Ревность — остроумнейшая страсть и тем не менее все еще величайшая глупость © Ницше Ф.
852 год
Тишина имеет разное предназначение. Порой она служит для успокоения человека и достижения долгожданного чувства отдыха. В других случаях — может содержать в себе недосказанную реплику или же ответ, что так жаждет услышать собеседник… Сидя в своем кабинете, Леви не заметил затянувшегося молчания, продолжая концентрировать внимание на стуке женских ногтей по краю стола и на перьевой ручке, что журналистка теребила между указательным и средним пальцами. Он, в свою очередь, приложил ладонь к подбородку, проведя по гладко выбритой коже. — Зачем вам это? — искренне непонимающим голосом уточнил он. Молодая девушка, занимающаяся статьей о сильнейшем воине человечества, резко прекратила свои «маниакальные» действия, и выразительные янтарного цвета глаза внимательно посмотрели на него из-под шляпки, элегантно гармонирующей с ее деловым костюмом, состоящим из юбки «карандаш» и приталенного пиджака. — Вы довольно популярная личность, — не отрывая взгляда от Аккермана, приятным тоном ответила она. — В том числе, среди женского пола. Да что скрывать, ваше имя на устах у многих. И нашим читательницам, да и всем остальным, были бы интересны ваши, м-м, — алые губы, с достаточным количеством помады, чуть сжались, после чего рот слегка приоткрылся, визуально делая их более пухлыми. — … личные предпочтения. — Нет никаких предпочтений, — холодно оборвал ее Леви, пытаясь оторвать взгляд от приготовленной для него «ловушки». — Но какой-то конкретный тип вам все же нравится, — перекинув стройные ноги в аккуратных черных туфлях на каблуках, журналистка продолжала использовать психологические уловки, стремясь выудить информацию. Аккерману не нравились подобные вопросы. Тем более от «газетчицы», занимающейся статьей о его персоне. Интервью уже подходило к концу, и он довольно утомился отвечать на каверзные вопросы, пытаясь правильно формулировать предложения, чтобы его не цитировали под какими-либо сумасбродными высказываниями, придуманными ради привлечения читателей. Одно дело осветить некие факты биографии, достижения в военном деле, поведать о всей необходимости деятельности Разведкорпуса, но во всеуслышание «трубить» о своих фетишах и вкусах он определенно не собирался. В сотый раз проклиная Ханжи, принудившую его согласиться на эту абсурдную идею ради привлечения новобранцев, Леви понял, что он не отвертится от прилипчивой журналистки, пока не даст ответа. Разумеется, у него были предпочтения. И как бы он не пытался закопать в глубинах сознания стремление к определенным желаниям, отказаться от них по природе своей он просто не в силах. Перед глазами предстал приятный образ, доставляющий ему эстетическое удовольствие уже от одного лишь лицезрения, но делиться сокровенным не в его правилах. — Всего лишь какая-то деталь. Все, что угодно, — включив максимальное обаяние и настойчивость, журналистка не собиралась выпускать его из своих коготков без вразумительного ответа. — Маленький рост, светлые волосы, — первое, что пришло на ум, бросил Леви, допивая уже остывший чай. Газетчица пометила в своем деловом блокноте каждое слово, предвкушая фурор среди поклонниц капитана Леви. — А душевные качества? Или это для вас неважно? — как бы невзначай подметила она, продолжая попытки взять его в плен своего очарования. Он чуть прищурил веки, сфокусировав взгляд. Пытается психологическими приемчиками выудить у него что-то занимательное для своей газетенки. — Болтовня о всяких пустяках, — выпалил он, поставив чашку обратно на блюдце. — Чтобы под ухом постоянно жужжала… — чуть повернув фарфоровую тару за ручку для большей эстетики, уточнил Леви. И, увидев некое сомнение во взгляде газетчицы, решил уверить ее в «истинности» своих слов. — Всех мужчин это с ума сводит, — скрыв эмоции, беспристрастно добавил он, не стесняясь своего сарказма, который для незнающего его человека может сойти и за правду, учитывая каменное выражение лица. Снова небольшая пометка в блокноте с характерным шорохом. — Благодарю вас, капитан Леви, — вставая со стула, журналистка протянула ладонь, на что он так же привстал с места, аккуратно пожав ее. — Извините за отнятое время. — Ничего, мисс… — серо-голубые глаза быстро скользнули по клочку пергамента, где мужчина успел пометить имя. — … Картер. Женская ладонь легка сверху на его руку, а ресницы чуть запорхали, придавая ее глазам особую привлекательность. Дополнительный сексуальный эффект произвели губы, особенно нижняя, едва прикусанная изнутри, и аромат парфюма, ударивший в нос до легкого головокружения. По вербальным знакам Леви было не трудно догадаться, что девица откровенно пытается его соблазнить. — Было приятно с вами познакомиться, — нарочито бархатный голос буквально обволакивал его уши чем-то приторно сладким. После секундного телесного контакта, Аккерман все же смог вытащить свою руку из «западни». — Думаю, статья выйдет уже на следующей неделе. Леви чуть исподлобья взглянул на нее отливающими кристальным льдом радужками, не способный «растаять» из-за подобного представления, пропитанного фальшью. После чего лишь коротко кивнул, выпроваживая жестом журналистку. — Флок, — обратился он к подчиненному, что ожидал за дверью. — Проводи мисс Картер, — журналистка таким же выражением лица взглянула на рядового, отчего он даже поперхнулся, немного поправив воротник рубашки, почувствовав нехватку кислорода. Аккерман лишь закатил глаза, возвращаясь к своим обязанностям. — До свидания, капитан Леви, — пролепетала девушка, выходя из комнаты, предварительно бросив томный взгляд на него. — Хорошей дороги, — холодно кинул он ей в след, даже не взглянув. Когда дверь закрылась, он чуть облокотился на спинку кресла, устало проведя ладонью по волосам. Уже сегодня вечером он забудет и имя, и внешность, и состоявшийся разговор, будто ничего и не было. Лишь с некой иронией Леви подметил для себя, что перестал находить в подобных персонах былое очарование, что во времена юности привлекали его для постельных авантюр на одну ночь.***
Выбранные командованием разведки как наиболее успешные на военном поприще, Микаса и Жан приступили к специальным занятиям, целью которых было обучить их на руководящие чины. Если полуазиатка не испытывала особого энтузиазма от подобного времяпрепровождения, считая его лишь частью ее тренировок, направленных на увеличение боевых способностей, то Кирштайн воистину благодарил Всевышнего за дополнительные пять часов в неделю с очаровательной полуазиаткой, да еще и без ее сводного брата. Юноша вкладывал в дисциплину достаточное количество сил, стремясь показать себя с выгодной стороны. Увы, как бы непринужденно он не выдавал правильные ответы, Микаса практически не менялась в лице, продолжая уступать ему. Но по-настоящему Жан заликовал, когда на его предложение помочь с подготовкой в библиотеке, она кивнула в знак согласия. Кирштайн часами наблюдал за тем, как тонкие бледные пальцы переворачивают ветхие страницы, а внимательный взгляд серебристых глаз с чуть нахмуренными бровями изучает содержимое предписания правильной расстановки войск. Однако вскоре он понял, что подобные занятия сказываются не лучшим образом именно на нем, так как сконцентрироваться в присутствии обворожительной Аккерман у него совсем не получалось. Но стремясь больше времени проводить с Микасой, он не растерялся, занимаясь собственной подготовкой по ночам. В выходной для всех остальных рядовых день, они вновь занимались по предписанной им дисциплине. Изрядно начитавшись специальной литературы, Микаса предложила пойти на улицу, чтобы размять отекшие от длительного сидения мышцы. Жан понимал, что соглашаться — довольно рисковая затея, но отказать ей он физически не мог. Что в конечном итоге закончилось для него многократными падениями на холодную землю, а также растяжением лодыжки и парой ушибов крестца, на который его постоянно переворачивала Микаса. Но на этом беды Кирштайна не закончились. Хитч, что прибыла от самого Найла Доука с каким-то секретным документом специально для командора Зоэ, приветливо помахала Жану рукой, выходя из кареты, на что он ответил встречным жестом, пропустив предупреждение Микасы о начале атаки. Девичий кулак пришелся четко в правую глазницу юноши, а сила удара была достаточной, чтобы он повернулся на сто восемьдесят градусов, прежде чем свалиться на землю. Больше всех смеялась Хитч, держась буквально за живот, пока полуазиатка немного обеспокоенно поднимала Кирштайна, и в мыслях не предполагая, что он не услышал ее предупреждения. — Микаса, пожалуй, на сегодня хватит тренировок, — держась за побитый глаз довольно серьезно произнес Жан. — Если я могу как-то это исправить, — с искренним, пусть и еле заметным волнением осведомилась она, убрав руку юноши, чтобы оценить степень нанесенного вреда. Веко уже чуть опухло, отчего «пораженный» глаз смотрелся меньше здорового, придавая своему хозяину «помятый» вид. — А ты поцелуй его, где болит. Это всегда помогает, — с улыбкой и нескрываемой насмешкой выдала Хитч, продолжая хихикать от воспоминаний увиденного падения. Микаса с чуть приподнятой от недоумения бровью повернулась к ней, а Жан от вспыхнувшей в воображении картины даже зарделся, отведя взгляд, подобно целомудренной деве. — Не смотри на меня так. Проверенное средство, — уверенно произнесла сотрудница Военной полиции. — Нужно приложить что-нибудь холодное. Идем в столовую, — безапелляционно произнесла Микаса, прекрасно осознавая свою вину в нанесении вреда сослуживцу, хоть и не умышленно. Пусть она даже не целилась в его лицо, а он сам волей случая так «удачно» наклонился, это ни коем образом не оправдывало ее деяния. — Не хочешь с нами, раз уж приехала. Накормим тебя перед длинной дорогой, — предложил Кирштайн. — Все равно командир на учениях и приедет где-то через час. Хитч лишь пожала плечами, решив согласиться на подобную любезность, раз уж ей все равно нужно дождаться Ханжи Зоэ, чтобы исполнить все условия передачи конверта.Неделю спустя
— Сегодня мне довелось прочитать весьма интересное чтиво, — с немного лукавым выражением лица, не предвещающим ничего хорошего, Ханжи обратилась к только разместившемуся на стуле напротив нее приятелю. — Очкастая, если ты только ради этого меня позвала, могла бы и сама прийти, — с нотками раздражения, Аккерман протянул руку, показав жестом, что сам хочет ознакомиться с газетной статьей. — У меня и так дел невпроворот, которыми ты, кстати, нагрузила, — едко подметил он. Зоэ с ухмылкой передала ему недавно напечатанную прессу, ожидая реакцию коллеги. Леви чуть встряхнул газету, пытаясь прочитать содержимое. — Скажи, а ты давно тайно влюблен в нашу королеву Хисторию? — с максимально непринужденным видом спросила Ханжи. Леви не скупился на выражение презрения и недоумения собственной мимикой в адрес спросившей. — Так ведь она прекрасно вписывается в твой «идеал». Она первая, кто пришел мне в голову с подобной внешностью, — продолжала рассуждать Зоэ, тщательно скрывая свои истинные эмоции. — Не мели чепухи, — раздраженно пробубнил Леви, вчитываясь в собственные слова, пропущенные через кривую призму гиперболы. — Ты сама меня умоляла дать интервью, что не так? — не имея представления, какую цель преследует Ханжи, выпалил он. — Да вот, теперь блондинки с маленьким ростом всей толпой повалят в разведку, — с усмешкой произнесла Зоэ, не в силах больше скрывать свои эмоции. — С чего бы это? — с сарказмом подхватил Леви, недоумевая от ее реакции. — О, Леви, Леви… ты действительно не понимаешь, какой эффект оказываешь на противоположный пол? — восстановив дыхание после продолжительного смеха, Ханжи чуть поправила очки с темным стеклом на один глаз, после чего подперла рукой щеку, упершись локтем в твердую поверхность стола для опоры. Аккерман скривил непередаваемую гримасу, максимально приблизив нахмуренные брови друг к другу. — Даже с таким выражением лица, — покачав головой, подметила она. — И что я должен был ответить? Что мне нравятся мускулистые и выносливые парни, способные завалить титана голыми руками? — флегматично выдал Леви, не скупясь на утренний сарказм. — Ты мог не отвечать. Не обязательно во время интервью давать ответы на все вопросы, — спокойным тоном заявила Ханжи, на что бровь Леви предательски дернулась вверх, вместе с выражением лица выдавая его незнание «внегласных» правил общения с «газетчиками».***
Разглядывая свой боевой раскрас в зеркале, Жан закрыл больной глаз ладонью, воображая себя капитаном пиратского судна. Фингал уже потихоньку рассасывался, но фиолетовый окрас по-прежнему вычурно выделялся на его лице. Микаса с ним больше не тренировалась, беспокоясь за возможность повторного нанесения увечий, что его весьма печалило. Переведя взгляд на папку, которую он должен передать капитану Леви, Кирштайн прикидывал в голове, как бы ему избежать колких замечаний по поводу его внешнего вида, на которые командир бы не поскупился, заметь он синяк под глазом рядового. — Если хочешь, я отнесу документ, — услышав знакомый женский голос, Жан поднял глаза на девичье отражение в зеркале…***
Расслабившись в кресле, Леви наслаждался умиротворяющей тишиной в стенах привычного рабочего кабинета, углубляясь в чтение интересного трактата, обнаруженного им несколько дней назад. И когда раздался стук в дверь, он по наитию холодно ответил «Войдите», не отрывая глаз от увлекательного содержания книги. Боковым зрением он уловил, как женская фигура отдала честь, представившись своему капитану, как положено по уставу. После чего сделала несколько ровных шагов к столу, положив некую папку рядом с другими документами. — Благодарю. Можете быть свободны, — на автомате, монотонно ответил Аккерман, продолжая свое увлекательное занятие. Пока спустя некоторое время не заметил, что силуэт рядовой так и остался на месте. — Капитан Леви, — мягко произнес женский голос. Мужчина поднял глаза не сразу, без энтузиазма отрываясь от завладевших его вниманием страниц. Рядовая стояла возле двери, облокотившись на нее спиной с каким-то странным выражением лица. Мимика Аккермана была по-прежнему скудна и безэмоциональна. Пока тонкие пальцы, потянувшись к ремням, быстро не расправились с застежками, и ровные полосы натуральной кожи с металлическими пряжками со звоном упали на пол. Затем она, так же резво покончив с пуговицами рубашки, оголила упругую девичью грудь. — Я хочу вас, капитан, — соблазняющим голосом произнесла миловидная особа, буквально выпрыгивая из штанов. Грациозно проскользнув через всю комнату, она приземлилась своим нагим телом на край дивана. Леви даже не успел как-то среагировать, продолжая наблюдать за разворачивающимся «шоу» с максимально бесстрастным выражением лица. — Где бы вы хотели меня взять? Может, здесь? — запрыгнув на спинку дивана, она непристойно раздвинула ноги, продолжая прикусывать губу. — Или вы любите жестче? — резко развернувшись к нему голыми ягодицами, она выгнулась подобно кошке во время течки, на что Аккерман лишь снова опустил взгляд с чуть шумным дыханием. — Как, говоришь, тебя зовут? — флегматичным тоном осведомился он. — Леона Фишер, капитан, — прикусив губу, эротично протянула она. — И я вся в вашем распоряжении. Леви лишь многозначительно зафиксировал что-то на листе бумаги и встал из-за стола. — Замечательно, — холодно произнес он, даже не смотря на рядовую. — Собирай свои вещи и проваливай отсюда, — также монотонно добавил он, прикидывая в уме, как будет оттирать следы ее нагого тела на своем диване с помощью чистящих средств. Однако «соблазнительница» была не из робких и, быстро поднявшись с софы, прытко пропорхала к нему. — Разве я вам не нравлюсь? Ведь я в вашем вкусе, — девичья рука потянулась к его рубашке, но Леви, резко схватив ее за кисть, отдернул от себя. — Подобный тип женщин мне никогда не нравился. Ищи себе клиентов в другом месте, — с толикой яда произнес он, буквально пронзив ее блеском стали серо-голубых радужек. — Живо одевайся, и чтобы твоего духу здесь больше не было, — отпустив тонкую кисть, капитан, снова пройдя к столу, уселся в кресло, и, сохраняя максимальную отстраненность, продолжил свое увлекательное чтение. Выгнать в таком виде из своего кабинета он ее не может — сразу поползут нелицеприятные слухи, которые ему совсем не нужны. Рядовая лишь хмыкнула, в спешке собрав вещи с пола, и, снова усевшись на диван, сложила руки на груди словно в обиде. Аккерман уже хотел высказаться более резко, как в следующий момент в кабинет ворвалась другая подчиненная. — Капитан Леви, вас срочно вызывает командор на важное совещание, — встав по струнке, с ровной осанкой и расправленными плечами, девушка прижала правую руку к груди, а левую к пояснице, ожидая его ответа. Он лишь раздраженно выдохнул, узнав приятный девичий голос вызывающей весьма неоднозначные у него чувства особы. Подняв взгляд на Микасу, капитан внимательно следил за ее действиями. Она смотрела прямо, а диван, на котором застыла «ушлая» рядовая, находится сбоку чуть поодаль. Пусть и крохотный, но есть шанс, что она не заметит голую девицу у него в кабинете. — Хорошо, Аккерман. Я сейчас подойду, — стараясь сохранять спокойствие в голосе, произнес Леви, не выпуская из виду ее раскосые глаза. Одним из проявлений шарма Микасы было то, что ее эмоции в незнакомой и довольно неожиданной ситуации отражались сразу на лице во всей своей богатой палитре. Она едва повернула голову, но заметив голую рядовую, быстро отвела взгляд, округлив глаза и вычурно сглотнув, что было заметно по ее шее, почему-то открытой в этот раз. И, кивнув, не в силах посмотреть на Леви еще раз, также резко вышла из кабинета, как и ворвалась в него. Аккерман побледнел еще сильнее от разливающейся по венам злости, понимая — в какую дурацкую ситуацию попал. Ладонь сама по себе сильно сжалась до выбухания вен на светлой коже. Лишь ледяной взгляд устремился на медленно одевающуюся на диване рядовую. — Вали. Отсюда. Нахрен, — сквозь зубы процедил он, не в силах больше сдерживать свое возмущение от поведения подчиненной.***
Ханжи спокойно расписывала план действий Разведотряда на следующий месяц, когда Леви, вихрем ворвавшись в ее кабинет, с сильным стуком взгромоздил свою ладонь на стол вместе с каким-то пергаментом. — Чтобы завтра же ее здесь не было, — зло выпалил он, способный в таком состоянии уничтожить любого стоящего у него на пути. — Ты о ком? — не ожидая подобного напора, удивленно осведомилась Ханжи. — Там все написано, — небрежно бросил Леви, хлопнув за собой дверь. Зоэ тяжело выдохнула, надув щеки. Она еще никогда не видела Аккермана настолько взбешенным.***
Чуть потирая руки, едва опалив их теплым дыханием, Микаса сидела на крыльце заднего выхода замка, ощущая вызванные прохладой осеннего вечера мурашки. В голове лишь недавнее воспоминание из кабинета капитана Леви. И первая мысль, что тут же вылетела в сознании — «Он точно не гей». Так и не услышав определение этого термина от Армина, она попробовала предпринять еще несколько отчаянных попыток узнать значение непонятного ей слова. Но, спросив его у Эрена и Жана, которые так же пролепетали что-то невразумительное по этому поводу, быстро скрывшись с ее глаз под каким-то смехотворным предлогом, Микаса уже отчаялась узнать скрытый в коротком слове смысл. Однако на помощь пришла соседка по комнате, услышав реакцию ребят при упоминании этого слова. И, вытерев выступившую после истерического смеха слезу, Браус поспешила осведомить подругу о таинстве данного термина. «Это мужчина, который предпочитает общество другого мужчины», — пыталась более деликатно начать она. «В каком смысле? Друг… или как?» — уточнила тогда Микаса, готовя себе на ночь настойку ромашки, помогающую в борьбе с бессонницей. «Во всех смыслах, — пояснила Саша, расчесывая колтуны на непослушных волосах. — Особенно… в любовных». После ее слов раздался звук разбитой посуды, что выпала из рук Микасы, когда до нее дошло значение термина. Она не могла понять, почему, но в сердце как-то болезненно кольнуло, а в эмоциях невольно проскальзывала необоснованная обида на капитана. И некая досада в душе, выкалывающая неприятную пустоту. Несмотря на все сложности их взаимодействий, она понимала, хоть и не могла признать, что ей нравилось ловить его взгляд на себе. Каким бы леденящим и колким он не был, и как бы сильно не будоражил в жилах ее кровь. В то же время, ей было неприятно от того, что именно Леона Фишер стала объектом его желаний, о распутном поведении которой предупредила еще Хитч, проходившая подготовку вместе с ней в Кадетском корпусе, и не понаслышке осведомленная о «похождениях» бывшей подруги. Неужели капитан Леви предпочитает именно таких женщин, да еще и занимается непотребством на рабочем месте? Почему-то уважение к командиру начало постепенно испаряться в ее разуме, несмотря на искреннее недоумение ее излишне эмоциональной реакции. Выдохнув пар изо рта, Микаса только сейчас осознала, что продрогла до самых костей. Ноги сами повели ее на кухню сварить что-нибудь горячее. Открыв шкафчик, висящий на стене, и потянувшись к заварке, встав на носочки, она уже задела пальцами нужную коробочку, что кто-то умудрился поставить на самую верхнюю полку, как в следующий момент почувствовала то самое ощущение от взгляда отливающих металлом радужек на своём теле. Вместе с чьим-то присутствием в помещении. — Вот ты где, — привычный голос, скрывающий эмоции и обрамленный лишь неким холодом, донесся до ее барабанных перепонок. Микаса сразу же отдернула руку от полки, небрежно задев стоящую коробку, и, опустившись на всю стопу, повернулась лицом к мужчине. Как в следующий момент коробочка с чаем, плюхнувшись ей на макушку, с глухим хлопком отскочила на пол. От небольшого удара Микаса немного нахмурилась, не ожидая подобной напасти. Леви наблюдал эту картину безмолвно, нисколько не изменившись в лице. Но в душе он не мог не подметить, как занятно смотрится обычно серьёзная в мимике полуазиатка в подобном амплуа. Он стоял в дверях кухни, облокотившись на косяк, продолжая окидывать необычным взглядом Микасу. — Тебя не учили стучаться? — отпрянув от дверного проема, он сделал медленный шаг к ней. — Извините, сэр, — с нотками пререкания ответила Микаса, не в силах проконтролировать свою обиду и даже взглянуть капитану в глаза. — Я… мне нужно было передать вам срочное донесение… В противном случае, я бы не ворвалась без разрешения, — выпрямившись с поднятой головой, она пересилила себя, на мгновение взглянув на Леви. — Уже поздно. И я, пожалуй, по… — Я тебя не отпускал, — оборвал ее мужчина, продолжая приближаться. — Сначала ты замолчишь и выслушаешь меня, — серьезно произнес он. — Ты все неправильно поняла. Я ничего не делал с рядовой… — Сэр, меня это не интересует, — поспешила уверить его Микаса, попробовав шагнуть к столу, что стоял между ними. — Я в этом не уверен. И вообще, Аккерман, я что тебе сказал? Говорю сейчас я, — с нажимом выдал Леви, посмотрев на нее стального цвета глазами с прищуром. — Я верю вам на слово, но уже правда поздно… — отведя немного растерянные глаза, она двинулась дальше вокруг стола, чтобы обойти мужчину. — Не веришь. И незачем врать, Микаса, — уверено произнес Леви, ни разу не отведя от нее внимательный взгляд. — Между мной и рядовой Фишер нет никакой связи, — четко произнес он, медленно сокращая дистанцию с ней. — Я поняла, капитан. Но меня это не касается, — резко двинувшись в сторону выхода, бросила она, стремясь как можно скорее покинуть это помещение. Однако Леви среагировал куда быстрее, чем она предполагала. Схватив ее за кисть, он притянул Микасу к себе, по наитию прижав спиной к столу. В таком положении она могла смотреть на него лишь снизу вверх, упираясь свободной рукой в его грудь, что была практически также непростительно близко к ее телу, как прижатый мужской таз, которым он упирался в ее, таким образом вжимая в край стола, не оставляя и крохотного шанса на побег. Продолжая удерживать одной рукой ее кисть, вторую он поставил на уровне ее лица, немного пугающе нависнув сверху. — Я же сказал: ты молчишь, я говорю, — четко и ровно произнес он с непривычно спокойной интонацией, в которой не чувствовалось былого холода. — Рядовая Фишер явилась ко мне и тут же разделась, предлагая свое тело, совершенно позабыв о клятве перед человечеством. Но подобные предложения меня не интересуют. Микаса пыталась вырваться из его грубой хватки, чувствуя свою беспомощность перед ним. Однако капитан обучен обезвреживать своего «врага» намертво. Единственное — она не подозревала какой эффект ее попытки оказывают на мужское тело, изголодавшееся по женской ласке. Гормоны уже вовсю начали свое зловещее дело, а организм предательски отзывался на затейливые девичьи движения, особенно в области ниже ремня. Леви нравилось, что происходит. Отнекиваться не было никакого смысла, хотя бы перед собой. Он устал контролировать себя, и лишь раз хотел бы освободиться от невидимых пут, жестко сковывающих его практически до крови, ограничивая свободу действий. — Зачем вы мне это доказываете? — глубже обычного совершая дыхательные движения от неосознанного волнения, Микаса смотрела чарующими серыми глазами с широкими зрачками в упор. — Какая разница, что думаю я? — Потому что я бы не стал уважать командира, позволяющего себе подобные выходки и предпочтения, — негромко произнес Леви, гуляя взглядом по вздымающейся груди, борясь с желанием прикоснуться к ней. И, наклонив лицо максимально близко, последние слова он с уверенностью, и в то же время практически шепотом произнес ей в губы. — И потому что разница есть. Что-то определенно должно было произойти. Микаса ощущала каждой частичкой тела некую связь между ними. Нерушимую и не зависящую от их дальнейших действий. Инстинкты ли это, или нечто более высокое и неземное, но она поняла, что его присутствие вызывает у нее непреодолимый трепет. Леви всегда обладал некой властью над ней, но сейчас она была ощутима, как никогда. Сейчас, в эту минуту, он мог сделать с ней все, что пожелает. Сознание и некая трезвость ума подсказали действенный выход. Когда его уста оказались в непростительной близости от ее губ, она, схватив попавшуюся под руку сахарницу со стола, ударила его по голове над ухом. Совершенно не ожидая подобной прыти, Леви немного пришел в себя, но не успел среагировать, когда Микаса, применив всю свою физическую мощь, резко оттолкнула его, пытаясь вырваться. Поддавшись взыгравшему охотничьему инстинкту, он вновь ухватил ее за предплечье. Скользнув на рассыпанных по полу крупинках вместе с остатками сахарницы, в спешке покидая помещение, она, влекомая силой гравитации, рисковала развалиться в «компрометирующей» позе посреди кухни. Однако по-прежнему удерживающий ее Леви, уловивший траекторию предполагаемого падения, сумел внести коррективы в ситуацию. И, изловчившись, чтобы рывком прижать ее к себе, заваливается на спину, не страшась болезненных последствий. Оклемавшись от первой «шоковой» минуты после приземления, Микаса осознаёт, что упирается носом в чужое плечо, и чуть приподняв голову, снова сталкивается взглядом с кобальтовыми радужками, что приобретают в полутемной комнате приятный отблеск. В волосах мужчины на месте удара еще переливаются оставшиеся кристаллики сахара, перемешанные с осколками, но видимой травмы, вроде бы, нет. Она и не хотела его ранить, лишь привести в чувство. Леви пьянеет от ее присутствия без вина, хотя от вина он вообще не хмелел. Ведь именно образ рядовой возник перед глазами, когда журналистка задала ему вопрос. И когда девичьи холодные пальцы с какой-то природной лаской легонько отряхивают его волосы от осколков сахарницы, он осторожно обхватывает ее руку своей и, продолжая удерживать, с некой теплотой притягивает хрупкую ладонь к собственной грудной клетке, по-прежнему не в силах отвести взгляд от Микасы. Она с неким трепетом ловит под пальцами едва осязаемое дребезжание грудной мышцы, отстукивающей знакомый, размеренный ритм. Аккуратно скользнув рукой по ее талии, чуть сильнее приобняв, Леви резко переворачивается, очутившись сверху, одновременно с присущей властностью раздвигая стройные ноги. Микаса практически сразу осязает приятные покалывания в бедрах, совершенно ей не знакомые ранее, вызванные столь требовательным прикосновением. Но почему-то вырваться или хоть как-то противиться его действиям у нее даже не возникает мысли. Лишь завороженно смотреть в его глаза, вверяя себя на волю судьбы. Однако она определенно не на стороне сильнейшего сегодня. Очередную попытку приблизиться к ее лицу обрывает непредвиденный инцидент. Казенная табуретка из набора привычного утвари невиданной силой обрушивается на напряженную мужскую спину. Никак не прогнувшись в позвоночнике, словно у него вместо позвоночника каменная плита, Леви лишь медленно поворачивает голову в сторону субъекта, осмелившегося поднять на него кухонный интерьер. — Капитан Леви? — ошарашенно произнес Флок, уставившись на представленную его взору картину. — Ми… Микаса? — У тебя есть десять секунд, чтобы объяснить: какого черта сейчас было? — серьезно произнес мужчина, прожигая взглядом рядового. — Эм, ну… в общем… — не мог собраться с мыслями Флок, растеряно переводя взгляд с капитана на брюнетку. — Восемь секунд, — с нотками раздражения произнес Леви. — Я решил, что кто-то напал на рядовую. Думал, какой-то ненормальный новобранец… Я… я не знал, что вы здесь, капитан Леви… да и Микаса, что вы… — Тренировались, — быстро нашел объяснение мужчина, вставая с полуазиатки. И одним движением поставив ее на ноги, он кивнул Флоку, немного хлопнув его по плечу. — Исходя из описанной ситуации ты поступил правильно, — сухо и отстранённо добавил он, слегка щурясь от света лампы, после чего вышел из кухни, оставив наедине недоумевающих подчиненных.***
— Значит, у нас завелся серийный маньяк, — смеясь, Ханжи ловко орудовала иглой на спине Леви, зашивая несколько серьезных ссадин, полученных от щепок табуретки. — Не смешно, Ханжи, — пригубив из горла предложенный Зоэ коньяк для обезболивания, Аккерман вытер немного капель с подборотка рукой. — Сначала хотел «изнасиловать» Фишер, судя по ее отчету, что она принесла мне с глазами забитого щенка. Однако, находчивая особа, палец в рот не клади, — не жалея сил, она снова и снова впивалась простерилизованной иглой в кожу мужчины, на что он максимально сдерживал свои эмоции, стиснув зубы. — Потом настал черед Аккерман, — с такой же ухмылкой произнесла Ханжи даже не подозревая, сколько истины на самом деле было скрыто в ее словах. — Терпимо пока? — поинтересовалась она насчет ран. — Вполне, — холодно ответил Леви, вспоминая лицо Микасы, что еще очень долго будет его преследовать. — Только вот, мне кажется, ты неспроста за ней полштаба оббегал… — задумчиво произнесла Зоэ. — Она застала у меня в кабинете Фишер. Мне нужно было объяснить ей всю ситуацию, — как бы не придавая значения словам, произнес он. — Вот именно. Тебе было важно, чтобы она знала правду. — Очкастая… — тихо свирепея, пытался прервать ее «бредовые» идеи Аккерман. — Знаешь, Леви. Ведь вы подходите друг другу. Когда мальчиков не станет, а это произойдет относительно скоро, она останется совсем одна. И ей будет нужна поддержка. — Она не ручная кошка, чтобы я забрал ее к себе после смерти хозяина, — с толикой раздражения подметил он. — Но ей будет нужен кто-то, кто сможет ее защитить… уберечь. И этим человеком вполне можешь стать ты. К тому же, вы принадлежите одному роду… — Ханжи, я тебе не племенной жеребец, чтобы ты меня подобным образом с кем-то сводила, — недовольно процедил сквозь зубы Леви, начиная звереть не на шутку от подобных разговоров. — Какой же ты упрямый болван, Аккерман, — специально обратилась она к другу по фамилии. — Не важно, сильнейший ты воин человечества или нет. Если ты не найдешь для себя то, ради чего будешь жить, сгинешь так же, как и остальные разведчики, не видя смысла в борьбе. — Мы же боремся за свободу гребанного человечества, — с нотками усмешки заметил Леви, допивая бутылку спиртного. — Да… но жить ради всего человечества ты не будешь. А вот ради кого-то конкретного уже более вероятно, — заключила Ханжи, срезая нить с последнего стежка. Леви лишь покачал головой, с неким рычанием вздохнув. Как же он не любил признавать, даже самому себе, правоту этой чокнутой. Но в очередной раз, в словах Зоэ мелькали зачатки разума и некой негласной истины…