Сердце твое — пламя и лёд, выдох и вдох… Несомненно это жизнь говорит в тебе. Слабость и страх, сила и власть, правда и ложь — Породнились, так угодно твоей судьбе. Нет! Молчать не надо! Крик — твоя награда! Шанс всегда оправдан, Против теченья плывёт твой челнок. (…) Пробуешь вновь главную роль, ты в ней король, Пусть кому-то не по нраву твоя игра. Бросив на кон власть и закон, радость боль, Ты не ждёшь, когда к тебе подойдет гора. Артерия — Воля твоя
***
Дорогие одеяния из тёмно-пурпурного бархата с золотыми шелковыми вставками и вышивкой, идеально сидели по стройной фигуре, оттеняя фиолетовые глаза. Собранные в высокий хвост каштановые волосы были схвачены золотой заколкой с россыпью алмазов и аметистов. Любезно выделенные королём личные покои во многом уступали монаршим, но были куда просторнее и комфортнее общих комнат для прислуги. Небольшой зал, в который сразу попадаешь при входе в апартаменты юного баронета. Сводчатые потолок и окна, выкрашенные в мягкий голубоватый цвет с серебристыми разводами. Отделанные светлым деревом стены с резьбой, повторяющей мотивы древних легенд Рэйнфога о дивных существах, когда-то населявших эти земли: огромные вервольфы, дриады — верные помощницы богини плодородия Форстан и её супруга бога вод Игроса; переплетённые между собой цветы и деревья; странные птицы с головами прекрасных дев и юношей, заманивающие в лесную глубь неосторожных путников и пожирающие их. Тёмные половицы частично покрывали пушистые ковры благородного сапфирового цвета с узором из серебристых нитей, в которых четко угадывалась сцена охоты снежного бога Волдсома на огромного марала. Вся мебель была в основном из светло-коричневого дерева с синей обивкой, хорошо сочетавшейся с общим интерьером. Что до спальни и гардеробной, то они в точности повторяли стиль зала. Шествуя по коридору с высоко поднятой головой и ловя на себе завистливые взгляды прислуги, Стефан старался не думать о них. Его и без того многие невзлюбили, когда он стал камердинером. Как оказалось, на это место метили аж несколько молоденьких реверидов, в том числе и бедняга Эрик, который по каким-то только ему ведомым причинам отказался принимать подавляющие травы. Бывший Тринадцатый был зол. Он то и дело восклицал, что Стефан намеренно перешел ему дорогу. В отличие от последнего, Эрик был всегда на виду, обладал более красивой внешностью и чуть ли не с первого дня пребывания при дворе ублажал Джозефа. Стефан не пытался извиняться или оправдываться, мол, так сложились карты. Наоборот, даже грубо и дерзко заявил, что на одной внешности и страсти далеко не уедешь, чем окончательно разрушил свои отношения с Эриком. Что до Тодда, то после удачного избавления от части своей ненавистной натуры, он с большим удовольствием принял предложение вступить в ряды новобранцев и стать в будущем воином. Так что замок с его интригами и проблемами, а также памятью о своей первой и последней течке, он покинул сразу, как только Уиллард позволил вставать с постели. В Вудроу резко сократилась численность полноценных реверидов. Многие пожелали повторить подвиг Тодда, но уже под руководством придворного лекаря, а другая часть усердно пила подавляющие отвары. Жизнь в разы стала сложнее, когда на приёме иноземных послов Джозеф в порыве ярости объявил об отстранении от должностей многих аристократов и даровал какому-то слуге, камердинеру, мальчишке и ревериду не только место в Совете, но и титул баронета. И ладно, если бы это было лишь на словах. Сказать можно всё, что угодно. Но на следующий день были подписаны десятки указов и вручено несколько грамот. В итоге свои посты покинули маркиз Броуди и подобные ему личности, обеспокоенные мужской силой короля. На освободившиеся должности сразу же нашлись претенденты и все они, как ни странно, были выходцами из Норвуда. Среди них даже оказались несколько реверидов, правда уже достаточно взрослых, чтобы презрительно смотреть на молодняк, которому приходится подавлять свою природу травами. Грамоту о присуждении титула и места в Совете, а также документ на земли и небольшое поместье, Джозеф преподнёс Стефану лично, когда мальчик пришел к монарху с поздним ужином. О подобном многие не смеют даже мечтать, а тут внезапная удача. Скрывать свою радость было сложно, практически невозможно. Только подумать! Вчерашний слуга, безродный и отвратительный по природе своей мальчишка, внезапно возвысился до баронета и советника короля! Уму непостижимо! Но факт оставался фактом и против воли монарха не попрёшь, особенно, когда тот не стесняется демонстрировать всем своё особое расположение к юному баронету, который помимо всего прочего получил еще фамилию кого-то из древних родственников Неванов — Этельхардов. Титул и особые привилегии предполагали не только роскошные одежды из дорогих тканей, изысканные яства, доступные лишь знати, нескольких слуг и личную стражу, но и проблемы. Ненависть, презрение, злость и зависть. Если даже сторонники Джозефа не стеснялись выказывать всё это новоявленному баронету Этельхарду, то чего уж говорить о прочих дворянах. Однако прятать взгляд, смущаться своего возвышения или отступать Стефан не собирался. Наоборот, он планировал когда-нибудь получить титул повыше, а пока и этого достаточно. Войдя в Зал Совета и заняв место между графом Фергусом Диггори и виконтом Марвином Эрралом, Стефан постарался выглядеть как можно менее взволнованным. Все обрушенные в его сторону взгляды вызывали дискомфорт. Джозеф уже восседал на своём троноподном кресле за тяжелым столом из тёмного дерева. Подле него никого не было, но на гладкой поверхности стоял заранее принесённый хрустальный графин с красным вином и золотой кубок. Каждое собрание Совета было в точности похожим на предыдущее. Обсуждались проблемы государства и пути их решения. Вершились судьбы людей, в чем-то обвинённых. Принимались новые законы, дополнялись старые. В последнее время особенно ощутимо стоял вопрос о содержании и вооружении армий. Каждый из советников обязан был высказываться по тому или иному предложению. Оставаться в стороне было недопустимо и чревато потерей места в Совете. Так что хочешь — не хочешь, а говорить приходилось. Зачастую случалось так, что мнения разделялись, и тогда вспыхивала ожесточенная словесная борьба между советниками. Сегодня острее всего обсуждалась тема об упразднении «Белого казначейства», органа, сформированного Джозефом, чтобы те следили за доходами и расходами знати во избежание ведения черной бухгалтерии. И как ни странно, но отчего-то особенно яростно возмущались не старожилы Совета, которые еще на стадии формирования «Белого казначейства» протестовали, а именно новички. Очевидно, им было что скрывать. — Хоть люди и меняются, а вот исход Совета один и тот же, — хмыкнул Фергус, скрестив руки на груди. — Иногда начинает казаться, что место в Совете портит людей. — Или обличает их истинные лица, — вставил Стефан, наблюдая за воодушевлённым спором четверых новых советников, которые требовали упразднения «Белого казначейства». — Или это, — согласился военный министр, наградив бывшего камердинера пристальным взглядом. Спор вскоре грозился перерасти в драку, а никто и не спешил разнимать недовольных. Не каждый день заседание Совета доходит до рукоприкладства. — Довольно! — раздраженно рявкнул Джозеф, ударив кулаком по столу, вынуждая спорщиков угомониться. — Я не собираюсь ничего упразднять в угоду нескольким недовольным личностям, которым, судя по всему, есть чего бояться. Нам необходимо укреплять границы и расширять армии. Если у кого-то есть предложения, я с радостью выслушаю. В Зале Совета повисла напряженная тишина. Настолько было тихо, что можно было расслышать, как со скрипом начинают работать шестерёнки в головах у некоторых советников. — Может обязать герцогства содержать по два-три десятка тысяч воинов? — предложил Стефан, задумчиво хмуря брови. — Хотя бы как минимум. Часть денег, что должны ежегодно пополнять государственную казну, будут направлены на содержание, обучение и вооружение армий. — Еще бы у нас нашлось столько человек! — фыркнул Фергус. — Как будто легко набрать армию! При короле Харланде все войска были расформированы, а с каждого герцогства сейчас наберётся от силы две-три тысячи воинов, и то те несут службу в пограничных войсках. — Граф, не забывайте, что в Рэйнфоге живут еще люди. — С лёгким укором посмотрел на него Стефан. — Что нам мешает издать указ, который бы обязывал с каждого города или деревни в определённый период времени призывать на военную службу государству некоторое количество людей? Так же можно сделать титулованных особ военнообязанными. — Возможно, на словах это и выглядит легко, баронет, но на деле всё куда сложнее. — Усмехнувшись, военный министр свысока взглянул на Стефана. — Да, что таить, вы опоздали со своим предложением на семь месяцев. Я сразу же занялся этим вопросом, как только стал советником Его Величества. Но похвально, что вашу голову посещают такие дельные мысли. — Прошу, воздержитесь от язвительных замечаний. — С трудом скрывал своё недовольство Стефан. — Я не собирался вас оскорбить, баронет Этельхард. — Миролюбиво улыбнулся Фергус, понимая, что уж слишком пренебрежительно он говорил с юным советником. — Наоборот, я восхищен, что в вашем-то возрасте вы способны думать о таких серьёзных вещах. Теперь-то я понимаю, почему Джозеф не раздумывая записал вас в советники. Во взгляде графа Диггори появилось что-то такое, что невольно вызвало у Стефана приступ тревоги. — Но признаться, сделать дворян военнообязанными… Об этом я не подумал, а вы подсказали хорошую идею. Далеко пойдёте, если продолжите в том же духе. — Я не намерен терять того, что приобрёл, пусть и чистой случайностью. — Твёрдо ответил ему юный баронет. — А случайностью ли? — сверкнули серо-зелёные глаза Фергуса. — Джозеф никогда не принимает случайных решений. Если он уверен в человеке, то награждает его возвышением. Очевидно, вы произвели на короля очень сильное впечатление, раз оказались здесь. — Граф Диггори, если вам есть что сказать, то говорите громче. — Повысил голос Джозеф. — Пусть все слышат. Переведя взгляд с военного министра на короля, Стефан с удивлением заметил в свинцовых очах последнего неудовольствие и что-то еще, очень похожее на ревность. — Мы обсуждали предложение баронета Этельхарда, только и всего, Ваше Величество. — С готовностью ответил граф Диггори и с радостью пересказал идею сделать всех титулованных особ военнообязанными. Данное предложение тут же было встречено советниками с негодованием. Они-то надеялись на спокойную беззаботную, праздную жизнь, утяжелённую лишь присутствием на Совете, а тут такое предложение. Никто из них не горел желанием отдавать своих детей или самим принимать участие в войне, если таковая когда-нибудь вспыхнет. А вот Джозефу такое предложение пришлось по душе и, не обращая внимания на возражения, он объявил об издании данного указа на законодательном уровне. Понимая, что уже ничто не повлияет на изменение решения короля, недовольные дворяне теперь прожигали гневными и ненавистными взглядами юного баронета, который и предложил это. Теперь житья при дворе точно не видать, но уж лучше так, чем сидеть в стороне, подобно трусливому рабу, склоняя головы перед титулованными от рождения особами.***
Зафиксировав руки юного любовника над головой и оставляя на тонких запястьях красноречивые синяки, Джозеф яростно двигался внутри отзывчивого и жадного до ласк тела. С удовольствием срывал с распухших от страстных поцелуев губ сладострастные стоны. — Порой ты становишься таким ненасытным, — усмехнулся Джозеф, полностью выйдя из мокрой от соков дырочки баронета и резко войдя в него обратно на всю длину. Вскрикнув и выгнувшись, Стефан подался бёдрами навстречу. — А разве с тобой можно быть другим? — с вызовом посмотрел он на короля, снова заходясь криками и стонами от резких и глубоких проникновений. Звуки в Зале Совета эхом отражались от стен. Очередное собрание закончилось совсем недавно, но дотерпеть до своих покоев король не мог. И дело не только в приятном запахе, чем-то похожем на аромат красного полусладкого с пряностями, который говорил о достижении Стефаном половой зрелости, но и в своеобразной ревности. Джозефу не нравилось, что Фергус при любом удобном случае о чем-то шепчется на каждом собрании Совета с его любовником. Не нравилось, как граф низко наклонялся к уху Стефана. Хотя, может быть, Джозеф зря переживал, и ему просто казалось, когда на деле ничего преступного не происходило. Просто оба советника обсуждали темы дня и делились своим мнением касательно характеров некоторых их коллег? Именно это и заставило короля дождаться пока все покинут Зал Совета и взять мальчика прямо на тяжелом столе из тёмного дерева. Доказать и себе, и юному любовнику, кто кому принадлежит. Не стесняясь собственных стонов, Стефан слегка подался вперёд, несмотря на всю страсть, поцеловал короля с нежностью, отчего тот немного сбавил темп, став двигаться плавно и медленней. Лёгкий ненавязчивый аромат, исходивший от баронета, пьянил Джозефа не слабее, чем самое лучшее вино. Впервые этот запах мужчина учуял менее, чем через месяц после получения Стефаном должности советника. Для реверидов этот аромат был едва ощутим, зато его могли в полной мере учуять полноценные мужчины, но и то по незнанию его можно спутать с духами или выпитым недавно разогретым глинтвейном. По идее, такого не должно было произойти, если реверид пил подавляющие травы. И вправду, Стефан пил травы, но не те, какими поили других его соплеменников. Подавляющими отварами Уиллард поил его лишь первые пять недель, а потом по приказу короля стал подсовывать травы-пустышки. И хоть они не имели совершенно никакого эффекта, однако Стефан даже с ними умел себя контролировать. Вот что значит сила самовнушения, восхищался тогда Джозеф. Ему было просто интересно посмотреть, что будет, если тайно подсовывать ревериду пустышки. Вопреки ожиданиям, течка у Стефана была слабой. Практически ничем не отличалась от его обычного состояния, разве что об этом свидетельствовал приятный аромат. Это могло говорить лишь о том, что у баронета либо крайне ничтожны шансы к деторождению, либо их и вовсе нет. Но это даже и к лучшему, хоть не появится бастардов. Хотя, это как посмотреть. Если бы родился бастард, то Джозеф смог бы раз и навсегда заткнуть болтливых сплетников. Что ему помешает потом признать ребёнка своим? Хотя да, всем необходим ребёнок, рождённый в законном браке. Напрягшись и откинувшись полностью на гладкую поверхность стола, Стефан громко застонал. На живот ему прыснуло его же собственное семя, а влажная и тёплая дырочка настолько сильно сжала член любовника, что Джозеф не выдержал и кончил следом за баронетом. — Мой мальчик, ты прекрасен, — опьяненно шептал мужчина, целуя губы юноши. Сыто улыбнувшись, он отнял руку, высвобождая из захвата посиневшие запястья Стефана, на которых расцвели синяки. Тяжело дыша, юноша осторожно сел, чувствуя, как из него вытекает королевская сперма. Осторожно прижался к груди взрослого любовника, прикрыв глаза. — Только твой, мой король, — словно клятву прошептал Стефан, улыбнувшись уголком губ. — Как будто я тебя кому-то отдам, — с вызовом фыркнул Джозеф, заключая его в объятия и поглаживая по взмокшей спине. Сам того не осознавая, мужчина начал привязываться к Стефану. Порой в ночи, остывая после страстного соития и сжимая в своих сильных объятиях юное тельце, Джозеф задумывался, что далеко не всё так просто в этом мире и многие случайности на самом деле имеют судьбоносный исход. Вот что толкнуло его тогда после первого раза поднятия вопроса о его мнимом бесплодии, пойти в библиотеку, да еще и не отчитать слугу за неучтивое поведение? Что заставляло его снова и снова искать общества Стефана? Начать прислушиваться к нему, а не заставлять держать язык за зубами, когда не спрашивают, ведь слуга не имеет права на своё мнение? — Может, выпьем сегодня вечером немного вина? — осторожно предложил Стефан, подняв на короля взгляд, полный нежности и любви. Нет, не того слепого обожания, каким обычно Джозефа награждали многие его любовники и временные подстилки, а той самой, какую ему приходилось видеть лишь в глазах матери. И хотя материнская любовь отличается от той, какую испытывают люди друг к другу, что-то общее во всём этом всё же есть. — Было бы неплохо, — одобрительно ответил Джозеф, погладив юношу по щеке и наградив пылким поцелуем. Но не спешил так быстро отпускать от себя. Приподняв голову Стефана за подбородок, провёл носом по усеянной засосами шее, лизнул у основания, вызывая у любовника лёгкую дрожь. — Не хочу тебя отпускать, но и отлынивать от работы тоже нельзя. Нужно еще столько всего сделать до вечера. — Помочь? — предложил Стефан, принявшись одеваться, когда король отстранился от него. — Нет, в этот раз сам справлюсь, но мне приятно, что ты с еще большим рвением озабочен проблемами нашей страны. Да, когда-то наши предки поступали мудро, когда набирали себе в помощники людей за мозги, а не за титулы. — Полагаю, что они бы были исполнены гордостью от осознания, что у руля Рэйнфога есть такой правитель, как ты. — Искренне бросил юный баронет, приведя себя в порядок и двинувшись к дверям бок о бок с коронованным любовником. — Если бы я не знал тебя, то принял бы это высказывание за лесть. — Я лишь говорю, как есть, не больше и не меньше. Выйдя в коридор, Стефан заметил, как стражники, стоявшие всё это время у дверей Зала Совета, потупили взгляд, но не скрывали своих усмешек. Они имели честь слышать все те стоны, которыми юный баронет Этельхард награждал короля. Невольно смутившись и покраснев, Стефан пытался отвлечься от этих мыслей. Не то, чтобы ему было стыдно за свои действия, просто напрягало, что их подслушивали. Разумеется, что слухи о том, что баронет и король до сих пор любовники, быстро разлетятся сначала по замку, а уже потом по всему герцогству Конлей, а там и до страны недалеко. Это станет еще одним поводом для ненависти со стороны придворных, но ничего не даётся просто так и за своё приходится бороться. В планы Стефана не входило возвращаться к прошлой жизни, которую он предпочёл сразу же забыть. Заметив лёгкое смущение на лице любовника, Джозеф в привычном жесте приобнял его за плечо, прижимая к себе. — Такие вещи должны волновать тебя в самую последнюю очередь. Согласно кивнув, Стефан позволил королю проводить себя до тренировочной площадки, расположенной на заднем дворе замка. Там юный баронет обучался мастерству владения мечом, учился выносливости и самообороне. Не подобает титулованному члену Совета быть слабым телом и позволять недоброжелателям оставаться безнаказанными. Да и вообще, раз уж недавно был рассмотрен и принят закон, который делал аристократов военнообязанными, то тут хочешь не хочешь, а тренироваться теперь придётся в любом случае. Пожелав Стефану удачных тренировок, Джозеф отправился на верховую прогулку с графом Диггори и начальником лейб-гвардии, бароном Винсентом Рамиро, который теперь также состоял в Совете. Король не боялся оставлять юного любовника со своими людьми. Верил в их преданность. Разве что старался не допускать, чтобы Стефан и военный министр оставались наедине. Мало ли, дружба дружбой, однако полноценные мужчины порой слабы перед зовом плоти, когда рядом с ними находится реверид, пусть и со слабой, но всё же течкой. Забравшись в седло огромного серого жеребца, Джозеф выпрямился. Граф Диггори ехал справа на пегой черно-белой лошади, практически вплотную от монарха. Барон Рамиро со своими людьми, держа дистанцию в пять метров, ехали рядом, взяв их в кольцо. Пусть королю ничего и не могло угрожать в его же замке, но осторожность никогда лишней не бывает. — Ваш новый закон вызвал бурю эмоций, — первым заговорил Фергус, держа спину ровно и покачиваясь в седле. — Знать теперь негодует, рвёт и мечет, а вот простой люд одобряет. Говорят, что давно пора титулованным бездельникам заняться хоть чем-то полезным, кроме интриг и просиживания своих высокородных задниц. — И, разумеется, ты поддерживаешь простой люд, ведь ваши мысли схожи. — Усмехнулся Джозеф, зная о том, как сильно его друг ненавидит лентяев и трусов. — Если ты здоров, полон сил и способен держать что-то тяжелее веера, то почему бы не послужить на благо своей стране, благодаря которой ты не горбатишься с утра до ночи на полях и не терпишь голод и нужду? — серьёзно заявил граф Диггори, отпустив поводья и скрестив руки на груди. Лошадь под ним была спокойной и продолжала свой ровный шаг. — Война не обращает внимания на титулы, родословную и богатства. Она одинаково жестока и к черни и к знати. — Я полагаю, что ты не зря завёл этот разговор. — Догадался король, бросив на мужчину многозначительный взгляд. — Что-то случилось. — Да, случилось. — Черты лица Фергуса ожесточились. — Похоже, что герцогиня Морлей решила открыто выразить своё отношение ко всему, что творится в стране после вашей коронации. Глупая женщина решила, что лучшим способом заставить вас одуматься, будет пойти вам наперекор. — Шарлотта решила вновь вернуть власть Церкви в своём герцогстве? — нахмурил брови Джозеф, отчего-то не сильно удивившись. — Если бы только так. Она запретила подданным своих земель исполнять новые законы, наказав придерживаться старых. Тех, что были еще при Харланде. Церковники усердно вбивают в головы простому люду, что вы околдованы нечистой силой, а мелкая и высшая знать решили под знаменем герцогини собрать армии для демонстративного восстания. — И чего эта глупая женщина добивается? Думает, что я сразу же пойду на попятную, лишь бы избавить её отпрысков и внуков от военного будущего? Вздор! — Она и духовенство открыто призывают людей сместить вас с трона. — И кому они собираются отдать корону? — презрительно фыркнул Джозеф, понимая, что было немного неразумным решением оставлять в живых хоть кого-то из родственников короля Харланда. Нужно было уничтожить весь их род, как это делали раньше предки, опасаясь в будущем мести и восстания. — Любому из её многочисленных сыновей. Герцогиня Морлей с большим рвением поддерживает слухи о вашем мнимом бесплодии. Твердит, что еще по юности лекари сказали, что вы больны и не можете иметь наследников, но сей факт усердно замалчивался, дабы избежать позора. Теперь же леди Теранс твердит, что трон Рэйнфога должен достаться кому-то из её старших сыновей. И люди из её герцогства с этим согласны. Их не устраивает ваша политика и… — Да с чего у них всех такая странная озабоченность моим семенем?! — раздраженно рявкнул монарх. Хотя он и знал ответ на свой же вопрос, но это не уменьшало его негодования. Да, Джозеф король и публичная личность. Во все времена люд был озабочен тем, чем живёт правитель и что творится у него в постели. И если их что-то не устраивало в поведении, решениях и предпочтениях монарха, то всегда находились те сердобольные, которые якобы заботились о том, чтобы на трон сел более достойный претендент. В данном случае, многие обеспокоены тем, что в свои почти двадцать пять, Джозеф так и не стал отцом, ни законных детей, ни бастардов. А уже этого было достаточно, чтобы многие обеспокоились его здоровьем и начали переживать за годы вперёд, ведь неведомо кому достанутся трон и корона после. Это чревато тем, что может разразиться война за престол, а стране это не выгодно. Так что вполне разумно, когда короля пытаются открыто или тайно сместить, а на его место поставить кого-то из членов правящей семьи, более выгодного серым кардиналам государства. — Похоже, что снова придётся собирать армию и вершить суд, — продолжал раздражаться Джозеф, нервно поведя плечами. — Что ж, если простые указы не способны заткнуть злые языки, то это сделает мой меч. Герцогиня Морлей зашла слишком далеко. — Собираетесь её убить? — тут же повеселел Фергус, которому только дай волю и он сам лично возьмёт на себя роль королевского палача, а также развяжет войну с кем-нибудь. Ничего удивительного в этом не было, ведь граф Диггори по природе своей воин, хищник, который будет преследовать свою добычу до последнего вздоха. — Убить? — зловеще рассмеялся король, чем привлёк внимание до этого бесстрастно ехавшей стражи. — Это было бы слишком легко. Нет, мы конечно казним всех мятежников и подстрекателей, но Шарлотте уготована более интересная участь. Я намерен сгноить её в темнице. Ты ведь помнишь фамильный замок Дуанов в герцогстве Тилар? Оказалось, он удачно подходит в качестве темницы для ссылки. Посмотрим, как запоёт герцогиня, когда окажется в его стенах. — Увы, но это не заставит слухи исчезнуть. Люди только станут еще больше шептать, дескать, король заточил свою же тётку, желая скрыть страшную правду о себе. — Но это же абсурд! — возмутился Джозеф, но под испытующем взглядом друга, всё же взял себя в руки, успокоившись. — Значит, нужно сделать так, чтобы опровергнуть все эти слухи. — Вы правильно мыслите, Ваше Величество, — одобрительно кивнул Фергус. — Вам нужно жениться. Полагаю, что сплетни родились именно из-за этого, ведь как же так, молодой король, но без супруги. Если позволите, я займусь подавлением мятежа в Морлей, а вы займётесь выбором своей спутницы жизни. — Спутницы? Пф! Если уж мне и придётся вступить в брак, то это точно будет не женщина. Мне нужна полная отдача от любовников, даже если они будут нужны лишь для видимости. — Готов поспорить на что угодно, что знать тут же усерднее станет подсовывать вам своих признанных двуполых бастардов. Только непроходимый глупец упустит возможность стать тестем короля! Согласно кивнув, Джозеф напряженно смотрел вдаль перед собой. Какое-то время они ехали в тишине, нарушаемой ритмичным цокотом копыт и пофыркиванием лошадей. — Мой король… — снова заговорил Фергус, задумчиво потирая щетинистый подбородок. — Мы ведь оба понимаем, что одного брака будет мало? Вам всё же придётся обзавестись наследником, как бы сильно вы не противились этому… — Раз иного выхода нет, то придётся. Всё равно рано или поздно мне бы и так пришлось задуматься о продолжении рода. Тема менее желанного брака, сменилась обыденными государственными делами. Большая часть монастырей была переделана под военные училища, так что набор будущих воинов шел полным ходом. Благо, денег на содержание армий стало хватать, благодаря «Белому казначейству». Народ, не сказать, что жил богато, но и не голодал. За время конной прогулки Джозеф снова и снова возвращался мыслями к предстоящему браку. Абы кого видеть подле себя ему не хотелось, так что точно еще неизвестно, когда именно найдётся достойный реверид на роль младшего супруга-соправителя. На это уйдёт немало времени и еще неизвестно сколько на то, чтобы заделать ему ребёнка. В очередной раз Джозеф убеждался, что бремя правления гораздо тяжелее, чем ему казалось изначально.***
Октябрь 930 года. Герцогство Норвуд, замок Фелан Душное лето уступило место ранней осени, принёсшей с собой долгожданные дожди и прохладу. Двадцатипятилетие монарха праздновали всем двором, и гулянье продолжалось больше недели. Едва Джозеф объявил о том, что намерен вступить в брак, как замок Фелан, — куда король переехал жить на ближайшие полгода, — тут же оккупировали многочисленные лорды и леди. Даже самые мелкие титулованные особы и то умудрились притащить с собой своих детей. Теперь по Фелану разгуливали сотни знатных девиц и ровно столько же признанных двуполых бастардов. Восстание в Морлей до сих пор подавлялось. Шарлотта Теранс, едва поняв, что не сможет отвертеться от ответа за свои действия, тут же заперлась в своём замке, оказавшись в ловушке. Но даже понимая, что не сможет долго выстоять против осады, всё равно продолжала упрямиться. Фергус хорошо справлялся со своей работой. Наконец-то он смог получить то, о чем просила его воинственная душа. Получив от короля разрешение казнить мятежников на месте и на своё усмотрение, граф Диггори с удовольствием вешал их, четвертовал и насаживал на колья. Слухи о жестокости военного министра распространялись еще быстрее по Рэйнфогу, чем вести о грядущей свадьбе. Восседая на троне и кивком головы приветствуя знатных гостей, то и дело спешащих представить монарху своих признанных бастардов, Джозеф про себя отметил, что умерщвлением «богомерзких созданий» любили заниматься исключительно Харланд и духовенство, так как уж слишком много реверидов достигло половой зрелости. В тронном зале, где и отмечался день рождения правителя, витали разношерстные ароматы грядущей или уже начавшейся течки. «Либо они сговорились все разом, либо никто не слышал о подавляющих травах, — фыркал про себя Джозеф, морщась порой от слишком навязчивых запахов. — Или же просто некоторые редко следят за собой». Стражники и титулованные мужчины старались не показывать того, как сильно их будоражат ароматы, природой созданные, дабы вызывать желания у полноценных мужей. Комфортно себя чувствовали лишь женщины, которые, к счастью, были обделены природой способностью улавливать необычные запахи двуполых созданий. Большинству из реверидов было не больше девятнадцати, однако именно старшие морщились, когда мимо них проходил пахучий собрат, что наталкивало Джозефа на мысли о том, что двуполые способны со временем учуять друг друга. Слуга наполнил золотой кубок Джозефа до краёв ароматным красным вином. По идее это должен был сделать его новый камердинер, но тот сказался больным еще вчера. Сделав большой глоток, мужчина вновь кивнул какому-то графу, чьего имени он не успел расслышать. Во рту ощущался слегка горьковатый привкус, словно бы в вино подмешали пряностей, но скоро это сглаживалось приятным сладким послевкусием. — Для меня большая честь представить вам моего сына Томаса, — самодовольным тоном говорил граф Виктор Бертрам, до сих пор занимавший место в Совете и недавно выкупивший имения и земли покойного Лукаса Рочестера. Миловидный мальчик со светло-коричневыми волосами и аметистовыми глазами, был всего на пару лет младше Стефана, но от него уже приятно пахло чем-то похожим на цветок жасмина. — Доброго здравия Вашему Величеству, — зардевшись, Томас отвесил низкий поклон, пряча смущенный взгляд. — Благодарю, — сдержанно ответил Джозеф, разглядывая совсем еще юного претендента на роль своего будущего супруга. Так и не дождавшись каких-либо еще слов, Бертрамы удалились, позволяя другим гостям тоже поздравить короля с праздником, пожелать ему здравия и долгой жизни, а также представить своих родственников, если таковые еще есть. Джозефу уже начинало казаться, что некоторые аристократы решили по второму кругу засвидетельствовать своё почтение и присутствие ему. — Приведи ко мне Уилларда, — тихо приказал мужчина Винсенту Рамиро. Поклонившись, начальник лейб-гвардии тут же бросился выполнять поручение, украдкой вздохнув не то от облегчения, не то от разочарования. Хоть всех придворных и опаивали подавляющими травами, но таковыми не пользовались сами гости и их окружение, так что не удивительно, что одни благоухали так, словно вылили на себя целый флакон духов, а другие с трудом сдерживались, чтобы не зажать где-нибудь в углу источник запаха. Бесшумно подошедший придворный лекарь, в окружении своих помощников, остановился на почтительном расстоянии у подножия трона и, лишь дождавшись дозволения, подошел ближе. — Подмешай в бочки с вином своих трав, — тихо велел Джозеф, видя, как брезгливо морщится Уиллард. — Можешь превысить дозу, лишь бы мои гости начали думать головой, а не причинным местом. — Осмелюсь высказать мнение, что скорее всего не зря прибыли именно те, кто уже созрел для ложа и деторождения. — Прищурив блекло-голубые глаза, мужчина недобро зыркнул в сторону знати. — Да, и не просто так все резко перестали принимать подавляющие отвары, — согласно фыркнул Джозеф, осушив свой кубок до дна и отставив его в сторону. — Раз уж они такие забывчивые, то придётся брать всё на себя. Они серьёзно верят, что я сейчас потеряю голову и подорвусь с места, лишь бы удовлетворить свои потребности? — А вы хорошо держитесь, Ваше Величество, — жеманно улыбнулся Уиллард. Повернувшись к своим помощникам и велев им немедленно следовать за ним, они поспешно скрылись в направлении коридора слуг, где находилась кухня и винные погреба. Приказав слугам отворить окна и проветрить тронный зал, Джозеф дождался, пока ему вновь наполнят кубок и в три больших глотка всё выпил. Его мучила сильная жажда. Музыканты играли на флейтах и арфах, приглашая знать для танца. И пока одни, двигаясь плавно и изящно, услаждали взор, другие предпочли сбиться в небольшие группы и за вином побеседовать о чем-то своём. Оттянув высокий ворот дублета, Джозеф ощутил неприятную сухость во рту. Его резко бросило в жар, но он отличался от хмельного тепла, какое испытываешь после выпитого. — Ваше Величество, вам нездоровится? — обеспокоенно вопрос Винсент. — Может, лекаря позвать? — Нет, всё в порядке, — отрицательно помотал головой король, тяжело встав с трона и пошатнувшись. — Здесь слишком душно. Нужно проветриться. — Я с вами… — Нет. Будь здесь. Мало ли, что может случиться в моё отсутствие. — Как вам будет угодно. Шатаясь, Джозеф старался держаться прямо. Он чувствовал, что что-то не так. Расстегнув на себе дублет и сорвав с плеч тяжелый плащ, мужчина прислонился плечом к стене. «Яд! — запоздало сообразил король. — В вине был яд…» — Джозеф?! — оклик заставил монарха обернуться. По вискам и лбу струился пот. Тело, словно налитое свинцом, так и тянуло вниз. — Стефан… яд… — язык заплетался, но Джозеф всё же успел произнести заветное слово. — Стража! — рявкнул юный баронет, который не зря решил проследить за мужчиной. Подлетев к Джозефу, он попытался помочь ему удержать равновесие, но король подался вперёд, завалившись на мальчишку сверху. Судорожно соображая, что же делать, Стефан в ужасе смотрел, как начинало синеть лицо правителя. — Проклятье! — выругался он сквозь стиснутые зубы. — Нет, мой король, сегодня вы не умрёте! Стража! Вроде бы не так далеко ушли от тронного зала, но никто отчего-то не спешил прибегать на крики. Стефана всего трясло. Медлить уже нельзя было. Одной рукой юноша потянул голову Джозефа за волосы на затылке, а второй бесцеремонно проник в рот, проталкивая пальцы до самой глотки и раздражая её. Зажмурился, когда король закашлялся, и на лицо мальчишке хлынула зловонная кислая рвота. Стараясь задерживать дыхание, он продолжал проталкивать пальцы еще глубже, ощущая, как содержимое желудка противно греет руку и вместе с кусочками не до конца переваренной пищи, вновь выплёскивается наружу. Отвернувшись и тряхнув головой, Стефан краем глаза поглядывал на побледневшего короля, ошарашенно смотревшего на него помутневшими глазами. — Это ради вашего же блага, мой король. — С трудом борясь с тошнотой, баронет не обращал внимания на шум позади и чьи-то встревоженные голоса, оклики. Кожей лица он ощущал тяжелое дыхание Джозефа, но не такое судорожное, как изначально. Резко двинув рукой и ногтями оцарапав тонкую кожу нёба и глотки, Стефан был награждён очередной порцией рвоты. Стражники появились и бросились к королю именно в тот момент, когда из его рта вырвался поток желудочного сока, желчи и остатков яда. Зайдясь кашлем, Джозеф безвольно обвис в руках лейб-гвардейцев. — Скорее, ведите его к лекарю! — скомандовал Винсент, поморщившись от кисло-горького запаха. Повинуясь, стражники спешно поволокли Джозефа к придворному лекарю, на ходу отдавая команды слугам принести побольше горячей воды и сбегать за помощниками Уилларда. Перекатившись на живот, Стефан приподнялся на дрожащих руках. В этот же момент его всё же стошнило. Отвратительный привкус желчи горчил во рту. Дрожащего Стефана выворачивало наизнанку ровно до тех пор, пока желудок не начало сводить от боли. На голову внезапно обрушился холодный водный поток. Резко сев, юный баронет недоумённо посмотрел на Винсента, державшего в руках перевёрнутый кувшин. — Смелый поступок, — сухо сказал мужчина и тут же повернулся к своим людям. — Перекрыть все выходы. Проследите, чтобы ни одна живая душа не покинула замок. На короля было совершено покушение. Поймать и допросить всех слуг, установить слежку за гостями! — Да, капитан! — отозвались стражники, бросившись врассыпную. Держась за стену, Стефан медленно поднялся. От пережитого стресса колени подкашивались, но он старался держаться прямо. Сняв с себя дублет и утерев им лицо от рвоты, он медленно осознавал произошедшее. И лишь через время, всё переварив, подорвался с места. «Короля отравили! — набатом билась в голове чудовищная мысль. — Его хотели убить!» — Эй, стой! — крикнул ему вслед начальник лейб-гвардии, но мальчишка не слышал. Со всех ног мчался, не обращая внимания на слабость в собственном теле. На поворотах его круто заносило, из-за чего он врезался в стены, но в конце концов добрался до нужной комнаты. Толкнув дверь кабинета лекаря, замер на пороге. — Что там еще?! — раздраженно рявкнул Уиллард, вливая в рот бледного короля какую-то настойку. Стоящая рядом молоденькая девушка, держала таз с рвотой, обеспокоенно глядя на монарха. Джозеф лежал на кушетке без сознания. Верхняя часть одежды и обувь отсутствовали. Пока Уиллард продолжал промывать королю желудок, его помощники спешно прикладывали ко лбу отравленного холодные компрессы. — Джозеф… он ведь будет жить? — голос Стефана дрожал, но тем не менее звучал громко. — Будет-будет, — фыркнул придворный лекарь, бросив на баронета гневный взгляд. — Выставите его! Парни, бросив всё, тут же двинулись к мальчишке, намереваясь исполнить приказ, но остановились. На плечо юноши легла чья-то рука, силой рванувшая его назад прежде, чем успела закрыться дверь кабинета. — Не будем мешать, — сказал ровный голос над самым ухом баронета, — пусть делают свою работу. Медленно обернувшись, Стефан встретился с посеревшим лицом графа Диггори. Хоть тот и пытался говорить спокойно, глаза выдавали все его эмоции, в которых особенно сильно угадывались страх и вина. — Джозеф будет жить, — глухо ответил Стефан, убеждая и успокаивая скорее себя, нежели военного министра, который должен был подавлять мятеж в Морлей. — Да, он сильный, — согласно кивнул Фергус, отведя дрожащего от потрясения и нервов паренька в сторону, позволяя слугам и лекарям свободно сновать туда-сюда. Прислонившись спиной к стене, мужчина провёл рукой по сальным рыжим волосам, прикрыл глаза. — Жаль, поздно приехал. Не успел предупредить. — Вы знаете, кому это понадобилось. — Не спрашивал, а утверждал Стефан. — Иначе бы сейчас не были бы здесь. — Вы очень проницательны, баронет, — нервно усмехнулся Диггори, прижав его к себе и не обращая внимания на кисло-горький запах рвоты, исходивший от паренька. — И самоотверженны, что уже делает вам честь. Король остался жив лишь благодаря вам. Не говоря ни слова, баронет Этельхард кивнул. В замке все стояли на ушах. Стражники ловили слуг, запирая их и допрашивая, пока приехавшие с графом Диггори воины, не церемонясь со знатью, усердно искали отравителя. В тот же день было казнено с десяток слуг и несколько титулованных особ, обвинённых в предательстве и покушении на короля. И пока всё это происходило, лекари продолжали откачивать Джозефа, отпаивая его отварами из трав, промывая желудок и давая какие-то свои настойки. Пока мажордом раздавал указания оставшимся слугам привести всё в порядок и подготовить для Его Величества покои, Стефан и Фергус, словно преданные псы, весь вечер и большую часть ночи простояли под дверью кабинета придворного лекаря. Оба молчали, лишь иногда с трудом сдерживали напряженные вздохи. — Уважаемый баронет, — выруливший из-за угла Корентин, бросил на бывшего слугу брезгливый взгляд, — я распорядился, чтобы для вас подготовили купальню. Вздрогнув, словно от пощечины, Стефан поднял на мажордома недоумевающий взгляд, будто видел его впервые в жизни. — Купальня, сэр, — терпеливо повторил худосочный мужчина, — готова. Вы можете смыть с себя всю грязь и переодеться. — Ступай, — тут же подтолкнул Стефана в спину Фергус, тепло улыбнувшись. — Заодно отдохни, иначе я не подпущу тебя к королю. От пережитого потрясения, юноша сделался подозрительно молчаливым и тихим, что начало тревожить графа. — Сообщите, когда Его Величество придёт в себя. — Хрипло потребовал Стефан, на негнущихся ногах последовав за Корентином. — Обязательно, — бросил ему в спину Фергус. Всё остальное происходило словно в тумане. Стефан не помнил, как добрался до купальни. Урывками помнил, как слуги помогли ему разоблачиться и забраться в ванну с горячей водой. Как кожу жгло от сильного трения жестких щеток, и в нос ударял резкий травяной аромат масел, убивавших неприятный запах. Ему помогли облачиться в тонкую льняную сорочку. Кто-то из слуг предложил выпить вина и перекусить, но Стефан отказался. Большего он ничего не помнил. Проснулся под утро от внезапного чувства паники. Буквально подскочив на собственной постели и оглядев спальню своих покоев, резко вскочил на ноги, принявшись одеваться. Несмотря на сон, Стефан чувствовал себя опустошенным и в разы более уставшим, чем до того, как лёг в кровать. Неся своё тело по коридорам, он то и дело натыкался на перепуганных и взволнованных слуг, а также на не менее помятых стражников. Пару раз по дороге попадались аристократы, но те были так увлечены обсуждением произошедшего, что не обратили внимания на баронета, тенью бродившего по замку. На восстановление после сильного отравления Джозефу понадобилось более двух суток. Всё время пребывая без сознания, его часто знобило, но Уиллард только отмахивался, утверждая, что это добрый знак. — С потом выйдут остатки яда, — уверял он, отпаивая монарха маковым молочком. У постели Джозефа всё время дежурили Стефан и Фергус, но последнему порой приходилось удаляться из-за неотложных дел, так что сутками юный баронет находился рядом с королём. Даже заверения лекаря, что правитель пошел на поправку, не могли заставить его уйти. Такая преданность и забота могли бы восхитить любого, но только не придворных. — Снова подлизывается, — недовольно фыркали слуги, преисполненные завистью. — Небось, повышение себе выбивает. Знать не отставала, но смекнув, что это может быть хорошим способом для получения более выгодного положения, стали подсылать своих признанных бастардов сидеть под дверью или у постели короля. Разумеется, что искренне обеспокоенных состоянием монарха людей тоже хватало, но преобладали в основном те, что хотели подлизаться. Именно они преувеличенно сокрушались, что как же Рэйнфог да без такого-то короля? Они громче всех требовали самой мучительной кары для отравителей, чем только еще больше навлекали на себя подозрений. Те же, кто искренне переживал за Джозефа, не находили себе места, лишившись аппетита и сна, но продолжая выполнять свои обязанности. Более-менее король стал приходить в себя лишь на третьи сутки. Тогда-то Уиллард и Корентин приложили все усилия, чтобы обеспечить Джозефа покоем, и выставили всех за дверь, наказав стражникам никого не впускать. Это же решение поддержали Фергус и Винсент. В общей сложности прошло чуть больше недели, прежде чем король более-менее оправившись, снова смог приступить к своим обязанностям. Вернее, на этом настоял он сам, когда Уиллард и Фергус пытались уговорить его отдохнуть еще немного. Оставлять всё на самотёк Джозеф не собирался. Его не сильно-то удивило, что покушение было заказано герцогиней Морлей. Нисколько не удивило, что военный министр примчался, не отправив вперёд гонца. Нет, может быть, гонец и был отправлен, но если враг был подготовлен, то он мог и избавиться от лишнего человека. Ясно дав понять, что смотрины потенциальных супругов придётся отложить до лучших времён, Джозеф то и дело по несколько раз на дню встречался с кем-то из знатных реверидов, которые открыто флиртовали или робко отводили взгляды, справляясь о здравии монарха. Радовало, что травы Уилларда подействовали, и в Фелане можно было вздохнуть спокойно. Сидя за письменным столом и подписывая указ о лишении Шарлотты Теранс титулов, земель и имущества, а также ссылке в старый фамильный замок Дуанов в герцогстве Тилар, король задумчиво хмурил брови. «Что ж, полагаю, что у меня еще есть время до середины зимы, чтобы потом всем сообщить о своём выборе».