Мы - семья

Эмма стояла в стороне от девушек во дворе. Заключённых в центре было не много. И все они держались возле крупной девушки, Гейл. Свон же старалась не пересекаться с ней. Она знала, что та сидела за мелкую кражу, но по лицу было видно, что она та ещё… Киллиан только что ушёл. Блок сигарет лежал под матрасом в камере, хотя это было не самое лучше место. Эмма закурила сигарету. От группы отделилась изящная китаянка и подошла к блондинке. - Привет. Свон? - Ну? Чего? – с вызовом спросила девушка. - Гейл говорит, что у тебя есть целый блок сигарет. Она просит поделиться с девочками. - А не пошла бы. Китаянка наклонилась к Эмме и прошептала на ухо: - Я бы не стала спорить с Гейл, Свон. Даю тебе дружеский совет, отдай блок. Эмма кинула окурок на землю и затушила его кроссовком. Сплюнула и сузив глаза, сказала сквозь зубы: - Если нужны сигареты, пусть сама попросит. И сплюнув, вернулась в здание. Китаянка вздохнула и покачала головой. - Зря ты так, Свон. Зря. …После ужина Эмма лежала в камере одна. Смотрела в потолок и думала о завтрашнем дне. Что она скажет, когда увидит Регину? Она провела по щеке. Ссадина, оставшаяся после того, как её уложил Нолан, саднила. Тут девушка услышала шорох. Она подняла глаза. У входа в камеру стояли девушки. Впереди – Гейл, сзади китаянка и две афро-американки. - Привет, Свон, - улыбнулась Гейл. – Тебя просили поделиться сигаретами. По-хорошему. Эмма спрыгнула с койки и приняла оборонительную позицию. - Просили же? А ты отказала. Ченг, - Гейл обернулась к китаянке, - Следи, чтобы охрана не появилась. Эмма сделала шаг назад. Она понимала, что будь эта бычара одна, то она бы скорее всего с ней справилась, но с той было две «подружки». Чернокожие девушки зашли с обеих сторон от Эммы. Ещё шаг назад и девушка почувствовала, что сзади была стена. Её держали, прижав к стене, а Гейл наносила удары. Нос был разбит, из уголка рта сочилась кровь. Под конец Гейл с ноги ударила Эмму в живот, и девушка чуть не взвыла от боли. Слёзы брызнули из глаз. Но она не станет звать на помощь охрану, не станет доставлять обидчикам удовольствие. В конце концов главарь шайки подняла матрас и вытащив блок сигарет, удалилась со своими подручными. Эмма с трудом поднялась, доковыляла до рукомойника и умылась. А потом упала на кровать. Слёзы душили её. Но она никого не могла винить в той ситуации, в которой оказалась. Прошла всего лишь неделя. А ей дали три месяца. Надо как-то продержаться. Как такую как Гейл поместили в этот центр? По ней федеральная тюрьма плачет. Эмма долго не могла успокоиться, но в конце концов слёзы были выплаканы. Девушка снова умылась, легла в койку и стала ждать вечернюю поверку. - Что это с тобой, Свон? – охранница ошарашено смотрела на девушку. – Кто это с тобой сделал? Эмма и правда представляла плачевное зрелище: синяк под глазом, разбитый нос и губы. Картину довершала ссадина на щеке. - Неудачно упала, - бросила девушка. - Тебе нужно в медпункт. - Обойдусь. - Не обойдёшься, пойдём. Доктор обработал раны и отпустил Эмму в камеру. - Как на счёт завтра? – поинтересовалась Свон у охранницы, в надежде, что её не отправят к Регине. - А что завтра? Завтра в половине девятого за тобой приедет машина и отвезёт в мэрию. - В таком виде? – Эмма показала на своё лицо. - А что, Свон? Это не помешает тебе болтать по телефону. А мадам мэр, думаю переживёт твой внешний вид. И всё-таки, кто это сделал? Гейл? Эмма отрицательно покачала головой. - Я же сказала, что упала. После подъёма Эмма направилась в душ, где столкнулась с Ченг. Китаянка криво улыбнулась. - Ты правильно сделала, Свон, - вздохнула она. – Что не выдала Гейл. - Я что, похожа на стукача? – усмехнулась девушка. - Если тебе нужны сигареты… - Переживу, - бросила Эмма. Они мылись в полном молчании. - Если хочешь нормально прожить три месяца, то не перечь Гейл, - бросила китаянка, покидая душевую. Но Эмма не собиралась это делать. - Мне выдадут мою одежду? – спросила Эмма охранницу. – И как мои занятия с психологом? - Одежду тебе не выдадут, Свон. Ты работаешь до четырёх, так что не бойся, психолога ты не пропустишь. Интересно, почему наша королева захотела тебя, а не стала искать нового секретаря? – Охранница подмигнула девушке. Внутри Эммы всё закипало, она бы с удовольствием вмазала женщине, но приходилось держать себя в руках. Ещё чуть больше двух месяцев (не важно, что почти три) ей ещё придётся видеть все эти противные рожи. Но быть может за хорошее поведение ей скосят срок. Только бы сдержаться, только бы ни на ком не сорваться. Боги, как хочется курить и пить. Многое бы отдала за глоток виски. И за затяжку. Но даже сигареты теперь были под запретом. Ей больше не хотелось пробовать на вкус свою кровь. Она продержится, она выдержит. Всё-таки, ей повезло, что она не угодила в настоящую тюрьму. Хотя присутствие Гейл делало центр похожим на это место. Эмма надела поверх футболки джинсовую рубашку, свитер, охранница проверила браслет слежения и проводила её до автомобиля, ждущего, чтобы отвезти девушку в мэрию. Эмма вошла в приёмную. Всё как будто было в прошлой жизни, когда она была на свободе и беспечно крутилась в кресле секретаря, закидывала ноги на стол, болтала по телефону с друзьями… Девушка провела ладонями по голове. Скоро придёт Регина и попросит свой утренний кофе. Свон подошла к кофеварке. Какие простые и знакомые действия: руки сами знали, что делать. Эмма достала из шкафа чашку и стала ждать, когда кофе сварится. Времени было без двух минут девять. Девушка глубоко вздохнула и вдруг ощутила запах знакомых духов. Она обернулась. В дверях стояла Регина Миллс. Неожиданно её взгляд от отстранёно холодно стал обеспокоенным. Глаза её расширились, и она подбежала к Эмме. Отбросив в сторону сумку, она взяла её лицо в свои ладони и прошептала дрожащим голосом: - Что с тобой случилось? Эмма сглотнула и попыталась спрятать глаза: - Со мной всё в порядке, мисс Миллс. Проходите к себе в офис, кофе сейчас будет готов. - Эмма… - Не надо, мисс Миллс, прошу вас. Свон с силой сжала зубы, что напряглись желваки. Она пыталась держать себя в руках, чтобы не разрыдаться и не обнять любимую женщину. Но она вспомнила, что видела в кабинете у неё в особняке. Это Эмме сложно было простить.