Горечь победы или жизнь после смерти

857 год Первые часы после восхода солнца в летнее время обладают некой усыпляющей дымкой, даруя бодрствующему с утра прохожему возможность с головой окунуться в тишину все еще дремлющего города. Туман стелется по мощеным улочкам, обволакивая Стохесс подобно тонкой вуали. Повышенная влажность, оседающая в легких при каждом вдохе, отличается дополнительным остужающим эффектом до легкого сведения мышц несмотря на теплое время года. И именно в период последнего сновидения законопослушного горожанина злоумышленники претворяют в жизнь задуманную авантюру… Витрина местного магазинчика, в центре которой зияет огромное неровное отверстие, позволяет заглянуть внутрь. В глубине плохо освещенного помещения мелькают несколько фигур, сопровождаемые грубыми короткими репликами на фоне тихих всхлипов ни в чем не повинной четы, маленький семейный бизнес которой и пробудил в преступниках жажду наживы. — Не рыпайтесь, и будете жить, — выплюнут неприятной наружности тип, направив дуло небольшого кольта на связанную женщину. — Или у тебя на уме что-то более интересное, малышка? — с неприятной ухмылкой приблизился он к заложнице, вызывая дополнительное мычание лежащего в нескольких метрах хозяина лавки. Как и истерический вздох его напуганной до полусмерти жены, глаза которой увлажнились еще больше, отчего по щеке ровной струей прокатилась слеза, после утонув в кляпе. — Фил, довольно, — резко оборвал его мужчина более массивной наружности, проходя мимо с несколькими ящиками в руках. — Займись погрузкой. — Как скажешь, — убрав оружие в кобуру, с оттенком недовольства пробубнил первый, с тяжелым вздохом вставая с корточек. — Работа заждалась, — всматриваясь в искаженное страхом лицо заложницы, небрежно поправил он шляпу, наигранно отдавая честь. Схватив коробки, он и еще несколько подельников поставили в телегу оставшийся улов, и уже намеревались улизнуть с места преступления. Но полицейский свисток, раздавшийся из-за «туманной завесы» вызвал резкую смену самодовольных ухмылок на грубый оскал. — Легавые! Быстрее! Уходим! — скомандовал их предводитель, усаживаясь на мысок кучера за поводья. — Фил?.. — обратился он к направившемуся к связанным супругам подчиненному. — Извиняйте… — высокомерно взглянув на несчастных, прохрипел Фил. — …но оставлять свидетелей не мой стиль, — проверив наличие патронов в барабане с характерным щелчком зарядил он кольт, после чего сразу же наставил дуло на лицо мужчины. Большой палец успел только дотронуться до курка, как раздался звук бьющего по филейной части лошади кнута, сопровождаемый характерной командой «кучера». Опешив от действия коллег, так стремительно оставивших его, Фил разинув рот всматривался в окно, где довольно быстро скрылась повозка с его подельниками за стеной здания. — Вот же скоты, — выплюнул он, с нескрываемой злостью сжав кольт в руке. Сверкнув в темноте горящим взглядом, полным ненависти, он с большей резкостью наставил его на заложников, тем самым призывая последних судорожно читать про себя молебен. Как в следующий момент его фигуру резко толкнула молниеносная тень, что предотвратило попадание небрежно выпущенной пули в живое тело… Не испытывая ни малейшего зазрения совести из-за того, что пришлось оставить напарника, предводитель шайки стегал гнедых жеребцов со всей силы, желая как можно скорее скрыться от преследования. Ящики с бьющимся друг о друга содержимым тряслись с характерным звоном, оказывая дополнительный раздражающий эффект на подпрыгивающих вместе с ними на каждой кочке лиходеев. — Вижу военных! — судорожно выкрикнул один из них, указывая пальцем на фасад здания, мимо которого они пронеслись мгновением ранее. — Что?! — быстро обернулся главарь, не замечая искомых фигур. — Совсем припух?! Они не могли так быстро нас нагнать! — Но как же… — суетно оглядываясь по сторонам, выдавил свидетель. — Вот! Над нами! — заорал он, замечая мелькнувшую над головами тень, быстро скрывшуюся в густом тумане. Рефлекторно задрав голову вверх, главарь снова не заметил чего-либо примечательного. И неумолимо нарастающее раздражение начало биться практически в конвульсии на его виске. — Луи… — сквозь зубы прошипел он, ловко управляя поводьями, стремясь защитить награбленное. — … если ты сейчас же не заткнешься, — в таком же тоне продолжил он, быстро обернувшись на подчиненного. — … я вышвырну тебя на… — договорить ему не представилось возможным из-за резкого удара носком сапога по лицу, откинувшего его на ящики с товаром, при повороте головы на исходную позицию. Подобным «маневром» он умудрился сбить подельников с ног, ко всему еще и пригвоздив их своим телом. Один звук лязга по металлу, и пара добротных коней, получив свободу, довольно быстро увеличивали дистанцию с постепенно замедляющейся повозкой. — Мать вашу! Стреляйте! — не своим голосом приказал главарь, потянувшись к пистолету. Однако появление из ниоткуда фигуры в военной форме, возвышающейся над ними ввергла в некий шок. Особенно, когда из-под капюшона сверкнул стального оттенка взгляд, будоражащий кровь. Ловкое движение, и занесенный над головой клинок срезает наставленное дуло двустволки. Затем, неизвестный спрыгивает с повозки, уцепившись за ближайшее здание с помощью УПМ, предвидев столкновение «экипажа» с кирпичной стеной, произошедшее немногим позже. Потирая ушибленную спину и конечности при «мягкой» остановке, преступники быстро концентрируют внимание на окружающих звуках, стремясь заметить как можно раньше появление неуловимой фигуры. Трос пролетает мимо уха одного из них, через секунду откидывая другого на приличное расстояние от повозки. То же происходит за спиной главаря, отвлекшегося на исчезновение первого подчиненного. Из-за сдавших нервов злоумышленник, резко подхватив исправное ружье, с щелчком перезаряжает его, тем самым готовясь к встрече с противником. Но «охотник» оказался намного мозговитее своей «добычи», пустив ей в голень наконечник троса. Одно движение пальца на рычажке механизма, и небольшая лебедка дергает преступника назад. По инерции завалившись на живот после ощущения резкой боли в ноге, главарь срывается с телеги, довольно сильно разбивая лицо о мостовую. Корчась от серьезных ушибов, он, упираясь на руки, пытается подняться. Ощущая присутствие стороннего лица, создающего тень, преступник испытывает всплеск неконтролируемых эмоций, отражающихся на его лице довольно богатой гримасой. — Сукин сын! — резко переворачиваясь на спину, шипит он, наконец-то получая возможность убедиться в неправильности формулировки брошенной фразы. Особенно когда на него устремляется леденящий душу взгляд, окаймленный немного нахмуренными бровями, расположенный на в целом довольно безучастном лике девушки. Опешив от увиденного, главарь ощущает ком в горле, лишающий возможности съязвить что-нибудь колкое. Но надавившая на солнечное сплетение подметка быстро возвращает потерянный навык. — Ах ты… — выплевывая смешанную с кровью слюну, начинает он, но дополнительные голоса и свистки оповещают о прибытии подкрепления из Военных полицейских. — Спасибо, капитан Аккерман, — обращается юноша, вместе с коллегой подхватывая преступника. — Дальше мы сами, — ловко цепляя на главаря наручники добавляет он, кивком головы выказывая уважение. Микаса молча кивает в ответ, после чего взглядом провожает других злоумышленников, раскинутых ею ранее. Обезвреженных и схваченных, их погружают в специальную карету, обустроенную именно для перевозки подобного контингента. — Как заложники? — замечая через решетку небольшого окошка ранее ликвидированного преступника, холодно бросает она. — В норме. Благодаря вам отделались испугом и парой царапин, — с неким восхищением в голосе отвечает недавно поступивший на службу полицейский. — Сука! — зло выпалил главарь, упираясь ногами в подставку внизу кареты, параллельно пытаясь вырваться. — Ты за это ответишь! Не стоило тебе вмешиваться! — с тем же пылом выдает он в сторону Микасы, продолжая всячески противостоять погрузке. На мгновение повисло гробовое молчание, и каждый с некой опаской покосился на бывшего капитана разведки, которой и предназначались столь нелицеприятные речи. — Да заткнись ты! — бросил один из опытных полицейских, пытаясь согнуть голову преступника, чтобы наконец-то завести его в экипаж. Однако мгновение спустя весь протест главаря утонул в душераздирающем вскрике, перед которым донесся царапающий слух хруст его большеберцовой кости из-за точного удара каблуком сапога. — Боль в таких случаях — лучший способ навязывания хороших манер, — без единого грамма эмоций на лице прокомментировала свое действие Микаса, даже не взглянув на корчащегося от боли мужчину. Холодная грация и молниеносный удар — каждое действие отдавало отточенным мастерством, проявляясь даже в небыстрой походке. Подойдя к повозке с награбленным, она некоторое время всматривалась в стеклянные баночки различной формы и цвета, пока ее мыслительный процесс не прервал чей-то голос. — Почему парфюмерная лавка? — поинтересовался Бозард, вытащив флакончик из ящика. — Да еще и одна из дешевых, — прочитав название, констатировал он. — На соседней улице есть ювелирный магазинчик, где одна золотая цепочка окупит все награбленное здесь. Феликс, как и еще несколько разведчиков пытался найти новое пристанище после реорганизации Развед-корпуса, теперь занимающегося в основном дипломатическими миссиями. Некоторые этому только обрадовались, но привыкнув к сопряженному на службе риску, многие словно испытывая абстиненцию, стремились к чему-то более опасному. И служба в Военной полиции оказалась совсем неплохой альтернативой. Микаса же преследовала совершенно иную причину… Несколькими днями ранее… Возвращение после вынужденного длительного отпуска — довольно болезненный процесс. Но если за тебя просят влиятельные знакомые, действие можно немного ускорить. Хотя, некоторые процедуры необходимо все же соблюсти. — Капитан Микаса Аккерман, командир третьего отряда вторжения Развед-корпуса. Готова вступить на службу… — стоя в зале суда, где некогда наблюдала истязание сводного брата, она четко выговаривала выученные наизусть строчки, обеспечивающие избежание нелицеприятных вопросов. Немного критичным взором оглядев точеную фигуру прославленной разведчицы в поисках каких-либо изъянов, способных отложить ее восстановление в должности, Дарис Закклай еще раз опустил взгляд в отчет командора Зоэ. В папке предоставлялись все записи психотерапевта о состоянии полуазиатки, по мнению Верховного совета проходящей длительное восстановление после нервного срыва, истинная причина которого им была обрисована довольно смутно. Соответственно, ни о беременности, ни о самой Еве Аккерман политики не имели представления. Ханжи верна своим обещаниям. Особенно, когда они касаются столь небезразличных ей товарищей. — Вы уверены, что готовы к подобной нагрузке после двухлетнего перерыва? — Так точно, сэр, — с присущей ей элегантностью, Микаса приложила правый кулак к сердцу, с высоко поднятой головой всматриваясь в трибуну. Чуть стянув очки на переносицу, Закклай слегка наклонился к ней, чтобы лучше рассмотреть. — Я имею ввиду не физическую подготовку… Она стояла на том месте, где семь лет назад стоял он, уверяя Верховного главнокомандующего в своих безграничных возможностях контролировать Эрена Йегера. Даже спустя несколько лет сердце предательски сжалось, на мгновение остановившись. Словно оглушенная, Микаса всматривалась в пустоту, где в недрах памяти с огромной скоростью проносились события тех лет. Но дать себе слабину сейчас она не имеет права. В конце концов, она делает это не ради себя. — Капитан Аккерман?.. — Мое восстановление прошло успешно, — уверенно произнесла она. — Я готова, сэр. — Что ж, подобная самоотдача всегда приветствуется на службе у государства, — красноречиво прокомментировал Дарис, выражая свое одобрение. — С возвращением в строй, — подписав необходимые бумаги, в подтверждение стукнул молотком мужчина. На выходе из зала суда ее ожидал новый работодатель. — Рад, что ты согласилась, Микаса, — предложив ей сесть напротив рабочего стола, с легкой улыбкой произнес Найл Док. Именно глава Военной полиции пришел к ней с подобным поручением. В разуме Аккерман по-прежнему отзывались его слова. Пусть Парадиз получил статус полноправного государства на политической арене. И угроза возмездия больше не висела над головами элдийцев. Но внутренние проблемы никуда не девались. Грабежи, разбои и убийства продолжали наводить страх на мирных граждан, не рискующих выходить на улицы в темное время суток. — Разумеется, как мы и договаривались, работать будешь по особому графику и без патрулирований. Но нам необходимы твои умения. Микаса кивнула в знак согласия. — Вы говорили, что объявилась какая-то шайка… — Да, уже несколько месяцев грабят магазины Стохесса и соседних городов, — подметил он, устало усаживаясь в кресло. После чего из верхней полки вытащил связанную папку и передал ей в руки. — Что-то конкретное? — ловко потянув за шнурок, раскрыла документ Микаса. — В том-то и дело, — пожал плечами Найл. — Всякое барахло. Кондитерская, чайная лавка, цветочный магазин… — начал перечислять он места преступления согласно отчету, по которому скользила взглядом Аккерман. — Но проблема в другом, — более серьезно произнес он. — Они работают грязно и довольно грубо. Конченные отморозки. Если свидетели и были, то давно покоятся в земле. Нахмурив брови, Микаса прочитала отчет с последнего инцидента, где в красках описывалась судьба владелицы магазина цветов и ее семилетней дочери. Тут же перед глазами всплыло улыбчивое лицо маленькой темноволосой девочки, являющейся самым драгоценным напоминанием о ее отце. Рука рефлекторно сжалась до сильного напряжения, а зрачки сузились еще сильнее, выражая большее стремление найти какую-либу зацепку, способную ускорить поимку подонков. — Профессионалы своего дела, относящиеся к людям, словно к скоту, — поджав от досады губы, продолжил Док, так же испытывая отвращение к подобной жестокости. — Нанятые за весьма хорошие деньги, судя по всему. Вопрос в том, кто будет платить за кражу безделиц, да еще и таким выродкам? Человеческая жестокость всегда вызывала у Микасы искренне непонимание. Порой насилие носит вынужденный характер, направленное ради каких-то высших целей, пусть и не всегда оправдывающих его. Данное свойство столь прекрасного мира девушка обнаружила еще в детстве, осознав его лишь в более старшем возрасте. Человек также является частью этого мира, но по сравнению с природой, жестокость людей в большинстве своем носит вовсе не вынужденный характер. Это способ получения власти или же источник извращенного удовольствия. Последнее, в купе с упоением от собственной безнаказанности, характерно для наиболее опасного типа людей, от которого Аккерман и пытается оградить собственную дочь. — Постараетесь выяснить при допросе, — холодно бросила она Феликсу, продолжающему рассматривать дешевый одеколон. — Необходимо как можно скорее остановить их. — Так точно, — флегматично кинул вслед Микасе Бозард, внимательно вчитываясь в состав парфюмерии. Некое странное ощущение не покидало полуазиатку все утро, отзываясь медленно ползущими шипиками по сосудам. И сейчас, внутреннее чутье трубило тревогу от осознания причины. Кто-то не сводит с нее глаз в этот самый момент. Резко остановившись, она оборачивается в сторону предполагаемого расположения следящего. Но не заметив в открытом окне, полупрозрачные занавески которого слегка колыхались на ветру, ничего подозрительного, она, постояв неподвижно некоторое время, направилась дальше по улице, продолжая сохранять все рецепторы в режиме повышенной чувствительности. Пока происходило задержание преступников, город постепенно просыпался. Магазинчики местного рынка на площади выставляли на прилавок свежую выпечку и другую разнообразную продукцию. А витающие в воздухе запахи перемешивались между собой, создавая столь дурманящую смесь, способную вызвать повышенное слюнотечение даже у самого сытого человека. Почему Микасу потянуло в самую гущу, она не до конца осознавала. Но забытый детский восторг на долю секунды отразился в обычно пустых глазах неким огоньком любопытства, когда она разглядывала представленные товары. Самовары, вязанные пледы, пылящиеся на полках после покупки статуэтки… От обилия разнообразных красок, в глазах практически рябило, а на душе становилось немного легче. Особенно, когда взгляд натолкнулся на некогда попробованное лакомство. — Милая леди, не желаете порцию? — обратился к ней чуть полноватый мужчина в белом кондитерском колпаке и таком же кружевном фартуке. 854 год Немного суетно проверив аккуратность заколотых волос проведенной по затылку ладонью, девушка азиатской наружности незаметно отдернула платье в характерном для ее национальности стиле, с запахом на груди. Шелковая ткань приятно прилегала к коже, а прошитый узор, изображающий ветку сакуры, добавлял дополнительную женственность и шарм. Стоя возле прилавка с товарами востока, украшенного раскрытыми веерами различных размеров и цветов, Микаса мастерски изображала заинтересованность представленной продукцией, скрывая истинные эмоции, основной из которых было волнение. Всматриваясь в привлекший ее внимание металлический гребень с красивой розой, она осторожно провела по нему пальцем несколько раз, испытывая приятное покалывание. Действие походило на маниакальное, поскольку условленное время встречи наступило довольно давно. — Прости, что задержался. Глухой шепот, но в то же время столь знакомый выделялся среди общего гула, отзываясь искрящим ликованием в душе, отголоски которого обратившийся смог увидеть в устремленном на него взгляде серебристых глаз. — Случились непредвиденные обстоятельства, — добавил он, улавливая немного смущенную улыбку на ее лице. Микаса испытывала неутомимое желание сделать шаг вперед, чтобы припасть к его груди, не замечая более ничего. Но путы ответственности и долга сковывают не хуже самых прочных цепей. Их встреча уже большой риск, на который они пошли ради друг друга. И увеличивать шансы их рассекретить было бы необоснованной глупостью. Рассматривая мужчину, по росту немного уступающего ей, Микаса уже практически привыкла к новой форме капитана Леви. Черный галстук на белой рубашке, выделяющийся из-под форменного пиджака вместо привычного жабо, шел мужчине ничуть не меньше. А офицерская фуражка с козырьком добавляла некой дополнительной важности, оказывая ко всему прочему и конспирирующий эффект. Однако сдержать легкого удивления от лицезрения еще одной детали она попросту не смогла. — Это… — рассматривая тонкую черную полоску под его носом, решила уточнить Микаса. — Лучше не спрашивай, — настоятельно рекомендовал Леви, аккуратно взяв ее под руку, тем самым уводя в сторону большей скученности людей, среди которой они смогут затеряться на некоторое время, скрываясь от лишних глаз. Ярмарка для марлийского города, к которому прикреплено гетто Ребелио — явление подобное празднику, чаще всего, приуроченное к каким-либо грандиозным для Мари событиям. В данном случае — собранию представителей множества стран, созванного самим Вилли Тайбером. Многие приглашенные приехали целыми делегациями, не забыв привезти с собой частичку родной культуры, представленную на улицах города. — Тебе идет, — шепнула она, непроизвольно опалив его ухо жарким дыханием. По телу прошлась некая волна, отчего он едва заметно потянул за воротник, чтобы сделать более глубокий вдох. — Хотя, немного необычно, — с характерной непосредственностью добавила она. — Знала бы ты, какое от них раздражение, — с еле уловимой ухмылкой произнес Леви, отпуская локоть Микасы, после чего рефлекторно убрал ладони в карманы брюк. — Видимо, после окончания операции еще месяц буду оттирать клей, — с типичным ворчанием прокомментировал он. На его действие она слегка погрустнела, прекрасно понимая причины подобной осторожности. На деле, напускная беспристрастность во всем его облике была не более, чем умелым блефом в опасной игре. За все время длительной миссии, они изощрялись всеми возможными способами, чтобы найти желанное уединение пусть и на короткий срок. Периоды жарких встреч сменялись длительными расставаниями по долгу службы. И чем дольше была разлука, тем более пылко они воссоединялись, испытывая удовольствие от малейших прикосновений друг к другу. — Как обстановка? — медленно шагая рядом с ним, осведомилась Микаса. — Пока что спокойно, — ровным голос подхватил Леви, незаметно озираясь по сторонам в поиске тайных агентов Мари, раскиданных по всему городу. — Но это больше напоминает затишье перед бурей. Так что будь на чеку, — в той же манере добавил он. — Как скажете, капитан, — классическим тоном согласилась она, не выражая каких-либо мыслей. — Как госпожа Киеми Азум…? — осекся мужчина, не сразу вспомнив непривычное для родного языка сочетание слогов. — Азумабито, — с улыбкой помогла Микаса договорить не самую легкую фамилию. — Не так проста, как кажется. Но пока все придерживаются сценария. Сначала Леви испытал некий приступ непонимания, когда она посмеялась над его нерасторопностью, но затем ее добрая улыбка развеяла все негативные эмоции. За длительное общение с ней, он научился тонко ощущать истинные чувства Микасы, лишь окидывая ее лик мимолетным взглядом. — Однако тебя все же что-то беспокоит, — догадываясь о причинах ее грустной задумчивости, подметил Леви. — Меня настораживает его последнее письмо. Как обычно, попал в самую точку. — Возможно, это всего лишь гипербола, — достаточно отстраненно выдал мужчина. — Он твой брат. Способен он на то, что было описано в тексте? Чуть приостановившись, Леви краем глаза скользнул взором по ее силуэту, позволяя себе на долю секунды насладиться ее близостью. — Я не видела его несколько месяцев, — немного обеспокоенно ответила она, не зная, как именно выразить противоречивые эмоции. В следующий момент мимо них пронеслись несколько ребят лет двенадцати, на траектории пути которых находилась Микаса, рискующая быть сбитой с ног, если бы не вовремя сработавшая реакция мужчины. С характерной властностью положив руку на талию полуазиатки, Леви быстро притянул ее к себе. Она остро ощущала прикосновение его ладони, застыв в полуобъятии на мгновение. Кисть несильно упиралась в его грудь, как и бюст, весьма выгодно выделяющийся в облегающем платье. А серые глаза зафиксировались на тонких губах, выдавая с потрохами желание своей хозяйки. — Пока будем придерживаться обговорённого плана, — отпустил ее Аккерман, безмятежно продолжая разговор, будто ничего не произошло. — Будем решать проблемы по мере их поступления. Импровизация — основной навык, которому должны научиться разведчики, так как предугадать ту опасность, с которой они могут столкнуться по долгу службы, не в силах никто. И капитан тщательно старался тренировать ребят, волей судьбы попавших под его начало, обучая этому мастерству, отточенному им еще во времена суровой жизни в Подземном городе. Шум фестиваля не всегда позволял им услышать друг друга, из-за чего они были вынуждены порой повторять ранее сказанное, но даже такой крошеной возможности побыть вдвоем они были искренне рады. Несмотря на постоянное тесное притирание с прохожими, оттоптанные ноги и легкую головную боль. — Что это? — услышав красивую мелодию, произнесла Микаса, двинувшись в сторону звука. Глазам предстала небольшая лавка, на витрине которой были выставлены красивые шкатулки разной формы, в виде музыкальных инструментов, цветов и даже кареты. Сбоку каждой из них торчал небольшой винт. И когда хозяин, взяв одну из них, прокрутил вентиль, тем самым запустив механизм, из открытой шкатулки раздалась музыка, так приятно ласкающая ее слух. — По мне звучит немного фальшиво, — с легким оттенком надменности, присущей самому строгому критику, шепнул на ухо Леви, пытаясь привлечь ее внимание. Чувствуя легкое раздражение из-за его очередной высокомерной фразы, брошенной с плеча, Микаса уже хотела выразить свое возмущение одной лишь мимикой, повернувшись к нему. Но взгляд натолкнулся на съестное блюдо в его руках. Испытывая неподдельное негодование, она продолжала хлопать ресницами, переводя взгляд то на немного нахмуренное лицо Леви, не до конца понимающего ее реакцию, то на мороженое в его руках. Образ показался ей настолько непривычным и даже немного забавным, что она не смогла сдержать смешок, рефлекторно прикрыв рот тылом кисти. Сливочное мороженое на закрытом острове Парадиз долгое время считалось деликатесом, подаваемым на десерт лишь знатным персонам. Микаса впервые пробовала весьма простую в приготовлении сладость, которую мог позволить себе во время фестиваля даже прозябающий в гетто элдиец. Белая субстанция, местами отдаваемая желтоватым оттенком, заключенная в хрустящем вафельном рожке, вызывала нескрываемое любопытство. Медленно поднося его ко рту, она пыталась предугадать, каким будет вкус. Но когда зубы погрузились в ледяное вещество, девушка слегка опешила, быстро облизывая испачканные губы. Несколько секунд на распознание точного вкуса с помощью рецепторов ротовой полости, и на ее лице появляется детский восторг от столь приятного угощения. Все это время Леви наблюдал исподволь, тщательно делая вид, что он по-прежнему сосредоточен на окружающей обстановке. Но ее реакция того стоила. Лучшее вложение, которое он мог бы найти нескольким потраченным монетам. — Вкусно, — заключила Микаса, снова и снова облизывая языком сливочное лакомство. — Хочешь? — Нет, — покачал головой Леви, повернувшись к ней. Если бы она только знала, какой шторм эмоций бушевал у него внутри, сдерживаемый лишь выдрессированной за десятки лет силой воли. Он бы и дальше сохранял трезвость ума, но внимательный взгляд серо-голубых глаз заметил на уголке ее рта одну маленькую деталь. Всецело увлекшись процессом поедания мороженого и любованием различными украшениями ярмарки, являющимися для Микасы некими диковинками, она не сразу заметила приближение его руки. Теплая ладонь на мгновение обхватила ее подбородок, пока большой палец не скользнул по уголку губы. Словно загипнотизированная, она не шевелилась, продолжая следить за его действиями, ввергнувшими ее в некое исступление. Быстро приблизив большой палец к собственному рту, Леви лизнул его, также пробуя на вкус купленное ранее лакомство. Движение мимолетное и, скорее всего, совершенно незаметное для окружающих. Но Микаса почувствовала резкую волну жара, ударившую в кожу вместе с усиленным кровотоком. — Ты права, — практически с каменным выражением лица выдал он. — На самом деле вкусно. Не в силах оторвать от него взгляд, она продолжала сохранять молчание, ощущая некую эйфорию от его присутствия. Однако резкий оклик «Осторожно!» вывел их обоих из дурманящего оцепенения. Врезавшись в спину Леви, проходящая мимо девушка рисковала упасть прямо на протоптанную, пыльную дорогу, если бы не молниеносные рефлексы мужчины, что, повернувшись, успел подхватить оступившуюся особу. — Вот же... Прошу прощения, сэр, я… — с виноватой улыбкой начала она, пытаясь вернуться в уверенную стойку на двух ногах. Но взглянув в лицо капитана, девушка с некими чертами азиатской внешности в купе с длинными, темными волосами, лежащими на плечах, резко остановилась, потеряв дар речи. Мгновение спустя, сзади ее подхватил блондинистый юноша с зачесанными назад волосами. — Пик, сколько можно?! — немного повышенным тоном обратился Порко Галлиард к давней подруге, помогая встать. — Облокотись на меня, — с неким раздражением добавил он, пытаясь растрясти довольно медлительную особу. Микаса с интересом наблюдала за странной парочкой из-за плеча Леви, находя внешность Пик весьма необычной. — Не ушиблись? — с немного вздернутой бровью вверх обратился Аккерман, узнавая лица случайно встретившихся им элдийцев. — Да, не в первый раз… — практически махнул рукой Порко, внимательно всматриваясь в лицо до сих пор пребывающей в некой прострации Пик. Может, она и не отличалась нормальностью в поведении, но сейчас ее состояние выглядело наиболее подозрительно. Вспомнив, в кого именно она умудрилась врезаться во время их прогулки по городу, Галлиард сразу же вернул привычную серьезность, выпрямившись в плечах, чтобы не уступать «марлийскому офицеру». — Она… — пытаясь оправдать подругу, начал он. — С кем не бывает, — стараясь не вызывать лишних подозрений, холодно бросил Леви, выказывая максимально безучастный вид, подкрепленный сложенными за спиной руками и идеальной осанкой. — Почаще смотрите под ноги, а то снова оступитесь, — добавил мужчина довольно двусмысленную фразу, практически прямым текстом рекомендуя им удалиться как можно быстрее. — Да, сэр, — с еле скрываемым пренебрежением кивнул Порко, понимая, что они еще легко отделались. — Идём! — уводя девушку, продолжил он. — Ходячая катастрофа. Рано ты от костылей отказалась, — доносились его поучительные речи, постепенно стихающие по мере их отдаления. — Мне пора, — тихий, приятный для мужского слуха голос отозвался неким похолоданием в солнечном сплетении. Понимая, что их встреча в силу обстоятельств не могла длиться дольше, Леви, помолчав с минуту, медленно кивнул, борясь с желанием увести её в первый же укромный переулок. Проходя мимо него, снова надевая маску незнакомца, Микаса ощутила прикосновение теплой ладони к ее кисти буквально на секунду, говорящее без слов. — Не стоило волноваться, — бросил ей вслед Леви, продолжая стоять на том же месте, на что она немного негодующе обернулась. — Ты обворожительна, — повернув голову к ней, произнес он столь желанный комплимент, ради которого ей не жалко было потратить несколько часов на свой образ. Улыбнувшись одним лишь взглядом, Микаса довольно быстро скрылась за ближайшим перекрестком. *** — Тебе не показалось… странным? — выйдя из ступорозного состояния, обратилась к приятелю Пик. — Ты о чем? — продолжая рассматривать разные безделушки из других стран, представленные на ярмарке, поинтересовался Порко. — Офицер… — С азиаткой? — удивленно подхватил он. — Ну... у каждого есть определённые потребности, — решил поделиться своим наблюдением молодой человек, покрутив в руке некую закрытую колбу с синей жидкостью, суженную посередине. — … а марлийки довольно однообразной внешности, если честно. — Я не об этом, — серьезно перебила его рассуждения о прекрасном Пик. — Такое чувство, что я его где-то видела… — Скорее всего, на очередном собрании, — не испытывая особого удовольствия от политических «игр», в которые они были вынуждены вступить еще в детстве, не скрывал своего презрения к подобным формальностям Галлиард. — Или он патрулировал гетто Ребелио. Несмотря на довольно логичное объяснения ее «дежавю», вызванное лицезрением мужчины, доводы товарища ее не убедили. Из-за чего Пик продолжала пребывать в некой задумчивости. 857 год Несмотря на теплые воспоминания, Микаса молча помотала головой кондитеру, отказываясь от предложенного «ледяного десерта». И прикупив немного свежих продуктов, отправилась в местный штаб Военной полиции. Казенная форма сменяется на легкий сарафан, подвязанный лентой на поясе, а на голове красуется летняя шляпка, в сочетании с бутафорскими очками, направленная на конспирацию молодой девушки. Вмиг сильная и бесстрашная Микаса Аккерман перевоплощается в хрупкую Сьюзан Кросс, живущую в небольшой деревушке за городом. Вытаскивая на улицу подаренное лучшими друзьями двухколесное средство передвижения, внедренное на Парадиз благодаря умелой торговой политике государства, она складывает свежий багет, молоко и несколько фруктов в корзинку, прикрепленную к рулю «механического жеребца». Велосипед, как называется данное устройство, оказался весьма прост в использовании и позволяет убивать сразу несколько зайцев. Поддерживать тело бывшей разведчицы в тонусе и сокращать длительность дороги до дома. Езда на велосипеде приносит Микасе некое удовлетворение, помогая испытывать столь желанное чувство свободы и даже полета, сродни с использованием привода. Особенно на холмистой местности, где подпрыгивая на сидении, она ощущает каждое дополнительное движение внутренних органов за счет гравитации. Подъехав к небольшому двухэтажному домику, Аккерман смогла продемонстрировать все свои навыки в управлении двухколесным средством передвижения, остановившись у невысокого заборчика. Спустившись с сидения, она завела его в небольшую конюшню, расположенную рядом с уютным домом, в купе с небольшим садиком обладающим весьма неплохим, пусть и довольно скромным, обустройством. — Здравствуй, дружок, — угостив съестным лакомством верного четвероногого друга, подошла Микаса к его деннику, облокотившись на деревянную дверцу. Темно-коричневый конь сразу же подошел к своей хозяйке, встретив ее радостным ржанием, предварительно немного подрыв копытам, показывая некую обиду. Ездить верхом на настоящем жеребце Аккерман нравилось намного больше, но будучи Сьюзан Кросс, она не могла разгуливать верхом на лошади военной масти в своем привычном образе простой девушки. — Прогуляемся с тобой вечером, — пригладив морду Лукаса, прижалась она своим лбом к его, на что конь, в свою очередь, шумно выдохнул через ноздри, словно фыркая. Пройдя внутрь помещения, Микаса собиралась как можно быстрее подняться на второй этаж, где находилась спальня. Однако голос миссис Питерс, любезно согласившейся исполнять роль няни Евы в отсутствие матери, остановил ее на полпути. — Мисс Кросс, вы уже вернулись? Поездка прошла успешно? — немного полноватая пожилая женщина выглянула из кухни, приветствуя хозяйку дома. — Более менее, — дипломатично улыбнувшись, ответила Микаса. — Как Ева? — Мы наигрались, накричались, хорошо поели, и сейчас отдыхаем, — с некой дотошностью серьезно перечислила миссис Питерс, добродушно махнув рукой в конце. — В общем, полдня прошли довольно насыщенно. Да, успех в кружке «кройки и шитья» у девочки просматривается уже сейчас. Впрочем, сами все увидите, — немного ворчливо добавила она, снова поворачиваясь в сторону кухни. Судя по всему, Ева умудрилась добраться до ножниц, исправно поработав двумя ручками, просунувшими пальчики в кольца их рукоятей. Разумеется, между лезвиями не могло не оказаться постеленного рядом одеяла, в котором благодаря "умелым ручкам" появились новые сквозные "узоры". Подобное с полуторалетним ребенком случалось уже не впервой. Поэтому скромно усмехнувшись «подвигам» дочери, Микаса отправилась к провинившейся, желая как можно скорее увидеть ее. Когда дверь открылась до слуха донеслась знакомая мелодия, так полюбившаяся Аккерман еще в тот самый день, когда она обнаружила резную шкатулку в небольшой коробке, врученной мужчиной. Ее мужчиной. «Значит, немного фальшивит?» — вздернув бровь, посмотрела она на Леви, припоминая его колкую фразу. «Те фальшивили», — безапелляционно произнес он, немного лукаво усмехнувшись, параллельно приближаясь к ее лицу. — «А эту я выбрал для тебя заранее», — приглушенно добавил он, выдыхая последнее слово в губы. Именно тогда она осознала причину, из-за которой он опоздал на встречу. Микасе очень нравилась шкатулка в виде небольшой карусели с несколькими лошадьми, катающимися по кругу. Когда механизм запускался, конструкция крутилась против часовой стрелки, а лошадки плавно двигались вверх-вниз, имитируя настоящую. Как не парадоксально, Еве полюбилась эта диковинная вещица с самого рождения. Будучи довольно непоседливым ребенком, она словно завороженная следит за движением маленькой карусели, попутно засыпая под успокаивающую мелодию. Мирное сопение, доносившееся из кроватки, подтверждало устоявшееся правило. Вентиль остановился по щелчку, и в комнате воцарилась тишина, прерванная лишь скрипом половицы из-за шагов матери, направляющейся к комоду, где располагалась шкатулка. Несколько «стрекочущих» движений, и мелодия снова заиграла, помогая маленькой Аккерман поддерживать умиротворенное состояние. Недолго всматриваясь в лицо дочери, Микаса оставила нежный поцелуй на тонкой коже лба спящей малышки, снова и снова подмечая в ней черты отца…