Доля твоя — узы или странствие? Стрелка весов в ожидании. Воля твоя — побеждать и властвовать, Но не искать оправдания. Артерия — Воля твоя Из рук короля ты получишь титул, (…) Ты станешь богат и фавор узнаешь — Достойнейшим будешь из всех достойных! Но это не будет финал! Йовин — Бастард
***
Зима 931 года. Герцогство Норвуд, замок Фелан Знойное лето, оставшееся далеко позади, принесло осени богатые урожаи, так что можно было быть спокойным за народ. По идее, никто не должен был голодать и еды должно быть в достатке, чтобы Рэйнфог мог пережить одну из самых суровых зим, каких не было уже давно. Герцогства, скрепя зубами, выплачивали положенные в казну проценты от доходов своих земель, содержали армии, а также следили, чтобы сыновья из знатных семей проходили обязательное обучение в армейских корпусах. Сосланная на пожизненное заключение в замке Дуанов, Шарлотта Теранс, потеряла не только земли, титулы и все накопленные за годы жизни богатства, но и лишилась своего главного оружия — сыновей. Рука Джозефа не дрогнула, когда он подписывал указ о казни всех членов семьи мужского пола герцогини Морлей. Его не терзали муки совести, когда Фергус сообщил об удачном исполнении приказа и перечислил всех казнённых, в числе которых были несколько мальчишек до тринадцати лет и пара младенцев. Земли Морлей не так-то уж и были значимы для Рэйнфога. По большей части это была болотистая местность, но богатая на дичь. Так что ничего удивительного, что Джозеф решил не оставлять Морлей себе, а передать его в управление Адаму Сеймуру. Реакция придворных и народа не заставила себя долго ждать. Это же надо было додуматься резко возвысить какого-то виконта до герцога, да еще и реверида! Неслыханная наглость! Адам получил Морлей отнюдь не за свою природную особенность, как стали шептаться многие недоброжелатели, а за дела. Умный и целеустремлённый мужчина быстро поднялся по карьерной лестнице, став начальником отдела «Белого казначейства» и проявив себя, как достойного воина. Сразу же после отравления короля, Адам седлал коня и захватив с собой больше четырёхсот воинов, помчался в Морлей, дабы проследить, что Шарлотта Теранс не сумеет никуда сбежать под шумок, ведь вести, касающиеся монарха, быстро распространяются по стране. Кроме того, он сам лично схватил подстрекателей, которые сеяли смуту среди народа и распространяли лживые слухи о правителе. Подумать только, а ведь в этот раз виноваты были даже не богобоязненные церковники, а сами крестьяне, а если конкретнее, то какой-то пастух. Тому не то во сне, не то в пьяном бреду привиделось будто бы он должен повести людей против короля, а после сам взойдёт на трон. Разумеется, что глупец решил претворить свой бред в жизнь, а чтобы люди ему еще больше поверили, заявил, якобы с ним говорил сам Деудедит, заявив, что пастух обязан повторить его подвиг. Доверчивый люд поверил, а духовенство и сама герцогиня Морлей только поддержали, возрадовавшись возможности посадить на трон страны более достойного кандидата. И разумеется, как только бы всё удалось, от сумасшедшего пастуха немедленно бы избавились. Новоявленный герцог Морлей проделал огромную работу, помогая подавлять восстание и принимая активное участие в данном вопросе. За это и получил титул повыше, да земли. Вот только среди знати всё равно фыркали многие, что не им достался Морлей, а какому-то двуполому уроду. И никто из них не задумался, что ничего просто так не бывает. Но вскоре об этом инциденте позабыли. Аристократы, хоть и не перестали бросать завистливые взгляды на Адама Сеймура, но всё же попридержали свои длинные языки за зубами. Сейчас было слишком опасно оказаться в немилости Джозефа и идти наперекор его решениям. Король всё еще не решил, кто станет его супругом, а значит оставалась надежда, что у каждой из знатных семей есть шанс. Порой Джозеф не мог и шагу ступить, чтобы не наткнуться на кого-то из титулованных сынков. Разношерстные юные ревериды нарочно или нет, но попадались ему на глаза постоянно. И король не брезговал брать их в свою постель. А зачем отказываться, когда «сердобольные» родители сами подталкивают своих признанных бастардов под монарха? Глупо было бы отвергать такие дары, посланные переменчивой судьбой и человеческой жадностью. Разумеется, прежде чем возлечь с кем-то из многочисленных любовников, Джозеф принимал всё необходимое, чтобы избежать нежелательных последствий. Сам он уже давно не принимал никаких трав. Уиллард так и сказал, что если король хочет поскорее заделать будущему супругу ребёнка, то лучше воздержаться от потребления отваров. Мало ли, если семя недостаточно сильное, то ему потребуется время, чтобы очиститься от травяного воздействия. Но это же не означало, что придётся воздержаться от вливания подавляющих средств в глотки любовников, чем Джозеф активно пользовался. — Вести о вашем предстоящем браке стремительно разлетаются не только по Рэйнфогу, — заметил граф Генрих Бриан. — Верховные Кардиналы из Гюсолота прислали свои поздравления и предложили любезно выделить одного из своих людей, дабы он благословил ваш брак и провёл церемонию венчания. — Ха, только этого мне не хватало! — фыркнул Джозеф, посмотрев на советника так, словно в этом была его вина. — Если хотят, пусть приезжают в качестве гостей, но никак иначе. Меньше всего в жизни мне необходимо венчание и благословение от их церкви! — Но разве можно заключать брак без венчания? — встрепенулся сын графа, юный красавец Лисандр, что периодически играл роль королевского любовника. — Это же будет считаться блудом! Сидящие рядом Фергус и Стефан дружно прыснули, закатив глаза. — Граф Бриан, я очень хочу верить, что вы всеми силами стараетесь выбить из него это глупое убеждение? — в надежде вопросил Джозеф, бросив подозрительный взгляд в сторону друга и своего бывшего камердинера. — Разумеется, — спешно заверил Генрих, строго посмотрев на отпрыска. — Вы же понимаете, Ваше величество, как сложно переубедить человека, заставить мыслить иначе, чем можно было ранее. Для того, чтобы брак считался законным, достаточно лишь проведения самой свадьбы и подписания брачных договоров. Лисандр уже собирался что-то возразить, но под давлением отца был вынужден прикусить язык и довольствоваться созерцанием соревнования. Суровая зима с завывающими ветрами и обильным снегопадом далеко не была поводом, чтобы безвылазно просиживать штаны в четырёх стенах у камина. Потому Джозеф объявил об открытии зимних турниров. На расчищенной от сугробов и наскоро состряпанной площадки, в данный момент до первой крови бились четверо воинов на двуручных мечах. Ни доспехов, ни шлема, ни даже щитов у них не было. Только мечи, утеплённые шерстяные штаны и тонкие льняные рубахи. Но судя по раскрасневшимся лицам и мокрым от пота волосам, им было не так-то уж и холодно, хоть северный ветер и пробирал до костей сидящих на трибунах зрителей. Не далее, как часа два с половиной назад закончилось соревнование лучников, которым предстояло стрелять на дальность. В итоге победил какой-то барон в возрасте, который еще по молодости нёс службу в приграничных войсках западной части Рэйнфога. Его стрела преодолела восемьсот четыре ярда, за что он и был вознаграждён увесистым мешком с золотом и королевской милостью. Соревнования были не только среди знати, но и простого люда, который в дни турниров мог беспрепятственно пройти в королевский двор и не только поглазеть на зрелище, но и принять участие. И пусть многим с виду казалось, что это лишь забава, придуманная королём от скуки, на самом деле всё было куда серьёзней. Джозеф решил посмотреть, насколько хорошо его люди подготовлены к войне, на случай, если она развяжется. Заодно он уже сейчас мог выделить наиболее подающих надежды людей, дабы потом их записать в армейские ряды. О том, что это всё не просто так, знал лишь Фергус, который и отвечал за подготовку к турнирам. Может быть, кто из придворных и догадывался об истинных замыслах монарха, но виду не подавал. Хотя… Взгляд Джозефа скользнул по трибунам и турнирной площадке. Нет, не догадались. Слишком уж много азарта было отображено на лицах людей. Слишком увлечены они турнирами, а если и переговариваются, то либо обсуждают, кто победит, либо еще что-то своё. И опять же хотя, может это всё только с виду так кажется? Подошедший слуга, уже было собравшийся наполнить пустую чашу короля, был остановлен. Взяв из его рук кувшин и отослав прочь, Стефан сам это сделал. — Вы часто устраивали нечто подобное здесь? — поинтересовался он. — Обычно и без этого хватало забот, — отозвался Джозеф, повернувшись к баронету и встретившись с его горящими фиолетовыми очами, в которых плясал лукавый огонёк. — Здесь, в Норвуде, народ более активный. Никто не любит сидеть на месте, не то, что в Конлей. До восхождения на престол, я старался как можно больше времени проводить именно в землях моей матери. Зимой охота была более азартной, чем в любое другое время года. — Надеюсь, что я смогу принять участие в будущем. — Одарив короля лёгкой улыбкой, Стефан подался вперёд, поцеловав монарха возле уха. — Но нынешняя охота тоже хороша. У вас будет богатый улов, мой король. С трудом подавив удивление, Джозеф приобнял юношу за плечо, прижав к себе. — Ничего от тебя не скроешь, — шепнул мужчина, прижавшись тёплыми губами к прохладному лбу Стефана. — Я никогда не устану повторять, что не ошибся, когда обратил на тебя внимание. — Взаимно, мой король. — Прижавшись щекой к плечу Джозефа, юноша продолжил наблюдать за турниром. Этот жест не остался незамеченным придворными. Чтобы король сидел в такой позе, да еще и с безродным — уму непостижимо! Словно почувствовав какую-то конкуренцию, Лисандр тут же решил брать ситуацию в свои руки. Он не собирался оставаться в стороне, ибо как и все мечтал в будущем занять место супруга короля. — Да, вам бы не помешало немного физических нагрузок, баронет Этельхард. — Язвительно прыснул Лисандр, бросив на безродного щенка многозначительный взгляд. — Я, конечно, понимаю, что жизнь в новом статусе полна соблазнов, но нельзя же себя так сильно запускать. — Взаимно, граф, — отстранившись от короля, Стефан с лёгкой улыбкой испепелял парня взглядом. — Нет, конечно, у каждого свои предпочтения, но раз уж мы решили стать военным государством, то и вам бы не помешало нарастить немного мышцу и научиться, наконец, пользоваться хотя бы кинжалом. Вспыхнув от возмущения и унижения, Лисандр посмотрел сначала на Джозефа, а потом на собственного отца. Но не найдя поддержки, был вынужден отступить. Опускаться до оскорблений безродного щенка при монархе было ниже достоинства породистого аристократа. Вновь прижав к себе Стефана, Джозеф впервые за последние пару-тройку месяцев присмотрелся к бывшему камердинеру. Да, юноша действительно немного поправился, но это не сильно бросалось в глаза. Даже в какой-то степени выглядело мило, но мужчина надеялся, что баронет не решил запустить себя окончательно, вкусив прелестей хорошей жизни. Хотя, разве можно запретить кому-то наслаждаться теми дарами, что преподносит ему судьба или случайно полученное положение? — В чем-то граф прав, — словно прочитав его мысли, Стефан нахмурился, — мне действительно нужно завязывать налегать на еду. — Что-то я не заметил, чтобы ты много ел, — честно признался Джозеф, серьёзно задумавшись. Пусть и он и не призывал Стефана к себе в постель последнюю неделю, но продолжал следить за его успехами, как на политической арене, так и на тренировочном поле, да еще и доверенные слуги сообщали ему о том, чем питается юный баронет. — Мой король, вы же не за всем можете уследить. — Потеревшись щекой о плечо старшего любовника, юноша довольно хмыкнул, когда первая кровь оросила снег, объявляя победителя и проигравшего. — Порой, просыпается сильный аппетит. Особенно, если выпить немного лишнего. — Так вот, чем ты занимаешься, когда меня рядом нет, — наигранно ужаснулся король, словно ему только что прилюдно изменили. — Проводишь вечера и ночи в объятиях вина. Мой мальчик, ты даже представить себе не можешь, какую сильную боль ты мне причинил своим признанием. — Из вас не вышел бы актёр, — тихо засмеялся Стефан. — Нет, ты окончательно решил мне разбить сердце. — Театрально прижав ладонь ко лбу, Джозеф откинулся на спинку кресла. — А я более, чем уверен, что Его Величество замечательно сыграет любую роль, — тут же решил польстить Лисандр, не понимая, почему король не брезгует немного располневшим баронетом. Однако на его слова никто не обратил внимания. Объявив победителя и велев передать ему награду в размере кошеля с сотней золотых, Джозеф только крепче прижал к себе Стефана, словно боялся, что его кто-нибудь заберёт. А реверид и не сопротивлялся, только радуясь возможности побыть как можно дольше в объятиях любимого монарха. Стефан и сам точно не мог сказать, в какой именно момент начал испытывать к мужчине чувства. Сначала это была благодарность за спасение из лап графа Рочестера. Позже — уважение и восхищение тем, что из себя представляет Джозеф, как человек и как правитель. Еще через время — страсть, как к любовнику, а теперь… Теперь было сложнее. Все чувства перемешались, превратившись в одно странное, доселе неведомое. Вроде бы это любовь, по крайней мере, порой так описывают это дивное чувство менестрели. Но в тоже время, что-то отличимое от неё. Любовь должна ревновать, и Стефан порой ревновал, но никогда не обижался, ведь понимал, что Джозеф — король и не может принадлежать какому-то баронету, пусть и ставшему его любовником. Монархи, как сильные мира сего, всегда будут делать так, как считают нужным и как им хочется, а верность — неслыханная роскошь, которую они не готовы дарить никому, кроме себя самих. Юноша не сомневался, что будущему супругу тоже придётся мириться с изменами Джозефа, однако, Стефан даже был отчасти рад этому, ведь тогда он сможет снова восходить на ложе любимого любовника. Снова будет стонать под ним, ощущая, как мясистый и большой член разрывает сначала одну, а затем вторую дырочку до крови. Оторвавшись от созерцания поединка мечников, Джозеф с любопытством посмотрел на баронета, который внезапно часто задышал. Обратил внимание на румянец на щеках и помутневшие глаза. — Маленький развратник, ты сам напрашиваешься, чтобы тебя где-нибудь зажали, — усмехнулся король, наклонившись к Стефану и укусив его за мочку ушка. С трудом подавив стон, юноша закусил губу, сжав бёдра плотнее. Удовлетворённый такой реакцией, Джозеф поднялся со своего места. — Граф Диггори, проследите, чтобы все победители были вознаграждены, — громко обратился он к военному министру, давая понять, что желает удалиться. — Я тут вспомнил, что еще не со всеми делами покончил. Баронет Этельхард, прошу, составьте мне компанию. — Д-да, с радостью, — жарко выдохнул юноша, с трудом скрывая своё желание. Спешно встав со своего места, он последовал за монархом, не обращая внимания на взгляды, сверлящие спину. Едва Джозеф покинул трибуну, как за ним тут же двинулся небольшой отряд личной стражи, возглавляемый неизменным графом Рамиро. Если даже они и были недовольны тем, что им не дали вдоволь насладиться зрелищем, то вида не подали. С непроницаемыми лицами шествовали за королём, даже не удостоив юного баронета вниманием. Расстояние от места проведения турниров до замка показалось мучительно большим, практически непреодолимым. Едва они переступили порог Фелана, как Джозеф обернулся к Винсенту: — Свободны. Если мне что-либо понадобится, я отправлю за вами мажордома. — Как вам будет угодно, ваше величество. — Отвесив немного неловкий поклон, барон Рамиро велел своим людям возвращаться на турнирную площадку под предлогом кое-что обсудить с графом Диггори. Не дожидаясь, когда стража исполнит приказ своих короля и капитана, Джозеф обогнул холл, неспешно поднялся по лестнице, намерено дразня Стефана и самого себя. Встретившиеся по дороге слуги любезно справились о желаниях монарха и тут же метнулись на кухню, чтобы спешно принести розового портвейна и сладостей. Стефан весь дрожал в нетерпении, — сказывались долгие дни воздержания, — так и норовил коснуться своим бедром тела Джозефа, не стесняясь нелестных сплетен, которые несомненно пустят по замку придворные. Шустрые слуги, опередив короля, уже принесли всё в покои. Им не нужно было давать подробных указаний: сами отнесли поднос со сладостями, холодной закуской и выпивкой в спальню, красиво расставив на круглом низком столике из красного дерева, частично покрытого золотой краской. Тяжелые бархатные тёмно-бордовые шторы с витиеватым золотым рисунком предусмотрительно полностью закрывали окна. Спальня освещалась за счет десятков расставленных по канделябрам свечей, спешно зажигаемыми слугами. Не дожидаясь, когда они останутся наедине, Джозеф порывисто прижал к себе Стефана, страстно и жарко целуя. Удовлетворённо застонав, юноша даже не стал возмущаться и строить из себя скромность. С охотой отозвался на поцелуй короля, позволяя его языку изучать свой рот. Потупив взоры и невнятно пробормотав извинения, слуги спешно выскользнули в коридор. — Ты так дрожишь, — с хрипотцой прошептал Джозеф, избавляя юного любовника от многослойной одежды и продолжая дразнить страстными поцелуями. — Неужели так сильно хочешь этого? — Только если с тобой, — выдохнул Стефан, непослушными дрожащими пальцами пытаясь справиться с пуговицами на дублете и рубашке. — Собираешься хранить мне верность? — немного удивился король, пройдясь губами по подставленной шее баронета. — А ты бы хотел видеть меня в объятиях другого мужчины? — с вызовом ответил вопросом на вопрос юноша, пристально посмотрев в глаза монарха. — Нет, ты принадлежишь только мне. — Практически прорычал Джозеф, рванув со всей силы на нём одежду. Треск дорогих тканей только сильнее заставил мужчину воспылать. Толкнув Стефана на кровать и нависая сверху, тяжело дыша, словно после длительной пробежки, Джозеф припал к манящим распухшим губам, спешно расправляясь с обувью, штанами и исподним любовника. Вздрогнул, на мгновение отстранившись, когда рука баронета проникла под одежду, прошлась по затвердевшему и увеличившемуся в размерах члену. — Наглый мальчишка, ты хоть знаешь, что напрочь лишен хоть какой-либо скромности? — голос дрожал от возбуждения. — Неужели? — хмыкнув, Стефан принялся ласкать королевскую плоть, нарочито медленно поглаживая головку, размазывая по ней выделяющуюся жидкость. — Даже если так, разве это плохо? Не ты ли вечно жалуешься, что терпеть не можешь излишнюю невинность, граничащую с безволием в постели? — Тогда я надеюсь, что таким тебя вижу лишь я один. — Всё же отстранившись и спешно избавившись от одежды и обуви, Джозеф навалился на юношу сверху, удобно устроившись между его раскинутых ног. — Так и есть, — сдержанно ответив, баронет поёрзал на постели. Шелковые простыни приятно холодили кожу. Не спеша приступать к самому сладкому, Джозеф скользил голодным, оценивающим взглядом по телу перед собой. Разметавшиеся на серебристо-голубых простынях каштановые волосы. Горящие желание фиолетовые глаза, покрытые лёгким румянцем щеки и приоткрытые распухшие от поцелуев губы. Плоская мальчишечья грудь с затвердевшими бусинками-сосками часто вздымается. Затвердевший аккуратный член прижимается к животу, слегка подрагивая. Некогда узкие, но раздавшиеся от постоянного соития бёдра Стефана, теперь выглядели более манящими. Как и та щелочка, находившаяся между ними на месте мошонки и призывно истекающая соками. Да, природа реверидов воистину удивительна! — Джозеф? — видя, что король медлит, Стефан невольно напрягся. — Что-то не так? — Нет, всё замечательно, мой хороший. — Оторвавшись от созерцания юноши, мужчина хищно ухмыльнулся. — Встань на четвереньки. Позже, у нас еще будет время для прелюдий, а пока… Всё же щеки Стефана вспыхнули, а взгляд стал еще более туманным. Немного неловко перевернувшись и встав в нужную позицию, оттопырив зад, юноша прогнулся в спине. Довольно хмыкнув, Джозеф прижался пахом к бёдрам баронета, ощущая манящий жар. Потёрся членом об мокрый от соков вход, прежде чем проникнуть в вожделенное тело. Сладко застонав, Стефан поддался бёдрами навстречу, сам полностью насадившись на королевскую плоть. Тугие мышцы тут же плотно обхватили ствол, создавая приятное давление. — Сразу видно, что кто-то по мне скучал, — рассмеялся Джозеф, тут же взяв грубый и рваный ритм, заставляющий организм реверида вырабатывать больше приятных соков. Не сдерживая голоса и невольно утыкаясь лицом в постель, Стефан комкал простыни, подмахивая бёдрами и порой вскрикивая от сильного напора. Ему нравилось это распирающее, вызывающее лёгкую боль внутри ощущение. С каждым новым глубоким толчком, Стефана прошибала волна наслаждения, заставляющая громко вскрикивать. Тонкая ниточка слюны, стекающая из приоткрытого рта, тянулась к простыням, формируя темноватые пятна. Прижимаясь торсом к покрытой испариной спине баронета, Джозеф покрывал его шею и плечи поцелуями-укусами. Скользнул рукой, в привычном жесте проведя по плоской груди, поглаживая и зажимая между пальцами соски, срывая с уст любовника сладкие стоны. Довольный такой реакцией, Джозеф прошелся ладонью по животу Стефана, ощущая подозрительное уплотнение. «Значит всё же…» — резко отстранившись и рывком перевернув баронета на спину, король вспомнил, что в последние месяцы не ощущал даже слабого, ненавязчивого аромата течки от бывшего камердинера. Довольно оскалившись, Джозеф навалился на него сверху, заграбастав в крепкие объятия и снова проникая в податливое тело. — Стефан — ты чудо! — вне себя от радости хрипло шептал мужчина, покрывая поцелуями лицо, губы и шею юноши. — Похоже, что не я один успел соскучиться, — игриво куснув Джозефа за нижнюю губу, баронет обнял его за плечи, двигая бёдрами навстречу. Полностью отдаваясь страсти, обхватил бёдра короля ногами, только плотнее прижимаясь к нему всем телом. По идее, заветные дырки у реверидов мало чем отличаются, разве что степенью вместительности и силой мышц, а вот текли они все одинаково обильно, из-за чего член партнёра буквально залетал в них, создавая пошлые чавкающие звуки. Но отчего-то именно близость со Стефаном, баронетом Этельхардом, опьяняла Джозефа более всего. За всё то время, что юноша грел постель, король ни разу не успел им насытиться вдоволь, а наоборот даже, жаждал еще больше, потому за одним соитием следовала целая череда, которая обрывалась лишь когда оба любовника были измотаны ровно настолько, что не могли говорить. С другими реверидами и женщинами было иначе. Порой Джозефу было достаточно и одного раза, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности. Максимум пару-тройку раз за ночь. Приятные теснота, влага и тепло сделали своё дело, вынуждая короля обильно кончить, но вопреки ожиданиям, желание только возросло. Однако, решив пока не торопить события, Джозеф отстранился. Губами и языком прошелся по горящим от прилившей к лицу крови щекам Стефана. Провёл влажную дорожку по шее, плечам, ключицам, жадно припал к груди, посасывая, облизывая и покусывая затвердевшие соски. Подрагивая и извиваясь, Стефан невольно запустил руку в черные волосы короля, сжав их. Захлёбываясь стонами и не то пытаясь отнять голову Джозефа, оттягивая за пряди, не то наоборот надавливая на затылок и утыкая в свою грудь, юноша смотрел на мужчину подёрнутыми поволокой очами из-под трепещущих ресниц. Прикусив маленький комочек плоти, Джозеф отметил, что грудь Стефана стала особенно чувствительной. Нет, мальчишка и раньше стонал и ёрзал, когда его там касались, но сейчас это было особенно заметно. Набросившись на другой сосок, король проник в истекающее соками лоно пальцами, двигая ими. Тугие мышцы тут же плотно обхватили их. Одной рукой сжимая волосы любовника, второй Стефан принялся надрачивать свой собственный член. Двигая бёдрами навстречу пальцам и вскрикивая, когда зубы слегка сжимались на соске, юноша вскинулся, напрягшись всем телом и кончая себе в кулак. Не переставая ласкать тело любовника, Джозеф довёл его еще пару раз до оргазма и лишь потом вновь пристроился между призывно раздвинутых бёдер, одним рывком проникая внутрь. Вскрикнув, Стефан обнял короля за шею, двигаясь навстречу. — Сильнее! — захлёбываясь стонами, он припал к губам мужчины. — Какой же ненасытный развратник, — выдохнул ему в рот Джозеф, на мгновение выскользнув из горячей дырочки. Приподнял бёдра выше, закинув стройные ноги себе на талию и в пару рывков проникнув в неподготовленный зад. Закричав от боли и пытаясь отстраниться, Стефан невольно сильнее сжимал любовника внутри себя. — Тише-тише, мой хороший, — успокаивающе прижимал его к себе Джозеф, перекатившись на спину так, что в итоге юноша оказался сверху на нём. — Больно… — всхлип не то от боли, не то от подкрадывающегося наслаждения, вырвался из груди баронета. — Ничего, скоро станет приятно, — пообещал король, слизывая выступившие слёзы. Он постарался двигаться осторожно, медленно и останавливаться, давая Стефану свыкнуться с ощущениями. Внезапно нахлынувший прилив нежности вынуждал быть бережным с юношей. — Ты же сам просил посильнее. — Но не туда же! — обвиняющим тоном отозвался Стефан, стараясь расслабиться. Шелковые мышцы плотно обхватывали твёрдый член короля. — Почему нет? — целуя плечи баронета, Джозеф провёл кончиками пальцев вдоль позвоночника, сжал упругие ягодицы. — Или хочешь сказать, что эта дырка создана для другого? Переменившись в лице, Стефан хмуро посмотрел на мужчину, недовольно прошипев: — За кого ты меня держишь, Джозеф? — За развратного мальчишку, сумевшего околдовать слабого человека вроде меня, — усмехнулся король, с нежностью поцеловав баронета в губы и возобновив движения. Двойственная и извращенная природа Стефана всё же начала брать верх и вскоре ему даже начало нравиться новое ощущение, граничащее между тупой, тягучей болью и острым наслаждением. Постанывая в унисон, и ритмично двигаясь, любовники плотно прижимались друг к другу телами. Пальцы крепко переплетались, словно король и баронет боялись потерять друг друга. Время тянулось медленно, а может им так только казалось. Разгоряченный воздух жаром обдавал остывающие из-за испарины тела. Покачивая бёдрами и двигаясь на члене взрослого любовника, Стефан, распробовав новый источник наслаждения, вскоре кончил. Через несколько рывков его примеру последовал и Джозеф, но на этом их страсть не закончилась. Вновь уложив мальчишку спиной на кровать и нависая сверху, мужчина проникал в истекающее соками и наполненной спермой лоно. Двигаясь, то грубо и рвано, то плавно и нежно, он доводил себя и Стефана до изнеможения. Общий голод удалось утолить лишь когда за окном сгустились сумерки, и ночь вступила в свои права. Тяжело дыша, Стефан неподвижно лежал рядом с королём, пристроив свою голову ему на плечо. Приятная усталость и удовлетворённость клонили его в сон, но юноша продолжал держаться. — Надеюсь, что в браке ты не станешь внезапно хранить верность своему супругу? — хрипло прошептал баронет. Резко взбодрившись, словно от ведра ледяной воды, Джозеф даже приподнялся на локтях, внимательно посмотрев на любовника. — Не хочу, чтобы какие-то обязательства встали между нами, — пояснил Стефан, нисколько не смутившись своей наглости. — А, вот оно что, — наконец-то понял мужчина, сграбастав его в объятия и одной рукой поглаживая плотненький живот. — Не хочешь, чтобы я целиком принадлежал кому-то другому? — А ты способен на такое? — недоверчиво посмотрел на него баронет. — Я к тому, что ты — король и не обязан хранить верность своему супругу. Ты ведь согласился на этот брак, лишь бы стихли сплетни о твоей не мужественности? Кстати, а ты уже решил, кто встанет подле тебя? — Да, думаю, что уже выбрал. — Поцеловав Стефана в лоб, Джозеф невольно залюбовался его красивыми глазами. Как и прежде в них затаились восхищение, уважение и нечто такое, что обычно он видел во взгляде матери. — Граф Бриан? — Что — граф Бриан? — не понял мужчина. — Ну, ты же выбрал Лисандра? — пояснил Стефан. — В последнее время ты уделяешь ему больше внимания, чем остальным любовникам. Да и говорят, что в роду у него был кто-то из королевской семьи. — Нет, не он. — А кто? — резко сев, баронет внимательно взглянул на любовника, словно пытался заглянуть ему в душу. — Хотя да, Лисандр не лучшая кандидатура. Как любовник, может быть он хороший, но вот как соправитель — нет. Сомневаюсь, что в этой голове есть хоть какие-то толковые мысли. Разумеется, если они не вбиты его заботливым папашей. — Вот именно поэтому граф Бриан не подходит. Нет, красивая мордашка и страсть в постели, это хорошо, но ведь нужна еще и голова на плечах. Хмуря брови, Стефан серьёзно задумался, чем удивил и позабавил короля. Джозеф никак не ожидал, что баронет подойдёт так серьёзно к рассмотрению кандидатуры его супругов. Даже странно, учитывая то, что по идее, юноша должен заранее ненавидеть потенциального соперника. — Стефан, а ты часом не ревнуешь, что я стану делить с кем-то постель на законных основаниях, уделяя тебе меньше времени? — напрямую спросил мужчина, внимательно следя за резкой переменной эмоций на лице юноши. — А разве должен? — Стефан старался предать своему голосу побольше твёрдости, но он всё же предательски дрогнул. — Я прекрасно понимаю, что нельзя мешать политику с личным… — Нет, ты всё же чудо. — Рассмеялся Джозеф, прижав его к себе и расцеловав. Не протестуя, Стефан сам прильнул к нему. Наутро в замке началась суматоха. Джозеф, наконец-то объявил, что выбрал претендента на роль супруга и приказал готовиться к свадьбе, вот только не назвал имени своего избранника. — В день бракосочетания узнаете. — Таинственным голосом обещал король, стараясь сохранить интригу. Обычно все свадьбы последние пару веков проходили в Вудроу, фамильном замке Крофордов, но не в этот раз. Джозеф не видел необходимости продолжать эту традицию, тем более что он — Неван, а значит и торжество состоится в Фелане. И по сравнению с его собственной коронацией, свадебные гулянья продлятся значительно дольше. Ровно пятеро суток, так что все знатные и именитые гости успеют засвидетельствовать своё почтение младшему королю, коему придётся отныне принимать активное участие в судьбе Рэйнфога. И пока прибывшие со всех уголков страны портных дел мастера снимали мерки с аристократии, а ювелиры усердно создавали изящные украшения на заказ, все ломали голову о том, кто же станет супругом монарха. Надежд были преисполнены все, даже те, чьи сыновья попадались на глаза Джозефу лишь раз в жизни и ровно столько же были в его постели. Но выше всех свой нос задирали Брианы. Поводов для этого у них было предостаточно. Генрих был советником и графом короля, а его сынок уже достаточно давно ходит при дворе и в последнее время всё чаще удостаивается чести сидеть подле монарха, даже если между ними сидят как минимум еще пара-тройка приближенных. И пока Брианы не видели ничего дальше собственного носа, прочие придворные шептались, что Джозеф отдаст предпочтение либо маркизу Ашеру, либо графу Иниго. Оба юноши, на взгляд многих дворян, были достойны такой участи. Мало того, что эти юные ревериды были признаны еще задолго до восхождения на престол Джозефа и считались законными наследниками своих отцов, так еще и особенно часто вертелись подле короля. Восемнадцатилетний Гилберт Ашер, обладавший природной, поистине северной красотой, был помимо прочего еще и умным, а также приходился дальним родственником Неванов. Всего год назад говорили о его помолвке с кем-то из Норвудских герцогов, но теперь было понятно, что если и состоится свадьба, то только с королём. В отличие от Лисандра Гилберта в разы чаще видели в обществе монарха. Юный маркиз любил охоту и с радостью сопровождал Джозефа. А несколько раз кому-то из мелкой придворной знати довелось лицезреть, как король с упоением предавался разврату с Гилбертом в купальне. И всё же, как бы хорош не был маркиз, в симпатии знати он уступал перед совсем юненьким графом. Миловидный Дориан Иниго, в чьих жилах течет кровь князей Траэрна, получивший в своё время превосходное образование от гюсолотских учителей и бывавший одно время при дворе Бранкийского короля, мог стать хорошей пешкой. Разумеется, что эти слухи дошли и до самого Джозефа, но он даже не стал пытаться их опровергнуть. Словно подкрепляя уверенность придворных, стал только еще больше времени проводить с Гилбертом и Дорианом. А слуги и стражники, что несли службу у покоев короля, маркиза и графа с радостью делились тем, как страстен с двумя претендентами монарх. Обсуждались так же взгляды, случайные фразы, прикосновения и даже подарки. Сидя на своём месте, Стефан лишь делал вид, что наблюдает за турниром мечников, который по приказу правителя должен был продолжаться вплоть до свадьбы. Краем глаза юноша поглядывал в сторону Джозефа, который о чем-то с улыбкой разговаривал с юным Дорианом, а тот, смущенно улыбаясь, отвечал, порой пряча свои большие фиолетовые глаза. — Сомневаюсь, что именно графа Иниго выберет наш король, — нарушил молчание Фергус, сидя рядом с юным баронетом, хоть и положено ему место среди высокой знати, а не мелких сошек. — Да, не совсем в его вкусе, — согласился Стефан, не сводя сверлящего взгляда с Дориана. — Вы про внешние данные, характер или про постель? — едко усмехнулся мужчина, наклонившись к самому уху собеседника, обдав его тёплым дыханием. — Про характер. — Передёрнув плечом, юноша повернулся к графу Диггори, едва не столкнувшись с ним лбом. — Увы, но про постель ничего не могу сказать. Не имел счастья делить её с графом Иниго. — Поосторожнее, баронет Этельхард. У вас очень острый язычок, а за него можно жестоко поплатиться. Как бы личные мотивы нас не толкали думать плохо об избраннике короля, но мы обязаны смиренно принять его выбор и проявлять побольше уважения к монаршему супругу. — Я вовсе не собирался никого оскорбить, а лишь сказал как есть, милорд. Впрочем, мне всё равно, кого Его Величество возьмёт в супруги. Брак ведь нужен лишь для вида и дабы обезопасить себя от нелестных сплетен. — Смотрю, вы боитесь лишиться своего скромного положения из-за решения нашего государя. — Пристально вглядываясь в лицо Стефана, Фергус протянул руку, коснулся мягких каштановых прядей, от которых приятно пахло мятой. — Не стоит. Со временем вы достаточно расцветёте, так что кто-нибудь да обратит на вас внимание. Вы умны, хороши собой, а происхождение… — А кого вы видите рядом с королём, милорд? — перебив мужчину, баронет усердно делал вид, что не обратил внимания на его слова. По наивности своей решил, что тот просто по привычке насмехается. Отстранившись и выпрямившись, словно получив пощечину, граф Диггори некоторое время недоумённо взирал на Стефана, а потом посмотрел в сторону короля. Задумчиво нахмурил брови. — Маркиз Ашер. Он больше внушает доверие, да и поддерживает интересы государя. — С чего такая уверенность в последнем? Неужели дело только в том, что он из Норвуда? — Именно в этом. Все выходцы из Норвуда поддерживали Неванов во все времена. Исключений быть не может, да и кроме того, я слышал, что маркиз очень одарённый юноша. Согласно кивнув, Стефан предпочел более не отвлекаться от созерцания турнира. Хоть Диггори и норвудцы болели за Гилберта Ашера, сам баронет больше придерживался мнения, что избранником Джозефа станет Дориан Иниго.***
Знаменательный день, словно благословлённый божеством снегов и морозов, выпал на самую лютую непогоду. Снаружи завывали метели, заметая следы. Ветра шумно трепали штандарты со знамёнами на крышах башен и высоких стен, окружавших замок Фелан. В огромном, богато украшенном зале с ломящимися от всевозможных яств столами, шумно и возбуждённо обсуждали предстоящую церемонию. До сих пор не было известно, кто же составит пару королю, но это нисколько не унимало надежд. Граф Бриан, Лисандр, разодетый в атласные одежды алого цвета, гордо вышагивал среди прочей знати. Золотые украшения, тяжелая вышивка и нити в волосах так и кричали о его самоуверенности, чем только вызывали снисходительные усмешки у более догадливых аристократов. Сновавшие между знатью слуги услужливо предлагали вино и закуски. Взяв один серебряный бокал с подноса, Стефан поднёс его к губам, сделав пару больших глотков. Тёмно-пурпурные парчовые штаны, шелковая рубаха и дублет, расшитые серебристыми нитями с рисунком цветов аконита, хорошо сидели по фигуре, скрывая незначительные недостатки. За тот месяц, что шла подготовка к свадьбе, Стефан снова умудрился поправиться, на что посетовали портные, которым пришлось перекраивать наряд. И это произошло несмотря на то, что баронет отказывал себе в еде, порой довольствовался лишь водой и проводил больше времени за тренировками, на покрытой снегом площадке. Сей факт удручал, хотя некоторые знатные дамы, в частности жены, уверяли, что когда девушка созревает, то она немного полнеет. А поскольку Стефан является мужчиной лишь наполовину, то можно предположить, что его женская сущность просто решила о себе заявить. Кроме того, раз он пьёт подавляющие травы, избавляясь от течки, то природа решила таким образом объявить всему миру, что он созрел. Галдёж знати раздражал, вызывая мигрени. Лёгкая слабость в теле, появившаяся в последнее время из-за периодических голодовок и изнурительных тренировок, только еще больше вызывала раздражение у юноши. Допив вино и оглядевшись, Стефан выхватил из общей массы гостей маркиза Ашера и графа Иниго. Оба держались на приличном расстоянии друг от друга, но в недозволительной по этикету близости от подножия двух тронов, предназначенных для королевской четы. Обряд бракосочетания должен был состояться по древней, практически канувшей в Лету традиции. Не будет никаких священников, монотонным тоном зачитывающие слова клятвы для молодых. Не будет долгих стояний на коленях перед алтарём, целования перстня священнослужителя, зачитки благословения, распития специального сухого кислого сорта вина, от которого можно заработать лишь тошноту и головные боли. По древней традиции, существовавшей еще во времена до прихода к власти рода Крофордов, жених обязан будет провести своего избранника к возвышению. Там они возьмутся за руки, переплетая пальцы в замок, после чего их запястья будут связаны шелковой алой лентой с висящими золотыми цепочками. Символ единства, единения жизней и душ, который разорвать вправе лишь смерть или один из супругов. Далее пара должна будет занять свои места, в данном случае оба трона и ждать, пока их головы увенчают венки из амаранта — символа бессмертия, верности и вечной любви, — и другого, который обязан выбрать для своей половинки жених. После этого молодожёнам дадут испить разогретого вина с пряностями, а союз будет считаться действенным лишь когда супруг поведёт своего спутника жизни на ложе, где в присутствии нескольких свидетелей исполнит свой первый супружеский долг. Губы Стефана растянулись в язвительной усмешке. Ему стало любопытно, как отреагирует на присутствие посторонних в спальне будущий супруг короля. Наверняка, это не очень-то приятно, когда за тобой наблюдают три пары глаз. Не было сомнений, что в число тройки свидетелей войдёт граф Диггори, а двое остальных будут представлять сторону младшего супруга и нейтрального наблюдателя. Казалось прошла вечность, прежде чем церемониймейстер объявил о прибытии короля. Разом стихли все голоса. Неистово зашуршали богатые одежды, застучали по каменному полу туфли на низком каблуке, зазвенели дорогие украшения. Толпа гостей разделилась на две части, встав по обе стороны от шелковой черной дорожки. Вышедшие вперёд четверо маленьких пажей, разбросали мелкие цветки амаранта и лепестки пёстрой орхидеи. Следом за ними вышел Фергус Диггори и Адам Сеймур. На подушках из черного бархата, отделанного серебряной окантовкой и кисточками, они несли венки искуснейшей работы из самоцветов и золота. Тут же за ними шел сам король. Багровые бархатные одежды с вставками из светло-серого шелка, расшитые адулярами и рубинами, идеально сидели на статной фигуре Джозефа. Волнистые черные волосы обрамляли бесстрастное лицо с лёгкой щетиной. И лишь только глаза, цвета грозового неба, горели каким-то странным огоньком. Затаив дыхание, Стефан с восхищением взирал на Джозефа, равно как и добрая часть реверидов и девушек в зале. Когда король проходил мимо, их взгляды пересеклись, но лишь на мгновение. Коротко кивнув в почтительном жесте, юный баронет внезапно испытал приступ тоски. Одно дело делить Джозефа с прочими любовниками, а совсем другое — с законным супругом, ведь именно последний будет более значимым в глазах монарха. Практически дойдя до подножия тронов, король остановился. Толпа тихо зашелестела, начав перешептываться. Вытянув шею, Стефан имел честь наблюдать, как Джозеф остановился напротив графа Иниго. Дориан с не меньшим восхищением взирал на монарха, о чем-то очень тихо переговариваясь с мужчиной, державшего его руки в своих. «Что ж, это было ожидаемо, хоть и не совсем выгодно, — про себя отметил баронет, переведя взгляд на довольно скалящихся советников. — Хотя, кто-то явно получит выгоду с этого союза». Расстегнув пару верхних пуговиц дублета и оттянув ворот рубашки, Стефан с трудом подавил шумный вздох. В помещении было слишком душно. — Сэр Этельхард? — голос графа Диггори заставил его встрепенуться. — Пройдёмте со мной. Не просьба, а прямой приказ, не терпящий возражений. Вопросительно глядя на задумчивого Фергуса, Стефан всё же подчинился. Даже спрашивать не стал, зачем его куда-то ведут. Вот только ладони отчего-то вспотели, а ноги невольно стали подкашиваться. Посмотрев прямо перед собой, юноша недоумённо смотрел на помрачневшего Дориана, метавшего молнии. Перевёл взгляд на довольно ухмыляющегося Джозефа. «Значит, граф Иниго получил отказ. Тогда выходит, что этой чести удостоился маркиз Ашер…» Фергус остановился всего в двух шагах от монарха, но вот сделать того же самого Стефану не дал. Наоборот, даже подтолкнул слегка в спину. Вопрос: «Чем обязан?» так и норовил сорваться с уст баронета, пока Джозеф не взял его руки в свои и наклонившись, расцеловал возле ушей, тихо шепнув: — Поздравляю с возвышением, мой супруг. По спине Стефана пробежал холодок. Широко раскрыв глаза, словно пораженный ударом молнии, он в неверии уставился на короля. «Шутка? Это ведь шутка, да?» И безжалостно опровергая его мысли, Джозеф повёл баронета к возвышению. Мозолистые пальцы правой руки крепко переплелись с тонкими пальчиками левой. Колени предательски дрожали, едва не подгибаясь. Взволнованный, всё еще отказывающийся верить в реальность происходящего, Стефан не слышал вокруг себя ничего. Ни злых и недоумённых шепотков гостей. Ни зачитывания церемониймейстером правил проведения церемонии бракосочетания и просьбы Судьбы быть благосклонной к молодым. Ничего. Не разжимая рук, Джозеф и Стефан сели на свои места. Юноше достался красивый резной трон, являвшийся точной копией того, на котором восседал король слева от него. Честь перевязать запястья пары ленточкой с золотыми цепями выпала именно графу Иниго. Словно насмешка и плевок от судьбы, Дориан должен был выполнить эту унизительную для него процедуру. Это он должен был сидеть справа от короля! Это ему должны были перевязывать проклятую ленту, а не наоборот! Стараясь держать глаза опущенными, чтобы ничем не выдать своего настроения, Дориан слишком крепко завязал узел, отчего и Стефан и Джозеф поморщились. — У вас очень неловкие руки, граф. — Холодно попрекнул король. — Прошу прощения, — невнятно пробормотал Дориан. Его нижняя губа дрожала, словно он вот-вот расплачется. Выпрямившись, он бросил полный ненависти и презрения взгляд на Стефана. Но баронет не вжал голову, не отвёл в сторону глаза, а лишь расправил плечи, гордо подняв подбородок и победно ухмыльнувшись, всем своим видом говоря: «попробуй оспорь выбор короля». Дориан стушевался, вернулся на своё место. Под торжественную музыку Фергус водрузил на голову Джозефа золотой венок с россыпью самоцветов. Адам Сеймур проделал тоже самое со Стефаном. В венках отчетливо угадывались веточки амаранта с его мелкими цветками, — символ бессмертия, верности и вечной любви, — а также пёстрые орхидеи — символ красоты и страстного желания. Сразу же молодым подали по золотой чаше с резьбой переплетённых цветов, наполненных до краёв разогретым вином с пряностями, от одного аромата которого уже неплохо пьянило. Джозеф сделал всего пару небольших глотков в то время, как Стефан жадно выпил половину. От волнения у него першило в горле. — Стефан, — голос короля заставил его вздрогнуть. Передав свою чашу графу Диггори, Джозеф поддался вперёд, погладил юношу по щеке, накрыл его губы своими, властно проникая в рот языком. Невольно напрягшись, баронет через время расслабился, с охотой отвечая. И только он начал входить во вкус, как мужчина отстранился. — Для меня большая честь сидеть рядом с вами, мой дорогой супруг. — Не скрывая тёплой улыбки, Джозеф крепче сжал его пальцы. — Как и для меня, мой король. — Взяв себя в руки, Стефан наградил мужа горящим взглядом.