(не)Канон

      Лиана убирает курчавую прядь за ухо, а потом яростно и забавно трет виски и уши, будто её мучает страшный зуд. Ей всего шестнадцать, а шестнадцать — не тот возраст, когда надо думать о великом. Год назад на свет появилась её сводная сестра, но лишь вчера ей довелось впервые увидеть её: смешная, с рыжим пушком на голове и зорким взглядом.       Вчера ей впервые приснился Чёрный Человек. И, поминая Есенина, он не водил пальцем по мерзкой книге, не зачитывал Лиане проповеди о её жизни: просто стоял, стоял и будто приглядывался к ней из своего тёмного угла. Лиане не было страшно, но в соннике сказали, что, возможно, это связано с негативными эмоциями, пережитыми накануне, и тогда Лиана успокаивается совершенно: увидеть Муромца-старшего, своего несостоявшегося отчима — те еще негативные эмоции, и даже рыжий пушок маленькой родственницы не спасал ситуацию.       Чёрный Человек приходил к ней часто, он не внушал страха или опасений, а просто тихо и мирно стоял в углу, внимательно наблюдая за девушкой. Лиана даже подумала назвать его Гошей или Владом, но ни одно из известных ей имен так и не прижилось к ночному гостю.       В день, когда Лиана впервые переступила порог мрачного приземистого здания, ей только-только исполнилось двадцать восемь. И тогда она впервые увидела его так близко: невысокий, черноволосый, он гибкой пантерой преодалял лестничный пролет за лестничным пролетом, а охранники-арбалетчики спешили за ним, похожие на черный павлиний хвост. — Чёрный Человек. — тихо прошептала Лиана, и высушенный старичок в попугайном наряде погрозил ей пальцем, будто она была нашкодившим ребёнком. — Это, милая моя девочка, Гай. — сообщил он ей, и с тех самых пор у Чёрного Человека появилось настоящее имя.       Он приходил во снах с той же периодичностью, что и прежде, но теперь из темноты поблескивали стекла солнцезащитных очков, а еще иногда раздавался смех — звенящий, будто кто-то бьет маленькой серебряной ложечкой по бокалу.