(не)Канон

      Крылова клянётся, что ненавидит свою сводную сестру: отпуская очередную едкую шуточку, она старается попасть в цель, задеть побольнее, и ей это каждый раз удается. Григорьева хмыкает и отворачивается, по привычке делая вид, что её это вовсе не коснулось, а слова мелкой для неё не более, чем пустой звук. Крылова смотрит на неё дерзко, вскидывает подбородок и ухмыляется, щуря лукавые глаза, а Лиана просто проходит мимо, не желая вступать в очередную перепалку. – Что, опять она? – презрительно выплёвывает мелкая, когда Муромец говорит, что сегодня приедет Лиана.       Старшая сестра пожимает плечами, не находя, что ответить, и переводит тему на дела и учебу, потому что ей, на самом-то деле, не очень приятно знать, что два её близких родственника не ладят, но работа научила скрывать свои истинные эмоции и не лезть "не в своё дело".       Крылова искусно подбирает слова, жесты и мимику, изображая на своём лице выражение крайней неприязни, показательно уходит в свою комнату и нарочито громко хлопает дверью, будто обрубает те ниточки, которые и Глеб Егорович и старшая сестра пытаются протянуть между ней и Лианой.       Всем давно известно: Крылова – язва и сумасбродка, которой палец в рот не клади и добра не делай, потому что в ответ можно получить острое словцо, а, если не повезет, и кулаком в челюсть. Сама же мелкая даже не пытается опровергать это, лишь вызывающе "дакает" и просит этому не удивляться, картинно разводя руками и кривя рот.       В доме Муромец бывают разные люди и существа, но далеко не все настроены дружелюбно по отношению к домочадцам. И когда Лиана неосторожно бросает что-то насмешливое в сторону здоровенного вояки-полуоборотня, тот с ревом бросается к женщине, намереваясь порвать её в клочья, а та испуганно озирается по сторонам в поисках помощи, но натыкается лишь на насмешливое лицо Крыловой, которая, разводя руками, будто говорит: "Мне до фени, тётя, разбирайся сама" Однако, через мгновение в гостиную врываются несколько бравых ребят из отряда Юлии Александровны, скручивают дебошира и уводят прочь, а мелкая так и сидит на своём месте с совершенно безразличным лицом, и лишь подергивающийся глаз выдает её проходящее напряжение. Успели. Всё-таки успели отреагировать на её сигнал. Лиана делает вид, что не поняла, как охрана узнала о предстоящей угрозе, и когда в гостиную вбегает взволнованная Муромец, бубнит что-то про оперативную работу и старается не смотреть в сторону своей истинной спасительницы. – Понимаешь, это принцип, – будто оправдываясь, выдает Крылова, смотря куда угодно, но только не в глаза сводной сестре, – Если позволять чужим трогать твоё, пусть ты это "твоё" и не любишь, они начинают думать, будто так и надо, и тогда, быть может, замахнутся на то, чем ты действительно дорожишь.       Лиана горько усмехается, и, не сдержав порыва, обнимает мелкую. Та ворчит, выскальзывая из объятий, и спешит скорее уйти, оправдываясь выдуманными делами и просто нежеланием находиться здесь.       Когда Григорьева случайно сталкивается с тем самым воякой, запоздало понимая, кто стоит перед ней, она успевает лишь тихо и жалко прошептать ненавистную фамилию, и за секунду до катастрофы Крылова появляется из ниоткуда, бешеным вихрем снося полуоборотня с ног. Её кулаки мелькают так быстро, а кровью пахнет так сильно, что Лиане становится дурно. Она успевает лишь добежать до тревожной кнопки, а дальше наступает чернота. – Это принцип, – говорит Григорьева сама себе, сидя у кровати, на которой, словно неживая, лежит избитая Крылова, – Просто у нее такой принцип, но на самом деле мы ненавидим друг друга.       Крылова стонет, и в груди у Лианы что-то сдавливает, болит и рвется. Она смотрит на маленького человека с кровоподтеками по всему телу, чье лицо даже в бессознательном состоянии остаётся злым и нахмуренным, и хочет забрать её боль себе, но вместо этого поднимается и уходит, потому что невероятно трудно осознавать, что ничего ты сделать не можешь, какой бы влиятельной не была.       Крылова быстро поправляется, и уже через неделю Лиана видит перед собой обычного едкого и язвительного засранца, которым считает мелкую, а малая, в свою очередь, лишь подтверждает этот образ очередной приветственной шуточкой, за которую тут же получает лёгкий воспитательный подзатыльник от Муромец, ведь всем давно известно: Крылова – язва и сумасбродка, которой палец в рот не клади и добра не делай, потому что в ответ можно получить острое словцо, а, если не повезет, и кулаком в челюсть, но упаси господь хоть кому-нибудь тронуть то, что принадлежит Крыловой.