Тома

Санса помнила не слишком многое о том, что было, гораздо больше и чаще она представляла себе что-то другое, при том стараясь не сопоставлять свои ощущения с восприятием мира себя прежней, избегая теперь романизации происходящего с ней, пытаясь больше не тонуть в топком болоте из чувств и иллюзий. Временами у нее выходило это хорошо. Временами все шло из рук вон как плохо. Угрюмый Винтерфелл своим исцеляющим действием вновь заставлял тоскливыми, морозными ночами вспоминать того, что не было. Она блуждала в лабиринтах тревожных снов, находя закутки памяти, не тронутые ни запахом крови, ни предчувствием смерти и полные несбыточных детских чаяний. Удушливый аромат цитрусовых окружал ее — девочку тринадцати лет, открытую навстречу вихрю приключений, сулящему ей девичество, преисполненное томительного ожидания замужества. Где-то там, под ворохом нетающих снежинок, остались потрепанные книги битком набитые древними сказаниями и былинами с их чешуекрылыми, огнедышащим драконами, норовящими сорваться с тонких полей пожелтевшей бумаги, чтобы взмыть в голубую, холодную высь и померкнуть черной точкой у самого горизонта, с рыцарями в тяжёлых латах и с клинками, отражающими ясный взгляд их возлюбленных, со страждущими старухами на распутьях, с колдуньями и ведьмами, с девицами, над чьими сердцами давно довлеет тягостное проклятье настоящей любви. Прежняя Санса была бы рада испытать всё это. Но в настоящем мире сказки оказались слишком страшны, а злодеи из них — единственное, чему удалось покинуть истлевшие переплёты — слишком правдоподобны, убедительно жестоки и невыносимо коварны. Смерть предстала перед Старк в облачении ни добродушных богов, распростирающих на встречу душам в благословении руки, ни в умиротворяющей дрёме, но в образе жутком, где головы, отскакивающие от тел, ещё долго после себя оставляют кровавые дорожки, а гаснущий взор родителя застилается багрово-алой пеленой и белым туманом. Принцы в этих историях оказываются негодяями, а рыцари — чудовищами. Девицы в них — изнеженные леди — трижды невесты, с поруганной честью, не находят выходов из своего заточения и гибнут во славу ублюдкам. Она не такая. И всё ещё живая. В ее воспоминаниях-снах доблестный рыцарь не похож на себя, он много ниже, чуть суров, но в сердце добродушен. И к вящему девичьему неудовольствию уродлив лицом. То вспоминает прежняя Санса. Леди Старк давно научилась различать за красивым фасадом внутреннюю неприглядность. Шрамы, трещины, недостатки или достоинства… Но это ночью она будет думать о кое-чем другом. Она будет представлять себе запах воды, осевший на жёстких, отросших за время переправы, волосах, и вкус ветров, скользнувший с парусины на его кожу. Недомуж. Найти бы слова после долгой разлуки.