Я дам тебе имя — Вот простейший прием колдовства. Как ты хочешь, чтобы я тебя звал? Как ты хочешь, чтобы мир тебя знал? Я дам тебе имя! Миром правят слова. Последнее Испытание — Я дам тебе имя
***
Герцогство Конлей, замок Вудроу — Не стойте столбом! — прикрикнул на троицу юненьких реверидов худосочный мужчина с крючковатым носом, острыми чертами лица, короткими пшеничными волосами и узкими карими глазами. Облаченный в белоснежную шелковую рубашку, тёмно-коричневые бархатные штаны и камзол, он нервным жестом поправлял белоснежные перчатки. — Встаньте в ряд, юные отроки! Мальчики покорно выполнили приказ. Их привезли в замок Вудроу сегодня утром. Поскольку у них никого не было кроме родителей, в своё время продавших их покойному графу, Джозеф решил сделать их слугами в своём доме. Мальчиков завели через черный ход, который предназначался исключительно для прислуги и стражников. Первый этаж южного крыла полностью принадлежал им. Там располагались скромные две ванные комнаты, огромная кухня из трёх помещений, кладовые и большие комнаты для сна и отдыха. Несмотря на серость на этаже прислуги и стражников было чисто. Ни паутин, ни соринок по углам, а выложенный светло-серыми плитами пол дважды в день тщательно вымывался. Но об этом мальчики узнают позже. — Я являюсь мажордомом и управляющим замка Вудроу, — высокомерно заявил мужчина, расправив острые плечи. — Теперь вы слуги Его Величества. Подчиняетесь вы теперь мне и королю. Иногда, если понадобится, то и знати. Обращаться ко мне будете исключительно «сэр Корентин». Уверяю вас, отлынивать от работы не придётся. У каждого из вас будут свои обязанности. Шагнув вперёд, Корентин тонкими пальцами ухватил за подбородок Семнадцатого, вглядываясь в его лицо и брезгливо морщась при осмотре покрасневшего и распухшего сломанного носа и треснутых губ. — Будешь работать на кухне. — Распорядился мажордом, отстранившись от него. — Не оскорблять же взор Его Величества и лордов таким ужасным видом. Сжав кулаки, Семнадцатый опустил голову. В его сиреневых глазах полыхал гнев, но всё же у него хватило ума держать язык за зубами. Хмыкнув, Корентин сделал шаг в сторону и встал между оставшимися двумя реверидами. — Будешь наводить порядок в восточном крыле. — Сказал он, обращаясь к Пятнадцатому с перевязанной рукой. — Теперь на тебе будут библиотека и коридор с портретами. Ах, вас же еще неучей всему учить надо! — Не надо, — пробурчал Пятнадцатый, подняв на мужчину усталые фиолетовые глаза. — Мы служили в поместье лорда Рочестера. Знаем, что и как, сэр. — Вот как? Ну и замечательно. Хоть меньше мороки с вами. Корентин окинул оценивающим взглядом последнего из мальчиков. Тринадцатый стоял ровно, сложив руки перед собой и скромно потупив глаза. Молоденький реверид был очень красив. Идеальные пропорции тела и головы, круглое личико, обрамлённое черными волнами волос и большие серо-лавандовые глаза с длинными тёмными ресницами. — Прекрасно, — невольно выдохнул мужчина. — Просто замечательно. Ты будешь прислуживать за столом королю. Боже правый, до чего же ты хорош, пусть и богомерзок! Щечки Тринадцатого вспыхнули от смущения, а Семнадцатый и Пятнадцатый, не сумев сдержаться, громко прыснули. — А ну быстро за работу, бездари! — повысил на них голос Корентин. — Давайте-давайте! Уже время позднее. Зима 930 года Эта зима отличалась от всех предыдущих тем, что белоснежный снег, стелившийся по земле, не серел от пепла костров, на которых обычно сжигали людей. Зимы в Рэйнфоге начинаются внезапно. Еще вчера был тёплый солнечный день, а сегодня за окном завывает суровый северный ветер, бешеный хоровод завели снежинки, покрывая собой всё на пути. Когда-то в народе говорили, что верховный снежный бог Волдсом возвращается домой после долгого путешествия и любовных интриг с возлюбленным братом Ревером повидаться со своей прекрасной супругой, богиней смерти Евиг. Но то было раньше, а сейчас это лишь внезапная зима и не более того. Попивая горячий глинтвейн с корицей и цедрой, Джозеф пропускал мимо ушей очередные восхваления и расшаркивания какого-то мелкого баронета, притащившего с собой свою дочку. Из-за той ночи в поместье графа Рочестера в Совете внезапно освободилось несколько мест и появилось много свободных вакансий среди высоких должностей. Так что с тех пор поток желающих занять хоть одно из этих мест, не прекращался. То и дело все резко начали восхищаться умом и находчивостью монарха. Восхвалять его новую политику и очень настойчиво предлагать породниться. Делая вид, что он внимательно слушает, Джозеф не стеснялся рассматривать девушку, что ему предлагал баронет. Худенькая, хрупкая и бледненькая, с медными волосами и медово-карими глазами, она загнанным зверем смотрела на короля и вся дрожала. Да, она красива, и что-то в ней есть, но большее предпочтение Джозеф отдавал реверидам. Его манило к этим странным созданиям, внешне не отличимым от обычных мужчин, если не заглядывать к ним в штаны. Не всякая женщина будет влажной в том месте, как реверид. Кроме того, многие женщины грешат тем, что имитируют оргазм, ведь не все они способны получать удовольствие от секса. С реверидами в этом плане проще. Отчего-то они способны одновременно кончать и как мужчины, и как женщины, так что сразу всё понятно. У Джозефа богатый опыт в любовных утехах. Живя в Фелане со дня смерти матери, он не гнушался постельными играми. Успел попробовать не только девиц и двуполых, но даже обычных юношей, которые не могли противиться желаниям юного принца. Правда все они были прислугой. Милая горничная с полными грудями, приветливо улыбающаяся. Всегда исполнительный Лерой и ему подобные, а также мальчишка-конюх. Никто из них не мог отказать своему господину, не то что знать. А сейчас родители с хорошей родословной, прежде кривившие морду, с радостью толкают своих детей в постель монарха. Джозефа это только забавляло, но он не отказывался от таких сладких даров. Что плохого в ублажении плоти, тем более, когда так много тех, кто хочет оказаться в королевской постели? — Приятно знать, что вас всё устраивает и вы пребываете в добром здравии, — всё же заговорил Джозеф, когда баронет смолк и с надеждой уставился на него. — Можете идти. И вы, леди, ступайте вместе со своим отцом. У меня еще много работы. Лицо баронета вытянулось, а со стороны девушки послышался вздох облегчения. В отличие от более высокой знати, мужчина не стал настаивать и покорно вышел, уводя дочь за собой. — Может стоит заранее их предупреждать, чтобы не предлагали своих внезапно признанных бастардов, Ваше Величество? — осторожно предложил Лерой, подливая господину вина. — Было бы неплохо, но лучше пусть сами об этом додумаются, — хмыкнул король, решив оставить такое предложение безнаказанным. Порой он любил дерзость и колкие фразы своих любовников, но только, когда они оставались наедине. Согласно кивнув, камердинер отставил в сторону кувшин с глинтвейном. Поправил лежащие на столе бумаги, стал наводить порядок в рабочем кабинете монарха. Королевские покои были не только роскошны, но и весьма просторны. Первым делом, когда переступаешь порог, попадаешь в большой зал. Стены из серо-голубого мрамора, расписанный мотивами древних легенд о снежном боге потолок, серебристого цвета пол. Тяжелые шкафы из добротного красного дерева с золотыми ручками и вставками были заставлены книгами и какими-то документами. В центре стоял низкий отполированный столик, на котором неизменно находился хрустальный графин с красным вином. Четыре больших кресла, в которых при желании могли бы поместиться два стройных юноши. Диван с изогнутой спинкой. Обивка у мебели была из серо-голубой жаккардовой ткани. На сводчатых окнах в пол висели тяжелые бархатные шторы серебристого цвета с синеватым узором, подобным тому, какой мороз рисует на окнах. Справа была дверь, за которой находился рабочий кабинет, выдержанный в том же стиле, что и парадный зал, только раза в два меньше. За ним располагались добротная спальня с большой двуспальной кроватью и гардеробная со множеством вещей. Все эти комнаты обязан был убирать камердинер или допускать слуг, чтобы под его присмотром они наводили здесь порядок. Скользя взглядом по стройному телу реверида, Джозеф подпёр подбородок кулаком, сощурив серые глаза. — Лерой, как давно ты мне служишь? — неожиданно спросил он. — Почти четыре года, Ваше Величество, — после некоторых подсчетов ответил камердинер, повернувшись лицом и подойдя ближе. Кивнув каким-то своим мыслям, король потёр двухдневную щетину. Четыре года Лерой служит ему камердинером и все эти годы активно греет постель. Для обычного слуги эти цифры ничего не значат, но не для любовника. Джозеф видел те взгляды, которые на него бросает камердинер украдкой. Понимал, что не всякий будет довольствоваться лишь ролью подстилки. Юноша явно рассчитывал на что-то большее. — Да, это большой срок, — наконец заговорил снова король, встав с дивана. — Ты хорошо и верно служил мне все эти годы, так что я просто обязан тебя наградить. — Вовсе не стоит, Ваше Величество, — склонил голову в лёгком поклоне Лерой, а в его красивых лавандовых глазах зажегся огонёк надежды. — Большей награды для меня и быть не может, чем служить вам. — Скажи мне, о чем мечтают подобные тебе? — встав напротив слуги, Джозеф провёл рукой по шелковистым тёмно-коричневым волосам, оттенявших белизну кожи. — Наверняка, вы как женщины, думаете о семье и детях? — Мужчины тоже лелеют мечты о подобном, — губы юноши сложились в застенчивую улыбку. — А конкретно ты? — И я. — Что ж, возраст у тебя подходящий для создания семьи. Подняв голову, Лерой посмотрел королю прямо в глаза. В лавандовых омутах было столько надежды, счастья и нежности, что Джозефа это весьма позабавило. — С этого момента ты больше не будешь исполнять обязанности камердинера. Завтра же я скажу, кто станет твоим мужем, и вы вместе сможете покинуть стены Вудроу. Лерой переменился в лице. Во взгляде промелькнули друг за другом удивление, недоверие и тоска. Его отсылали, словно надоевшую игрушку. — Н-но… Ваше Ве… — Моё решение не обсуждается. — Прервал его Джозеф, не испытывая ни укола совести, ни сожаления, ни злорадства. — Или ты собирался всю жизнь быть моим слугой? Как глупо. И когда же ты собирался начать думать о себе? — Но почему? — глухо вопросил реверид, сжав кулаки. — Я всё равно не смогу дать тебе того, что ты хочешь, поэтому, дабы не терзать ни тебя, ни меня, ты получишь свободу и возможность создать семью. Можешь идти. Лерой хотел было что-то возразить, но закусив язык, лишь поклонился и вышел. «Слугам следовало бы понимать, что не бывает незаменимых людей. Да и глупо лелеять надежды о невозможном», — холодно размышлял Джозеф, решив прогуляться перед обедом. Он никогда не любил сидеть на месте, потому всегда был чем-то занят. Если не было работы, то мужчина отправлялся на охоту. И одним только своим отношением к этому виду спорта он повергал всех придворных в шок. Обычно аристократы предпочитают охотиться в седле, пока собаки, ястребы, слуги и стражники загоняют дичь. Но Джозеф был другим. Да, он ездил верхом, но лишь для того, чтобы догнать добычу, чтобы потом накинуться на зверя с кинжалом. Из-за этого его считали сумасшедшим, безумцем, а король только хохотал, видя побледневшие и полные ужаса лица знати. Ему нравилось мериться силой с противником. Он получал искреннее удовольствие, сражаясь со зверем голыми руками. Не удивлялись только друзья короля и люди из Норвуда. В конце концов они долгое время жили бок о бок с тогдашним старшим принцем и перестали хвататься за сердце лишь спустя два с половиной года, когда Джозеф с одним лишь кинжалом завалил крупного медведя. Идя по коридорам, мужчина время от времени обращал внимание на юненьких мальчиков-слуг. Присматривал для себя нового камердинера. Разумеется, он должен быть ладен собой, исполнителен и манить к себе. Второй этаж замка полностью занимали Зал Совета, картинная галерея, а также огромная библиотека и несколько десятков гостевых комнат. Пребывая в задумчивости, король не обращал внимания на вежливые расшаркивания встречавшихся на пути придворных. Его взор несколько раз обрушивался на кого-то из слуг, но никакого желания они особо не вызывали. Интерес — да, но не желание. На этом этаже обычно работало меньше всего прислуги. В основном стояли у каждой двери по паре стражников. Это на первом и третьем этажах постоянно только и натыкаешься на слуг. Задумавшись, Джозеф вспомнил нескольких мальчиков, которые могли бы подойти на эту роль. Миловидный блондин с невинным взглядом, наводящий порядок в Зале Совета, так часто попадался королю на глаза, что не далее, как несколько дней назад, мужчина всё же зажал его после совещания. Вторым был брюнет, привезённый из поместья покойного графа Рочестера. Юный Эрик, работавший у своего прежнего хозяина под именем Тринадцатого, был исполнительным, услужливым и всегда готовым порадовать своего монарха. Пройдя по коридору, чьи стены были увешаны портретами правителей Рэйнфига, их жен и детей, Джозеф остановился перед одним из них в золотой тяжелой раме, которая напоминала сплетённые между собой цветы нарциссов. С большого полотна на него с теплотой и любовью смотрела леди Маргарет Неван, герцогиня Норвуда. Статная дама с покатыми плечами, облаченная в платье из тёмно-синей парчи с вставками из серебристого шелка. Из глубокого декольте виднелись сочные высокие груди, которые с трудом помещались в широкой мужской руке. На шее висело колье из россыпи адуляров с большим круглым сапфиром, покоившимся в складке между грудей. Ухоженные руки с тонкими пальцами, унизанными перстнями, покоились поверх раскрытой книги, лежавшей на коленях. Овальное лицо с тонкими чертами обрамляли локоны черных волос, в которые были вплетены сапфировые нити. Выразительные серые глаза смотрели с любовью, а тонкие алые уста были изогнуты в нежной и теплой улыбке. Джозеф присутствовал при написании данного портрета. Они тихо беседовали, обсуждая какое-то далёкое будущее и всё то время, что он был рядом, с лица матери не сходила улыбка. Протянув руку, король робко коснулся портрета, проведя по нарисованной щеке леди Маргарет. — Я бы всё на свете отдал, лишь бы вернуть тебя, матушка, — прошептал Джозеф, и в его голосе сквозила боль. Он так и не смог смириться с её утратой. Отняв руку и словно почувствовав чей-то взгляд, прожигающий его затылок, Джозеф обернулся. У противоположной стены с ведром в руке стоял слуга. Один из той троицы, что привезли из поместья Рочестера. Тот самый, у которого было ранение в предплечье. — Ваше Величество, — запоздало спохватился мальчик, кивнув королю, совсем забыв склониться в положенном поклоне. Не дожидаясь ответа, он быстренько прошмыгнул вперёд, скрывшись за приоткрытой дверью библиотеки. Такое своевольное поведение только позабавило Джозефа, хотя и должно было вызвать праведный гнев, ведь слуга обязан быть учтивым и соблюдать правила приличия. Зайдя следом в библиотеку, король сразу почувствовал запах чистоты и свежести. Сквозь огромные сводчатые окна пробивался слабый дневной свет, но всё же были зажжены огромные канделябры с десятками свеч. Камин, у которого обычно стояли два глубоких мягких кресла, в которых при желании можно было заснуть, был потушен и на свежих поленьях лежали смоляные веточки ели, источавшие приятный аромат. На книжных полках не было ни пылинки, что не могло не радовать. Всё чисто и ухоженно. Впрочем, здесь всегда поддерживалась чистота, правда обычно стоял запах книжной пыли. Выбрав книгу в кожаном переплёте, Джозеф уже собирался было пройти к одному из кресел, как остановился, посмотрев в противоположную сторону. Засучив рукава, юный слуга тщательно отжимал тряпку, дабы не разводить в библиотеке лишний раз сырость, и протирал подоконники, не обращая внимания на присутствие постороннего. Отложив книгу в сторону и наблюдая за старательной работой мальчика, Джозеф подошел к нему сзади. — Так это тебе я обязан такой чистотой здесь. Вздрогнув словно от удара плети, слуга быстро обернулся. — Я лишь делаю свою работу, Ваше Величество, — заученно сказал он, однако глаза не опустил, как полагается по этикету. Смотрел исподлобья, не стесняясь разглядывать мужчину. В свою очередь Джозеф тоже скользнул взглядом по мальчику. Он был всего по грудь королю. Длинные стройные ноги с чуть округлыми бёдрами обтекали тёмно-коричневые хлопковые штаны. Из того же материала на теле сидела кремовая рубашка свободного кроя со слегка приподнятым накрахмаленным воротником, поверх которой был надет жилет из шерсти. Правильный овал лица обрамляли выбившиеся из высокого хвоста волнистые пряди густых каштановых волос. Миндалевидные фиолетовые глаза в обрамлении черных ресниц смотрели с интересом. Изогнутые брови были слегка приподняты. — Да, сделал, — согласился Джозеф, не переставая разглядывать слугу. — И очень даже хорошо. Я смотрю, ты еще и книги переставил. — Переставлял, — поправил реверид, выпрямившись и вскинув голову. — Но только на время уборки. Потом всё расставил по местам. У вас добротная библиотека, Ваше Величество. — Так говоришь, как будто успел изучить некоторые из представленных здесь книг. — Только пару. — И когда же у тебя было время? — наклонился к его лицу Джозеф, вглядываясь в забегавшие в страхе очи. — Насколько я знаю, по ночам Корентин закрывает этаж слуг, чтобы они не начудили. Неужели отлынивал от работы? — Это не совсем так, Ваше Величество, — не стал отпираться мальчик, понимая, что пойман с поличным и солгать не выйдет. — Я стараюсь доделать всю работу вне библиотеки как можно тщательнее и быстрее, тогда-то и появляется свободное время на изучение книг. Разумеется, сэр Корентин сердится, что я слишком долго убираюсь в этой комнате. — Вижу, ты своего не упустишь. — По-доброму рассмеялся король, выпрямившись и похлопав слугу по плечу. — Что ж, это хорошее качество — добиваться своего любыми путями. Далеко пойдёшь. Щеки мальчика зарделись.***
Ударив кулаком в стену и заставив стражников вздрогнуть, монарх прошел мимо них. — Чертовы ублюдки! — зло шипел себе под нос Джозеф. Очередное заседание Совета закончилось скандалом. Как всегда вельможи, более обеспокоенные королевской постелью, нежели делами государства, выдвинули самую невероятную теорию, на какую только способен человеческий мозг. Эти идиоты всерьёз предложили Джозефу сходить провериться к лекарю, а то их напрягало, что за полгода правления, никто из дочерей и сыновей знати так и не понёс. Это предположение вызвало дикий смех со стороны графа Фергуса Диггори и гнев со стороны молодого правителя. На резонное возражение, что существуют сборы трав, которые защищают от беременности, последовали сочувственные вздохи. — Ну, не стоит этого скрывать, Ваше Величество. — С соболезнованием говорил виконт Марвин Эррал. — В конце концов, от этого никто не застрахован. — Это бог наказал монарха, что он отрёкся от Церкви, — буркнул маркиз Броуди. А затем посыпались советы, как это можно вылечить. Помолиться, покаяться, потанцевать с бубном при восходящей луне обнаженным, прыгая на одной ноге и приговаривая: «Как Луна растёт в ночи, так и ко мне мужская сила приди. Чресла мои живительной силою наполни…». Были даже предложения съесть яйца быка-осеменителя и выпить настойку из семени самого плодовитого крестьянина на деревне, смешанную с менструальной кровью. И никакие угрозы не заставили наглецов заткнуться. Еще хуже стало, когда выяснилось, что по Рэйнфогу ходят слухи о бесплодии короля, якобы у него нет мужской силы. Таким образом народ и советники требовали, чтобы Джозеф женился и предъявил им законного наследника. Но дело в том, что сам король к этому еще не готов. Хотя казалось бы, делов-то! Выбрать самого понравившегося из именитых реверидов, сочетаться браком, перестать давать ему противозачаточное, заделать ребёнка и можно снова жить в своё удовольствие. Вот только кого попало Джозеф не хотел видеть с собой. Да и ребёнок… Ему трудно было представить своего супруга с животом. В итоге под грозное заверение всех повесить, король покинул Зал Совета. За спиной всё еще звучал безудержный смех Фергуса. Быстрым шагом миновав коридор с картинами, Джозеф буквально влетел в библиотеку, с грохотом распахнув двери. Протиравший пыль с камина слуга вздрогнул. На столе между креслами стоял кувшин с вином. На подносе стояла тарелка с белым сыром, ломтем свежего хлеба, жареным беконом и маслом. За окном во всю бушевала вьюга, завывая. Последний месяц Джозеф стал посещать библиотеку в разы чаще, чем обычно. Это было прекрасное уединение, куда обычно не любили врываться многочисленные аристократы, которые не давали покоя в королевских апартаментах. И видимо, мальчик-слуга это понял, потому в последнее время короля каждый раз ждали кувшин вина и скромный ужин. — Вы сегодня не в духе, — заметил реверид, отложив тряпку и вытерев руки об штаны. — Что-то стряслось? — Что еще может случиться, кроме этих остолопов-советников? — закатил глаза Джозеф, тяжело рухнув в кресло. В его руке тут же появился кубок, наполненный ароматным вином. — Если они вас так раздражают, то почему бы вам не найти им замену? — вопросил прямо в лоб слуга. — Новые будут ничем не лучше, а может даже и хуже, — скривил губы мужчина, жестом позволив мальчику сесть в кресло напротив. — Кроме того, этих я хотя бы изучил и знаю, чего от них можно ожидать. — Да, толковых людей мало. — Это точно. Отпив еще немного вина, Джозеф украдкой поглядывал на слугу. Что-то манило его к мальчишке. Заставляло возвращаться в библиотеку снова и снова. И дело было не только в приятной глазу внешности. Мальчик был толковым и немного своенравным. Порой любил высказать мнение, хоть его от него и не ждут. А это королю нравилось. Пытливый ум, свой взгляд на вещи и способность не только стоять столбом рядом, но и слушать. — Уже месяц как я прихожу сюда по вечерам, а до сих пор не знаю, как тебя зовут, — усмехнулся Джозеф, отставив кубок с недопитым вином. — Я не мажордом, но должен же знать имя того, с кем общаюсь. — Я… — замялся слуга, потупив взгляд. — Ну же, не стесняйся. — Пятнадцатый. Меня зовут Пятнадцатый. — Не сказал, а с горечью выдохнул мальчик, подняв на монарха серьёзный взгляд. — Серьёзно? — изумился Джозеф, вытянув лицо. — Так меня назвал граф Рочестер. — Да, у него странные замашки были. А до этого? Как тебя звали родители? При последней фразе кулаки мальчика сжались так, что аж костяшки побелели, а в глазах вспыхнула ненависть. Но он быстро совладал с эмоциями. — Никак, Ваше Величество. Я так и не получил имени, поскольку отец хотел избавиться от меня, но ему пришлось исполнить последнюю волю моей матери, которая завещала мне жить. Я и жил, но иначе как «ублюдком» или «мразью» меня не называли. — Да уж, — отчего-то Джозефу стало немного неловко. — Тогда надо дать тебе имя. Не обратив внимания на приподнятую в удивлении бровь мальчика, он ненадолго задумался. — Что ж, я назову тебя… Стефаном*. — Наконец-то решил король. — Всё лучше, чем Пятнадцатый. — Стефан, — повторил мальчик, словно пробуя имя на вкус. Уголки губ приподнялись в лёгкой улыбке. Довольный собой король полностью откинулся на спинку кресла, постучав пальцами по мягким подлокотникам. Месяц назад он отпустил Лероя. Выдал его замуж за кого-то из стражников, который давно украдкой заглядывался на молодого реверида, но до сих пор мужчина так и не нашел пока достойного камердинера. Конечно, слуги наводят порядок в его покоях и чересчур исполнительный мажордом считает своим долгом в таком случае лично исполнять некоторые обязанности, но всё это не то. Всё чаще Корентин раздраженно передёргивал плечами и твердил, что негоже правителю быть без камердинера. Даже стал предлагать кого-то из своих подчинённых, в чьих способностях не сомневался. И разумеется, среди упомянутых имён не было никого из той троицы. — Вас что-то тревожит? — нарушил затянувшееся молчание Стефан, опустив официальные обращения. — Только дела государства, — с тёплой улыбкой ответил Джозеф. И словно не поверив его словам, слуга недоверчиво изогнул бровь. Но оправдываться перед ним монарх не собирался. — Это из-за того, что вас считают импотентом? — в упор спросил мальчик, из-за чего мужчина подавился куском сыра. — С чего ты взял? — Об этом все только и говорят. Сомневаюсь, что эти слухи правдивы, но вам бы следовало заткнуть тех, кто их распускает. — Не учи меня, что делать. — Нахмурился Джозеф, угрожающе сверкнув глазами. — Ты всего лишь слуга. От тебя не ждут советов, а лишь выполнения твоих прямых обязанностей. Поднявшись из кресла, Стефан подошел к нему. Замер всего в шаге, глядя горящими глазами сверху-вниз. — Я слуга, но прежде всего я человек. — Серьёзно прозвучал его голос. — А людям свойственно давать друг другу советы и высказывать предположения. Я не хочу вас обидеть, Ваше Величество, и прошу простить, если оскорбил своей дерзостью, но я лишь сказал как есть. Повисло напряженное молчание. Сжимая подлокотники кресла, Джозеф вглядывался в лицо наглеца, который порой нет-нет да выдавал какую-нибудь колкость. — Тебе повезло, что я в хорошем расположении духа, — наконец сказал мужчина. — За подобные слова тебя надлежало бы высечь. — А вы хотите это сделать? — в голосе слуги зазвучало удивление. Наклонившись совсем низко к лицу монарха, он продолжал смотреть ему в глаза, словно пытался найти что-то в этих свинцовых глубинах. — Ваше Величество, вы ведь совсем не такой, как многие. Вы — другой, оттого и изменили многое в Рэйнфоге за время вашего правления. Отчего-то тело Джозефа сковало напряжение. Проникновенный голос вгрызался в мозг, пробирая до костей. В фиолетовых озёрах плескалось восхищение, смешанное с теплотой. Нет, не слепое обожание, как это бывает у безответно влюблённых слуг или высокородных деток, а именно восхищение. То самое, коего удостаиваются лишь герои, воины и великие правители. Тряхнув головой, дабы избавиться от оцепенения, король резко поднялся: слуга успел посторониться, так что его не задело. — Не стоит заставлять Корентина долго ждать. — Двинулся к дверям Джозеф. — Он терпеть не может, когда слуги медленно работают, так что не испытывай его гнев. — Я и не собирался, — честно ответил Стефан, составив всё на поднос и вместе с ним проследовав за монархом. — Как раз собираюсь отыскать мажордома, чтобы он дал мне еще указаний. Едва выйдя в коридор, Джозеф остановился. Посмотрел на мальчика через плечо, подозрительно сощурив глаза: — Ты ведь в последнее время не почитать книги сюда приходишь? — Вы правы. — Губы сложились в чуть застенчивую улыбку. — Я приловчился иногда проносить из библиотеки книги в комнаты для слуг. Там и читаю во время отбоя. — Тогда что, если не книги, манит тебя в библиотеку? — Это единственное место, где я могу встретиться с вами. Мне приятно ваше общество. Сдержанно улыбнувшись, Джозеф продолжил свой путь. Ему определённо нравился этот мальчишка. «А ведь в нём есть потенциал. Жаль будет, если он так и не раскроется…»