***
«Запись первая. На самом деле, я чувствую себя сейчас полным дураком, но раз уж взялся… Что там обычно пишут в дневниках? О себе? О том, что происходит в жизни? Что ж, хорошо. Начну с рассказа о себе и постараюсь ничего не упустить. Меня зовут Боруто Узумаки, сейчас мне восемнадцать лет, я студент-первокурсник юридического факультета, кафедра уголовного права и криминологии. У меня нет родителей, вернее они были, но погибли при ограблении, когда мне было всего пара месяцев отроду. Иногда чувствую себя Брюсом Уэйном, ей богу. Меня усыновил друг отца, старый извращенец, который пишет грязные романчики, почему-то пользующиеся бешеной популярностью, и его жена — такая же старая, но это я узнал не сразу, выглядит она лет на тридцать, не больше. Семейка, надо сказать, та еще: один постоянно таскался по горячим источникам и общественным баням, подглядывая за женщинами и прикрываясь тем, что так он ищет вдохновение, вторая вечно пропадает на работе, спасая жизни других и совершенно не заботясь о собственной. Как вы уже, наверное, поняли, все свое детство я проводил либо с Джираей „в поисках вдохновения“, либо в больнице с Цунаде, постоянно окруженный запахом лекарств и смерти. Нет-нет, я не жалуюсь. Эти двое, конечно, не предел мечтаний, но именно благодаря им я стал тем, кем я сейчас являюсь. И именно благодаря им я познакомился со своими лучшими друзьями — Мицуки и Шикадаем. Раз уж зашел разговор, то, пожалуй, замолвлю словечко и о них. Мицуки я встретил в больнице, где он был едва ли не прописан из-за слабого здоровья. Всегда бледный, как мел, худой, хрупкий и совершенно беззащитный со стороны. Но эти его огромные глазища, цвета чистейшего золотого сукцинита, и небрежная ухмылка делали его похожим на латентного маньяка, который в любую секунду воткнет тебе нож под ребра, не убирая этой дебильной улыбки с лица, ну или минимум на змею, притаившуюся в кустах, но готовую цапнуть тебя, дай только повод. Он всегда был немного странным: не любил фотографироваться, держался поодаль от компаний больше двух человек (включая его), говорил странные, непонятные мне вещи, от чего казалось, что внутри этого щуплого тельца живет взрослый и очень умный человек. Но знаете, сейчас он не такой нелюдимый, хотя все с такой же неохотой фотографируется и все так же заставляет ежиться от этой его улыбки. Да, он не такой, как все, но возможно именно поэтому я так им дорожу. С Шикадаем все намного проще и веселее. С ним я познакомился на горячих источниках, которыми владеет его семья. Мне тогда года четыре было. В тот день его мама — тетя Темари, огрела моего старика сковородкой, когда заметила, как он подглядывает за женщинами. Вообще, страшная она женщина, его мама. С Нарой мы быстро нашли общий язык. Этот парень уже через полчаса после нашего знакомства заставил меня смеяться до слез. Этот засранец стал для меня не просто другом, он стал моим братом. Моим ленивым, развязным, гениальным братом. Да-а, у паршивца действительно чертовски гениальный ум, доставшийся от отца, а тому от его отца. Как и лень, впрочем. Проще говоря, он Мегамозг-Которому-Вечно-Западло в третьем поколении. Но ради меня он не раз поднимал свою задницу с насиженного места и горы был готов свернуть, если понадобится. Он всегда рядом. Он тот, без кого я уже не могу представить жизни. И он тот, кто сделал из меня никотинового наркомана, черт его дери! Да, вот такие вот у меня друзья. Странные, но незаменимые. Я люблю людей естественных, тех, которые не пытаются выказать себя иными, чем они есть на самом деле. Именно поэтому радом со мной такие люди, как Шикадай и Мицуки. Это что касается друзей. Добавлю еще немного о себе. Я был очень нервным ребенком. Я был слишком чувствителен. Чрезвычайно восприимчив. Часто срывался на крик и мог впутаться в драку из-за любого пустяка, из-за любого неосторожно брошенного в мой адрес слова. Но в один момент все изменилось. Уже и не помню, что именно, возможно очередной задушевный разговор с Джираей или хорошая взбучка от Цунаде, но что бы это не было, оно заставило меня взять себя в руки, научиться контролировать свои чувства и эмоции. Я стал больше слушать и меньше говорить, зарекся драться, приучил себя к порядку, поставил перед собой жизненную цель, к которой стремлюсь. Но слава последнего хулигана еще долго держалась за мной. Однажды в школе к нашей неизменной троице подошла девочка, она, трясясь от страха, призналась мне в любви, едва не упав после этого в обморок. Посмотрев на нее с самой милой улыбочкой из своего арсенала, Мицуки сказал: „Да ты не бойся так, он бескрайне добрый, нежный, сострадательный и воспитанный парень. Исключительно поэтому он в ответ на твое признание не убьет тебя, а всего лишь покалечит“. После этого девочки в школе ко мне не подходили, кроме одной, но об этом в другой раз. На этом, пожалуй, сегодня я и закончу.».***
Боруто отложил блокнот в сторону. Глупая улыбка прилипла к его губам, делая его похожим на идиота. Из этой записи он вынес две крайне важные для себя вещи. Первая — у него даже в этом мире все те же супер-крутые и близкие друзья, не позволяющие ему быть одиноким. Вторая — эти двое почти ничем не отличаются от своих оригиналов в его мире. Это облегчало общение с ними. Узумаки надеялся, что другие записи в дневниках откроют ему больше информации о жизни этих ребят: какие-то их тайны, запретные темы, личные трагедии. Ну вот, например — что со здоровьем Мицуки? Чем он болел или, возможно, все еще болеет? Чем они сейчас занимаются? На кого учились и кем работают? Какие у них мечты? Все это было тайной, покрытой мраком. Часы, висевшие на стене, сообщали, что сегодня было восьмое сентября две тысячи семнадцатого года, пятница. Половина десятого вечера. Шикадай сказал, что в понедельник он должен был явиться на работу, и тут перед Узумаки вставала новая проблема: он не знал ни где работает, ни кем работает, ни в какой стороне эта работа находится и как до нее добраться. Увлеченный совершенно иными мыслями, он совершенно позабыл о том, что ничегошеньки не знает об этом мире. В панике блондин вновь схватился за блокнот, как за спасительную соломинку. В запасе оставалось двое суток, за это время он должен узнать хоть что-то полезное. Пусть это будут не все тайны бытия, но хотя бы элементарные вещи, которые помогут ему освоиться. Погрузившись с головой в записи о личной жизни человека, которого он заменил, Боруто не заметил, как стрелки часов медленно подошли к двум ночи. Он прочитал не меньше дюжины записей, большинство из которых повествовали о его буднях в колледже и за его пределами. Но все же среди этого бесконечного потока информации нашлось несколько важных заметок. Например, как он познакомился с Сарадой, являющейся его единственным другом женского пола, и нашел общий язык с Саске.***
«Запись 3. Учиха Сарада и Учиха Саске. Когда я перешел на третий год старшей школы, я уже имел четкий план действий на будущее. Моей целью был Токийский университет — лучший ВУЗ страны, а жизнь я планировал посвятить юриспруденции. Когда Джирая и Цунаде узнали об этом, они сначала не поверили, махнув на меня рукой, но вскоре с удивлением обратили внимание на то, как старательно я готовлюсь к поступлению. Мои оценки были значительно лучше, чем в начальной школе и на первом году средней. Когда пришел последний год в старшей школе, я вознамерился стать старостой, так как это несло за собой некоторые бонусы при дальнейшем получении высшего образования. В этот раз Мицуки и Шикадай попали со мной в один класс, что меня несколько напрягло, ведь оба были очень умными и оба планировали получать вышку — лишняя конкуренция на пост старосты. Но друзья сразу заверили меня, что им это совершенно не нужно, потому что Шикадаю попросту „впадлу“, а для белобрысого это не интересно. Я расслабился, но очень зря. После торжественной линейки и долгих наставлений директора, мы разошлись по классам. Знакомых лиц было не много, но значения это для меня не имело. Как сейчас помню, учитель сразу задал вопрос: кто желает побороться за пост старосты. В этот момент всего две руки уверенно и одновременно взмыли в воздух. Я пристально посмотрел на девушку, сидящую слева от меня. Она продолжала держать руку и так же внимательно смотрела на меня. Раньше я видел ее, но знаком не был. Черные волосы, с элегантной небрежностью спадающие на плечи, черные глаза, поблескивающие за стеклами очков, тонкие нахмуренные брови, пухлые розовые губы на бледном лице. Наши игру в гляделки прервал голос учителя. Так как больше претендентов кроме нас не нашлось, было решено сделать старостой того, кто лучше справится с проверочным тестом. Не сказать, что мне не хватало уверенности в себе и своих знаниях, но эта девушка выглядела достаточно умной. Тест был назначен на конец дня, когда мы все соберемся на классный час. После урока я решил подготовиться к тесту, а не идти вместе с друзьями на крышу. Кабинет быстро опустел, остался только я и моя конкурентка. Она села за парту передо мной, с интересом склонив голову. — Ты Узумаки Боруто, верно? — спросила тогда она. Я кивнул. — Меня зовут Учиха Сарада. В тот день и началась наша дружба. Странная, основанная, поначалу, на чистом соперничестве, но в дальнейшем принявшая более теплый и нежный характер. Девушка быстро нашла общий язык с моими друзьям, влилась в компанию, хотя Мицуки иногда смотрел на нее своим недобрым взглядом. Старостой я, кстати, так и не стал. Учиха вырвалась вперед всего на два балла. Это немного задело мое самолюбие, но думаю, я не стал придавать этому большого значения. Однажды, как сейчас помню, это был сочельник, Сарада предложила мне зайти к ней в гости и встретить Рождество с ее семьей. В тот день я был совсем один — Мицуки уехал на праздники к отцу в Иокогаму, Шикадай помогал родителям на источниках, Джирая был на Окинаве, где проходила презентация его новой книги, а у Цунаде была смена в больнице. Немного помявшись, я все же согласился и, купив торт, отправился по указанному Сарадой адресу. Я и сам живу в отличном доме, но то, что предстало моим глазам нельзя назвать иначе, как роскошным особняком. До этого я никогда не спрашивал у подруги про ее семью, а как оказалось, она очень богата. Поглубже вздохнув, я нажал на кнопку дверного звонка. После непродолжительной тишины я услышал шаги. Спустя пять ударов моего сердца дверь распахнулась, и меня овеяло холодом. Передо мной стоял молодой парень, старше меня ну от силы на пару лет. Первое, на что я обратил внимание, были его глаза — черные, бездонные, всепоглощающие и холодные. Взгляд был настолько пугающе безразличный, что я не смог удержаться и повел плечами. Волосы цвета вороньего крыла немного не доходили своими кончиками до плеч, а челка падала на левый глаз. Кожа была еще бледнее, чем у Мицуки или Сарады. На нем была черная рубашка, застегнутая на все пуговицы и заправленная в такие же черные джинсы. В целом он выглядел очень пугающим. Он был таким же высоким, как и я, но рядом с моим мальчишеским телом выглядел статным и сильным. Я стоял, ловя ртом воздух, а этот коварный Аид выжидающе смотрел на меня, угрожающе сложив руки груди. Ему только Цербера рядом не хватало. Когда я почти набрался сил подать голос, из-за спины парня мелькнула знакомая фигура, которая сразу же заприметила меня. Сарада подбежала к двери, бесцеремонно отпихнув этого мрачного человека. — Боруто, ты пришел, — сдержанно улыбнувшись скорее утвердила, чем спросила девушка. — Познакомься, этот некультурный и мрачный человек мой брат — Саске. Проходи. Тогда я едва не подавился воздухом, а Саске лишь одарил меня еще одним убийственным взглядом и ушел вглубь дома. Тогда, посмотрев на свою подругу, я отметил значительное ее сходство с братом, однако она не была настолько пугающей. Я, с элегантностью ежика, проскользнул в дом следом за девушкой. Не буду даже описывать, какой роскошью меня встретило жилище, скажу только, что наш домишко и рядом не стоял. Сарада провела меня сквозь паутину коридоров в огромную просторную комнату, в центре которой стояла пушистая и прекрасно украшенная ель, макушка которой доходила до высокого потолка. Закончив рассматривать праздничное дерево, я обратил внимание на людей, находившихся в комнате. Помимо уже известного мне брата Сарады, там был мужчина и женщина. Не сложно было догадаться, что это старшие Учихи. Мужчина сидел в глубоком кожаном кресле и пристально смотрел на меня. У него были коричневато-черные волосы, доходящие до плеч, темно-серые глаза, тонкие плотно сжатые губы. Взгляд у этого человека был суровым и даже более пугающим, чем у его сына. Женщина же была куда более приятной наружности: невысокая, с длинными волосами цвета вороньего крыла, большими и добрыми черными глазами и добродушной улыбкой. Она сидела на подлокотнике кресла, сложив изящные руки на коленях. Привлекательная внешность обоим отпрыскам досталась определенно от матери. Я поклонился в знак приветствия. Женщина поднялась, подошла ко мне и взяла протянутый торт. — Ты весьма любезен, спасибо, Боруто. Ты ведь Боруто, так? — Да, — я снова поклонился, на этот раз, почувствовав себя дураком. — Меня зовут Микото, я мама Сарады и Саске, а это их отец — Фугаку. Тот Сочельник я запомню навсегда, больно уж напряженно я чувствовал себя в обществе Фугаку-сана, однако долго он с нами не просидел, сославшись на большой объем работы. Остаток вечера прошел намного лучше. Микото-сан рассказывала забавные истории о своих детях. Когда она узнала, что я собираюсь поступать в Токийский университет, она рассказала, что Саске тоже там учится, на втором курсе, факультет социологии и психологии, и что он состоит в студенческом комитете, где руководит подготовительными курсами для поступления. Меня эта тема весьма заинтересовала, в отличие от самого Саске. На протяжении всего вечера он сидел на диване, увлеченно пялясь в телефон и лишь изредка бросая на меня пристальные взгляды, пронизывающие своим холодом до самых костей. Уж не знаю, чем он меня так невзлюбил, но я твердо решил начать посещать эти самые курсы.».***
«Запись 8. Последний учебный год в школе постепенно подходил к своему завершению, а я исправно посещал подготовительные курсы при Токийском университете. Я довольно часто сталкивался с Саске, однако поговорить с ним мне удавалось крайне редко. На занятиях, которые проводил он, я чувствовал себя особенно глупым. Помимо впечатляющей внешности, Учиха являлся нереально умным. Ну, как и всем умным людям, ему свойственно недооценивать ум прочих и всячески им на это указывать. Одним словом, тыкать носом в малейшие ошибки или незнание того, что, по его мнению, должен знать каждый чуть ли не с рождения. Гений, блин, нашелся тут. После того, как я снова пришел в гости к Сараде, Саске неожиданно стал обращать на меня внимание во время курсов. Лучше бы он этого не делал. На каждом занятии он заваливал меня вопросами, большинство из которых даже не входили в подготовительный курс. Ответов я, естественно, не знал, поэтому приходилось раз за разом выслушивать фразы вроде „безнадежный идиот“ или „яркий представитель высшей формы кретинизма“. Как бы я ни старался, все было без толку. К каждому занятию я готовился едва ли не усердней, чем к выпускным экзаменам, но на лице Учихи это вызывало лишь кривую ухмылку. Я нуждался в его одобрении, словно он Будда Всевышний, он был для меня эталоном, человеком, на которого я должен равняться. Он был таким, каким бы я хотел стать в будущем. Именно поэтому я продолжал терпеть унижения и насмешки. Все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Просто в один момент он снова перестал обращать на меня внимание, прекратил свои издевки и вечные вопросы. Он даже не смотрел на меня, будто меня нет, будто я пустое место. Первая мысль, которая ворвалась в мою голову и крепко там засела, что Саске попросту махнул на меня рукой, что я действительно безнадежен. Я пропустил четыре посещения, явившись лишь на последнее занятие в курсе, как раз на то, которое вел Учиха. Два часа я просидел, бездумно рисуя на полях тетради, витая где-то в своих мыслях. За этим делом я не заметил, как лекция закончилась, и все быстро разошлись. В кабинете остался только я и брюнет. Он пристально смотрел на меня, прожигая дыру где-то между глаз. В тот день я впервые решился с ним заговорить. Не как со студентом-старшеклассником, который помогал мне готовиться к вступительным экзаменам, а как к человеку, которым восхищаюсь. — Почему Вы меня так ненавидите, Саске-сан? — сразу в лоб спросил я. Он явно был не готов к такому вопросу, да и в целом был не особо рад тому, что я с ним заговорил. Он взглянул на меня лишь на секунду, а затем продолжил собирать свои вещи. — Ненависть — это слишком сильное чувство, я бы не стал так утруждать себя. — Тогда в чем проблема? Снова секундная заминка и случайно сорвавшийся нервный выдох. — Просто я считаю тебя способным. А чтобы ты продолжал совершенствоваться, тебе нужна мотивация. Ты же больше выкладывался, когда я занижал тебя, верно? Саске снова посмотрел на меня, его губа дернулась, будто он хотел улыбнуться, но передумал, а затем ушел, оставив меня на пару с моим осознанием — теперь у меня появился еще один друг. Хотя Учиха до сих пор пытается переубедить меня в обратном. Я окончил школу и поступил в институт. С самого первого учебного дня Саске приглядывал за мной, помогал и поддерживал, хоть и в свойственной ему манере. Весь такой язвительный, холодный и нереально умный студент-третьекурсник с факультета социологии и психологии. За ним всегда бегала толпа влюбленных студенток и я — единственный-друг-который-до-сих-пор-как-бы-заноза-в-заднице. В любом случае, что бы там не говорил Саске-сан и как бы он себя не вел, больше играя на публику, он действительно стал мне таким же близким другом, как Шикадай, Мицуки и Сарада.».***
Боруто в очередной раз перечитал последние строки, и устало улыбнулся. Друзья — это хорошо, а друзья, которых ты и до этого знал — еще лучше. Особенно в этом мире. Одно лишь заставляло его мозг кипеть: Саске — старший брат Сарады? Брат? Не отец? Как такое возможно? Пусть даже в другом измерении? Ведь Сарада дочь Саске и тети Сакуры. Это никак не укладывалось в его голове. Хотя стоило напомнить самому себе, что и у него в этом мире нет родителей. Но ведь они же были теми же, так? Это до сих пор оставалось тайной, ибо в дневниках о них упоминалось лишь вскользь, без каких-то уточнений. Информации для одного дня было слишком много. Большая стрелка достигла цифры три, глаза блондина слипались, ноги и руки словно свинцом налились. Он потер лицо рукой, пытаясь согнать сон, но решил, что всего часочек поспит. Прямо тут. На этом маленьком и таком удобном на вид диванчике. Едва его голова коснулась кожаной обивки, Узумаки тут же провалился в глубокий, беспокойный, но увы совсем не продолжительный сон.