Ты сам пошел по лезвию ножа. Забыв, что люди не летают. Один лишь шаг Решит всё раз и навсегда. Ведь нас ведет судьба слепая. Вольная Стая — Смотри мне в глаза
***
Лето 930 года. Спальню наполняли громкие стоны, эхом отражающиеся от стен. Комкая простыни и кусая губы, Стефан прогибался под королём, подмахивая бёдрами. По ногам обильно текли ароматные соки, которые при каждом толчке хлюпали, становясь причиной пошлых звуков. Просунув правую руку под любовника, Джозеф огладил плоскую мальчишескую грудь, стиснул торчащие соски и одним рывком заставил Стефана принять вертикальное положение. Под новым углом проникновение шло не так глубоко, но и в этом была своя прелесть. Рука мужчины слегка сжала тонкую шею слуги, отчего последний невольно напрягал мышцы своей заветной дырочки и плотно сжимал монарший член, срывая с уст его владельца хриплые стоны. — Ваше Величество! Ваше Величество, больше ждать нельзя! — уже больше получасу ломился кто-то из советников и секретарей, обеспокоенный своенравным поведением правителя. — Посол Трайдории гневается. Недовольно фыркнув, Джозеф стал двигаться сильнее в податливом теле камердинера, оставляя на плечах, шее и спине яркие засосы. Он терпеть не мог, когда ему мешали получать удовольствие. Забавный парадокс, что если бы король развлекался с кем-то из дворянских сынков, его бы не так сильно отвлекали. Скорее бы даже сделали всё возможное, чтобы занять чем-нибудь посла, но не в этот раз. Резко подавшись вперёд, зажимая Стефана между собой и кроватью, Джозеф стал яростно вбиваться в вожделенное тело. Мальчик под ним заходился громкими сладострастными стонами, сминая простыни. В какой-то момент его тело резко напряглось, словно струна, из груди вырвался крик блаженства. Мышцы лона стали сокращаться, то расслабляясь, то изо всех сил сжимая внутри себя твёрдую плоть, которая продолжала терзать сильными рывками. Замерев, Джозеф глухо застонал, заполняя слугу своим семенем. В дверь уже буквально ломились, грозя её выломать. — Может всё же стоит пересмотреть кадры в Совете? — вяло предложил Стефан, тихо простонав, когда король покинул его тело, встав с кровати. — Я тоже стал в последнее время об этом задумываться, — честно признался мужчина, приводя себя в порядок. Свободного кроя тёмно-красного цвета парчовые штаны, расшитые по бокам золотой нитью, идеально сидели на нём, подчеркивая мощные ноги. Нижняя шелковая туника с зауженными рукавами черного цвета превосходно сидела по фигуре, обрисовывая безупречный пресс монарха. Сверху надевался парчовый, расшитый золотом и гранатами дублет, точно в тон штанам. Завершали образ кожаный пояс с привязанными к нему ножнами и богатым мечом, и короткая мантия с фамильным гербом Неванов: крылатый змей с золотой диадемой над головой. Обувшись в черные кожаные сапоги до середины голени, Джозеф выжидательно посмотрел на любовника, торопливо утеревшего с бёдер следы королевского семени и собственной крови, — порой мужчина бывал слишком несдержан и под его напором дырочка мальчика начинала кровить, — и спешно облачившегося в шелковые одеяния: тёмно-пурпурные зауженные к низу штаны и жилетку, а также сиреневую рубашку. Едва мужчина отворил дверь, как на него тут же чуть не налетели виконт Марвин Эррал и граф Виктор Бертрам. — Ваше Величество, трайдорский посол уже заждался! — начал граф, утирая со лба испарину. — Если надо, то подождёт еще. — Грозно бросил Джозеф, пройдя мимо них. Следом поспевал немного взъерошенный камердинер. — Но это неприлично, — промямлил Бертрам, бросив злобный взгляд на мальчишку, из-за которого в последние полтора месяца монарх никого из дворянских деток не брал в постель. — Он всего лишь гость в моём замке, на моих землях, а гостям положено помалкивать и ждать, когда хозяин задерживается. — Угрожающе сверкнули свинцовые очи монарха. Прикусив язык, граф заспешил за ним. Гостевая комната, расположенная на первом этаже в северном крыле, недалеко от тронного зала, по обстановке напоминала рабочий кабинет правителя Рэйнфога. Разница была лишь в том, что вместо книжных шкафов стояли увесистые серванты из красного дерева с золотыми ручками и застеклёнными дверцами. Полы устилали мягкие ковры с дивными рисунками на персиковом фоне, заглушающие шаги, а комната была заставлена роскошной мебелью. Глашатай уже собирался объявить о приходе короля, но Джозеф остановил его жестом. Пройдя в гостевую комнату, он тут же заметил посла в окружении двух десятков сопровождающих, в число которых входил кардинал и главный духовник Трайдории, несколько знатных герцогов и вооруженная стража с каменными лицами. Шурша парчовыми и шелковыми одеяниями, гости дружно встали, склонив головы в уважительном поклоне, и не выпрямлялись, пока правитель Рэйнфога не сел на своё место за круглый резной стол. — Примите наше почтение и пожелание в здравии, Ваше Величество. — Первым заговорил посол, с позволения монарха сев напротив. — В свою очередь я рад принимать высокочтимых гостей, — вежливо ответил Джозеф, сцепив пальцы рук в замок перед собой. Позади него у дверей толпились многочисленные советники. Справа и слева стояли военный министр граф Фергус Диггори и начальник королевской стражи молодой барон Винсент Рамиро. Трайдорийцы, все как один со смуглой кожей, либо жилистые, либо упитанные, с тёмными волосами, были облачены в расшитые золотыми нитками вамсы с гофрированным воротником, штаны с буфами, плащ-боэмио и мягкие туфли из цветной кожи или бархата, без каблуков с широкими носками. Головы покрывали береты с жесткими бортиками, расшитые драгоценностями. — Надеюсь, что Его Императорское Величество дон Фидель Альварес в добром здравии, — чисто из вежливости поинтересовался Джозеф, хотя предпочел бы никогда не заговаривать об этом выродке из рода предателей. — Да, наш чтимый император здоров и, даст бог, проживёт еще много-много лет, — ответил посол Агустин Вито, полноватый мужчина сорока семи лет, от которого за версту несло чесноком и ладаном. Ранее он был обычным писарем при дворе Фиделя Альвареса, но после женитьбы на одной из императорских дочерей, донне Франсиске, внезапно повысился до посла. Трайдория носила статус империи последние два с половиной века, с тех пор как правители этой западной страны стали ходить войнами на соседей и подчиняя своей воле королевства и страны соседей. Разумеется, что нынешнему величию империя обязана Гюсолоту с его духовенством и роду Альваресов, которые происходили от одного из Верховных Кардиналов. Эта семья прославилась своей страстью к набожности и предательству. Казалось, что все Альваресы только спят и видят, как бы заключить выгодное мирное соглашение, а после вонзить нож в спину. И дон Фидель не был исключением. Ему давно было за шестьдесят, но он продолжал плести заговоры и вынашивать планы по захвату дальних земель. Налив в бокал короля вина, Стефан встал рядом, держа в руках кувшин. — Что же привело вас на наши скромные земли, дон Агустин? — полюбопытствовал Джозеф, пригубив вино и отмечая, что к их разговору усердно прислушивается его юный любовник. — Выгодное предложение, Ваше Величество, — с ноткой превосходства в голосе ответил посол Вито. — Наш император желает заключить с вами выгодный союз, — тут же вмешался худосочный кардинал Мигель Эфрэйн, облаченный в алую рясу. Его карие глаза на угловатом лице горели каким-то хищным огнём. — Отнюдь это не предложение вступить под знамя Трайдории, а лишь призыв стать нашими друзьями-соседями, союзниками. За спиной короля одобрительно зашумели вельможи. Не зная всех тонкостей этого союза, они уже были готовы принять его, даже не думая, принесёт им это вред или пользу. — Всё стандартно, — продолжал кардинал, высокомерно вскинув голову и с превосходством посматривая на Джозефа, словно на ничтожество. — Брак с трайдорийской принцессой, заключение договора о Вселенском Мире и вы получаете полную поддержку от нас не только в финансовом и политическом планах, но и в военном. — Звучит заманчиво, но что же вы хотите взамен? — само предложение уже наталкивало Джозефа на мысли о каком-то подвохе. — Ничего серьёзного, — крайне невинным голосом продолжал Эфрэйн, — всего-то налаживания дружеских отношений. Его Императорское Величество слышал о вашей вражде с Бранкией и предлагает свою помощь в войне против них. Разумеется, если вы согласитесь, то к брачному и мирному договорам добавится еще несколько пунктов. Понимаете, Верховное Духовенство обеспокоено тем, что творится на ваших землях. Верховные Кардиналы денно и нощно молятся богу, чтобы он направил вас на путь истинный и искоренил зло из Рэйнфога. Злые глаза кардинала вперились в Стефана, словно он мог быть тем самым злом, от которого нужно избавиться. Вскинув бровь, камердинер внаглую наклонился к Джозефу, быстро зашептав на ухо: — Не хочу вас печалить, но кажется кто-то решил вернуть Церкви былую власть в Рэйнфоге, а заодно и уничтожить то, что вы так старательно создаёте. — И что ты предлагаешь? — нарочито громко спросил король, хмуря брови и с удовольствием отмечая смятение и изумление на лицах присутствующих. Стефан тоже удивился заданному вопросу, поскольку не ожидал, что его мнение будет ценно именно сейчас. Однако быстро скрыв эту эмоцию и бросив быстрый взгляд на багровеющего от гнева кардинала Эфрэйна, вновь наклонился к уху монарха: — Мы всегда можем отказаться, но нет гарантий, что они не обозлятся и не пойдут на нас войной. Или же мы можем попытаться выдвинуть свои условия, но нет гарантии, что они опять же не решат пойти на нас войной. Они сейчас предлагают нам объединить усилия против Бранкии. С какой стати? Зачем им мы, если они — Империя и своей армией могут кого угодно задавить и без нашей жалкой помощи. Как бы это не оказалось ловушкой. Вдруг они на самом деле уже договорились с Браникией: и ждут удобного часа, чтобы вонзить вам нож в спину? — Кстати да… — согласно закивал Джозеф, не переставая хмуриться. — Дон Вито, а к чему вам этот мир с нами? Разве вы получите с него какую-то выгоду, кроме озвученной? Разве не проще ли пойти войной на нас, чтобы полностью подчинить себе? И насчет нашей общей «любимицы» Бранкии… с вашей-то армией я не думаю, что наша помощь будет так уж нужна. За спиной послышалось возмущенное перешептывание вельмож, которые теперь негодовали. Винсент неопределённо хмыкнул, а Фергус впервые за всё время обратил внимание на нового камердинера короля, одарив его таким взглядом, словно тот материализовался из ниоткуда. — Порой лучше прийти к мирному сотрудничеству, чем тратить хороших воинов в бессмысленных войнах, — сдержанным тоном ответил Агустин Вито, а вот его пальцы нервно постучали по отполированной поверхности стола. — Мы не требуем ответа сейчас, Ваше Величество. Мы готовы ждать ровно столько, сколько потребуется. Джозеф заметил, как подозрительно напрягся и задумался Стефан, подливая ему в кубок вина. Догадывался, что сейчас мальчишка обдумывает всё услышанное и просчитывает любые возможные ходы к безопасному отказу. На мгновение король сам задумался о том, сколько же еще таких толковых людей существуют в его стране, не имея титулов и власти. От них в разы больше толку, чем от всей той толпы, что стоит у него за спиной, шушукаясь, аки девицы при виде соперницы рядом с объектом воздыхания. — Но наше терпение не безгранично, — тоном, не терпящим возражений, заявил кардинал Эфрэйн. — Его Императорское Величество готов предоставить вам время, но не злоупотребляйте этим. — Разумеется, я дам ответ, как только всё обдумаю. — Пообещал Джозеф, прикидывая, что же с этим можно сделать. Не стесняясь гостей, Стефан наклонился к его уху: — Они не станут считаться с нашими условиями. И всё же напрягает всё это. Как думаете, возможно ли такое, чтобы на самом деле время их величия прошло? Может Трайдорийская империя распалась или же их армий резко стало недостаточно, чтобы захватить такое ничтожное королевство, как Бранкия? «Да, это действительно настораживает», — мысленно согласился Джозеф, жестом велев графу Диггори наклониться к нему. — Да, Ваше Величество? — заинтересованно вопросил военный министр. — Узнай о военном положении Трайдории и всём, что там происходит. — Шепотом приказал ему король, поглаживая тонкую ножку кубка. — И чем быстрее, тем лучше. Кивнув, Фергус снова выпрямился. — Ваше Величество. Господа-послы. Позвольте откланяться. Получив дозволительный кивок, он вышел, через плечо бросив взгляд на стол, за которым велись переговоры. — И всё же я надеюсь, что ваш ответ будет положительным. — Морщился трайдорийский кардинал, поглаживая большой перстень на среднем пальце правой руки. — Больно смотреть, что по такому прекрасному государству свободно расхаживают богомерзкие существа. Мало того, так они еще к монарху подобрались со своими грязными нашептываниями. Грязные колдуны! — Извольте держать себя в руках, кардинал, равно как и своё мнение держать при себе. — Строго и громко велел ему Джозеф, сделав большой глоток вина. — В конце концов, вы говорите о моём народе, моих подданных. — А я разве кого-то оскорбил? — изогнул бровь Мигель Эфрэйн. — Лишь указал на то, что творится в вашей стране, король Джозеф. Но это вовсе вам не в упрёк. Все мы люди — грешные, способные оступиться, поддавшись искушению. Но всегда можно исправиться, покаяться. Господь милостив, он прощает даже самых жестоких убийц, стоит лишь уверовать и покаяться. — И чем же вашему богу не угодили мои люди? — напрямую вопросил король. В воздухе витало напряжение, вызванное откровенной враждой. — Ваши люди — ничем, — попытался миролюбиво улыбнуться кардинал. — Господь так же милостив и к отступникам, еретикам и язычникам. Я говорил о биче нашего времени, о бесовских отродьях, которых вы отчего-то стали причислять к людям. Сама их природа мерзка и отвратительна Нам, и Нашему Господу. И мало того, что эти твари ходят по вашим землям, не подвергаясь гонениям, так еще и смеют в присутствии меня, Раба Божьего, шептать Вашему Величеству что-то на ухо! В свинцовых очах Джозефа вспыхнул гнев. По сути его только что осудили за его же реформы, тем самым выставив не в благоприятном свете, но только он собирался поставить наглого трайдорийца на место, как вместо него заговорил камердинер. — При всём уважении к вам, ваше преосвященство, но разве рабу не положено молчать, пока хозяин не дозволит говорить? Что-то не слышно было команды «голос»… Лицо кардинала побагровело. И прежде чем Джозеф успел одёрнуть внезапно возомнившего о себе, боги ведают что Стефана, Эфрэйн резко вскочил со своего места, выпрямившись во весь рост. — Придержи свой грязный язык за зубами, нечисть! Как ты смеешь в таком тоне разговаривать с избранным Богом человеком? Когда будет подписан Вселенский Мир, ты будешь первым, кого я лично отправлю на костёр! — Ваше преосвященство… — робко попытался его успокоить посол Вито, слегка дёрнув за рукав его алого одеяния. — С божьей помощью я сделаю всё возможное, чтобы раз и навсегда искоренить богомерзкую нечисть, подобную тебе! — никак не хотел униматься кардинал и если бы не стол, то он с большой вероятностью, наплевав на присутствие Джозефа, набросился бы на Стефана. — Вы — порождения Бездны и дьявола, созданные дабы вводить праведников во искушение и тяжкий грех — мужеложства! И как насмешка над промыслом Господнем, вы еще и обзавелись тем, чем обладать могут лишь женщины! — Кардинал Эфрэйн, — медленно встав со своего места, рокочущим голосом сказал Джозеф, — я ценю преданность тому делу, коему человек посвящает свою жизнь, но учитесь держать себя в руках! Вы не имеете права оскорблять никого из моих подданных, даже если они, как вы сказали, «порождения Бездны». — Но я… — попытался оправдаться Эфрэйн, удивлённый тем, что его упрекнули. — Я не позволю проявлять неуважение к моей персоне, моему государству и моему народу! — ударил кулаком по столу король, отчего кардинал резко стушевался, вздрогнув и растерянно захлопав глазами. — На сегодня достаточно. Придворные позаботятся о вас, как о моих гостях. Пока я не приму решение — милости прошу, располагайтесь поудобнее, но держите себя в руках и не смейте нарушать МОИ законы. — Тысячи извинений, — пролепетал Эфрэйн, качнув головой. Дав ясно понять, что переговоры на сегодня завершены, Джозеф покинул гостевой зал. Через плечо приказал придворным его более не беспокоить до завтра. Стефан поспевал за ним, стараясь держаться на почтительном расстоянии. Едва они оказались в королевских покоях, как Джозеф обернулся и без предупреждения влепил мальчишке оплеуху. — Ты что себе позволяешь, мелкий паршивец? — зло зарычал мужчина, схватив его за грудки и встряхнув. — Кто давал тебе право раскрывать рот?! — Я лишь сказал, как есть, — морщась от саднящей боли, Стефан с вызовом смотрел на него. — Тебя никто об этом не просил! — еще одна пощечина обожгла левую часть лица. Пульсирующая боль явственно говорила о силе в руках монарха и о том, что скоро нальётся кровью сочный синяк. — Ты всего лишь слуга и твоя обязанность помалкивать, пока не велят говорить! Стиснув зубы, дабы с языка не сорвалось чего лишнего, Стефан лишь кивнул. Он действительно перегнул палку, перешел границы дозволенного, так что никаких оправданий для этого быть не должно. Всё еще буравя взглядом нерадивого камердинера, Джозеф отпустил его. Пусть он и был зол, но ему понравилось, как мальчишка поставил трайдорийского кардинала на место. Но давать спуску не собирался. — Пока я обойдусь без твоей помощи, — строго сообщил король. — Ступай к Корентину. Пусть пришлёт мне слуг, а для тебя выберет наказание на своё усмотрение. Ты толковый мальчик, Стефан, но ты — слуга. Не забывай своё место. — Об этом очень сложно забыть, когда весь замок кишит «заботливыми» людьми, норовящими тебе напомнить об этом самом месте. — Прошипел Стефан, сжав кулаки. — Всему своё время. — Голос Джозефа снова приобрёл тёплые нотки. Мужчине нравилось видеть в мальчике бойца, не желающего мириться с судьбой. — Кто знает, может когда-нибудь ты им всем еще покажешь — кому какое место стоит знать. Ну, а пока, учись быть сдержанным и держать язык за зубами, пока я не позволю. — Я больше не разочарую вас, мой король, — уверенно пообещал Стефан. Не склонившись, даже не отвесив короткий поклон, как того требовал этикет, он удалился. Сон этой ночью так и не пришел к Джозефу. Его терзали сомнения. С одной стороны он не хотел добровольно плясать под дудку Трайдории, а с другой — откажись и тогда придётся насильно плясать, если выживешь. Желая хоть как-то избавиться от неутешительных мыслей, он всё же глубокой ночью вспомнил о том, что кто-то из советников не так давно представлял ему своего признанного сына-реверида, коего до принятия всех законов сослали в бедный монастырь на востоке страны. Кликнув слуг, спавших под дверью в гостиной и отдав приказ, Джозеф стал ждать. Юноши, присланные мажордомом, были расторопны, но чересчур молчаливы, да еще и вышколены на отлично. Что поделать, ведь младших сыновей аристократии, — которым как правило по наследству ничего не перепадало, — уже в восемь лет отправляли прислуживать более титулованным особам или к королю. С детства в них вбивали, каким должен быть идеальный слуга, и они делали всё на отлично. В Вудроу обычно попадали более взрослые мальчишки, достигшие хотя бы семнадцати лет. Через некоторое время явился сын графа Генриха Бриана Лисандр. — Ваше Величество, — отвесив вежливый поклон, юноша подошел ближе, остановившись в двух шагах от монарха. Лисандр был ладным мальчиком. Удлинённое лицо с открытым высоким лбом обрамляли короткие пряди прямых волос тёмно-шоколадного цвета, длиною чуть ниже ушей. Продолговатые глубоко посаженные светло-лавандовые глаза с серебристыми вкраплениями были обрамлены черными ресницами. Дугообразные брови слегка вздёрнуты, словно бы бросая немой вызов королю. Тонкие аристократичные черты лица. Стройное тело с узкими бёдрами, обтянутое в тёмно-изумрудный бархат. — Обойдёмся без лишних прелюдий, граф. — Сообщил Джозеф, закончив созерцать свою новую игрушку на эту ночь. — Как будет угодно Его Величеству, — отозвался Лисандр, подойдя вплотную и тут же оказавшись в объятиях короля. Буквально срывая с юного графа одежды, Джозеф повалил его на кровать, навалившись сверху. Жадно и грубо целовал тонкие губы, порой покусывая их. Покрывал засосами тонкую шею, выпирающие ключицы и острые розовые соски. Изящные тонкие пальцы Лисандра сжимали его плечи, а с губ слетали приглушенные вздохи. Не став мучить себя, Джозеф бесцеремонно раздвинул ноги реверида. Оценил взглядом готовность заветной дырки, из которой уже текли соки, и тут же единым рывком ворвался в тело до конца. Из груди юноши вырвался крик боли, но мужчина не обратил на это внимания. Двигаясь резко и грубо, он вбивал любовника в постель, навалившись на него всем весом. Но стоит отдать Лисандру должное. Хоть и не готовый к такой резкости, он пытался быстро подстроиться под ритм монарха, подмахивая бёдрами, и вскоре стал громко стонать от удовольствия. Довольный любовником, Джозеф брал его за ночь несколько раз. То ставил на четвереньки, имея сзади; то наваливался сверху лицом к лицу, но всякий раз мужчина не щадил Лисандра, а тот вовсе и не обижался. Понимал, что забота об удовольствии монарха превыше собственной. Под конец юный граф даже не побрезговал поработать ртом, ощущая привкус спермы и собственных соков на члене короля. В конце концов, расслабленный и удовлетворённый, Джозеф всё же уснул под утро. Но насладиться сном и покоем ему не дали. С трудом подавляя зевок, Джозеф старался выглядеть бодрее. В бокале дымился горячий заваренный отвар из женьшеня, имбиря и золотого корня. Напиток бодрил, но ненадолго, так что Стефану приходилось постоянно подливать еще. Камердинер порой морщился, когда склонялся, наполняя кубок господина. Оно и понятно, всё же после десяти ударов мокрым осиновым прутом ты не будешь в порядке. А рука у Корентина оказалась очень тяжелая. Как и пару дней назад, напротив Джозефа восседал трайдорийский посол со своей свитой. Кардинал Эфрэйн с трудом сдерживался, чтобы снова не сказать ничего лишнего, ведь какая наглость позволить дерзкому богомерзкому существу вновь прислуживать королю, как ни в чем не бывало. Справа за плечом стоял верный граф Диггори, который с превосходством посматривал на гостей. — Я принял решение и готов его огласить. — С ходу начал Джозеф, устав выдерживать положенную этикетом тишину. Со дня приезда трайдорийцев он не знал толком покоя. Но теперь можно вздохнуть с облегчением. Благо повод есть. — Мы всегда знали, что вы человек разумный, — аж просиял посол и тут же положил на стол договор о Вселенском Мире со всеми его условиями. — Через год состоится ваша свадьба с принцессой Офелией. Сами понимаете, нужно многое подготовить… — Ничего не выйдет. — Резко перебил его Джозеф, раздраженный от недосыпа и наглости гостей. — Я не собираюсь ничего подписывать. Хотите мира? Давайте просто заключим мирный договор о торговле и свободном пересечении границ, но не более. — Но вы не понимаете, от чего отказываетесь, — округлив глаза, заикаясь, заговорил дон Вито. — Неужели? — в голосе монарха послышался гнев. — От чего я отказываюсь? От добровольной сдачи своего государства внезапно разорившейся Трайдории? Отказываюсь склонить голову перед Фиделем, который рано или поздно всё потеряет? Судя по вытянутым лицам и мелькнувшему гневу в глазах половины трайдорийцев, Фергус всё правильно узнал. Некогда могущественная империя, захватывавшая земли войнами, предательством и насилием, перестала быть таковой. Император Фидель Альварес последние семь лет погряз в праздной жизни, тратя деньги из казны на торжественные приёмы, выпивку и дорогие кушанья. Армиями в основном руководил сначала его старший сын Рауль, но уйдя в мир иной от горячки, уступил место среднему, двадцатипятилетнему Маркусу. Казна опустела так, что денег не осталось даже на содержание армий. Трайдория оказалась в тяжелом экономическом положении. А Фидель пока не спешил назначать наследников, хотя тут и без него было понятно, что трон достанется Маркусу. Обо всём этом Фергус выведал у одного из пажей послов, которого все эти дни допрашивал в пыточной. Беднягу вначале хватились, а потом решив, что тот сбежал, желая стать свободным, забыли о нём. — Мой ответ — нет, и он окончательный. — Не давая возможности послу или кардиналу возразить, говорил Джозеф. — Рэйнфог пока еще не лишился разума, чтобы содержать неблагодарную страну, известную своими интригами и предательством. — Король Джозеф, вы забываете, что на нашей стороне Священный Гюсолот! — всё же встрял кардинал. — Что ж он вас тогда оставил в такой тяжелый час? — с издёвкой вопросил король. — Понял, что больше нечем поживиться в Трайдории и покинул вас? Разговор окончен. Мой ответ вам известен, так что желаю вам удачного возвращения домой и попутного ветра. — Как бы вы потом не пожалели о своём решении, — зло зашипел кардинал, поднимаясь из-за стола первым. — Вот увидите, Господь вас всех еще покарает. — Придержи язык, псина! — рявкнул Фергус, обнажив свой меч. — Не стоит марать об него добротный меч, граф Диггори, — спокойно остановил его Джозеф. — Что еще остаётся несчастным делать, кроме как уповать на чью-то помощь. — Вы еще ответите за свои слова! — продолжал шипеть кардинал, которого под руки пытались увести его же товарищи, тихо предлагая успокоиться. — Вы пожалеете! Будьте вы прокляты! Чтоб вашему роду никогда не продлиться более! Знать за спиной короля с ужасом ахнула. Среди нестройного хора шепота, отчетливо можно было расслышать их негодование: — Куда уж еще сильнее проклинать короля? — А ведь кардинал не проклял, а высказал лишь то, что есть. На Джозефе род королей закончится. Сжав кулаки, Джозеф нервно прикусил щеку изнутри. Ему казалось, что эти сплетни о его мнимом бесплодии прекратились, но теперь они вновь стали на слуху. Да, определённо пора не только пересмотреть штат служащих, но и трижды впредь думать, а потом уже решать, кого из знати оставлять при дворе. — Думаете, что ваш бог исполнит эту просьбу? — фыркнул Джозеф вслед трайдорийцам, тайно надеясь, что те не доберутся до дома, сгинув в шторме. — Жаль вас разочаровывать, но он останется глух! — Давно пора было от них избавиться, — довольно хмыкнул Стефан, подливая в кубок монарха бодрящий отвар. — И не только от них, — угрожающе прорычал Джозеф, резко обернувшись к столпившейся у стены знати. Окинув их разгневанным взором, мужчина гордо вскинул голову. — Полагаю, что пора мне пересмотреть кое-какие вещи еще. Я не потерплю рядом с собой людей, которые не только распускают обо мне грязные слухи, но и поддерживают их, да еще и в присутствии чужаков! — Что вы, Ваше Величество, мы вовсе не хотели выставить вас в неприглядном свете. — Тут же стушевались дворяне, чувствуя, что запахло жареным. — Мы просто… — И всё же вы именно это и сделали! — бушевал король. — Из-за вашего длинного языка эти обнищавшие ублюдки обо всём услышанном доложат императору Фиделю. Я не удивлюсь, если об этом вскоре станет известно сначала Верховным Кардиналам Гюсолота, а после всему миру. — При всём уважении к вам, уже год, как скончался ваш отец, — высокомерным тоном напомнил маркиз Броуди, — а до сих пор от вас никто так и не понёс. Может, вы всё же возьмёте в постель женщину? Полноценную, а не жалкую пародию на неё. — А может вам стоит оставить пост советника, маркиз? — вскинулся Джозеф, и, заметив испуг, отобразившийся на наглой физиономии Броуди, удовлетворённо кивнул. — Ничего дельного вы всё равно не предлагаете, заодно будет вам урок. Может, хоть тогда научитесь думать, а только потом говорить? — Но как… Вы не можете так со мной поступить! — тут же возмутился мужчина. — Я столько лет служил при вашем отце… — Вот и я удивляюсь, зачем Харланду понадобилось держать при себе бесполезных людей. — Резко перебил его король, тем самым давая понять, что уступать не намерен. — Может, в те времена вы и были способны выдать что-то толковое, но не при мне. Мне хватило года, чтобы убедиться в вашей негодности! — Да как вы смеете?! — оскорбился маркиз Броуди, сжав кулаки. — Как смеете ставить под сомнения мои… — На основе увиденного и услышанного, имею. И это касается всех. Завтра огласят списки тех из вас, кому придётся расстаться с местом при дворе, пока не поумнеете и не научитесь уважать своего короля! Что до вельмож, то кто-то останется, а кому-то найдётся замена. Это моя воля. — И кем же вы собираетесь нас заменить? — с вызовом бросил всё никак не желающий умолкнуть маркиз, которому самое время начать доказывать королю обратное, а не наоборот, только ухудшать своё и без того шаткое положение. — Думаете, что среди ваших прихвостней много найдётся тех, кто имеют голову на плечах? — Вот именно! — поддакнул кто-то из баронов, не так давно отличившийся какой-то заслугой, попавший в Совет, но быстро показавший свою непригодность. — Да даже у слуг больше мозгов, чем у вас! — выпалил Джозеф, желая как можно сильнее оскорбить нерадивых советников. Стоя в стороне, Стефан немного нервно переглянулся с Фергусом. Их обоих переполняла тревога за короля: как бы знать не взбесилась и не решила отомстить. Кто знает, что творится в головах обиженных аристократов? — Вы еще в Совет и на значимые посты поставьте чернь! — фыркнул какой-то граф, чьего сложного имени никак не мог запомнить Джозеф. — Хорошее предложение, — с ядом в голосе выпалил король. — От них хоть больше толку. Стефан! При упоминании своего имени, камердинер невольно вздрогнул, едва не выронив из рук кувшин с остатками бодрящего отвара. — Да, мой король? — Стефан постарался придать своему голосу больше уверенности. — С этого дня ты больше не слуга! Теперь ты входишь в Совет. Займёшь место одного из этих бездельников! — сказал Джозеф, наблюдая за тем, как вытянулись лица у вельмож и округлились глаза у остальных присутствующих. — Вы это серьёзно? — недоверчиво посмотрел на него камердинер, полагая, что это решение не будет иметь никакой силы, а всё сказанное нужно лишь для того, чтобы поставить некоторых дворян на место. — Не смей сомневаться в моих решениях! — Король даже не удостоил его взглядом, однако расправил плечи, гордо вскинув голову, всем своим видом говоря о серьёзности намерений. — Теперь ты — мой советник, и это не обсуждается. — Но вы не можете так поступить! — до этого молчавший виконт Эррал всё же подал голос. — Вас все засмеют, если узнают, что в Совете состоит какой-то слуга, да еще и из черни. — Не говоря уже о том, что это грязное двуполое существо! — поддакнул мелкий барон, в прошлом занимавший место помощника покойного кардинала Герберта Редерико, что казнили вместе с графом Рочестером. — В прежние времена в Совет имели право входить и простолюдины, отличившиеся умом. — Старался держать себя в руках Джозеф, но чувствовал, как ему это тяжело даётся. Горячая кровь Неванов, скорая на расправы со спорщиками, бурлила в нём как никогда. — Но если вас это так волнует, то так уж и быть. Я дарую своему новому советнику титул баронета и клочок земли с небольшим поместьем в Норвудском герцогстве. Кувшин всё же выпал из рук ошарашенного Стефана, но на это никто не обратил внимания. — А то, что у юного баронета есть такая особенность, то это нисколько не влияет на его умственные способности. — Продолжал король. — Уж лучше пусть меня окружают ревериды, чем такие, как вы! Это было слишком резкое высказывание, которое заставило измениться в лице даже верных Джозефу полноценных мужчин. — Если не хотите проститься помимо прочего с титулами, землями и жизнями, лучше перестаньте возмущаться! — понимая, что перегнул палку, правитель Рэйнфога двинулся к дверям тяжелой поступью, будто несколько часов усердно бегал по лесу за добычей. Уже в дверях он остановился, бросив короткий взгляд через плечо. — Стефан, мне нужно кое-что с тобой обсудить. Выйдя из оцепенения, бывший камердинер молча заспешил за королём, чувствуя на себе полные ненависти и презрения взгляды знати и приближенных Джозефа. Понимал, что отныне ему не будет покоя, ведь внезапным возвышением монарх, тем самым, подставил его под удар. Остановившись посреди коридора, мужчина со всей силы ударил кулаком в стену. — Чертовы ублюдки! Думают, что если имеют титул, то им ничего не будет. Как они вообще смеют ставить под сомнения мою мужественность?! Уязвлённая гордость затмевала разум, не позволяя голосу здравого смысла достучаться до короля. Она требовала доказать всем этим сплетникам, что они заблуждаются. Но беда в том, что Джозеф боялся, что слухи могут оказаться правдой. У него не было бастардов, ни одна женщина и ни один реверид не понесли от него, что наталкивало на мрачные мысли. Видя тревожное состояние короля, Стефан всё же рискнул подойти к нему. — Не нужно принимать всё так близко к сердцу, мой король. — Твёрдо произнёс он, нежно коснувшись руки мужчины. — Бремя правления, увы, очень тяжело. О вас часто будут говорить гадости за спиной и в лицо, распускать сплетни, но вы не должны поддаваться им. Наказывать наглецов — да, но не переживать из-за этого и не идти у них на поводу. — Я не нуждаюсь в твоих нравоучениях! — рявкнул Джозеф, отняв руку и бросив злой взгляд на наглого мальчишку. — Тогда возьмите себя в руки и ведите себя достойно! — не собирался отступать Стефан, хоть и понимал, что рискует впасть в немилость. — Или вы хотите доставить удовольствием своим недругам? Забыли, что каждый второй в этом замке ненавидит и презирает вас? За каждым вашим шагом, вздохом, словом и взглядом следит весь двор, всё государство. — Я же велел тебе замолчать! — всё же сорвался король, прижав бывшего камердинера к стене и ударив кулаком рядом с его головой. Тяжело дыша, мужчина угрожающей скалой нависал над ним, глядя в бегающие от лёгкого испуга фиолетовые очи. Вот только лицо Стефана было серьёзным. — Ты слишком многое себе позволяешь, мальчишка. Баронет и советник ты пока только на словах, и никто не знает, когда ты станешь им официально. — И всё же я попрошу вас быть сдержаннее, мой король, — голос Стефана упал практически до шепота. Поддавшись вперёд, он выдохнул Джозефу в губы. — Хотя бы, пока не окажетесь наедине с собой. Это будет нелегко, вы еще очень молоды, но ради вашей же репутации, не позволяйте эмоциям взять верх над разумом. Оскалившись, Джозеф сжал горло дерзкого слуги. Он никому не позволит давать ему советы, как стоит себя вести, а как нет. Тем более какому-то мальчишке, у которого еще не обсохло молоко на губах. Сильнее сжимая горло Стефана и наблюдая за его попытками оставаться спокойным, Джозеф ждал, когда тот станет сопротивляться и умолять остановиться. Хотел увидеть испуг на лице наглеца, но был награждён лишь вызывающей усмешкой, искривившей губы. — У вас… очень сильные… руки, мой… король, — с трудом просипел Стефан, одарив его решительным взглядом. Попытался сглотнуть подступивший к горлу ком, но не вышло. Лёгкие обжигало из-за недостатка воздуха, а к уголкам глаз подступили слёзы. — Сумасшедший! — фыркнул Джозеф, всё же отняв руку и наблюдая, как реверид зашелся диким кашлем, пытаясь жадно хватать ртом воздух. — Совсем не думаешь о своей шкуре! А если бы я тебя убил? В ответ Стефан лишь отрицательно покачал головой. — Не убили бы… — уверенно ответил он, перестав кашлять и выпрямившись. — По крайней мере, мне так кажется. — Ну и глупец. Как бы ты не был уверен в человеке, никогда не стой столбом, когда тебе угрожает опасность. Вырывайся, кричи, да хоть рыдай и пинайся, но не жди, когда твоему недругу надоест причинять тебе боль. Прижав Стефана к себе и не давая ему возможности возмутиться, мужчина сам не ожидая от себя, поцеловал его в губы, зная, что за ними наблюдают из-за приоткрытых дверей придворные. — Всё же, как бы ты не блистал умом и не пытался казаться старше своих лет, ты совсем еще дитя. — Отметил Джозеф, обнимая его за плечо и ведя в библиотеку. — Сколькому же тебя еще предстоит научить, чтобы вырастить сильным и достойным человеком.