Тома

Мир перевернулся. Планета замедлила свой ход, куда ни глянь везде вязкий мрак, в котором крик тонет быстрее, чем он способен вырваться из скованного страхом рта. Воздух стал похож на топкое болото, где сложно сделать шаг и сбросить его оковы, которых с каждым днём оказывается все больше. — Не в это раз, — Кэролайн разбивает руки о закрытые двери и мечется в четырех стенах, пока Деймон приближается к ней серой тенью. Тень охватывает пространство от пола и до самого потолка, растягиваясь вольготно во всю вышину, подпирает одним плечом одну стену, другим — другую, разевает в оскале рот и оглушает ее язвительным смехом. Кажется, чувство реальности вовсе потеряно, и ей остаётся лишь продолжать биться в раскрытые окна, теряя нить, связывающую ее с действительностью. Иногда он бывает мил, по-настоящему нежен, и в такие мгновения страх сворачивается клубком у самого сердца, таится в пространстве под ребрами, готовое в любой момент вырваться и пробежаться по голубой радужке глаз безумием. Но выхода нет, и он спит, а Кэролайн водит ледяными пальцами вдоль его скул, надеясь, что все это ещё можно исправить. Не исправить, прикусывает с сожалением губу и оставляет сухой поцелуй куда-то в шею, боясь разбудить и потревожить мужчину и ещё больше боясь оставить его одного. — Ты разбудила меня, — раздраженный голос режет воздух, и моментально в нем повисает клокочущий страх, готовый ухнуть вниз и накрыть собой девушку, уже сжавшуюся в предвкушении очередного удара. Но боль не настаёт, и она позволяет себе упереться красными от слез глазами в его почти прозрачные, стеклянные, лишенные каких бы то ни было чувств. — Глупышка, — тянет с улыбкой и в следующий миг обхватывает одной рукой ее шею, притягивая ее ближе и глубоко целуя, оставляя алые трещины на нежных губах. О таких ли монстрах она читала в детстве в сказках? Всего лишь глупая кукла, нисколько не похожая на Елену, она бы многое отдала, чтобы занять ее место. Тонкий шарф прячет следы его пальцев, сворачиваясь замысловатым узлом вокруг шеи. Кэролайн красит губы тёмным и растягивает губы в улыбке, сжимая руки крепче в замок. — Ты готова? — не дожидаясь ответа, Деймон тянет ее на выход, чуть вздрагивая и нервничая. Попойка в Мистик-Гриль обещает быть занятной, или, быть может, в этой спешке и возбуждённом его состоянии виновата вновь Елена Гилберт. Кэролайн поджимает губы, скрывая внутри негодование и ревность, и даже, пускай с трудом, улыбается подруге, обнимает за плечи и мимолётно целует ее в щеку, ощущая сладкий запах духов. Такой же отвратительный, как богострастное вожделение её Деймоном. Слезы наворачиваются от обиды на глазах и она снова слышит мужской голос и чувствует сковывающие ее объятия, говорящие лучше слов, что Кэролайн не она. — Попудрим носики? Форбс склоняет голову в бок, желая, чтобы эта реальность раскрошилась к ее ногам бетонными глыбами, ведь это не она, не ее надежды и уж точно не ее намерения, но руки сами тянутся к тонкой шее подруги, смыкаясь оковами вокруг неё. В отражении грязного зеркала Кэролайн видит свои глаза, ставшие чужими, потускневшими и как будто цвета мутного стекла. Становились ли в сказках принцессы злодеями? Глаза у девушки напротив отделились от тела, оторвались и засияли на лице тени, возникшей у Кэролайн за спиной, сама она вздрогнула, замерла и внезапно почувствовала, как что-то тёплое, почти горячее течёт по ее животу и ногам. Силы почти покинули её, глаза в ужасе распахнулись, но она улыбнулась, когда слова за миг до смерти дошли до неё: — Прощай, моя глупышка…