Егор
Поднимаю голову вверх и сажусь на край стола, все еще слыша звон в ушах от удара закрывшейся двери. Я никогда бы не подумал, что она натворит такую… мерзость. И дело не в том, что ее текст относится к… Ню, а в том… что для меня это — гадко. И еще более гадко то, что Аня врала мне, при чем довольно долго и красиво… а я не видел и не замечал.— Красивый трек, — шепчу я, снимая наушники, подтянув ее вперед, что бы посадить на свои колени. — думаю, нужно будет показать Владу, чтобы добавить яркости и… своих красок. — она крепче прижимается ко мне, а я утыкаюсь в ее волосы. — А я… я уже показала! — максимально быстро говорит она, выдохнув. — Он оценил, и… мы можем работать над ним только вдвоем. — разворачиваю Принцессу на себя, и понимаю, что даже в комнате общежития, мне с ней уютнее, чем в самом дорогом отеле.
Все настолько паршиво? «Самая преданная поклонница Егора Крида!»… Принцесса… разве я мог подумать, что она способна сделать такие отвратные вещи за моей спиной? Да, я сам лично переделывал этот трек, но мне действительно было что сказать! И тогда, я не знал, куда мне деться от тех чувств и от той злости, боли, что кипела внутри меня! А у нее? У нее на это была причина…? Разве что всплески Ню, и слова в сторону выступлений, но… я всегда старался убедить Принцессу, что это все ебаная ложь, по иному не сказать… выходит, либо она просто не воспринимала мои слова, наплевав на них, продолжая гнобить себя, либо… решила показать, какая она сильная и смелая? Демонстрацию устроить? Или лучше скандал? Что-то выгодное? Нет… Господи, нет! — Нет! — пустая бутылка с треском разбивается о входную дверь. А я ведь, идиот, слепо ей верил. Каждому ее слову, жесту. Я буквально был очарован каждым ее несмелым касанием, поцелуями в щеку и шутками, смущением, которое было неотъемлемой частью барьера между нами, который удалось сломать, только вот… теперь мне кажется, что это все было зря. Я желал ее тело… только сейчас понимаю, что мне всегда хотелось его ласкать. У меня было так мало времени, чтобы все понять, и объяснить ей, но сделать это я не смог, не успел… не успел рассказать ей, что она прекрасна… во всех смыслах. Что я горжусь ее силой и ее слабостью, мягкостью, что вдохновляюсь ей и боюсь за каждый удар, который наносят, что готов закрывать от этих ударов собой. То, что она стала моей… черт возьми…моей жизнью. Что наполнила ее чем-то новым, подарила уют, тепло, заставила верить, что не все так пошло и заслуживает презрения, что верить можно и нужно, а искать, как раз, нет… что все приходит в самый неожиданный момент… я хотел сказать это ей… но… сейчас, похоже, счастлив, что не смог. Голову кружит алкоголь, настолько сильно, что ком встает в горле, застыв, заставляя едва не орать от злости и боли, от того, что я ни черта не понимаю в этой жизни. Единственное, чего хочется — нажраться и свалится спать, плевать где и во сколько времени… именно свалится, а не лечь. Сейчас я хочу добиться бессознательного состояния, что бы думать о том, насколько мне паршиво, было невозможно.***
Открыв глаза, я чувствую, насколько дурно внутри. Как физически, так и морально. Голова кружится и болит, охереть как… но в этом виноват я сам, вчера мне казалось, что без этого, я кого-нибудь убью.— Зачем ты это сделала? Кто тебя просил? — Зачем ты сейчас мешаешь личное с работой? — Какое личное?! — А… действительно, о чем это я… Думаю, мне пора, Егор… Николаевич.
И она… убежала. Хочется скривить губы от всего происходящего, и все. Черт меня вчера дернул такое отвраное и мерзкое ей сказать… Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке… Так и есть. Мои слова… слишком грубые. И… возможно вопрос «какое личное?» я бы хотел задать с другим смыслом, интонацией и в другой обстановке, но… только не так. Все внутри слишком сильно рушится… я не понимаю, чего именно требую сам от себя и от нее. Мне то ли слишком сильно хочется быть рядом с Вишневой, оберегать ее, сделать… целиком своей… то ли… я просто не смогу больше принять ее, из-за страха… лжи. Какой бы она не была… Лжи во благо фактически не бывает, и грязь лить во благо не всегда можно, абсолютно не всегда. Да, возможно, в защиту себе, воспользоваться тем, что человек двуличен и любит пакостить другим — можно, но… в сфере шоу-бизнеса… когда это увидят тысячи… миллионы людей… черт возьми, совершенно не всегда можно это делать на виду, не всегда нужно. Тем более ей… моя Принцесса… разве она могла так себя повести? Так… безумно резко, дерзко, слишком откровенно, с толикой грубости и злости, которую хорошо видно. Но больше всего меня задевает то, что… она ведь врала мне. Я вспомнил, как в общежитии обнимал ее перед сном… Как она смеялась… как мне безумно нравилось прижимать ее к себе, шептать что-то на ушко… быть рядом… и все тут. Внутри каждое воспоминание рушило то, за что я цеплялся, что было стрежнем держать себя в руках. Запутался ли я? Определенно… но… зато знаю одну вещь, которую точно хочу сделать. Я хочу поговорить с ней, хочу услышать то, что она сама захочет объяснить, хочу постараться понять то, о чем она думала, когда шла на сцену, когда делала это все… но… но не сейчас. Я боюсь еще сильнее ранить ее, если уже не разбил окончательно, боюсь сорваться, не сдержаться и просто начать кричать, начать говорить все то, что так сильно гложет меня. Я хочу остыть, чтобы не обжечь ее. Через десять минут я уже собирался ехать, но решил, что… за полчаса я осушил три бутылки воды, плюс таблетку анальгина, что не особо помогло, и просто расслабится на пару минут перед телевизором, хотя бы на процент гарантировало то, что таблетка подействует. И, к тому же, хочу проверить, успели пропитаться СМИ информацией. Но я не думал, что так пожалею об этом. Как только я включил телевизор, любимый и…как всегда осведомленный канал МузТВ, с настолько информированной программой как PRO-новости, решил порадовать меня девизом уже начавшейся программы: «Самая Преданная Защитница.»— И в концертной программе, которая стала предфинальной, коллегию судейства дополнила Нюша, которая и стала объектом посыла Самой Преданной Защитницы, Ани Шерри. Будучи последней выступающей, представляя команду Егора Крида, девушка переделала песню Нюши «Только», добавив туда пару строчек, но самое интересное, что аранжировка песни была от начала и до конца равна той, которую сам Крид исполнял, заканчивая недомолвки, и начав конфликт между собой и Шурочкиными.
Я слушал слова Шалимова, и сжимал губы в тонкую линию, видя появившиеся кадры с выступления Ани, прочтение подписи… пока еще приличной…«Молодец, не сломалась под напором Шурочкиной, теперь болею за Крида!»
А после… приближение комментариев. Началась озвучка, и я нахмурился, потирая лицо руками.«Бесят такие! Все сделает, чтобы выиграть! И под своего наставника по-любому легла!» «Кто-то еще сомневается, что ее ваш обиженный мальчик под себя подмял?» «А еще говорили, что он успокоился… Разочарована, а девочку жалко, столько грязи получит!» «Дура, куда лезет! Нюша ей жизни не даст, теперь не то, что проект не выиграет, ей даже ротацию на самом вшивом канале не дадут!»
Залпом выпив остатки воды, я сжимал в руках пустую бутылку, намереваясь дослушать до конца.— Тем не менее, у многих своя версия. Егор не знал о том, что будет исполнять его конкурсантка, ведь эмоции, которые видно на его лице, совсем не поддельные…
Ощутив, как буквально скалю зубы, я смотрю в экран, видя каждую эмоцию на своем лице в тот момент, будто переживаю их заново… все внутри коробит. Поднимаю глаза, и вижу в экране… Ню.— Я не знаю, сделал это сам наставник или чисто его подопечная, но могу сказать одно… это было дико не красиво, хотя бы потому, с какой подачей она это делала… меня не задели ее слова, даже на процент, она просто заигралась… больше обижает неуважение, но неуважение значимых людей. — То есть, к Ане это не относится? — Абсолютно нет, я даже не могу назвать ее участницей проекта, что уж об уважении говорить. — А вы ка-то общались после этого с Анной или Егором? — Ну с ним-то я вообще точек соприкосновения не имею, и не хочу иметь! — смеется, снова лживо и противно. — А вот с девочкой я поговорить попыталась, но… даже слушать не стала, а бегать за ребенком… — за кем?! — я не хочу. — Ну что-ж, мы хотим пожелать Егору одного — удачи, и попросить… Егор, помоги своим дамам разобраться! Иначе одна падет в схватке за правду! А с вами был Артем Шалимов…
Сразу выключаю телефон, взяв сотовый, ключи от машины, спускаясь бегом вниз. Кто-то хочет пообщаться со мной из журналистов? Может быть, из судейства? Может, кому-то нужен контакт со мной? В очередь, сукины дети, в очередь!***
Сразу же поднимаясь наверх, в гримерную, я не говорил ни слова никому, кроме девушки администратора, с просьбой «отметить, что я приехал, и сказать об этом Вишневой». Заходя в гримерную, я прибрал все, что смог, доводя до идеального состояния, и начал искать бумаги, которые точно должны здесь быть… сто процентов. «Контракт с участниками проекта.» — Алло, Паш, ты в павильоне? — Курьянов что-то согласно промычал. — Я поднимусь, кое-что обсудить. Бегом идя в кабинет к Пашу, я держал в руках эту чертову папку, с остервенением сжимая пальцы. — Привет, — он кивнул, роясь в каких-то документах. — я хочу узнать, а… какого хера вы даете разрешение на такие слова вашей… участнице судейского состава? — Курьянов нахмурился, поднимая глаза на меня. — Чего? — я кидаю папку на стол. — Прописано, что нельзя разглашать информацию о вынесении решения, тем более не основным наставникам. А ваша… судья… уже говорит, что моя участница вылетела из проекта. Как это понимать? — Курьянов встает, идя ко мне. — А как понимать то, что ты вчера уехал, нажрался, кинув девочку одну, я скажу больше, кинув ее одну, когда налетела и Шурочкина, и Тим. — свожу брови, смотря в глаза Паше. — Это как понимать, Егор?! — он садится на край стола, слегка повернув голову. — Ты бы лучше с Палагиным разобрался, он же тебе не дал знать, что Аня просила его помочь. А с остальным я разберусь, если хочешь, начну сейчас. — он берет в руки телефон, а я тупо выхожу, обрабатывая в мыслях фразу.Он же тебе не дал знать, что Аня просила его помочь.
Спускаясь вниз по лестнице, я ощущал, как от того, что я сжимаю кисти в кулаки, болят ладони. Влад все прекрасно знал, при чем, я сейчас не только про то, что пела Аня. Он знал, как будет реагировать Шурочкина, про то, что Тимур это явно не одобрит… Ах, да Тимур… По словам Паши, я оставил Аню, и, видимо, Тим не упустил случая. Я тоже не упущу, но немного позже, а сейчас… — Рит, Палагин у себя? — девушка кивает, а я иду в сторону студии, и идя в начале коридора, слышу, что там поют, и не просто поют… а безупречно и чисто. Безупречно и чисто, таким родным голосом… Замираю на пару секунд, идя в гримерку, ища хоть какие-то признаки, что мои уши не обманули меня, но не нахожу… Неужели, мне кажется ее голос? Все настолько запущено…? Выхожу, снова направляясь к Палагину, но слышу щелчок двери, и поднимаю глаза. Прижавшись к стене, смотря прямо на меня, стоит Принцесса…Стоит, а после отводит взгляд и… забегает в лифт, добежав до которого, я успеваю лишь коснуться закрывающихся дверей, после, ударив по ним кулаком.