В каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая © Наполеон Бонапарт
857 год
Распахнув глаза, Эрен, распираемый чувством тревоги, резко подорвался с койки, по инерции пододвинувшись взмокшей спиной к подушке с помощью рук, отчего на кожу лица, щекоча, упала прилично отросшая копна волос. Однако, заметив в пустующем помещении лишь едва колыхнувшиеся от сквозняка занавески, спокойно выдохнул, приложив ладонь к колющейся от недельной щетины щеке, немного растерев ее. По привычке намереваясь определить приблизительное время суток, он перевел полусонный взор на окно. Кровь застыла в жилах густым дегтем, а рука медленно соскользнула вниз, плетью свалившись на ноги, пока он замер в неком оцепенении. Услышав громыхание земли, проникшее в палату через открытую фрамугу, сквозь сон, он и подумать не мог, что это не плод его воображения. Не сразу поверив собственным глазам, Йегер подхватил деревянные костыли, приставленные к прикроватной тумбочке. И, перебарывая слабость, поднявшись с койки, сумел за пару шагов доковылять до окна, убеждаясь в истинности увиденного. Густой, черный дым, возвышающийся над крышами домов, отзывался тревогой, подобной скользящему по позвоночнику склизкому существу, несмотря на то, что в движениях шатена не просматривалось какой-либо суеты. — Эрен Йегер, вам еще рано подниматься с кровати, — строго выпалила заглянувшая в одиночную палату медсестра, одновременно осмотрев небольшое помещение с какой-то определенной целью. — Что произошло? — продолжая опираться на костыли, мягкие перекладины которого врезались в его подмышки, поинтересовался Эрен, снова устремив внимательный взгляд в сторону дыма. — Точно не известно. Вероятно, взрыв, — таким же обеспокоенным тоном протараторила она. — Везут тяжело раненных, мистер Йегер. Их очень много. Мне некогда с вами нянчиться, — в той же манере строго добавила она, ожидая исполнения больничного распорядка, прописанного ему лечащим врачом. — Обо мне не волнуйтесь, сестра, — безмятежно произнес Эрен, повернувшись к ней. — В вас нуждаются другие пациенты, — одарив ее обаятельной улыбкой, добавил он, уверяя в своей покладистости и намерениях соблюсти рекомендованный режим, включающий обилие сна и покоя. Когда дверь с глухим щелчком захлопнулась, улыбка с лица Йегера сразу же исчезла, а более решительный взгляд устремился на постепенно рассеивающийся на голубом небосводе темно-серый дым, подобно расплывающейся в воде капле чернил, небрежно сорвавшейся с кончика свинцового пера.***
Взрыв, прогремевший с чудовищной силой, был слышен во всех частях города. По мере приближения к эпицентру, дрожь земли во время «огненной вспышки» была более осязаемой. Движущийся по узкой улочке в сторону королевской резиденции экипаж, капот и двери которого были украшены резным орнаментом с изображением Солнца, знаменующего восход элдийской расы, ощутимо тряхнуло, отчего он даже изменил траекторию. Водитель, быстро среагировав и вцепившись в руль разве что не зубами, сумел выровнять съехавший на бордюр транспорт плавным поворотом влево. Благо скорость в двадцать километров в час позволила вовремя исправить ситуацию до столкновения с небольшим фонтаном у входа в городскую Ратушу. — Остановись! — услышал он решительный приказ своего нанимателя. Переведя ногу чуть левее, тем самым разместив ступню на соседней педали, водитель взял немного вправо, припарковав автомобиль у небольшого магазинчика. — Что это было? — пытаясь оглядеться через расположенные в дверцах окна, более тихо рассуждает Хистория. Спокойно обернувшись, всматриваясь в заднее стекло транспорта, Порко также не имел понятия о случившемся. — Только не говори, что … — обеспокоенно добавила она, чувствуя леденящее душу волнение. — Не думаю. На превращение титана не похоже, — чуть протянуто произнес Галлиард, повернувшись к взволнованной королеве. — Да и стены госпиталя целы, — уверенно добавил он, замечая смену эмоций на ее лице вместе с облегченным выдохом через рот. Прикрыв веки, Хистория, рефлекторно потянувшись к собственной прическе, осторожно провела ладонями по голове, приглаживая чуть встрепенувшиеся пшеничные прядки, крепко забранные атласной лентой. После чего проверила неизменное местоположение небольшого символа ее королевской власти. — Нужно выяснить, что произошло, — с более подходящей для монарха интонацией настояла она, внимательно всматриваясь в серьезное выражение лица Порко, явно не пребывающего в восторге от ее инициативы, судя по чуть скривившейся линии губ и стрельнувшим в бок зрачкам. Его задача — безопасность Хистории Рейсс. Поэтому довольно трудно говорить о легкости данной миссии, когда «клиент» так и норовит оказаться в центре событий. Однако на высказывание каких-либо протестов не было ни какого-либо права как такового, ни времени. — Пригнись! — схватив ее за шею, заорал он не своим голосом, интуитивно почувствовав угрозу за спиной. Притянув Хисторию к полу автомобиля, навалившись сверху, тем самым сумев уберечь от пуль, целенаправленно продырявивших стекло заднего вида и корпус автомобиля, Порко краем глаза заметил падающего на руль водителя, судя по всему получившего девять грамм горячего свинца в затылок. — Так и знал. Увидишься с азиаткой, жди беды, — заметив некую закономерность, подтверждаемую после каждой встречи с обаятельной Микасой, не говоря о годах, тесно проведенных с Пик, прорычал Галлиард, осторожно выглядывая из-за сидения автомобиля. — А ведь так хорошо все начиналось, — пытаясь взять себя в руки, продолжал он бубнить под нос похлеще вечно недовольно старика, подсчитывающего свои ежедневные пилюли от всевозможной хвори. — Что?! — не разобрав его ворчания из-за шума, спросила Хистория, не забыв добавить тон к голосу, перебиваемому чередой выстрелов, по-прежнему раздающихся снаружи. Однако Порко лишь махнул рукой, мол «ничего», снова уклоняясь от летящих через окно снарядов. «А вот это нехорошо, — почувствовав постепенное проседание автомобиля, видимо, из-за продырявленных колес, думает он, краем глаза проверив целостность Рейсс, облокачивающейся руками на сидение. — И где наши бравые стражники?» — осторожно выглядывает он из бокового окна, пытаясь увидеть происходящее спереди. После чего скрывается за сиденьем автомобиля, с недовольной гримасой вжимаясь спиной в мягкую обивку. Королевский экипаж должны сопровождать еще по одному автомобилю спереди и сзади со специально обученными людьми, владеющими разного вида оружием. Хистория довольно часто пренебрегала подобным правилом, наивно полагая, что никому не придет в голову покуситься на ее жизнь. Людям свойственны опрометчивые поступки. — Почему стража не действует? — с волнением осведомилась она, убрав ладони с ушей, ранее прикрытых с целью уберечь нежные барабанные перепонки, излишне чувствительные к столь громким звукам. — Потому что они мертвы, — негромко констатирует Порко, статикой собственной мимики подтверждая сказанное, и не думая заботиться о женской психике. Если уж миниатюрная блондинка может управлять государством, подобную новость она пережить в состоянии. Однако на лице Хистории отразилось обилие тревожных эмоций, мгновение спустя перебитых необходимым здравомыслием. — Я так понимаю, это первое покушение на вашу жизнь? — решил разрядить обстановку Порко, пытаясь вычислить, откуда именно раздаются выстрелы хаотичными поворотами головы, едва выглядывающей из-за заднего сидения. Пару лет назад ее намеревались похитить. Однако ощутить на себе риск быть убитой, к счастью, Хистория так и не смогла. Заметив небольшой кивок серьезной как никогда Рейсс, он поспешил приободрить молодого монарха. — Тогда сделаем так, чтобы оно не было успешным, — с едва уловимой ухмылкой добавил он, распахнув заднюю дверцу автомобиля ударом ноги…***
Находясь в центре паникующей толпы, Микаса бросает взгляд на схватившегося за волосы Найла Дока, задравшего голову вверх, тем самым пытаясь оценить масштабы нанесенного организации ущерба. — Как вообще… — срываются с его уст приглушенный обрывок фразы. — Кто мог… — кряхтя из-за спазмированных от страха голосовых связок, не может он оторвать взор с едва дрожащими зрачками от окутанного пламенем здания. — Помогите!..— чей-то стон, перешедший в крик отчаяния. — Пожалуйста!... Больно… — кряхтит лежащий на земле, из последних сил тянущих руку к небу. — Горюю! — окутанный языками пламени, несется напичканный адреналином донельзя несчастный, испытывающий поистине адскую боль. Пронзающие до глубины души крики, сливающиеся в симфонии треска дотлевающей древесины и топота паникующей толпы, пытающейся сбежать с открытой местности, осыпанной телами пострадавших, слышатся буквально со всех сторон. На мгновение подверженный тем же эмоциям, Найл уже намеревается бросится в здания, влекомый чувством долга перед подчиненными. Но его резко хватают за кисть, дергая назад, тем самым пытаясь привести в чувство. — Вам нельзя туда, — строго чеканит Микаса, продолжая удерживать его за кисть. — Это опасно! — Необходимо проверить! Вдруг что-то… — не унимается глава полиции, отдергивая руку. Но из цепкой хватки Аккерман мало кому удавалось вырваться. — Вы ничем не поможете. Нужно разобраться, что произошло, — безапелляционно продолжает она, не намереваясь потакать минутному порыву мужчины. Немного успокаиваясь, осознавая, что Микаса права, Найл Док дает ей понять, что он взял себя в руки и более не подвержен опрометчивым порывам. Пока он продолжает сокрушаться по поводу произошедшего, она осматривается по сторонам, стараясь не вглядываться в искаженные страхом лица живых и болезненные гримасы жертв, сгоревших заживо. Однако находясь в поиске чего-то не укладывающегося в ситуацию, полуазиатка замечает приближение нескольких людей, идущих против толпы. Предчувствие нашептывает о нависшей угрозе, в которой она убеждается через пару мгновений, когда один из них вытаскивает из запаха куртки пистолет-пулемет с округлой обоймой, обеспечивающей непрерывное выстреливание пулевых снарядов. Ствол принимает параллельное земле положение, нацеливаясь на стоящего спиной к ним Дока. Микаса пытается рвануть в сторону Найла, улавливая звук выпущенной череды снарядов, что находят свое последнее пристанище мгновение спустя в корпусе припаркованного рядом с Доком автомобиля благодаря случайно оступившемуся в толпе прохожему, виртуозно пихнувшему держащего пулемет злоумышленника, тем самым измерив траекторию полета пуль. По наитию обернувшись, глава Военной полиции также осознает, что является чьей-то мишенью…***
— Где же ты, Леви… — всматриваясь в созданный им хаос, флегматично протягивает Геровальд, в ожидании появления соперника. На первый взгляд по его безучастной позе в виде сложенных на груди руках, ладонь одной из которых подпирает острый подбородок, пока хищный взгляд серых глаз с вкраплением зеленых пятен, унаследованных по отцовской линии, пытается выцепить из толпы необходимую жертву, можно подумать, что ему даже скучно. План марлийца был до безобразия прост. Любой ценой истребить элдийскую расу, для эффективности не гнушаясь самыми бесчеловечными методами. Прибыв на остров, он, славящийся страстью к ненасытному изучению естественных наук, в особенности биологии и биофизики с биохимией, занялся экспериментами над химическим веществом, обладающим выраженным наркотическим эффектом, в конечном счете сводящем с ума при достижении определенной дозы в употреблении. Используя записи своих коллег с материка, он сумел совместить несколько видов растений, при скрещивании дающих необходимую по ожидаемым возможностям сыпучую субстанцию. Дальше — творческий процесс и постоянное совершенствования «продукта», тестируемого на пойманных животных, а затем и схваченных людях, результаты на которых обладали большей достоверностью. Изначальным планом Геровальда было массовое распространение данного вещества среди детей в стенах образовательных учреждений, после «пробы пера» на ином контингенте, не отказывающемся от употребления подобных «радостей жизни». Однако от чудовищной затеи ему пришлось ненадолго отказаться, случайным образом обнаружив иное свойство «чудо-порошка» — взрывоопасность. Пронести взрывчатку в охраняемое здание государственной важности практически невозможно, даже имея немалое количество соратников с материка и приобретенных на острове подельников, по совместительству добывавших сырье для «продукта» до встречи с непоколебимой носительницей азиатских кровей. Но ежели сердобольные сотрудники полиции сами доставят в штаб немалое количество продукта, способного заменить динамит при умелом использовании — дело за малым. И все же, штаб Военной полиции был далеко не единственной мишенью в Новой Элдии. Даже если Геровальд не может нанести удар по стратегически важным для государства объектам с неба, используя новейшее военное вооружение, есть иные способы. Все штабы «Крыльев свободы», включая главный, где восседает одноглазая Ханжи Зоэ, являющаяся бессменным руководителем на протяжении семи лет; основные объекты Гарнизона и, разумеется, штабы Военной полиции. Марлийские солдаты, смешавшиеся среди населения, подобно блуждающему в крови яду, распространились по всей стране, готовые следовать плану своего предводителя. На десерт — для окончательного погружения страны в пучину отчаяния, необходимо лишить ее предводителя. Как ему стало известно, Новой Элдией управляет Верховный совет вместе с законным монархом. И послав к ним своих самых верных коллег, к настоящему моменту собственноручно расправившись с некоторыми из членов правящий партии, ожидал следующего акта своей поистине гениальной пьесы, просчитанной до мелочей. Если бы не одно «но», перечеркивающее все ранее упомянутое действо, Геровальд занялся наиболее важными членами Верховного совета лично. — Жители Стохесса!.. кххх… В связи с произошедшими события...кххх… просим Вас не поддаваться панике и спокойно… — неожиданно слышит он голос с металлическими отзвуками на фоне кряхтящих звуков из-за неполадки радиосвязи, раздающийся из нескольких висящих на специальных столбах граммофонов, по средствам проводов и антенн соединенных с городской радиорубкой, вещающей в обыденное время некие важные объявления и различные музыкальные композиции …***
Сидя в просторном кабинете Ратуши за своим рабочим местом, Дарис Закклай, оторвав взгляд от документа, сначала направил его на чуть всколыхнувшийся в прозрачном стакане бренди, стоящий по правую руку, а затем поверх очков на дверь, уловив несколько подозрительных звуков. Обладая природным чутьем, позволяющим распознать, когда попахивает жаренным, мужчина потянулся к лежащему в верхней полке под томом «Священных песен о трех богинях: Марии, Розе и Сине» к Маузеру, отличающемуся от других моделей огнестрельного орудия тонким дулом и плавной рукоятью, более удобно лежащей в руке. Будучи предусмотрительной личностью, Верховный главнокомандующий всегда хранил оружие самообороны заряженными. Не обладая в своем немолодом возрасте былой ловкостью и прыткостью, он рассчитывал на твердость руки, готовой в любую секунду нажать на спусковой крючок. И когда дверь распахнулась и в кабинет решительно влетели, за долю секунды он распознал возможную для себя угрозу. Выстрел, и во лбу незваного гостя появляется дыра, из которой тонкой струйкой вытекает кровь, пока тело незамедлительно падает на пол. — Дарис Закклай, — произносит стоящий в дверях. Сразу же наставив на него еще неостывшее после предыдущего выстрела дуло, главнокомандующий замечает светловолосого молодого человека в идентифицирующей форме с «Крыльями свободы». Из соображений безопасности не двигаясь, бывший разведчик находится в компании своего коллеги примерно того же возраста. Благодаря распахнутой двери, Дарис замечает еще несколько раскинутых в коридоре тел в той же одежде, что и убитый им. Судя по всему, парочка и создала услышанный им ранее шум, расправившись с неизвестными. Узнав физиономию одного из героев войны против Марлии, Закклай, чуть опустив дуло, решил осведомиться о происходящем. — Нам приказано обеспечить вашу защиту, — со всей серьезностью отрапортовал Жан, приложив кулак к сердцу с глухим ударом в грудь, что, чуть помедлив, повторил рядом стоящий Флок. — И сопроводить Вас в безопасное место. — Вас Зоэ подослала? — подтянув очки к переносице, поинтересовался главнокомандующий с некой ухмылкой. — Узнаю ее стиль… не предупреждать о подобном, — встав из-за стола, облокотился он руками на деревянную поверхность, вербально продемонстрировав свой авторитет, не вызывающий сомнения, пожалуй, даже у необразованного старика, проживающего в рыболовецкой лодке на раскинутом по краям острова пляже. — В этом вся командор, — с такой же легкостью пожал плечами Жан, переглянувшись с Флоком. — Нам пора, — более серьезно кивнул он Закклаю. Решительно двинувшись по коридорам Ратуши, Дарис, прикрытый с двух сторон бдительными солдатами, держащими ухо восро, попутно осведомился о ситуации. — Мы сами толком не знаем, — заворачивая за угол с выставленными вперед пистолетами в обоих руках, бросил Жан, попутно оборачиваясь. — …но их цель — члены Верховного совета. — Королева в безопасности? — сразу же уточняет Закклай, обеспокоенный в первую очередь благополучием государства. — Не могу знать, сэр, — стараясь не задумываться, холодно чеканит Кирштайн. — Необходимо найти ее, — строго заключает Дарис. Сохраняя контроль над ситуацией, Жан прокладывал путь по зданию Ратуши, периодически переглядываясь с прикрывающим тыл Флоком, что, так же не намереваясь подыхать в здании Правительства, бдительно следил за обстановкой. Пока по наставлению главнокомандующего им не пришлось заглянуть в кабинет его коллеги, судя по всему, так же являющегося мишенью недругов. Однако вместо политика, они лицезрел совершенно иную персону. Обернувшиеся на Жана янтарного цвета радужки, источающие легкую ошарашенность, за пару мгновений потемнели до неузнаваемости, дополняемые прищуренными веками и легкой, едва заметной морщинкой на переносице. Во взгляде безмолвно читалось «Кирштайн», произнесенное с поистине жалящей яростью. Стоящий чуть поодаль Конни Спрингер, также повернувшийся на очутившихся в дверях коллег, сразу же отпрянул от рабочего стола, заметив изменение настроения Саши, вокруг силуэта которой расплывалась практически зримая темная аура. — О-ей, — все, что срывается с его уст, когда он осознает предстоящую стычку, избежать которой, судя по решительному движению Браус в сторону Кирштайна, не удастся. — Уходим, — насупившись, дергает она Конни, выходя из кабинета, не забыв отдать честь Верховному главнокомандующему. Получившие приказ от Ханжи Зоэ обеспечить безопасность начальнику приемной комиссии в Кадетское училище, они не смогли найти мужчину ни в его резиденции, ни на рабочем месте. Как и его тела, что указывало, по видимому, что он все еще жив. — Саша, постой, — не в силах проконтролировать свой порыв под недоумевающими взглядами Флока и Дариса, он порывается вслед за втопившей во всю прыть Браус, намеревающейся как можно скорее скрыться с его глаз. — Нам необходимо держаться вместе, — задумываясь о безопасности коллег, решительно добавляет он. Пока девушка продолжает шагать по коридору, догоняемая бегущим за ней трусцой Спрингером, явно не поспевающим, до ее слуха доносится невзначай брошенное Жаном «Как ты?», когда он все же умудряется уцепиться за край ее формы, чуть потянув на себя. — Как ты? Как ты?! — совершенно обескураженная его вопросом, поворачивается к нему Саша, неготовая к встрече с ним, из-за чего взять себя в руки совсем не получается. — Сейчас рванет, — вполголоса произносит остановившийся Конни. — Что за… — наблюдая за словесной перепалкой двух коллег, параллельно поравнявшись со Спрингером, выдает свое недоумение Флок, замечающий нечто совершенно незримое им ранее. — Только не говори, что это, — с некой усмешкой пихает он в бок серьезного Конни, надеясь, что ему показалось. Однако не сменившаяся мимика товарища говорит об обратном. — … размолвка, — неживым голосом договаривает он, изрядно поникнув головой. — … Ты так и не дал мне ответ… и ждешь, что мы мило побеседуем?! — не унимается в своих полных возмущения изречениях Браус, совершенно забывая о том, где они находятся. — Мы можем все обсудить, — словно обороняясь, Жан придерживает раскрытые ладони чуть ниже подбородка, продолжая свои попытки достучаться до нее. — Я не могу сейчас обсуждать, — с присущим девичьей натуре актерским мастерством лепечет она, обернувшись на него на долю секунду. Кирштайну даже показалось, что она соблазняюще вспархнула ресницами, стремясь вскружить ему в голову. Но в словах буквально резала слух наигранная фальшь. Резко изменившись в лице, она стремительно двинулась к выходу, яростно выпалив не своим голосом: — Я на задании! — Однако, эксцентричная мадам, — еле поспевая за прыткими носителями «Крыльев свободы», благо продолжающими исполнять свои обязанности, попутно осматривая коридоры, прокомментировал Дарис Закклай. — Если бы вы знали, какой у нее аппетит, — покачав головой, подметил идущий рядом с ним Конни, готовый в любой момент выступить в качестве живого щита при необходимости. Благо, их форма, более близкая к термину "экзоскелет", достаточно надежно защищала его. — В мужчинах? — чуть дернув бровью, полюбопытствовал главнокомандующий. — Нет, что вы, — почесав затылок, развеял его недопонимание Спрингер. — В еде. — Как вообще у них это началось?.. — недовольно пробурчал идущий позади Флок, явно не пребывающий в восторге от подобных обстоятельств, учитывая, что сам довольно давно положил глаз на веселую и обаятельную Сашу с игриво болтающимся на затылке хвостом каждый раз, когда она совершает прыжок с УПМ. Flashback Сумев схватить темноволосую девочку, Саша спланировала с крыши здания, пытаясь не реагировать на пинки неугомонной Габи, не способной воспользоваться по-прежнему удерживаемым ей ружьем по назначению. Однако схватив рычаг привода, элдийка грозилась ввести оборудование в неисправность, что сулило им неминуемую гибель, разбившись с немалой высоты. Резко поменяв траекторию, Браус направилась к земле, параллельно пытаясь отбиться от нападок девочки. Пока они, «мягко» приземлившись, по инерции не покатились кубарем, пробуя на вкус дорожную пыль. Не предвидевшая дальнейших своих действий, Саша поставила лишь цель уберечь капитана Леви, словом, успешно достигнув ее. Однако сложность заключалась в проработке последующих действий. Особенно, когда Габи наставила на нее ружье, параллельно пытаясь отдышаться через рот. — Постой! — старается она вразумить девочку, замечая в ее больших, темных глазах нечто до боли знакомое, отчего она всеми фибрами души противится мысли убить «воина Мари» на месте. — Мы не враги тебе. Но Габи и не думает сомневаться в своем решении, продолжая сверлить взглядом попавшуюся под руку разведчицу. В этот раз она точно нанесет… Ощутив болезненный укол, сводная сестра Райнера по инерции тянет руку к шее, благодаря чему нащупывает небольшой дротик, содержимое которого начало действовать в считанные секунды. В глазах юной элдийки промелькнул леденящий душу страх, когда ее тело окутала желтая вспышка. Обомлевшая Саша лишь безмолвно наблюдала за ее превращением в неразумную уродливую форму ростом около семи метров. И, понимая, что она может стать завтраком новоиспеченного гиганта, не сразу смогла сдвинуться с места, несмотря на трубящий об опасности инстинкт самосохранения. Учитывая поврежденный во время падения привод, Браус бросилась бежать, осязая на собственной спине зловонное дыхание монстра, явно опережающего ее по скорости. Приметив впереди несколько построек, разведчица решает рискнуть, направившись к ним напрямик через открытую местность с голодным титаном на хвосте. И когда предчувствие вовсю трубит о неизбежном, она слышит громкий звук столкновения чего-то с плотью гиганта, после чего уродливая туша отлетела на несколько метров. Медленно обернувшись, Саша замечает танк, судя по всему нанесший столь тяжелый урон по титану. Крышка люка с металлическим скрежетом откидывается назад, вынуждая Брауз немного сжаться от неприятного звука. И ее взгляд замечает чей-то силуэт, частично выглянувший из танка на фоне закатного, лилово-красного солнца, лучи которого обрамляли его голову и плечи, из-за чего лицо более походило на темное пятно, нежели человека. — Эй, вас подбросить, мисс? — слышит она до боли знакомый голос товарища вместе с протянутой ладонью. Черты лица постепенно преображаются в более распознаваемую форму и она наконец-то может узнать в «таинственном незнакомце» Жана. — Прошу на борт, — жестом руки приглашает он. — Где вы его взяли? — не колеблясь, в считанные секунды забравшись в «железного коня», осведомилась Саша, замечая за управлением закадычного друга Конни, пока Кирштайн с тем же скрежетом закручивает рукоятку люка в противоположную сторону. — О, это длинная история, — поприветствовав ее, загадочно выдает Спрингер, снова приводя в движение бронированный танк. Вряд ли Жан и сама Саша смогут ответить с чего действительно все началось. Но по окончании войны, они постепенно сближались, пока в один прекрасный день не начали искать украдкой встреч. Впервые, они переспали перед самой опасной операцией на материк. Страх смерти руководил ими или нечто ещё, но оказавшись на дежурстве, они сами не заметили, как их взаимодействие переросло все рамки дозволенного. Разумеется, сославшись на новолуние и любой иной фактор, они постарались замять этот инцидент. Однако снова повторив былой опыт уже на территории Мари, после одной из кровопролитных стычек, осознали, что предыдущие отговорки уже не помогут. Браус ощущала себя полной дурой, пытаясь убедить Кирштайна в том, что она совершенно не воспринимает подобные инциденты всерьез. Но признавшись в неких чувствах к местами избалованному, с легкими наклонностями городского пижона Жану, она боялась нарваться на отказ и прекращение какого-либо общения с ним, учитывая наличие привязанности к Микасе, которую юноша, несмотря ни на что, никак не мог побороть в душе. Будучи человеком бесхитростным, Саша не могла воспользоваться арсеналом женских навыков, одним и которых было бы принижение конкурентки в глазах приглянувшегося ей молодого человека. Учитывая теплые чувства, которые сама шатенка питала к лучшей подруге. И Браус отмалчивалась, пока сломленная горем Микаса окончательно не замкнулась в себе, не подпуская никого, кроме Эрена или Зоэ. Жан сам предложил ей переехать в новую квартиру, влекомый неизвестными ей мыслями. Однако, идиллия была прервана ссорой, а «любовная лодка» вдребезги разбилась о быт… — …И верни мне кроличьи тапки, — не забыла о своем подарке ручной работы Саша, учитывая подстреленную и освежеванную ей пару диких зверей с длинными, серыми ушками. — Но… — пытается возразить Жан, вспоминая приятное прикосновение шерсти к ступням. — …они мягкие и теплые, — под недоумевающими взорами Конни и Флока делится он своими ощущениями. — Я их люблю, — с неподдельным расстройством в голосе добавляет он, не горя желанием расстаться со столь дельной вещицей. — Да и дома не скрипит половица, когда я… Благодаря метко выпущенному Браус снаряду в виде лежащей в холле на тумбе вазы, разбившейся на осколки об его голову, договорить Кирштайн так и не успел, схватившись за лоб, намереваясь его тщательно потереть для ослабления боли. — Ненормальная! Так и убить можно! — заметив небольшие капельки крови на пальцах, видимо из-за царапины на лбу, прорычал он на эмоциях. — Высокомерный индюк! — потянувшись к другой вазе, уже приготовилась она к очередному удару, если бы не подоспевший Спрингер, выхвативший хрупкий предмет из ее рук со спины. — То есть тапки ты любишь? — Саша, — снова взяв себя в руки, пытается утихомирить ее Жан. — Я всего лишь хотел принять наиболее рациональное решение, — с неким проникновенным оттенком продолжает он. — Когда девушка говорит, что любит тебя... — вырываясь из рук держащего ее Конни, перебивает его Браус. — …нужно давать ответ сразу, — наконец-то освободившись, рефлекторно поправляет она форму, немного успокоившись. — А не ждать месяц, так ничего не сказав, — с неподдельной грустью добавляет шатенка, лишь спустя мгновения понимая, что выяснение их отношений перешло должные рамки. Теперь все встало на свои места. — Она призналась тебе в любви?.. — ошарашенно спросил Флок, еще больше окунувшись в свое уныние. — Тебе?! — еще раз переспросил он. — И ты даже спустя месяц не ответил ей? — уточняет Конни, явно не имеющий представления об этом факте. — Девичье сердце ранимо, — констатирует Дарис Закклай с мало заинтересованной мимикой, оказавшийся невольным свидетелем любовной драмы. — Неудивительно, что она злится. — Дело не в этом, — пресекает их пустые размышления Жан. — Дело в Микасе, — констатирует свою версию Саша, делая очередной шаг в сторону выхода. — Тут сложно поспорить, — пожимает плечами Конни, не имея представления, как в подобной ситуации проявить хваленую мужскую солидарность. — Саша, постой, — звучно рыкнув и тряхнув головой, процедил Кирштайн, не намеревающийся оставлять все как есть, испытывая непреодолимое желание засунуть ей в рот кляп или иной предмет, отозвавшийся не к месту проснувшимся органом ниже пояса, способный прекратить поток ее хаотичных мыслей. — Саша! Окунувшись в разбитые девичьи грезы с неким остервенением, Браус слишком поздно замечает, что столкнулась нос к носу с вооруженными преступниками, укрывающимися за припаркованной у входа в здание Ратуши машиной, одновременно обстреливая стоящий в метрах двадцати впереди экипаж. Медленно попятившись назад, она все же привлекает внимание злоумышленников, что, повернувшись на нее, отвлеклись от своего основного занятия. Всматриваясь через умиротворенно брызгающие струи небольшого фонтана, стоящего между ней и преступниками, Саша лишь истерически ухмыляется, понимая, что они в любую секунду наставят на нее дула. Когда несколько марлийцев, обогнув фонтан, окружают ее с двух сторон, она лишь успевает поднять руки, в мыслях браня себя за допущенную глупость, что вот-вот может стоить ей жизни. Страх овладевает настолько, что ей кажется, не она управляет собственным телом, самыми маленькими своими частичками усиливая свою амплитуду колебания, имитируя дрожь. Неожиданно справа от нее, подобно небесной каре, с сокрушительной силой падает недавно обстрелянный автомобиль, тем самым погребая нескольких преступников заживо. В то же мгновение, так и не успев осмотреться, разведчица, почувствовав толчок в спину, по инерции падает в лежащий у ее ног резервуар с полуметровыми бортиками, сверху придавленная чьей-то тушей. За секунды вода проникает под форму, неприятно холодя кожу, а ушибленные колени и локти ощутимо саднят, когда краем глаза она замечает еще один автомобиль пронесшийся над их головами, разрезая бьющий в небо поток воды. — Ты цела? — слышит она буквально сквозь громыхание обеспокоенный голос у самого уха, пока мужские руки, обхватив ее сзади, сомкнулись на ее груди. — Пусти… — тихо лепечет она, ловя себя на мысли, как давно она хотела вновь оказаться в его объятиях. Но постепенно сконцентрировавшийся после произошедшего разум с новой силой напоминает ей о причине их конфликта. — Отпусти меня! — уже готовая кусаться, более решительно заявляет Саша, вырываясь из его хватки. Однако окончательно взвинченный Кирштайн более не намерен давать ей спуску в подобных выходках. — Слушай внимательно, — сильнее обхватывая ее, с пылом рычит он, переворачивая Сашу на спину и усаживаясь сверху, не забывая придержать ее неугомонные руки. Немного испуганно всматриваясь в его искаженную мимику, Браус практически уверена, что он ее ударит, не забыв покрыть с ног до головы военным жаргончиком, от которого у большинства людей уши не просто завянут, а напрочь атрофируются. — Я в жизни не встречал более потрясающей девушки, чем ты, — с той самой гневной мимикой, выплевывает он, продолжая удерживать вырывающуюся Сашу, что на мгновение, даже бросила все попытки выбраться, обескураженная услышанным. — Еще чего… — кряхтя под ним, с большей силой, оказывает она протест, намереваясь высказать все, что она думает об этом высокомерном нарциссе. — Я сказал замолчи! — беспардонно прикрыв ей рот ладонью, продолжает он, слегка снижая тон. — Ты невероятная, — с вкраплением искреннего восхищения, выпаливает Жан, наклоняясь к ней чуть ниже. — То время, что я провел с тобой, я… — пытается он выразить свои эмоции, прерванный очередным громким столкновением чего-то тяжелого о машину марлийцев, которую они использовали в качестве укрытия. — Я скучал по тебе, в конце концов, — приспуская ладонь от ее рта, еще ближе наклоняется он к ней, заглядывая в каштановые радужки. Не медля воспользовавшись послаблением, Саша, подобно лютому зверю, вгрызается в его ладонь, грозясь прокусить ее насквозь, что приносит болезненные ощущения Кирштайну. — И как меня вообще угораздило связаться с такой истеричкой, — пытаясь оторвать ее острые зубы от своей руки, шипит он. — Отстань! — отпуская его, она со звонким шлепком ударяет его в лицо, упираясь ладонью, тем самым пытаясь отвадить от себя. — Дура, — рычит Жан, грубо убирая ее руку от своего носа. — Я ведь без ума от тебя, — яростно выпаливает он, наконец-то добиваясь от нее необходимой реакции. В этот момент из взбешенной лисицы, со слюной у рта готовой снова вцепиться в него зубами, Саша резко превращается в пушистого лесного зверька, подставляющего свою мягкую шкурку для прикосновения принесшего ей съестное угощение егеря. — Тогда… — не веря собственным ушам, замирает она, едва заметно двигая губами, - …почему ты ушел? — полные таинственной, едва уловимой дикости карие глаза буквально взглянули в его душу, вызвав захватывающее дыхание чувство под ложечкой. — Мы сильно поругались и… — отведя ненадолго взгляд, напомнил он об истинной причине их размолвки месячной давности, начавшейся с какого-то незначительного пустяка. - …ты выставила меня вон, сказав, что не хочешь больше видеть. Наивно полагая, что это хоть как-то его оправдывает, Жан совершено не имел понятия о «золотом правиле женщин», срабатывающем практически всегда при взаимодействии с противоположным полом. В каждом женском «нет» есть то самое заветное «да». И когда Саша нехарактерно кротко для себя пролепетала «И что с того?», все его доводы вмиг полетели к чертям. — Только не говорите, что он уехал к матери, — с легкой издевкой в голосе произносит Флок, наблюдающий сцену практически с самого начала. — Безнадежен, — констатирует рядом стоящий Конни, поджав губы. — Он совершенно не разбирается в женщинах. — Я ждала тебя, — с некой нежностью подмечает Саша, едва заметно улыбнувшись, встретившись со взглядом нависшего над ней Жана. — Каждый день. — Прости меня, — произносит он, понимая, что все это время был единственным шутом в этой ситуации, доведя близкую сердцу особу до столь сильных переживаний. В ответ она легонько припадает к уголку его рта, оставляя влажный след, чуть холодящий кожу при дуновении ветра. После, немного отпрянув, понимая, что пора вернуться к операции, она ощущает на себе его крепкие объятия и требовательные губы, намеревающиеся призвать ее к ответу за все выше сказанное более приятным для обоих способом. Ей только и остается, что с большей силой прижаться к нему, схватившись за плечи, параллельно с нежностью скользнув кончиком языка по его небу, когда он обхватывает ее нижнюю губу своими, увлажнив слюной. — Я люблю тебя, глупая ты картофелина, — отрываясь от ее губ, шепчет он ей, подхватывая за поясницу. — Только тебя, — тихо добавляет он, с нежностью прижимаясь собственным лбом к ее, мокрому из-за влажных прядей, искупавшихся в фонтане, как бы предугадывая ее последующий вопрос о Микасе. Практически над ухом раздается три медленных глухих хлопка, вынуждающих прервать столь приятный процесс. — Превосходно, — вкладывая в речь толику сарказма, сухо заключает Дарис Закклай, по обе стороны которого стоят Конни и Флок с одинаково кислыми минами. — А теперь вернемся к делу, — с присущей ему строгостью добавляет он, вынуждая разведчиков тут же подняться. Снова привлеченные громким треском, они устремляют взгляд на титана «Челюсти», в очередной раз нанесшего удар по марлийским солдатам, не оставляя им ни единого шанса на выживание. Когда гигант поворачивается к стоящим разведчикам лицом, они лицезреют легкую ухмылку, которую Порко научился воспроизводить даже на мимике своего титана. После чего замечают на его плече сидящую среди копны густых светлых волос титана королеву Хисторию, чьей жизни более ничего не угрожает.***
Нанеся очередной удар по физиономии марлийца, покусившегося на главу Военной полиции, Микаса, грациозно взмахнув стройной ногой в воздухе, добавляет еще один сильный пинок, отшвырнувший тело мерзавца на капот автомобиля, что получил нелицеприятные вмятины и некую поломку, судя по повалившему из него дыму, едва заметному в суете произошедших событий. Отбивающийся от другого марлийца Найл Док использует казенное ружье, скорее в качестве оборонительного предмета, не позволяющего дулу пулемета нацелиться на него. Но появление Аккерман, также несколькими умелыми приемами обезвредившей недруга, позволило ему вытереть взмокший лоб, переводя дух. Неприятный писк, раздавшийся из расположенных по всему городу радио-граммофонов, вынудил их чуть поморщиться. После чего из них раздалась речь диктора, сообщающего о чрезвычайно опасности. — Обычная профилактическая мера, — пересекаясь взглядом с Микасой, махнул рукой Найл Док, зная все предписания на случай «форс-мажора». — Попытка избежать еще больших жертв, — всматриваясь в лежащие на площади тела, некоторые из которых стали последствием давки, с некой грустью добавил он. — …Если Вы сумеете совладать с собой, Вашим жизням ничего более угрожать не будет. Вернитесь в свои дома и запритесь, оставаясь там до дальнейших указаний… Вслушиваясь в рабочую запись, Геровальд, немного постучав языком по зубам, одновременно похрустев костяшками пальцев, удручающе вздохнул, так и не заметив появления искомой персоны. — Неудача, — несмотря на «успех» на площади города, произнес он вслух. — Видимо… Однако запись резко прерывается на полуслове, заменяясь очередным скрежетом и техническим кряхтением, привлекая внимание большинства. — Решил подобным феерверком привлечь мое внимание, Геровальд… — до некой разверзнувшейся в сознании феерии голос врезается в барабанные перепонки сокрушительной волной, когда Микаса по инерции поднимает голову на испускающие звук «грозди», висящие на столбе. Так же услышавшие смену диктора на радио, бывшие кадеты сто четвертого выпуска поистине полагают, что им померещился знакомый тембр с вкраплением вечного недовольства. — Это… — с некой надеждой смотрит на Жана шатенка. — Не может быть… — выдает Флок, испытывая противоречивые ощущения. — Это капитан, да? — выпаливает Конни, испытывая некий приступ радости, вынуждающий все тело как-то странно дернуться. — Капитан! — практически насвистывая, добавляет он, замечая соответствующую реакцию о товарищей. — Леви… — после очередной реплики «технического голоса», убеждается в своей догадке Микаса, ощущая бешеный ритм сердца, грозящегося двинуться с законного места вверх, застревая в ее горле, тем самым перекрыв и так недостаточно поступающий в легкие кислород. Даже скептический взгляд Найла Дока, также ошарашенного подобным явлением, не в силах остановить поток сокрушительных эмоций, давящих на нее изнутри, расплываясь в разуме бьющей ключом смеси эйфории под тонким слоем истерики. — Прежде, чем потягаться со мной, тебе стоит задать один единственный вопрос… — продолжая сжимать в руке специальный микрофон, сидя на стуле, расположенном в небольшом помещении, облокотившись рукой на спинку, с максимальным ядом выпаливает мужчина, стремясь задеть оппонента. — Хватит ли силенок, марлийская свинья.