Тома

— Иисус явно знает толк во всем этом дерьме… Суини подбоченился, переминаясь с ноги на ногу у самого входа. Иисус, мать его, действительно знал толк в подобных мероприятиях, а сегодня он, кажется, и вовсе превзошел себя и переплюнул Пасху в размахе празднеств по случаю своего Рождения. Яркие вспышки огней, выбивающиеся вместе с музыкой сквозь плотные шторы в окна, свербили в глазах, нос уже давно пощипывало от ароматного глинтвейна, взрывающегося душистыми, пряными, дымными пузырьками. И не то чтобы Суини терпеть не мог подобные сверхъестественные сходки, но всегда на них могло произойти что-то такое, явно не вписывающееся в ставшим привычным уклад смертных людишек. — Сладкий, не топчись на пороге, — Остара легонько подтолкнула его к дверям, ловко скрывая завистливый взгляд за приторной улыбкой. Наверняка, считала точно так же: что проблемы всегда сопутствуют подобным сборищам. — Плохая примета. Плохих примет хватало. Да хотя бы даже это сборище под бледным свечением первой звезды уже было хреновой плохой приметой само по себе. Вспомнить даже 17 век. Кто бы мог подумать, что возжигание свечей в честь Кали выльется в яркие костры Салема, а черную её ночь разбавят рыжие всполохи безудержного огня, с тупой настойчивостью точащего женские тела. Грёбаный смрад так и душит Суини до сих пор. Дальше было только хуже… Первая мировая, потом следом Вторая, а все из-за глупых насмешек Морриган над Аресом. Хотя Лепрекон тогда и поддержал свою землячку, досталось, однако, всем и сверх меры. Но кто бы мог подумать? А нынче Христос под «Возрадуйся мир» решил накинуть им проблем в предстоящем году, такое не утопишь даже в ирландском виски. — Грёбаный мудила, — шумно приземлился у барной стойки, скорее опрокидывая в себя двойную порцию. Лучше бы он сейчас зависал где-нибудь около Игл-Поинта в дешёвой забегаловке с Лорой в поисках её псевдо-света или что там ищут обычно дохлые суки, пускай и тащит от нее похлеще, чем от Минотавра. Компания поспокойнее и, чего греха таить, поприятнее. — Иисус старался, — с укором цокнула языком Старица, прильнув всем телом к Неведомому, поникло сидящему обособленно ото всех. Из-под широкого капюшона раздалось утробное рычание, костлявая рука сильнее вжала в себя женское тело. Черт те что творится, подумал Суини, решив не развивать мысль о возможной связи этих двоих. — И нам нравится. — Еще бы вам не нравилось, — присвистнул лепрекон, вспоминая бучу, сейчас творившуюся на родных землях Семерых. Кажется, Вестерос населяло одно мудачье, наперебой скачущее в латах и с заточенными палками и мечами ради смерти, крови и неактуального отмщения. Хотя, людям было свойственно это: захват, первобытное первенство, доказательство чего-то кому-то. Сатана был бы рад тем порокам, семимильными шагами шествующим по Семи Королевствам. Старые боги или Новые, какая разница, если кровь из твоего тела течет все такая же алая, как разливающийся багряный закат над скудными огнями Винтерфелла. Санса, кажется, поняла это, ощутив на собственных руках ее запах и металлический привкус. Было бы неплохо хоть чем-то отбелить их, пускай из памяти ещё долгое время не сотрется пораженное лицо Петира. В груди зияла дыра, сердце невольно наполнилось тоской, пускай она себе тысячи раз запрещала думать о последствиях, настигших Мизинца. Костяной гребень выпал из рук, с глухим стуком упав на деревянный пол. На противоположной стене чадил камин, но теплее Сансе не становилось. — Хватит думать о нём, — Джон, кажется, слишком хорошо изучил ее за то время, что они провели вместе. Он, кажется, даже перестал с тихим гневом душить ее ревностью, требовательными поцелуями по ночам заставляя Сансу забыть о своем учителе. Серые его угрюмые глаза временами не позволяли и ей отвести от него взгляда, и в эти мгновения она действительно готова была забыть лорда Бейлиша. Наконец, он позвал ее: — Иди сюда. Джон протянул к ней руку. Рядом безмятежно куталась в теплой постели Арья, чье лицо во сне разгладилось, утратив резкость чёрт, худощавые ручки ее опутали брата, но она не проснулась даже тогда, когда Санса, высвободившись от плена воспоминаний, приняла от него поцелуй. Старки, Таргариены, старое, новое, прежняя жизнь или предстоящая… Но теперь она была уверена, что ее ночи будут полны тепла под сиянием первой звезды и мягким молочным светом луны, низко повисшей блюдечком и заглядывающей даже в мутные окна Бойни. — Люблю такие ночи, — девушка поежилась, обхватывая себя руками, растирая озябшую кожу и упираясь взглядом в желтоватый диск над головой. — Какие такие? Неожиданно позади нее ухмыльнулся Клаус, подкравшись к девушке, но не напугав её: вампира с совершенным чутьем сложно обмануть. Крепкие руки притянули Кэролайн к себе. Можно ли поверить в то, что это действительно стало реальностью? Майклсон уткнулся носом в светлые пряди, и луна на полотнище неба накренилась, макнув свой неровный край в праздничные огни Нового Орлеана. Этот город получил своего короля, так почему бы и ему не получить свою Королеву. Яркими пятнами загорелся Французкий квартал, весёлый гомон, кажется, был слышен даже за пределами их вселенной, и аромат клементинов запутался в ногах. Задорный девчачий смех и тут же топот босых детских ножек раздались со второго этажа, пока над головами пары белыми горошинами наливалась изумрудная веточка омелы. Кэролайн со смехом коснулась дыханием губ первородного гибрида: — Волшебные Быть может, все дело в собственном восприятии этого мира, а не в чьих-то прихотях, указах, глупых законах, решениях правильных или не очень, войнах, полных больше всего прочего бессмысленностью и никому не нужной злобой.