Tales of the Black Forest

      Погода к концу октября портится резко и бесповоротно, что, впрочем, не мешает Суа достать с запылившихся полок коробку с красками и объявить, что сегодня они идут рисовать. Юхён неохотно обматывает шарф вокруг шеи и отправляется на поиски ботинок: с приходом холодов вещи начинают необъяснимым образом менять местонахождение (онни говорит, что это лесные духи превращают их жилище в хаос). Ей безумно не хочется выбираться из царства одеял и натопленного очага, но Суа уже распахивает дверь и протягивает ей руки из подобравшегося к самому дому тумана. Густой воздух поглощает привычные звуки, и Юхён нерешительно шагает навстречу этому царству безмолвия.       Они заходят навестить Минджи, но та только отмахивается – слишком много работы – и уходит на кухню, чтобы через минуту снова вернуться за расставленными вдоль забора тыквами. На берегу озера девушек встречает всё то же спокойствие не проснувшейся природы. Юхён мёрзнет – Суа рисует её, устроившись на поваленном дереве, и постоянно просит не шевелиться лишний раз. От нечего делать младшая принимается рассматривать склонившуюся над мольбертом онни. Серьезная и особенно сосредоточенная, она сама могла бы стать неплохой моделью для того, кто хотел бы изобразить чистую грусть поздней осени с её неярким колоритом и приглушёнными тенями. Юхён всё-таки не выдерживает и оглядывается, когда слышит оглушающе громкий в тишине шум за деревьями. Взгляд выхватывает чёрную ткань длинного плаща и алое пятно гребня в отливающих синевой волосах. – Это Шиён, – Суа отрывается от рисунка и рукой с кистью заправляет за ухо упавшую на лицо прядь, – рассорилась с Минджи и скитается теперь по лесу, не знает, куда податься.       Юхён, привыкшая уже к любым странностям, кивает, провожая глазами исчезающий силуэт. – Онни, что с твоим лицом? – громко смеётся она, повернувшись к Суа, которая проводит ладонью по щеке, ещё больше пачкая её в краске.

***

      Минджи замечает её ещё на огороде, куда идёт за оставшимися тыквами, но делает вид, что ничего не случилось. У неё полно дел: надо очистить самые яркие из маленьких тыковок и повесить над озером фонарики, чтобы водные духи не потеряли дорогу домой. А ещё желательно починить крышу до того, как начнутся дожди и превратят чердак в ещё одно озеро. Работы действительно много, и она поглощает настолько, что о чужом присутствии где-то на периферии Минджи вспоминает только тогда, когда, орудуя ножом на кухне, слышит робкий стук в дверь.       Она молча открывает, точно зная, кого сейчас увидит: Шиён не спешит заходить и усиленно изучает взглядом доски пола под ногами. – Твоя заколка упала в озеро.       Минджи сразу понимает, о чём идёт речь – она прекрасно помнит, как радовалась младшенькая, получив впервые в своей жизни подарок от речной богини, но совершенно не знает, как реагировать. Они так давно не разговаривали толком. – Я не специально её уронила, – в голосе Шиён слёзы и дикая, отчаянная обида. – Да, конечно. Не специально, – соглашается Минджи, несмотря на то, что уверена в обратном. С ремонтом на этот раз придётся подождать.       Шиён испуганно вздрагивает, когда мокрая до нитки хозяйка озера касается её волос, чтобы закрепить в них сверкающую безделушку. – Спасибо? – она скорее спрашивает, чем благодарит. – Можешь помочь мне вырезать фонарики, – пожимает плечами Минджи. Глупая у них всё-таки традиция – изображать безразличие, чтобы не утопить друг друга в чувствах случайно.