Егор
— Егор, приехали. — я повернулся к блондинке, молча кивая, спеша выйти из машины, моментально начиная бежать. Пара лестничных пролетов, без слов, не замечая людей. Мыслей в голове нет, они пропали еще прошлой бессонной ночью, когда я сделала штук сорок звонков, если не больше. Когда написал больше шестидесяти сообщений. Она покинула проект, когда я был так далеко, когда уж точно бы не смог помешать ей. Но они бы могли. Могли, но не стали. — О, уже прилетели, а мы… — Тимур поднялся на ноги, отодвинув кресло подальше. — Какого хера? — закричал я, захлопнув двери. — Ты дал ей добро на уход? Ведь ты, Тим, я уверен! — он хмыкает, выдохнув. — Даже если я, то что? — я чувствую, как дико напрягаются желваки. — Устроим драку? Может лучше на улицу выйдем, чтобы все всё сразу увидели? — сглатываю, стараясь удержаться на месте, чтобы не подбежать и ударить… Хотя хочется, сил нет. — Прекрати вести себя, как ребенок! Захотела девочка уйти — отпускай! — его голос становится громче. — Свободен, — бросает он, швырнув кресло к стене. — Без вас разберусь. — рычу я, смотря прямо в глаза Юнусову. — Я, похоже, не вовремя… — в дверном проеме возникает Паша Мурашов, который… явно давно тут стоит. — Что такое? — гаркает Тим, и Паша заходит, что-то кинув на стол другу. — Что это? — я пытаюсь понять, ошибаюсь в догадках или нет, когда смотрю на свернутый листок. — Аня на память подарила, Марвину в аэропорту, сказала, чтобы я приспособил… Думаю, тебе в новую песню на припев — отлично. — я замираю, хмурясь. — Где отдала? — Мурашов смотрит на меня с сожалением. — Паш, в аэропорту? То есть… Она улетела? — он кивает, хлопнув меня по плечу. — Не горячись, — тихо отвечает он. — Миша в студии, загляни к нему. — киваю, выходя, слыша, как бьется собственное сердце. Аня улетела, когда меня не было в Москве. Моя близкий друг провожал ее в аэропорту, и даже словом не обмолвился. А самое отвратное, что я понимаю — виноват исключительно я, и никто больше. — Миш, — он смотрит на меня через зеркало впереди. — привет. — закрываю двери, понимая, что сил на ругань не осталось. — Не сказал, чтобы сделать ей лучше. — сразу же отвечает он, словно зная мой вопрос. — Егор, не ищи ее, дай ей морально зажить хоть немного. Она разбита, и скрывать от тебя, думаю, глупо. — сажусь на пол, закрыв лицо руками, выдохнув, а потом слышу, что Марвин садится рядом. — Помнишь, что ты мне говорил о том, что дело было не в возрасте? — киваю ему. — Что ты, буквально, не хочешь ранить ее, защищаешь от себя… — снова киваю. — Ты все это делал, только знаешь, в чем беда? — поворачиваюсь на него, чувствуя тяжесть на своем плече. — Ей не это было нужно, Бро, совсем не это. — хмыкаю, смотря вперед, на неряшливые рваные джинсы.— Ты сумасшедший! — она смеялась, смотря на то, как я окончательно рву разрезы на ткани. — Но кто сказал, что я не такая? — когда я бросил эту затею с криком «ну нафиг!», продолжила принцесса, подходя и берясь за края ткань, слишком искусно доделывая мою работу.
— Ей нужен был ты. — заключает брюнет, ударяя по самому уязвимому месту. — Я никогда не видел столько отчаянья и пустоты в глазах этой малышки, Бро… — Если бы я только был в Москве… Если бы я был рядом… — боль накатывает волнами, накрывая с головой. — Ты бы не остановил ее, — прерывает ход моих мыслей друг. — если бы это было возможно, не доставляло ей адской боли, то я бы попытался. — он смотрит на меня, и даже в его взгляде я читаю, что… вел себя как полный мудак, стараясь «защитить ее от самого главного!»… — Миш, давай выпьем? — он выгибает брови. — Тебе легче не станет, — усмехается Марвин, поднимаясь. — ты уже напился, и что в итоге? — в груди ёкает. — Хочешь совет? — я киваю, встав на ноги. — Набери Поле или Марине Петровне, Николаю Борисовичу… а лучше… лучше слетай в LA, или в Пензу. — грустно улыбаюсь, обдумывая его слова. — Может пока в студии побудешь? Я всегда рад твоему мнению, ты же знаешь. — Прости, Брат, — наконец нахожу в себе силы говорить. — и ты прав… насчет всего. — он обнимает меня, хлопнув по плечу. — Набери Поле, Егор, честно тебе говорю, сестра поможет, поймет тебя. — согласно киваю, выходя. Спускаясь вниз, дохожу до выхода из павильона, слыша музыку в танцевальном зале, и звуки из всех студий, которые здесь есть, включая ту, где работает Тимур с Пашей. Сажусь в машину, дав по газам, видя в мониторе, что пробки весьма… серьезные. Встав в одну из них, я беру телефон, включая громкую связь. Пусть голос заполнит салон и мои мысли. Мучительные гудки, а после… — Привет, Родной! — звонкий и мелодичный, как всегда, голос Поли… такой знакомый и близкий. — Привет, Поль… Рад тебя слышать! — выдыхаю, откинувшись на спинку сидения. — Я тоже очень рада… У тебя что-то произошло? — понимаю, что этот вопрос следует из вывода о том, что я не звоню без повода, а только тогда, когда сталкиваюсь с проблемами. — Егор? Ты тут? — прихожу в себя, прочистив горло. — Нет… Нет, Родная, просто решил позвонить тебе, захотел услышать голос. — она усмехается, родная сестра, конечно же, всегда видела меня насквозь, даже находясь так далеко. — А теперь правду. — утверждает она, и наступает тишина. — — Полин, помнишь, я тебе про Аню рассказывал? — она согласно мычит в трубку, ожидая дальнейших слов. — И ты видела последний эфир, да? — Почему ты думаешь я так уверена, что ты не в порядке? — грустно улыбаюсь. — Я повел себя, как полный дурак. — выдыхаю, смотря на подставки для кофе, вспоминая, сколько раз мы пили его в машине с Принцессой. — Думал, что защищаю ее от самого страшного, от себя, но думал-то… думал о себе, а не о ней. Ей это было не нужно, Полин, понимаешь? А я как последний эгоист даже не брал во внимание ее слова, касания, взгляды… Зато сейчас, когда ее нету рядом, понимаю, насколько все было видно, насколько сильно мы тянулись друг другу, она тянулась ко мне… — сглатываю, желая что-нибудь разбить… например, свое лицо, за все, что сделал. — Хочешь совет, Егор? — согласно мычу, прикрыв глаза. — Дай девочке время, ей это сейчас нужно, и тебе тоже, поверь. Лучше… прилетай ко мне. Мама обещала, что они с отцом тоже пару дней смогут побыть с нами, мы уже как неделю хотим просить тебя прилететь, как раз к слову. — беру в руки мобильный, отсылая смс Даше, которая всегда может помочь с билетом. — Йогурт? — протягивает она, и я улыбаюсь. — Я прилечу, Поль. — смс приходит в ответ. — Жди завтра утром, доберусь сам. — Люблю тебя. — тепло говорит сестра. — До встречи. — И я тебя, до скорого. — гудки, смешанные с чувством благодарности… за все то, что имею. За самое ценное — семью.***
Полет впервые был тяжелым, уснуть оказалось самой тяжелой задачей, и очень давящий морально, время в полете весьма большое. Стоило заснуть, как я тут же видел ее… То, как она стоит за стеклом, плачет, стучит, хочет попасть ко мне, а я, коснувшись стекла, оставляю на ее теле кровавые раны. И именно этот сон, с чертовой стеклянной стеной, повторялся из раза в раз. Машина… Моя белая любовь, умиротворенная, всегда спасающая от стресса. Сажусь, заводя бесшумный мотор. Неспешная музыка сопровождает меня всю дорогу до дома сестры, где я вижу, в открытом окне, силуэт отца, от чего усталая улыбка касается губ. Выхожу, забирая сумку из машины, и иду к дому, стараясь натянуть хотя бы малую улыбку, ведь родители еще не знают о том, как сильно запутался их горе-сын… Я редко таким бывал. Помню, что мама очень расстроилась, даже плакала, после моей первой пьянки, в шестнадцать лет. Мне было адски плохо, родители боялись, что это отравление… но потом… потом все самой вскрылось, как и мое настоящее мнение по поводу таких «запойных вечеров». — Думал, сюрприз устрою, а тут и без меня весело! — глубоко вздохнул я, пока мама и Полина смеялись… за секунду до удушающих, приятных объятий. — Сынок, — заулыбалась мама, чмокнув меня в щеку, вместе с Полей, когда я крепко обнимал их. — ты снова похудел, Йогурт! — Ничего он не похудел! — хмыкнул папа, обнимая меня, хлопая по плечу. — Поджарый, подкаченный! Наконец время нашел для спортзала, я прав? — киваю, вспоминая, как Аня, жертвуя работой в студии, потащила меня в бассейн… «хочу подарить тебе немного время!»… моя заботливая, жертвенная принцесса. — Мам, пап? — протянула Поля, когда поймала мой… опустевший? Взгляд… — Егору, на самом деле, нужно вам кое-что рассказать, я же не вру? — Не врет… — мама растерянно смотрела мне в глаза. — Это про девушку, которая была в конкурсе, Йогурт? — вздохнула мама, а я просто… замер… мамы… они все чувствуют. — Ох, сынок-сынок! — он потрепала мои волосы. — Садитесь за стол, а мы с Полей чай сделаем… — папа садится рядом, вздохнув. — Пап, — зову я, смотря на наши одинаковые часы, подаренные нашими любимыми девушками, Полиной и мамой. — что делать, если не понимаешь, что делать с чувствами… которые внутри? — он посмотрел вперед, в коридор, где виднелась кухня. — Какие именно чувства? — спокойно спрашивает он. — Тянет со страшной силой? — тут же продолжает отец, а я киваю, удивляясь, как быстро он определился. — Я когда с твоей мамой познакомился, тоже долго метался… вот… вроде бы играем с ребятами, музыка гремит, а у меня в голове… только ее смех, стою и вижу перед собой, как она улыбается! Стоило ей запеть где-нибудь в уголочке, с подругами, в парке… так я все, отключался! — усмехается, вместе со мной. — Не то, что глаз оторвать не мог… меня с места оторвать не могли, сынок! Но все-таки… я по ночам не спал, думал, что-ж, черт подери, со мной такое? Знаешь, когда понял? — я понимаю, что погружен в его рассказ настолько, что даже не заметил, как Полина оказалась позади, обнимая меня, наклонившись, уткнувшись подбородком в мое плечо. — Когда она впервые со мной вдвоем осталась, не как… подруга, не для того, чтобы помочь или подсказать, а… просто… встретились в парке, и я решил помочь ей донести сумки с книгами, еще что-то… — Пакеты с фруктами, — вздыхает мама, подходя к отцу сзади, как Поля ко мне. — я решила девчат в комнате порадовать, а в итоге… — В итоге, мы просидели три часа около общежития, просто разговаривая… — он накрыл мамину руку своей. — Тогда я и понял, что… влюбился, как мальчишка! На всю жизнь, сынок… На всю жизнь! — мама наклонилась, целуя его в щеку. — Так, а теперь давайте пить чай! — Поля села рядом со мной, а мама с отцом, разрезая такой любимый мной, яблочный пирог. — Да, — улыбается мама. — пить чай и слушать, что случилось с моим сыном и этой нежной девушкой! — я хмыкнув, вспоминая свои же слова. — Поведаешь историю? — улыбнулась мама снова, и я кивнул, но тут… папа спас меня от мучительный слов, тут же я понял, что как раз таки с ним, Поля поделилась моей бедой. — Мариш, что мы с тобой, изверги? Будем мучить его, болтовней о больном? Я тебе так скажу… упустил он девочку, которую, похоже, полюбить-то успел… но не успел этого осознать! — я чувствую, как хмурятся мои брови, и как сильно ударяет по напряженным нитям души правда. — А самое страшное… — вздохнула Поля, садясь ко мне ближе, обнимая, окутав руками мою. — похоже… он не успел осознать то, что его тоже полюбили. — и я киваю, повернув голову, уткнувшись в блондинистые волосы сестры, сглотнув.Не столько не успел, Родные мои, сколько не позволил себе этого осознать…