В присутствии предмета любви немеют самые смелые уста, и остается невысказанным то, что так хотелось бы сказать © М. Сервантес
852 год
Оторвав взгляд от Микасы буквально на секунду, чтобы посмотреть в сторону раздавшейся мольбы о помощи, Леви, сохраняя необходимую холодность ума, пытается сообразить, что произошло. Как и уловить, кому конкретно принадлежит полный боли и отчаяния голос. Именно этим секундным промедлением капитана воспользовалась полуазиатка, не до конца осознавая опасность, которой решила подвергнуть себя, и своих коллег, вновь давая волю своему безрассудству. Владельца крика она узнала практически сразу, что и побудило ее сорваться с места на выручку коллеге. Невзирая на быстро развивающееся утомление Микаса бежала по песку, за неимением иного выбора, учитывая, что на открытой местности тросу просто не за что зацепиться. Ноги неприятно увязали в сыпучей субстанции, затрудняя ее передвижение. Но увеличивающаяся с каждым шагом громкость душераздирающих стенаний, молящих о помощи, подстегивали ее, подтверждая верность выбранного направления. Пока она не наткнулась на крайнюю часть оборонительной стены, на фасаде которой, зацепившись тросом, висела одна из доверенных под ее командование рядовых. Высота явно была недостаточной, так как руки титанов, привлеченных «громкой добычей», едва не касались ее ступней, максимально подтянутых к животу. Им стоит лишь подпрыгнуть — и она окажется в смертельных тисках. Понимая, что газа в баллоне осталось совсем немного, а у попавшей в передрягу рядовой, видимо, его и вовсе нет, Микаса окидывает незаметивших ее присутствия гигантов оценивающим взглядом, рассчитывая необходимую траекторию полета. Чтобы рационально использовать остатки топлива - необходимо максимально сократить дистанцию полета, для чего она заранее выстраивает в уме очередность нападения на гигантов. Вскрик рядовой, сопровождаемый истерическими в связи с дотронувшимися до ее тела пальцами титана, является неким сигналом, побуждающим к решительным действиям. Усугубляет ситуацию попытка самого высокого из них подпрыгнуть, отчего ладонь рисковала размазать разведчицу по гладкому фасаду. Глухой хлопок - и рука гиганта плашмя прижимается к стене немногим левее висящей на тросе девушки, чудом ее не задев. Еще одна попытка, и он добьется своего. Подпрыгнув на бегу, фокусируя взгляд на выбранной цели, Микаса выпускает острый наконечник, в момент вошедший в плечо пятиметрового титана. Уродец даже не успел обратить на нее внимание, когда клинок вошел на необходимую глубину, позволив разведчице оттолкнуться от заваливающегося тела, зацепившись наконечником троса за спину девятиметрового гиганта. Скрежет плавящегося металла - и на счету лучшей из сто четвертого выпуска оказывается еще один титан. Стремясь поменять клинки перед нанесением сокрушительного удара по шее самого высокого из них, двенадцатиметрового класса, она уже тянется к специальному зажиму. Однако резкое движение руки титана, намеревавшегося обернуться к ней, вынуждает совершить прыжок к его шее немного раньше. Скользящий срез двух клинков, очерчивающих кусок на затылке - и грациозный силуэт разведчицы, выгнувшейся в позвоночнике, ловко цепляется за фасад, оказываясь рядом с подчиненной. Испуганный полный непонимания взгляд уставился на командира молодого отряда, выражая полную ошарашенность своей хозяйки. И благодарность, излучаемую искрящей влагой в глазах, в которых загорелась надежда. Загорелась благодаря Микасе. По наитию Аккерман состроила на строгом лице максимально доброжелательную мимику, стремясь хоть немного успокоить неопытную разведчицу. Однако в выражении лица подчиненной снова вспыхнул страх, преобразившийся в некий вопрос, полушепотом сорвавшийся с ее губ. — Почему… почему он не упал? Микасе понадобилось несколько секунд, чтобы понять происходящее. Медленно обернувшись, она столкнулась немного расширенным взглядом с огромными карими «шарами», расположенными на гигантской голове вместе с блаженной улыбкой, через мгновение превратившейся в разинутую слюнявую пасть человекоподобного существа. Тупые клинки не смогли войти в плоть на нужную глубину. Именно поэтому двенадцатиметровый титан остался жив. Буквально рыкнув, Микаса отстегнула бесполезные куски металла, едва не стоившие ей и подчиненной жизни. Руки синхронно потянулись к боксам с острыми лезвиями, как в миг наконечник троса неопытной разведчицы соскальзывает из отверстия в стене. Не успевая среагировать перепуганная подчиненная уже устремляется вниз, в последний момент схваченная за кисть. Напрягая мышечный каркас, проработанный за многие годы, Аккерман продолжает удерживать девушку, осознавая нелицеприятный факт: теперь высота недостаточна. Понимая, что выбора нет, Микаса усиленно отталкивается от стены и, очутившись в воздухе, разжимает руку, откидывая подчиненную на песчаный пляж за спиной гиганта. — Беги! — командорским тоном кричит она, стремясь принудить подчиненную к незамедлительному действию, способному спасти ей жизнь. Трос УПМ по-прежнему крепко прицеплен к стене. Есть шанс, обогнув "недобитого" титана в воздухе, добраться до его уязвимой точки. Однако Микаса не подозревала, насколько смышленым оказалось уродливое существо. Резко схватившись за натянутый трос, девиант потянул его вниз. Болезненная встряска прошлась по всему телу до кончиков фаланг, на мгновение лишив ее возможности скоординировать полет. Аккерман по инерции меняет направление, неотвратимо устремляясь в сторону разинутой пасти. Отцепить привод она физически не успеет. Остается лишь смотреть в глаза неминуемой гибели в недрах глотки гиганта. Жизнь почему-то не мелькает в сознании яркими картинками, как пишут в красивых книгах. Только неудовлетворенное чувство душевной пустоты и бессмысленности ее существования. Если это конец... для чего она жила в этом мире?.. Полет длился лишь секунды, но ей казалось, что много дольше. От брызжущего в крови адреналина, голова уже туго соображала, не в состоянии найти какой-либо выход из передряги. Дальнейшие развернувшиеся действия она наблюдала, словно через сонную пелену. Сильная мужская ладонь крепко обхватила ее предплечье, буквально вытаскивая из гигантской пасти. Затем перед ней предстает обыденная беспристрастная мимика, словно восковая фигура, на которой выразительно, как никогда, выделялись серо-голубые глаза, обладающие в тот момент пронзительно глубоким взглядом, тронувшим самые дальние частички ее души. Каждая частица ее существования чувствует, какую силу пришлось приложить Леви, чтобы выпихнуть ее из пасти вовремя. Перед тем, как гигантские зубы сомкнулись, прервав их зрительный контакт. Падая с высоты одиннадцати метров, Микаса не могла отвести взгляд от титаньей пасти, в которой оказался сильнейший воин человечества. Оказался по ее вине. — Микаса! Микаса, ты меня слышишь? — обеспокоенно трясла ее за плечи Саша, успевшая подхватить подругу, обеспечив более-менее "мягкую" посадку. Свидетелями исчезновения капитана Леви в глотке титана стали многие разведчики. Разинув рты, они оцепенели от увиденного, не в силах поверить в подобное. — Капитан… как же это… — буквально взявшись за голову, Конни и Жан не могли отпрянуть глазами от двенадцатиметрового гиганта. — Вперед, живее! Мы должны вытащить его оттуда! — не своим голосом заорала Ханжи, стремительно направившись на титана вместе с другими разведчиками. Гигант, в свою очередь, решил оглядеть потенциальных будущих жертв, явно намереваясь набить брюхо до отвала.***
Побывать в теле уродливой твари совершенно не входило в распорядок дня Леви. Волей случая и жажды геройства попав внутрь гиганта, оставаться там он не собирался. Рост мужчины был выгоден в данной ситуации, как никогда, что и позволило сохранить все конечности целыми. В тесной глотке двигаться было крайне сложно, а прилегающая к коже слизистая титана была довольно горячей, словно Леви очутился не в чьей-то пасти, а в печке. Вонзив один клинок в горло изнутри, чтобы не скатиться прямиком в желудок, другим он пытался пробить себе путь наружу. Но плавящийся и быстро тупеющий металл говорил о том, что времени у него практически не осталось. Снова и снова кромсая чужую плоть, Леви усмехнулся подобному обстоятельству. Если он погибнет сегодня, то дело вовсе не в гиганте, так как ему по зубам и двадцать подобных тварей. Истинной причиной станет его неспособность сохранять беспристрастность, когда дело касается сводной сестры «недотитана». Неожиданно в голове возникла абсурдная идея, в теории способная обеспечить выход из сложившейся передряги. И поставив клинок под углом, примерно соориентировавшись, где должна быть уязвимая точка, вогнал лезвие по самую рукоять. Резкое шипение, сопровождаемая горячим паром, на мгновение дезориентировали его, пока все не погрузилось во мрак, а температура вокруг не достигла максимальной отметки.***
Пока другие военные отвлекали титана, Ханжи сумела подобраться к уязвимому месту, с лихвой срезав кусок плоти. Именно в этот момент голова гиганта полетела с плеч, спровоцированная каким-то фактором изнутри, а тело с грохотом упало вниз. Зоэ сразу же кинулась к месту в надежде отыскать знакомую невысокую фигуру. Когда дымка слегка расселилась, ее глазам предстал стоящий на останках Леви, покрытый густой темно-бордовой жидкостью, отчего его кожа покрылась легкими ожогами в виде покраснения и местами даже пузырей, даря своему владельцу весьма неприятные ощущения пощипывания. Нестерпимый жар, окутавший его в пасти гиганта, слегка отпустил, и все же капитан не мог восстановить дыхание в обоженных горячим паром легких, для надежности опираясь ладонями на колени, что позволяло сохранять устойчивое положение. Казалось, что его извергла сама преисподняя, предварительно прогнав по всем кругам Ада. Однако подорвавшаяся к нему Ханжи видела в этом новоявленное "чудо", не скрывая своего беспокойства в округленном карием глазе, судорожно осматривающем его. На появление разведчиков Леви тут же выпрямился, словно ни его чуть не сожрали некоторое время назад. Останки титана доживали последние минуты, истлевая буквально на глазах. Только исходящий от тела дымок из-за испарения титаньей крови являлся неоспоримым доказательством, где именно побывал мужчина минуту ранее. — Леви… —только и смогла пролепетать Зоэ, «уронив» нижнюю челюсть до самой земли. Не обращая внимания на ступор разведчиков, окруживших его, капитан в своей характерной манере осмаривал состояние потрепанной и местами стертой до дыр формы. Смрад титана продолжал бить в ноздри, отчего он брезгливо скривил недовольную гримасу. — Мы успели, — с облегчением выдохнула Ханжи, стерев тылом ладони выступившую каплю пота. То ли от страха, то ли от жары, сконцентрированной на месте погибшего гиганта. — Мерзость, — сорвалось из уст Леви, встряхнувшего собственное тело подобно коту, на которого брызнули водой. Цокнув языком, попутно пустив взгляд на неугомонную приятельницу, он как ни в чем не бывало прошел мимо нее, флегматично бросив. — Все нормально, Ханжи. Переварить меня он не успел.***
Операция на пляже прошла, в целом, успешно, не считая потери со стороны Развед-корпуса и гибель невинных элдийцев, превращенных в гигантов по неволе. Вражеские корабли были захвачены, а специальное Военное подразделение по внешней безопасности, разработанное правительством, получило в плен несколько солдатов Марлии, от которых элдийцы намеревались получить необходимые сведения. Леви всячески пытался отказаться от медицинской помощи, но за проведенные минуты внутри горячей плоти гиганта он заработал себе обширные ожоги, пусть и неглубокие. И Ханжи, применяя свой статус командира, настояла на его пребывании в лазарете. — Даже не начинай, — строго произнес он, когда Зоэ, только зашедшей в палату, не терпелось задать ему наводящий вопрос. Грубо перебитая им, она постаралась придать своему лицу максимально непринужденный вид. — Не понимаю, о чем ты, — отстраненно пролепетала она, присаживаясь на стул рядом с кушеткой. Разумеется, Леви не поверил подобной фальши в голосе, прекрасно понимая, что его ждет очередной нравоучительный разговор, где Ханжи будет выступать в качестве его "психотерапевта", трактуя каждое действие на угоду своих «диких» теорий. — В голове не укладывается… — чуть усмехнувшись, не смогла долго сохранять она молчание. — Мы с тобой так давно знакомы, но я до сих пор не понимаю, как ты это делаешь… — Делаю что? — с нотками раздражения осведомился Аккерман, не понимая до конца ее мыслей. — Это, — разведя руки, чуть взволнованно выпалила Ханжи. — То, что не под силу другим. Выживаешь там, где остальные бы не смогли. Уничтожаешь тех, кто не по зубам другим… Вытаскиваешь подчиненных из самой пасти титана, не боясь взглянуть в лицо смерти, — оживленно рассуждала она, до сих пор не успокоившись от мысли, что лучший друг едва не погиб. Леви лишь пожал плечами, не имея представления, что ответить. — У меня действительно складывается впечатление, что ты из стали, — чуть пихнув его локтем, Ханжи широко улыбнулась, после чего мимика сменилась на более серьезную, а палец по привычке поправил очки, подвинув их на переносице. — Только вот сегодня ты был слишком близко к точке невозврата… Неспешно разминая отекшую кисть, попеременно сгибая и разгибая пальцы, он переводит флегматичный взгляд на Зоэ, и не думая нарушить свою привычную бесстрастную "маску". — Помимо того, что ты отлично орудуешь метлой, ты являешься сильнейшим воином человечества… и твоя гибель будет невосполнимой утратой для Разведотряда и государства в целом. — Что ты хочешь услышать? — не намереваясь более ходить вокруг да около, холодно проговорил Леви, понимая, к чему она клонит. — Я должен был смотреть, как Микаса идет на корм гиганта? — Ты ведь мог не успеть ее вытащить. Или титан сожрал бы вас обоих… — Да, — спокойно произнес он. — Но я мог помочь ей. Этого было достаточно. Ханжи лишь шумно выдохнула, издав губами забавный звук, подобный лошадям. — Я тебя не осуждаю, — мягко произнесла она, сделав небольшую паузу. — Да, ты ведь понимаешь, что должен составить максимально подробный отчёт о пребывании внутри гиганта… Леви снова взглянул на неё, как на сумасшедшую, не скупясь на взгляд, источающий отчуждение и непонимание. Кто о чем, а Ханжи об опытах над «любимыми зверушками». — Очкастая, если ты не заметила, мне было немного не до исследований… — процедил Аккерман, ощущая легкое подергивание века. Зоэ уже разомкнула губы, намереваясь добавить что-то еще, но стук в дверь прервал их диалог. Соблюдение уставных норм, проявляемое разрешением войти, было вполне естественным. И в проема за слегка приоткрывшейся дверью очутилась виновница его нынешнего состояния, немного робко шагнувшая в помещение. — Я, наверное, не вовремя, — быстрым и оценивающим взглядом она оглядела его, после чего перевела взор на прикроватную тумбу. — Нет-нет, Микаса. Я уже ухожу, — пролепетала Ханжи с улыбкой до ушей, вставая со стула. И, как-то странно посмотрев на Леви, словно подмигивая, что вызвало у оного кислую мину и взгляд с прищуром, провожающий ее силуэт до самой двери, поспешила покинуть помещение. Микаса не сразу решилась подойти к кушетке, что вначале даже создавало впечатление, что она так и будет стоять возле двери. Но некоторое время спустя, полуазиатка чуть прикрыла веки, сделав шумный выдох, после чего неспешно направилась к нему. Леви боролся с противоречивым столкновением чувств где-то под ложечкой. Ему очень хотелось ее отчитать за нарушения предписаний устава и неподчинение старшему по званию, что задевало его чересчур для провинности простой подчиненной. С другой стороны, он был искренне рад, что с ней все хорошо. Ее присутствие определенно доставляло ему некое странное ощущение, которое он не мог четко охарактеризовать. Быть может, тепло… И как бы Аккерман не пытался выкинуть подобную «чушь» из головы, данное явление происходило слишком часто, чтобы он стал его снова отрицать, находясь в поиске иной причины улучшения привычно скверного настроения. — Капитан… — голос Микасы был слегка приглушен, отдавая некой нехарактерной лаской, словно бальзам на его душу. — Вы уже не первый раз… — пытается она подобрать слова, но в голове будто произошла яркая вспышка, и мысли улетучились, когда она снова натолкнулась на секундный взгляд серо-голубых «осколков льда», пристально изучающих ее. — Я бы хотела… Уловив цель ее обращения, Леви лишь хмыкнул, принимая затеянную подчиненной «игру». — Ты хочешь извиниться за свое неподобающее поведение на поле боя? — беспристрастно произнес он, специально отведя взгляд от девичьих глаз. — За нарушение приказа выше по званию лица? Или за неумение рационально мыслить в пылу сражения… — Это не так, сэр, — немного неуверенно перебила его Микаса, не желая слушать дальнейший сарказм из его уст. — Я лишь хотела спасти свой отряд. И интуиция меня не подвела. Жан и так потерял Мюллера, — чуть сжав кулаки, лежащие на коленях, она сидела с немного опущенной головой, отчего глаза прикрывали короткие дегтярные пряди, не давая Леви «прочитать» ее мысли по выражению лица. — Задача командира — эффективно управлять отрядом, координируя совместные действия его членов для достижения поставленной цели. А не носиться с ними, как нянька, спасая их задницы от каждой напасти. Тебе мало сводного брата?! — Но… — немного опешив, пролепетала Микаса, сделав небольшую паузу, после которой голос приобрел больше уверенности. — Ведь вы занимаетесь именно этим, — наивно выдала она, не стесняясь своей прямолинейности. Не в силах найти хоть какое-то противоречие ее словам, он замолчал, усмехнувшись ее сообразительности на долю секунды. — Не важно, что делаю я… — флегматично моргнув, произнес Леви, с некой отеческой заботой посмотрев на нее. — Как командир, ты действительно несешь ответственность за своих подчиненных. Но лишь отчасти. Их жизнь всецело в их руках. И вашей с Кирштайном вины нет в смерти рядового Мюллера. На его слова она кротко кивнула, немного задумавшись о чем-то, словно стремясь сделать выводы. Пребывая в тишине, Леви невольно поймал себя на мысли, что не испытывает никакой неловкости в подобные минуты молчания в ее присутствии. По крайней мере, выпроваживать Микасу ему точно не хотелось. Скорее, наоборот. Также погрузившись в свои раздумья, он потянулся к чашке с крепким черным чаем, что стояла на прикроватной тумбочке. Если бы Леви только мог предугадать поползновение Микасы помочь ему... По инерции повернувшись к фарфоровой таре на блюдце, она невольно сталкивается с капитаном, не просчитав расстояние до него. Острый локоть со всей своей «девичьей» мощью приходится неслабым ударом по его скуле, отчего голову слегка тряхнуло, отозвавшись весьма осязаемой болезненностью. Рефлекторно взявшись за щеку, он по наитию растирает ее с характерным шипением, стремясь уменьшить неприятные ощущения. Впав в некий ступор, Микаса силой воли сдерживает истерический смешок, едва не сорвавшийся с ее уст. Настолько капитан выглядел забавно в этот момент, несмотря на всю осознаваемую ей вину. — Сильно больно? — с оттенком беспокойства и искреннего раскаяния в голосе спросила она, чуть нахмурившись, вглядываясь в недовольные черты лица. Не придавая особого значения ее вопросу, Леви пробурчал что-то невнятное, пытаясь не показывать истинные эмоции, вновь просочившиеся наружу в ее присутствии. Помимо того, что удар был достаточно сильным, кожа от недавнего «купания» в крови титана оказалась более чувствительной, нежели обычно, усиливая неприятное саднение. Каково же было его удивление, когда девичьи губы робко прикоснулись к его щеке лишь на пару мгновений, после чего медленно отпрянули от незаметно зардевшейся бледной кожи. «Дерьмо», — единственное, что пронеслось в его разуме от осознания того, как начала приятно покалывать кожа в месте ее прикосновения. И как ускорилось сердце, отбивая совершенно нехарактерный для него ритм. Кто бы мог предположить, сколько неистовых эмоций может вызвать столь невинное действие. Впав в полную статику на некоторое время, Леви не мог издать и звука. Даже выпустить оставшийся в легких воздух, медленно насыщаемый углекислым газом. Приложив ладонь к щеке, которой коснулись девичьи уста, он перевел еще более нахмуренный и недоумевающий взгляд на Микасу. — Ты какого хрена делаешь?! — от некого стремления скрыть эмоции голос звучал немного грубее, чем ему хотелось бы. Собрав небольшую складку на переносице и опустив брови, она искренне недоумевала от реакции капитана Леви, попробовав расставить все точки над «i». — Вам же было больно. Мне рассказали о действенном методе, что всегда работает, — практически сложив руки на груди, Микаса была похожа на маленькую девочку, сотворившую какую-то шалость по недосмотру родителей. Леви буквально ощущал пульсирующую на виске вену, знаменующую о «натяжении» его нервов до предела. Хотя, мысль о том, что болеть у него действительно стало меньше, в его голове все же промелькнула. — Аккерман, я бы не советовал применять данный… метод на мужчинах. Иначе болеть у них будет не в тех местах… о каких ты думаешь, — не удержался он от колкого замечания в сторону действия рядовой, что вызвало на ее лице сначала непонимание, а затем вспышку гнева и возмущения. «Есть еще пару мест, которые у меня болят с самого утра…» — не сумев проконтролировать сарказм и собственные желания, подумал Леви, продолжая смущать Микасу своим немного развязным взглядом, отчего она, быстро подорвавшись с места, решительными шагами направилась к выходу. Остановившись у самого порога, она, уже приоткрыв дверь, обернулась в сторону мужчины, что с нескрываемым ликованием сложил руки в замок на животе, попутно любуясь ее идеальной осанкой. — Спасибо, капитан, — найдя в себе силы на искреннюю благодарность с нотками некой ласки, произнесла она, на секунду подняв уголки губ кверху, что придало ее лику чуть больше шарма, чем обычно. Когда Микаса уже собиралась оставить его с самим собой, Леви окликнул ее с неким затейливым оттенком в голосе, что она ранее никогда не слышала. — Кстати… Ударила ты меня по правой щеке, — постучав указательным пальцем по болезненному месту, он с еле скрываемой ухмылкой договорил начатое. — А не по левой… Заметив небольшое расширение зрачков подчиненной и вспыхнувшие щеки, после чего Микаса сразу же покинула помещение, Леви откинулся на подушку. И, проведя рукой по волосам, чуть взъерошил их на затылке, ловя себя на мысли, что уже давно не прибывал в таком приподнятом расположении духа…