Не вижу зла, не слышу зла, не говорю зла

На все упоминания о Кэпе — Стиве — Брок морщится, демонстрируя презрение. Он презирает. На самом деле. Себя. За малодушие, за неспособность сказать правду. Рассказать, чувствуя тепло чужих и одновременно нужных рук. Каждая фраза, что Кэпа нужно убрать, это снова длинная, беспощадная игла в сердце Брока. Или что там у него вместо сердца. Он и сам не знает, в какой орган прочно и надежно проник Стив с его завтраками по утрам, нежной, только что не робкой, улыбкой, непробиваемой уверенностью в том, что есть правое и неправое. Брок уже не думает, что запутался в этих сторонах. Он вдруг, с неожиданного секса на парковке, растерял все правое, левое. Любое. В целом мире остались только Стив и бесконечное, непрекращающееся чувство неправильности происходящего. Ему все кажется, что время действовать никогда не придет. Эта необходимость мерещится далеким и ненужным будущим. На черта Броку будущее? У него и прошлое так себе. И настоящее рвет на части. Какое будущее, еб твою мать, Брок? Такое, в каком он стоит перед лифтом, отчаянно надеясь, что Кэп — Стив — почувствует, что приходить нельзя. Что в любом другом месте Брок сможет его прикрыть, уберечь. — Никто не хочет выйти? Стив — Кэп — вроде бы просто говорит вслух. Но слова его предназначены только для одного.