговатый холмик, засыпанный листьями. Сгорая от любопытства, девушка смела несколько листиков. И Мэй увидела… лицо. Запах стал просто невыносим. Теперь Мэй стало ясно: это был запах трупного разложения… А самое страшное – лицо было очень знакомым. Очень. Обладателем этого лица был разыскиваемый Олег Клячко… Девушку пробила дрожь. Впервые она видела мертвеца. Так близко. Похороненного в листве. К горлу настойчиво подступал комок рвоты. Еще немного – и ее стошнит. Сердце бешено колотится. Ноги не слушаются. Казалось, она сейчас потеряет сознание… * * * Прошло несколько дней. Мэй читала книжку, полулежа-полусидя. Вместе с ней в комнате были Алека и Мика. - Я тоже видела мертвеца, - вдруг подает голос Мика. Мэй сделала вид, что заинтересовалась. - Я была на папиных похоронах, - пояснила Мика. - Его убили несколько лет назад. - Убили, значит, - понимающе кивнула Мэй. - Его бритвой зарезали. Говорят, по заказу убили. Наш папа был крупным бизнесменом, хотели завладеть его акциями. Я ничего в этом не понимаю, если честно, - пожала плечами Мика. – Макс лучше знает, но он не любит говорить об этом. Знаете, он же первый папу увидел. Просто в ванную зашел, а там… Мика сама погрустнела. - С тех пор мы живем с мамой, бабушкой и отчимом, - закончила она рассказ. Почему-то Мэй вспомнились родители Клячко, приехавшие опознать тело. Как и предполагалось, тело принадлежало Олегу. Экспертиза показала, что парня избили, затем ткнули каким-то острым предметом, предположительно ножом, в бок и бросили умирать. Умер он накануне того дня, когда Мэй обнаружила его труп. А потом его оставили на аллее, где его засыпало листьями. Но что странно – двадцать пять лет назад точно так же погибло трое школьников – две девочки и один мальчик, пятьдесят лет назад – учитель и двое старшеклассников, и семьдесят пять лет назад – три девочки из девятого класса. Действовал один и тот же убийца… или семейство убийц. Почему, почему Мэй казалось, что она станет следующей?..