all about them

чимин танцует с чонгуком. сжимает дрожащими слабыми руками талию и кладет свинцовую голову ему на плечо. от чона пахнет сыростью и гарью, его лицо перепачкано в саже и мышцы почти каменные от напряжения. пака держат в ответ крепко-крепко, мнут пальцами изношенную камуфляжную куртку и мурчат на ухо отдаленно знакомый мотив: наверное, когда-то то была популярная песня, одна из тех, что крутили по ради днями и ночами; тогда, когда радио еще было. чимин жмурится, чтобы не видеть всего того, что происходит вокруг, и вкладывает последнее оставшееся от силы воли в то, чтобы расслышать мягкий голос, теплым шепотом льющийся ему в ухо. губы чонгука едва касаются кожи и по спине проходят мурашки - все так чувственно и остро, что хочется раскроить напряжение громким криком, сбить морок, открыть глаза и увидеть, что на самом деле это какой-нибудь зал обычной школы, что на самом деле они старшеклассники, танцующие друг с другом в медленном танце на своем выпускном (им бы как раз гулять на балу младшего, если бы те проводились), что на самом деле им жить еще долго-долго, а впереди горные серпантины - опасная дорога, которой не видно края, но что манит так, как не манит ничто иное. чимину хочется свернуться вокруг младшего и спрятать того в кольце своих рук - он готов отдать жизнь за него и признаваться в этом совершенно не боится. только жертвы тут ни к чему: на дворе апокалипсис, мир рушится вокруг на части, перемалывая сам себя, сжирая без разбора любые силы и подавляя любые попытки сопротивления. чонгук еще смеялся подавлено некогда, утирая слезы хёна, пряча панику под напускной сатирической бравадой: "ну, помнишь, ты говорил, что люди уничтожат себя сами? видишь, ты был не прав. этого все же природа, которая, наверное, устала наблюдать за нашими бесплодными попытками изничтожить самих себя и решила взять все в свои руки". когда горизонт взорвался яркой оранжевой вспышкой, чимин был дома с чонгуком, готовил раздобытую черт знает откуда младшим перепёлку и слушал звонкий перебор гитарных струн. их дом перекосило от хлынувшей следом волны, редкие цветы опали безвольным отражением чего-то некогда прекрасного, а с неба посыпались серые пушистые хлопья - пепел - предвестник неизбежного. чонгук не взглянул даже наружу, просто взял чимина за руку и вывел на улицу. - помнишь, ты всегда хотел увидеть это и одновременно с тем боялся до безумия? - помню, гукки. - давай мы не будем бегать. это ужасно настолько же, насколько и красиво. насладимся? и чимин, выкручивая из себя желание младшего спрятать куда-то, где ему было бы безопасно, где он бы сумел найти спасение, вдруг подался вперед и вскинул руку, приглашая на танец. - насладимся. стелющаяся волна от вспышки цветом мокрого песка приближается медленно, но верно, поедая всю видимую поверхность и растворяя все то, что некогда было землей, в себе. можно пытаться бежать и прятаться, но участь неизбежна: вспышки уже поглотили часть планеты. для них этот момент был лишь делом времени, потому сейчас чонгук подавляет внутреннюю панику и держит в своих руках чимина так крепко, как только может. когда кромка полупрозрачного тумана подбирается все ближе, чимину удается расслышать слова песни, что выкручивают ему сердце добротой и потрошат нежностью. и песню эту он с детства знает, и чонгука, если честно, хочется за этот выбор убить. `` You are my sunshine, my only sunshine You make me happy when skies are gray `` * чонгук поет, вкладывая всю душу, пока не ощущает губы чимина, сцеловывающие незамеченные им самим слезы; у чимина в глазах оранжевые искры и песок, и чонгук срывается на секунду, всхлипывая совершенно не по-взрослому, разительно не похоже на того, кем старался быть все оставшееся им время. тогда ему на помощь приходит чимин и уже два голоса подхватывают: ``You'll never know dear, how much I love you Please don't take my sunshine away``. * и поют они ее шепотом, только друг для друга, отдавая последними произнесенными словами все, что планировали говорить друг другу всю оставшуюся жизнь. и поют они так, потому что знают, что эту песню им не допеть никогда. * { ты мое -солнце, мое единственное солнце. ты делаешь меня счастливым, когда небеса пасмурны, ты никогда не узнаешь, дорогой, как сильно я люблю тебя. пожалуйста, не отнимай у меня солнце.}