all about them

чимином, если постараться, кажется, можно весь мир вылечить. он такой теплый и хороший, что зубы сводит. чонгуку тошно смотреть на то, как ярко чимин светится в очередной раз не для него. чонгуку бы его на привязь посадить и все тепло забирать собственноручно и в себя вживлять, потому что ярко без чимина почему-то больше не получается. получается скучно и сухо, словно без него все потухает и обращается в бесцветные зажеванные пленки, что пылятся на чердаках старых домов. чонгука это вводит в неконтролируемое и всеобъемлющее раздражение, когда чимин смеется кому-то еще, потому что - эй, ну разве не он тут любимый макне? разве не его сердца чимин добивался так настойчиво? эй, чимин, смотри сюда, немедленно - все, что у чонгука вертится на языке изо дня в день, но не срывается, потому что самоконтроль пока еще есть. чонгука вообще он сам бесит до безумия, потому что ну что за повернутости? в какой момент твоя граничащая на грани фола независимость рухнула к чертям собачьим? где те ранние громкие заявления? где ощущения уюта наедине с собой? чонгук в себе копается, но натыкается лишь на массивную стену безразличия ко всему тому, что раньше имело огромную ценность. чонгук сам себя не узнает и понимает - он ведет себя как конченый собственник, что измучился в приступах ревности. чонгука раздражает, что себя любить теперь получается только тогда, когда чимин рядом. а проблема в том, что чимину уже, кажется, его любовь больше не нужна. чон понимает, что во всем его вина - нужно было определяться быстрее, нужно было себя перекраивать насильно. чонгук как машина огромная и неповоротливая, что тормозить не пыталась даже, ведь ну куда чимин денется? чимину он важен, чимин ловит каждый его вздох и выдох, готов преданным псом таскаться по пятам и проносить палки снова и снова, как бы далеко чонгук их не закидывал. только когда чимин вдруг устает от бесконечной погони за чем-то призрачным, он устает светиться для тех, кому свет этот не важен вовсе - а чонгук к такому оказывается не готов. он бьет по тормозам, пытается развернуться в нужном направлении, ощущает, что заносит неподдельно, но иначе не получается. и когда чонгук наконец поворачивается к чимину лицом, то видит лишь уходящую спину. чимин смеется с тэхёном и обнимает того крепко, виснет на шее и утверждает, что обыграет того в любую игру, которую ким бы ему не предложил. а чонгук воровато греет руки о чужое тепло.