Клянусь я первым днём творенья, Клянусь его последним днём, Клянусь позором преступленья И вечной правды торжеством. Я опущусь на дно морское, Я полечу за облака, Я дам тебе всё, всё земное — Люби меня!.. Unreal — Демон
***
Лето 931 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу Весна выдалась богатой на события, равно как и лето. Пересмотр старых законов и принятие новых не оставили народ равнодушным. И если простой люд был только рад переменам, то знать возмутилась и даже пыталась бунтовать. К счастью они быстро угомонились, как только поняли, что довольные крестьяне теперь перегрызут глотки за правящую семью, а численность простого люда значительно преобладала над знатью, так что исход был очевиден. Тем более, что далеко ходить за примером не надо. Некоего барона Вогана вместе с его семьёй перебили разгневанные подданные его же владений, которым он объявил что несмотря на новый принятый закон, не собирается жить себе в убыток и потому не намерен повышать процент доли крестьян. Его дом разорили, обокрав, а самого барона с семьёй, словно огородное пугало, насадили на вбитые в землю колья. Как утверждали люди графа Диггори, которые поехали расследовать это дело, зрелище было не из приятных, ибо по словам свидетелей озверевшие люди сначала надругались над женой Вогана и его детьми, — самому младшему сыну едва исполнилось три, — а только потом их телами украсили поля. Причем сам барон был жив и имел честь лицезреть столь вопиющее зверство, после чего его убили. — Вот видите, к чему это может привести, — злорадно улыбался Стефан, когда на очередном Совете обсуждалось данное происшествие. И пока большая часть знати недовольно фыркала, остальные выказывали свою поддержку. То, что Джозеф благоволил к своему супругу до сих пор и поддерживал его решения в государственных делах, не нравилось многим. Кто-то даже посмел пустить слушок, якобы Стефан Этельхард, герцог Конлей, на самом деле переродившаяся Норвудская ведьма Маргарет Неван. Дескать, она всегда имела влияние на Джозефа и даже порой пыталась указывать своему мужу Харланду, как править, пока окончательно не доигралась. Но эти слухи вскоре быстро забылись. Куда интересней всем стали взаимоотношения короля Джозефа и Лисандра, графа Бриана. И все эти слухи, имевшие правдивую почву, отчего-то активно обсуждались в присутствии юного соправителя, которому всё же удалось не только немного сбросить в весе, но и вытянуться в росте. Стараясь скрыть своё недовольство и подавить свою ревность, Стефан старался не обращать на это внимания. Кто ж мог подумать, что бремя королевского супруга так тяжело? Хотя, он и подозревал, что будет так, ведь всем существом желал, чтобы после свадьбы Джозеф не стал внезапно верным мужем, а продолжил приглашать к себе в постель любовников. Желание сбылось. Вот только тем супругом стал сам Стефан, и теперь он вынужден мириться с изменами монарха. По крайней мере приходилось делать вид, будто бы ничего не происходит. Главное внешне меньше выказывать своего недовольства, не попрекать Джозефа в изменах, а про себя и наедине можно дать волю эмоциям и всерьёз задуматься над тем, чтобы в один прекрасный день избавиться от соперника. Этот день должен был случиться еще позавчера, да не вышло. Джозеф изъявил желание отправиться на недельную охоту, а заодно и захватил с собой графа Бриана, о чем теперь все и шептались. Когда же Стефан захотел сопровождать мужа, то мужчина лишь поцеловал его в лоб и отказал, велев оставаться в Вудроу и ждать его возвращения. В тот вечер Стефан впервые пришел в самую настоящую ярость. Мало того, что его перестали приглашать в постель, так еще и смеют держать взаперти, наслаждаясь обществом какого-то выскочки, который сам не способен принять ни одного решения без отцовской поддержки. Вернувшись в свои покои, переполненный гневом, Стефан позволил себе швырнуть об стену несколько ваз и наорать на слуг, которые не скрывали злорадных усмешек, ведь на их глазах бывший некогда никем мальчишка вновь становился таковым. Оскорблённая гордость и пробудившееся чувство ревности призывали высказать всё, что накопилось за последнее время. Но Стефану хватило здравого смысла, чтобы одёрнуть себя и успокоиться. Он сам пообещал не устраивать сцен ревности. Сам признал право за Джозефом на интрижки на стороне. А что толку в истериках и скандалах? Только выставишь себя не в лучшем свете, да еще и упадёшь в глазах не только окружающих, но и мужа. Нет, тут надо действовать осторожно и хитро. — Ваше Величество, может, всё же накинете на плечи плащ? — предложил шедший на почтительном расстоянии Уиллард, кивнув на слуг, державших в руках лёгкий летний плащ. Прохладный ветерок ласково заигрывал с распущенными волосами юного короля. Первый месяц лета был уже на исходе, а солнце еще на середине весны начало нещадно печь, так что был риск словить удар, а не замёрзнуть от временами лёгкого дуновения ветерка. — И без того жарко, — качнул головой Стефан, ослабив ворот шелковой рубашки тёмно-серого цвета, расшитой серебристыми нитями по краям рукавов, воротника и подола, что свободно обтекала его фигуру. Что-то странное происходило в замке, и это напрягало юношу. Уезжая, Джозеф сообщил, что Стефана теперь будут охранять люди под командованием барона Винсента Рамиро, прислуживать ему будут лишь проверенные слуги самого монарха, а Уиллард будет рядом на всякий случай. А ведь действительно, мало ли кто решит совершить покушение на юного соправителя, пока законный король отбыл на охоту? Вот только чрезмерная опека придворного лекаря и слуг напрягала, даже раздражала. Доходило порой до абсурдного. Уиллард не только контролировал питание своего подопечного, но и категорически запретил прогулки верхом, тренировки и распитие спиртного. «Хороша же забота, лишить короля всех радостей жизни», — недовольно хмурился Стефан. Государственными делами тоже особо не позанимаешься. Все советники уехали вместе с Джозефом, а сам муж наказал отдохнуть, не терзать юный ум слишком серьёзными вещами. «Да это откровенное издевательство!» — возмущалась взбунтовавшаяся суть Стефана. Остановившись посреди цветущего сада возле беседки из мрамора и малахита, юноша раздражённо потёр переносицу. — Может, всё же отдохнёте немного? — плохо пытался изображать заботу Уиллард, отдав приказ слугам быстро подготовить беседку и принести побольше мясного. — С чего бы мне устать? — вопросительно изогнув брови, юный король заметил, как закатились глаза стражников. По всей видимости, они тоже недоумевали, с чего вдруг взялась такая опека над соправителем. — Мало ли, — неопределённо развёл руками лекарь. — Если я и устал, то только от безделья. — Неожиданно резко выпалил Стефан. — Пусть подготовят мне лошадь. Хочу немного прогуляться верхом, не то совсем свихнусь. — Ваше Величество, ни в коем случае! — жестом остановил бросившихся было исполнять приказ слуг Уиллард. — Если вам так уж сильно хочется пренебрегать моими советами, то я велю подготовить карету. — Карету, — презрительно фыркнул Стефан. — Я что, похож на изнеженную матрону или на графа Иниго, чтобы ездить в карете? Нет уж, только верхом. Кстати, а с чего это вдруг такая чрезмерная опека? Я не из хрусталя сделан, если что… — Ваше Величество, не нервничайте, — нарочито спокойно говорил Уиллард. — Полагаю, что вам всё же стоит начать принимать ромашковый отвар. Он успокаивает и расслабляет, а также снимает напряжение. Неразборчиво пробормотав ругательство, Стефан раздраженно потёр переносицу. Посмотрел на стражников, но те лишь одарили его сочувственным взглядом, всем своим видом давая понять, что без разрешения лекаря ничего не собираются делать. Ладно, можно еще предположить, что Джозеф обещал отправить на плаху всех, если в его отсутствие что-то случится с супругом-соправителем, но порой это переходит всякие границы. Перед каждым приёмом пищи сначала всё пробовали дегустаторы, даже воду простую и приготовленные лекарем настойки. Это еще можно расценить, как заботу. Но что теперь думать, когда по приказу Уилларда в восточной башне Вудроу полным ходом обустраивают скромные комнаты — неизвестно. Кто там будет жить? Пока непонятно, да и лекарь не спешит всего говорить, лишь многозначительно приподнимает левую бровь и жеманно улыбается, со снисхождением поглядывая на юного соправителя. Слишком много всего подозрительного творится в последнее время. И слишком многое напрягает и пугает Стефана, вынуждая его делать всё возможное, чтобы продолжать быть полезным и незаменимым в глазах мужа. Неважно как ты добился желаемого: легко или пришлось попотеть, главное попытаться удержать любыми способами, а для этого не страшно пойти по головам, а если потребуется, то и по трупам…***
— Ваше Величество, — склонившись в низком поклоне, Лерой не скрывал своей радости при встрече с бывшим господином. — Для меня нет большего счастья, чем видеть вас в добром здравии. — А я смотрю, ты хорошо живёшь в браке, — улыбнулся Джозеф, оглядывая немного располневшего бывшего камердинера, которого он благополучно отдал в мужья кому-то из своих стражников, предварительно подарив свободу. — Не смею жаловаться, ваше величество. — Потупил лавандовые глаза реверид, пытаясь скрыть свою тоску, промелькнувшую во взгляде. Однако от короля это не ускользнуло, но он предпочел не обращать внимания на такие мелочи. Лерой, может и был исполнительным слугой, но это еще не значит, что своим послушанием и учтивостью он западёт в душу к монарху. Сложив руки за спиной, Джозеф прошелся по располневшей фигуре бывшего камердинера взглядом, остановился на выпирающем, и заставляющем топорщиться свободную мужскую рубаху, животе. — Полагаю, что тебя есть с чем поздравить. — Негромко проговорил король, подмечая, что всё же порой ревериды во время беременности похожи на женщин. — Каков срок? — Четыре месяца, Ваше Величество, — просиял Лерой, подняв на бывшего господина заблестевшие глаза. — Если вы не против, я бы хотел назвать сына в вашу честь. — Осторожнее, Лерой, — предупреждающе прошелестел голос Джозефа, — не забывайся, что ты теперь замужний и об имени для сына будет думать твой супруг. Но всё же, а если родится дочь? Ведь как известно, ревериды способны производить на свет детей обоих полов. — Если родится дочь, то я назову её Маргарет, Ваше Величество. — Но в одно мгновение улыбка на лице парня померкла. Он посмотрел на стоявшего всё это время подле монарха молодого графа Бриана, нахмурился и, положив руки на вздувшийся живот, всё же решился на вопрос. — Ваше Величество, это конечно не моё дело, но всё же… Я слышал, что ваш новоиспеченный супруг из безродных слуг… — Ты правильно заметил, что это не твоё дело. — Достаточно жестко перебил его Джозеф, не желая выслушивать еще упрёки от бывшего камердинера. Хотя, Лероя отчасти можно было понять. Его терзала обида, что под венец с королём пошел не он, а другой слуга. — Сэр Роджер, кажется вашему супругу не помешает отдохнуть. — Да, разумеется, — поспешил к Лерою стражник, совсем немногим младше самого монарха. Он угрожающе посмотрел на беременного супруга, и ревностно сжав его полные плечи, отвёл к их личной палатке. Лисандр издал звук, похожий на фырканье. Его крайне напрягало, что Джозеф питал слабость к безродным выскочкам, но и сказать по этому поводу ничего не смел. Да и вообще, с чего бы ему думать о жалких щенках, когда сам он купается в королевском внимании? — Ваше Величество, я слышал, что вы сегодня поймали лису, — обняв руку монарха, Лисандр заискивающе улыбнулся. — У неё такой замечательный рыжий мех… — Я собираюсь пустить его на отделку камзола для кое-кого, — с теплотой в голосе сообщил Джозеф, поглядывая в сторону коллег-охотников, разделывающих добычу. — Ах, Ваше Величество, я с радостью буду носить ваш подарок. — Не переставая лыбиться, говорил граф. — Ты? — хмыкнул мужчина, вырвав руку из цепких пальцев любовника. — Этот подарок предназначен для моего супруга, а ты… Лисандр, ты всего лишь мой любовник, которого я и так одариваю достаточным вниманием. Оставив парня пребывать в недоумении, переваривая полученную информацию, Джозеф двинулся к костру с тлеющими углями, возле которого расселись его друзья. В последний месяц, может даже меньше, мужчина был вынужден довольствоваться обществом многочисленных любовников. Уиллард, который время от времени осматривал Стефана под различными предлогами, уверял, что срок уже большой и дабы не навредить ребёнку, необходимо воздержаться до дня родов. Вот и приходится осознанно причинять боль соправителю, беря в постель тех, кого не жалко в случае чего. Да, Джозеф не слепой и видел, как поджимаются губы супруга в тонкую тёмную нить. Как сжимаются его кулаки и как глаза метают молнии. Чего доброго, а Стефан еще додумается когда-нибудь избавиться от любовника монарха. И если это всё же произойдёт, то пусть это будет кто-то бесполезный, вроде Лисандра, который никогда особо не нравился Джозефу как человек, да и как подстилка так себе, но всё же не брезговал зажимать его по углам — хороший способ быстро справиться с внезапным возбуждением, когда не хочешь нанести вреда супругу. — Когда думаете возвращаться в Вудроу, Ваше Величество? — отложив в сторону нож и наполовину освежеванную лисью тушку, граф Диггори посмотрел на короля, щурясь от яркого солнца. — Как только закончим со шкурами, сразу же и отправимся в обратный путь. — Уверенно сообщил Джозеф. — Что-то граф Бриан резко упал духом, — заметил военный министр, встав рядом с другом и подмигнув. — Что, неужели ты обидел эту нежную натуру? — Эту глупую, — поправил король. — Нет, нисколько. Глупец как всегда слишком высокого о себе мнения. Я лишь сказал как есть, что он всего лишь мой любовник. — Ну, тебе ли не знать, что любовники порой рассчитывают на нечто большее, чем просто роль красивого украшения и томной секс-игрушки. Однако, удивительно, что этой чести удостоился тот, кто, походу, вообще о таком не мечтал. — Разве? Стефан тщеславен, но он хотя бы делает всё возможное, чтобы чего-то добиться. — Да, до сих пор из кожи вон лезет, чтобы не только быть полезным соправителем, но и вновь привлечь твоё внимание. Усмехнувшись, Джозеф мысленно поблагодарил друга, что тот не начал читать морали, как требуется поступать с младшими мужьями. — Однако до чего же удивительна природа у двуполых, — после недолгого молчания сказал Фергус, посмотрев в сторону разложенных палаток стражи. — Аж любопытно, а бывают среди них те, кто ощущают себя женщинами и говорят о себе в женском роде? — Пока не встречал, — пожал плечами король, но всё же задумался о существовании подобных личностей. За всеми подданными королевства не проследишь. Да и к тому же, мало ли найдётся безумцев, подобных Тодду, чтобы отрезать себе всё лишнее? Ужинали они зажаренными зайцами и пойманным лосем, чьё мясо сначала вымачивали в вине и специях, а после потушили, порезав туда кольцами лук, добавив овощей и немного пряностей, которые ежегодно поставлялись ко двору с востока. Тёмное пиво прекрасно шло за ужином, хоть большинство знатных охотников и предпочитали довольствоваться вином или портвейном. Сам же Джозеф не видел ничего плохого, чтобы испить «дешевого пойла простолюдин». — Ты только попробуй, — пытался предложить король пива своему любовнику. — Благодарю, Ваше Величество, но воздержусь, — морщил нос Лисандр, усердно воротя морду и с чопорным изяществом демонстративно попивая подогретое красное вино. — Ну и дурак, — просто сказал Джозеф, отчего-то испытывая раздражение к нему. — Ничего ты не понимаешь. Задетый этими словами, молодой граф Бриан чуть не подавился, оскорблено посмотрев на монарха. «Совсем наш правитель начал сходить с ума, — покачал он головой, — понахватался замашек от своей дворняги!» Только отчего-то Лисандр совсем позабыл, что на всех охотах, да и просто в жаркую погоду, Джозеф предпочитал вину выпить прохладного тёмного или светлого пива в компании своих верных друзей и сторонников. Дождавшись, когда на лагерь охотников окончательно опустится ночь, граф прильнул к боку короля, положив голову на его плечо. Однако словно не заметив этого жеста, Джозеф продолжал вести оживлённую беседу со своими друзьями, активно жестикулируя. Громкий смех мужчин показался Лисандру вульгарным, более подходящим простолюдинам, а не именитым особам, но решил воздержаться от высказывания своего мнения. Наконец, когда ему надоело ждать, он более требовательно поёрзал рядом с монархом, привлекая его внимание к себе. — Ваше Величество, уже время позднее, — голос Лисандра зазвучал низко, — не пора ли нам вернуться в ваш шатёр? — А? Да, не помешало бы немного передохнуть перед отъездом в дальний путь. — Поднявшись и слегка пошатнувшись, Джозеф пожелал друзьям доброй ночи и ушел следом за любовником. Сохраняя ясность рассудка, хоть пиво и слегка опьянило, мужчина вошел в шатёр, освещенный тусклым светом масляных ламп. Слуги завершали последние приготовления, спеша поскорее удалиться и не мешать монарху отдыхать. — Раздевайся, — коротко велел Джозеф, небрежно сняв с себя лёгкий камзол, льняную рубаху, а также штаны и обувь. Пусть пиво и не крепкое было, но его всё же король выпил прилично, так что по телу разлилась приятная усталость, да еще и активная охота сказывалась, так что он хотел поскорее удовлетворить свою похоть. Сам же Лисандр особо не спешил. Нарочито медленно разоблачался, бросая томные взгляды из-под опущенных ресниц на короля. — Чего ты медлишь? — недовольно проворчав, Джозеф нетерпеливо толкнул графа на постель, навалившись на него сверху. Принялся стягивать штаны и нижнее бельё, не обращая внимания на слабое сопротивление любовника. — Ваше Величество, подождите… — попытался остановить его реверид, но всё тщетно. Возбуждённый король грубо раздвинул его стройные ноги, приподнял бёдра, грубо и безжалостно проникая в неподготовленный зад графа. Закричав от боли, Лисандр попытался отстраниться от мужчины. Сильная рука сомкнулась на его шее, удерживая на месте. — Не нужно так кричать, — язвительно усмехнулся Джозеф, нещадными рывками врываясь в его тело. — Тебе всё равно это вскоре начнёт нравиться. Так устроена ваша двойственная природа! — Нет… Ваше… — содрогаясь всем телом от болезненных телодвижений, Лисандр зажмурился, стиснув зубы. — Нет? А разве не этого ты хотел, когда вешался на меня, граф Бриан? — прорычал король, вбивая его в кровать. Навалившись на стройное тело без единой родинки, чистое, словно нетронутый холст, Джозеф решил, что это нужно исправить. Не обращая внимания на выступившие слёзы любовника, впился зубами в его правое плечо, оставляя налившийся кровью укус, который обещал к утру превратиться в приличного вида лиловый кровоподтёк. Зайдясь криком, Лисандр упёрся ладонями в грудь короля, царапая её ногтями. В уголках глаз проступили слёзы. — Как и ожидалось, твоё тело быстро приспособилось, — довольно оскалился Джозеф, продолжая нещадно насиловать графа, у которого из лона уже выступила прозрачная вязкая жидкость, игравшая роль смазки. В нос мужчине ударил ощутимый аромат чего-то сладкого, похожего на жасмин или сирень. Натянутые мышцы сфинктера судорожно пытались сжаться, сильнее зажимая член монарха в тиски. Вытекавшая из лона жидкость, попадая на ствол, стала замечательной смазкой, помогая увлажнить хоть немного анальное отверстие и сделать проникновение еще более приятным. Сдавленные крики и шипения от боли очень скоро переросли в тихие стоны робкого наслаждения. Лисандр уже не отталкивал Джозефа, а даже наоборот, сам тянулся к нему, двигая бёдрами навстречу. Довольный отдачей от любовника, мужчина продолжил вбивать его в постель, снова и снова впиваясь зубами в светлую кожу, оставляя на плечах, шее и груди яркие следы укусов. Даже кое-где умудрился прокусить до крови, из-за чего граф зашелся криком. Из-за боли тело Лисандра напряглось, а мышцы ануса невыносимо сильно сжались, приводя к желанной разрядке. Шумно дыша, Джозеф не сразу выскользнул из зада любовника. Дождался, пока окончательно станет ясно, что сексуальное желание прошло, и лишь потом отстранился. Посмотрел на всё еще возбуждённого Лисандра самодовольным взглядом. — Я же говорил, что твоя природа… — осёкся Джозеф, только сейчас понимая, что изначально не заметил одну вещь. По его приказу Уиллард явно или тайно, но был обязан подмешивать в питьё или пищу всем реверидам в замке подавляющие травы. Если Лисандр их пил, то тело не должно было так отреагировать на насилие. Граф должен был испытывать боль и дискомфорт до самого конца, и уж никак не начать течь, отзываясь. Да еще и запах! Хмуря брови, Джозеф переменился в лице. — Не припомню, чтобы я запрещал тебе пить травы, — сурово заметил он. Вздрогнув, словно от пощечины, Лисандр резко сел, потупил взгляд, нервно заламывая пальцы рук. — Это… Ваше Величество, я подумал, что… уже почти полгода с момента вашей свадьбы прошло, а ваш супруг так и не понёс… вот я и решил, что мог бы вам помочь в этом деле. Подарить ребёнка… — Я тебя об этом не просил. — Холодно пророкотал король, сжимая кулаки. — Знаю, но всё же… — Лисандр вскинул на него полные надежды глаза, — если я забеременею, то никто больше не посмеет распускать слухи о вашем бесплодии. Для меня было бы большой честью носить под сердцем дитя моего короля… — Мне не нужны бастарды. — Резко оборвал его Джозеф, и оттого что его голос звучал ровно, графу становилось только еще страшнее. — Завтра мы возвращаемся в Вудроу. Сделай милость и не попадайся мне на глаза, пока я сам за тобой не пошлю. А теперь, граф Бриан, доброй ночи. Реверид хотел было возразить, но его остановила вскинутая вверх ладонь короля. Закусив нижнюю губу от досады и обиды, Лисандр спешно оделся и без лишних слов покинул королевский шатёр. Укладываясь спать, Джозеф всё еще кипел от гнева. Его злило, что даже любовники не подчиняются его воле, решают, когда и кто будет рожать ему наследников. Их не волнует, что Джозеф может не хотеть следовать примеру всех предыдущих правителей и плодить бастардов. Да и с чего бы это вдруг? Другим королям было всё равно, понесёт от них случайная любовница или нет, так что об этом обычно никто не думал. Решив, что нужно продолжить самому опаивать любовников вином с подавляющими травами, Джозеф всё же позволил себе погрузиться в сон.***
— Ваше Величество, остановитесь немедленно! — раздраженно крикнул ему в спину Уиллард, вместе со слугами с трудом поспевая за несносным мальчишкой. Не обращая на них внимания, Стефан вихрем пронёсся вниз по лестнице. Посланный вперёд гонец сообщил, что король должен вернуться с охоты к обеду и юноше не терпелось поскорее увидеть мужа. Вернее, убедиться, что ничего серьёзного не случилось, а заодно и потребовать, чтобы всё это безумие с опекой прекратилось. Пробежав через холл, он выбежал на улицу и уже собирался слететь с крыльца к распахнутым настежь кованным воротам, как его кто-то ухватил за руки, вынуждая остановиться. — Ваше Величество, ведите себя соответственно статусу и положению в обществе, — с упрёком в голосе сказал барон Рамиро. — Вам стоит дождаться, пока Его Величество с эскортом подъедут к нам. С неохотой, но всё же подчинившись, Стефан расправил плечи, сложив руки перед собой. Тёмно-бордовый бархатный костюм с черными атласными вставками и вышивкой из серебряных нитей, превосходно сидел на фигуре юного соправителя, выгодно подчеркивая его округлившиеся бёдра, которые в порыве страсти любил сжимать Джозеф, оставляя на коже синяки. Однако рубашка всё же была немного свободной, но от этого не портила общего вида. Собранные в высокий хвост волосы были украшены заколкой в форме переплетения цветов аконита. Голову венчал тонкий обруч с крупным ромбовидным аметистом, а в ушах позвякивали от дуновения ветра серьги, сделанные под стать головному украшению. Все драгоценности были из белого золота с россыпью гранатов и аметистов. — Вашество… — пытаясь отдышаться от пробежки, Уиллард обмахивал себя исписанным листом бумаги. — Не делайте… так… больше… ух… — И более-менее придя в себя, повысил голос, предав ему прежнюю строгость. — А если бы вы споткнулись? Помните, что у нас в замке очень крутые лестницы… — …и что ни день, так кто-нибудь да сворачивает на них шею, — договорил за него Стефан. — Знаю. Ничего же не случилось? Зря только поднимали панику, сэр Уиллард. — Вот же несносный мальчишка, — буркнул придворный лекарь. Но тут же скрыл свои эмоции за маской безмятежности. Впереди всей процессии ехал Джозеф, верхом на своём сером жеребце, который всё время порывался пуститься в галоп. Прищурив глаза, Стефан внимательно всматривался в лица людей, ехавших рядом с мужем и за ним. Но так и не обнаружив среди них графа Бриана, украдкой вздохнул с облегчением и заставил себя расслабиться, приняв безмятежный вид. Заставив коня остановиться у самого крыльца, Джозеф окинул юного супруга оценивающим взглядом, одобрительно кивнул каким-то своим мыслям и спешился с коня, передав поводья конюху. — Меня не было не такое уж и долгое время, а ты всё равно успел расцвести, мой мальчик, — не скрывая своего восхищения, Джозеф поднялся по ступеням на крыльцо и, взяв руки соправителя в свои, одарил его пальцы ощутимыми поцелуями. — Разве? — недоверчиво покосился на него Стефан, но всё же одарил короля улыбкой. — Как прошла охота? Надеюсь, что ты снова смог произвести впечатление на наших ханжей и любителей плющить задницы в седле? — Да уж, их трудно растормошить. Улов в этот раз богатый. Я даже кое-что и тебе привёз. Думаю, что тебе понравится. А сам-то ты как? Юноша мгновенно переменился в лице, даже как-то скис, бросив испепеляющий взгляд на придворного лекаря. — О, относительно ничего. Скучно только. Туда не ходи, то не делай. Я, конечно понимаю всё, но зачем со мной носиться как с неразумной дитятей? — Наверное, мне даже не стоит спрашивать, как много хлопот ты доставил Уилларду. На это придворный лекарь лишь фыркнул, скрестив руки на груди и демонстративно отвернувшись, словно ему разом стали интересны остатки охотничьей процессии. — Я лишь отвоёвывал малую часть своей свободы, — фыркнул Стефан. Однако быстро перестал дуться и, невзирая на нормы приличия, подался вперёд, прильнув к Джозефу всем телом. Обнял его за шею, прижавшись к губам монарха своими в страстном поцелуе. Не противясь такой наглости, мужчина обхватил руками талию юноши, погладив поясницу. Он и сам успел соскучиться по страстному и ненасытному супругу. — Ваше Величество, — кашлянул паж, отвлекая королей. На крыльцо к ногам Стефана поставили увесистый сундук, предусмотрительно отворив его крышку, позволяя разглядеть роскошный мех рыжих лисиц. — Я же говорил, что привёз тебе подарки, — гордо заявил Джозеф, приобнимая супруга за плечо, а второй рукой невольно накрыв его живот. Вздрогнув от столь странного прикосновения, Стефан вопросительно глянул на короля. Встрепенувшись, словно пытаясь что-то скрыть, Джозеф достал из сундука одну из шкур и набросил её на плечи юноши, примеряя. — Да, тебе очень пойдёт, — с одобрением в голосе говорил он. — Как бы только во время нашей следующей совместной охоты простой люд, что встретится нам по дороге, не принял тебя случайно за прекрасного лесного бога Ревера. — Тогда им всем останется лишь горестно вздыхать, ведь у лесного бога уже есть его верховный зимний бог, — упавшим до интимного шепота голосом проговорил Стефан, протянув руку и погладив щеку мужа. Краем глаза он заметил, как из дормеза вышел Лисандр. Он и так выглядел раздраженным, а едва взглянув в сторону королевской четы, пришел только в еще большую ярость, заспешив прочь. «Либо надоел, либо между ними произошла размолвка», — про себя отметил Стефан, не скрывая победной усмешки. — Кстати, в восточной башне полным ходом приводят в порядок комнаты, — вспомнил он, откладывая лисью шкуру обратно в сундук. — Для кого они? Уиллард как-то странно кашлянул, что не ускользнуло от внимания юноши. — Для тебя, Стефан. — Всё еще продолжая улыбаться, ответил Джозеф. Словно пораженный молнией, юный соправитель сначала нервно хихикнул, а потом переменился в лице, осознавая весь смысл сказанного. От лица отхлынула кровь, а глаза тревожно забегали. — Для ме… что? — ему хотелось верить, что он ослышался. Быть такого не может, чтобы он так быстро надоел королю. — Но зачем? Ты же не хочешь сказать, что надумал отослать меня прочь? Улыбка на лице Джозефа померкла. Он явно не ожидал такой реакции. Шумно вздохнув, взъерошив собственные волосы, он попытался принять виноватый вид, но не вышло. — Так надо, — посерьёзнел его голос. — Потом всё поймёшь. — А сейчас объяснить нельзя? — огрызнулся юный соправитель, исполненный обидой и гнева. — Ваше Величество, прошу вас, не нервничайте, — попытался вмешаться Уиллард, протянув ему чашу с настойкой из ромашки. — Не до тебя сейчас! — прорычал Стефан, выбивая чашу из рук лекаря. Вперился злым взглядом в мужа. — Ну так что, король? Чем я тебе не угодил? — И кто меня еще попрекал, что я не умею держать себя в руках? — незлобно усмехнулся Джозеф, протянув руки, дабы обнять его, но юноша отступил назад. — С чего такое решение, Джозеф? — от переполнявших Стефана эмоций, его голос дрожал. — Почему ты решил отослать меня в какую-то вшивую башню? Что, всё же вспомнил, что я не знатного происхождения и решил прислушаться к словам советников? Привлеченные шумом слуги и знать, что сопровождали короля на охоте, дружно повытягивали шеи. Никто не понимал, в чем дело, но многие только довольно скалились, ведь наконец-то между королями произошел скандал, который может оказаться роковым. — Ваше Величество, успокойтесь… вам нельзя… — запричитал Уиллард, но на него уже никто не обращал внимания. Он беспомощно посмотрел на Джозефа, ища поддержки, а тот только и смог, что стиснуть Стефана против его воли в своих объятиях, крепко прижимая к своей груди, пытаясь унять его гнев. — Пусти меня! — принялся вырываться юноша, на эмоциях ударив мужа в грудь кулаком. — А вот с этой стороны мне тоже интересно тебя узнать, — попытался пошутить Джозеф, но получив пощечину, всё же сам утратил над собой контроль. Крепче стиснув супруга и встряхнув его, тихо прорычал. — Ну всё, довольно! Нравится тебе или нет, но ты отправишься в восточную башню. Не навсегда, а на время. И это не обсуждается! — И зачем это… — Стефан не смог договорить. Замер в руках короля, с недоумением и ужасом чувствуя, как по ногам что-то обильно потекло. Глаза широко раскрылись. Следом за выступившей влагой низ живота пронзила острая боль, словно туда всадили нож. Громко ахнув, он отстранился от короля. — Что за… — Стефан? — растерялся Джозеф, недоумённо глядя на супруга. Скользнул взглядом вниз и только когда увидел небольшую светло-розовую лужицу на крыльце, метнулся к супругу, подхватил его, когда того вновь скрутила боль. — Тише, не паникуй… — Не паниковать? — попытался выдавить из себя нервный смешок Стефан, зайдясь криком от боли, зарождавшейся внизу живота и отдающей в поясницу, словно в позвоночник впились иголки. — Что это… почему так больно? — Скорее, принесите в восточную башню чаны с разогретой водой, простыни и полотенца! — раздавал распоряжения Уиллард. — Зачем? — только и смог выдохнуть юноша, едва не согнувшись в три погибели. — Так надо, — ответил Джозеф, подхватив супруга на руки и быстрым шагом следуя за лекарем. Заинтересованные происходящим придворные, тихо зашептались: — Что происходит? — Фи, такой крик поднял, будто его режут. Сразу видно, что никаких манер нет. — А зачем всё это понадобилось лекарю? Подозрительно как-то… — Фергус! — рявкнул Джозеф, раздражаясь из-за извечных пересудов дворян. Благо даже объяснять ничего не пришлось, и граф Диггори приказал своим людям загородить дорогу дворянам и установить караул на лестницу у подъёма в восточную башню. Корчась от боли, Стефан судорожно вцепился в руку мужа, всё еще пребывая в полнейшем недоумении. — Больно… меня отравили? — первое, что приходило ему на ум. Где-то он слышал, что существуют яды, способные приносить страдальцу чудовищную боль. — Вы рожаете, Ваше Величество! — ответил за Джозефа Уиллард, несмотря на свой возраст, легко и ловко взбираясь по лестницам, прыгая чуть ли не через две ступени. — Что?! — недоумение сменилось шоком. На лице юноши отобразился ужас. Он не верил в правдивость этого заявления. — Нет… Я не могу быть… Я же… — Прости, — прервал поток его бессвязных мыслей Джозеф, крепче обнимая. — Я должен был тебе сказать об этом. — Так ты знал?! — в голосе сквозит обвинение. — Но почему я тогда не… Боль снова скручивает, не позволяет договорить. Первым в покои восточной башни влетает Уиллард, отдавая слугам громкие распоряжения: затопить камин, помочь другим принесли побольше воды и простыней. Уложив супруга на кровать, Джозеф с трудом выносил этот полный обвинения и боли взгляд фиолетовых глаз, которые так и смотрели в самую душу. — Ваше Величество, выйдите! — приказал Уиллард, выталкивая монарха в коридор. — Это зрелище не для ваших глаз. Но прежде чем Джозеф успел возразить возмущение, перед его носом захлопнулась дверь. Ему ничего не оставалось кроме как ждать, когда всё закончится. Крики за тяжелой деревянной дверью не стихали мучительно долгое время. И каждый такой крик перерастал в вопль, или в редкие случаи стихал. Сжимая кулаки, мужчина заметно нервничал. Он не мог представить, что может чувствовать Стефан в данный момент, но понимал, что сам стал тому виной. На Джозефа резко нахлынули воспоминания, как почти пятнадцать лет назад он так же стоял под этой самой дверью, вслушиваясь в крики пытающейся разродиться матери. Но сейчас всё иначе, убеждал себя молодой король, тряхнув головой. На плечо ему легла сильная рука, по-дружески стиснувшая плечо. — Всё будет хорошо, — твёрдый голос Фергуса вывел его из оцепенения. — Стефан сильный мальчик, он справится. Говорят, будто бы ревериды редко умирают во время родов, поэтому в древности они ценились выше слабых женщин. — Тоже мне, утешил, — фыркнул Джозеф. Предусмотрительные слуги принесли неразбавленного красного вина, имевшего терпкий привкус. Залпом опустошив кубок, король опустился на кем-то принесённую деревянную скамью, которой явно здесь не место. — Смотри на это с другой, более приятной стороны, — не унимался граф. — Ты обзаведёшься наследником, а все недовольные вельможи останутся с носом, ведь ты их обвёл вокруг пальца. Подумать только, ты стал отцом первее меня! — Ничто тебе не мешает вступить в брак и обзавестись семьёй. — Меч — вот моя жена. — Решительно ответил Фергус, повторяя свою излюбленную фразу. — Я ведь воин, а воин может быть женат лишь на войне и собственном мече, а за детей он считает победы. — Тогда ты даже в этом плане не удался, — поддел его Джозеф, немного повеселев. Видя, как возмущенно надулся друг, рассмеялся. Слуги продолжали сновать туда и обратно, принося и унося всё необходимое для работы Уилларда. Несколько раз пронесли мокрые окровавленные простыни и алую не успевшую остыть воду. От одного взгляда на всё это, Джозефа вновь охватила тревога, и он нервно заломил пальцы рук. В противоположном от них конце коридора всё же вырисовались несколько вельмож, среди которых были: барон Оливер Бенет, маркиз Джонатан Броуди и кардинал Хьюго Каллум. Последний, пребывая в нерешительности, мялся на месте, но потом всё же подошел к монарху. — Ваше Величество, — склонил голову в лёгком поклоне, — не откажите в милости зачитать вам слова нашего Господа, мудрого Деудедита «о грехе прелюбодейства и введении во искушение дьяволом»… — Кардинал Каллум, почему бы вам лучше не поздравить Его Величество? — нагло перебил его Фергус, скрестив руки на груди и окинув главу духовенства недовольным взглядом. — Как-никак, а с минуты на минуту родится его наследник. — Еще неизвестно, граф, человеческое ли то будет существо. — Выразительно посмотрев на военного министра, Хьюго не скрывал своего отвращения и презрения к происходящему, позволяя яду литься со своих уст. — Все мы знаем, что богомерзкие твари, порождения дьявола, могут породить лишь себе подобных, таких же дьяволят. — Выбирайте выражения, Каллум. — Холодно велел Джозеф. За дверью неожиданно стихло. Крики прекратились, равно как и суета, царившая там последние… а сколько времени прошло? Джозефу казалось, что миновал от силы час, но глядя на сумерки за окном, он понимал, что прошло значительно больше. За дверью раздался сначала тихий писк, вскоре переросший в настоящий визг. — Наконец-то, — с облегчением выдохнул Джозеф, обменявшись одинаковыми взглядами с графом Диггори. — Господь милосердный… — пробормотал кардинал, окрестив себя знамением и крепче стиснув свой золотой амулет со скрещенными копьями. Не дожидаясь, пока ему дадут разрешение, Джозеф отворил дверь, входя в скромную, но просторную комнату, погруженную в полумрак и освещаемую лишь развешанными масляными лампами и пламенем камина. В спёртом воздухе отчетливо ощущался аромат пота, крови и сушенных трав. Слуги безликими тенями быстро убирали всё ненужное, собирая окровавленные мокрые тряпки, унося чаны с мутной водой. — Стефан! — метнувшись к постели, на которой распластался без сил его супруг, Джозеф присел на край. Юноша выглядел мертвенно-бледным. Искусанные в кровь губы потрескались и теперь пересыхали. Под глазами залегли тени, а лицо обрамляли влажные от пота тёмные пряди. Измученное, всё еще сотрясаемое мелкой дрожью тело, было прикрыто тонкой льняной простынёй. — Стефан, мой мальчик, — взяв руку юноши в свою, Джозеф принялся покрывать его пальцы поцелуями. Подался вперёд, губами коснулся впавших щек и уголка рта соправителя. — Сволочь… — хрипло ответил ему Стефан, одарив мужа испепеляющим взглядом. — Ваши Величества, — вовремя вмешался Уиллард, словно предчувствуя бурю, — позвольте вас поздравить с рождением принца. И не дожидаясь, пока один из королей скажет хоть слово, протянул Джозефу беспокойный свёрток. По спине мужчины пробежал холодок. Робко приняв свёрток, дрожащими руками прижимая его к себе, Джозеф с трепетом вглядывался в сморщенное крошечное лицо человеческого существа с тёмным пушком на голове. — Сын… — с теплотой прошептал король, поцеловав младенца в лоб. — У меня сын. Первенец. Широко улыбаясь, он вновь склонился над постелью, с жаром и благодарностью поцеловал супруга в губы. — Стефан, ты чудо! — Изверг, — недовольно проворчал юноша, из которого роды выпили все силы. — Я тебе это еще припомню… — Несомненно, мой любимый, несомненно. — Даже не стал пытаться оправдываться Джозеф, повернувшись к дверям, в которых замерли в ожидании граф и кардинал. — Фергус, у меня сын. — Поздравляю, дружище, — искренне радовался за короля Фергус, подойдя ближе. Мельком взглянув на новорожденного принца, бросил на Стефана полный сочувствия и восхищения взгляд. — Ваше Величество, вы держались достойно. Вашему мужеству можно лишь позавидовать. — Попробуйте родить, граф, тогда и завидовать будет нечему, — даже измождённый и безумно уставший, Стефан всё равно умудрялся огрызаться. — К сожалению, это невозможно, Ваше Величество. — Оценил выпад военный министр. — Жаль, а то бы я одного тут заставил бы… — прошипел юноша, но так и не договорил, поскольку дыхание перехватило и его тело всё напряглось. — Так, господа добрые, я вас сюда еще не звал, — принялся выпихивать Фергуса и кардинала за дверь Уиллард. Каллум всё же успел бросить на Стефана злобный взгляд, пробормотав себе под нос что-то о демонах и шлюхах. Быстро подлетев к юноше, Уиллард дождался пока выйдет послед, и лишь потом дал добро на отдых. — Злишься, — не спрашивал, а утверждал Джозеф, присев рядом с супругом, и кончиками пальцев свободной руки погладив его по щеке. — А ты думал, что становясь моим супругом, сможешь избежать этой участи? Глупенький, рано или поздно, но нам бы пришлось задуматься о наследнике. — Ты ведь взял меня в мужья из-за этого, так? — в лоб спросил Стефан, всё еще сверля короля злым взглядом. — Знал, что со мной. Забавно осознавать, что своим высоким положением я обязан чистой случайности и этому… комку плоти. — Отчасти дело было и в твоей беременности, но даже без этого я бы всё равно сделал тебя своим, пусть и не так рано. — Честно ответил Джозеф. — Первый бы раз вступил в брак ради наследников и пресечения всех этих гнусных слухов, а потом мне бы никто не помешал развестись и взять в супруги того, кто мне больше люб. — Не растрогал, — фыркнул юноша, но всё же потянулся за рукой мужа, потёрся о тёплую шершавую ладонь щекой, поцеловал основание запястья. Ребёнок в этот момент закапризничал, всему миру сообщая о своём голоде. — Позвольте, — взяв кричащий свёрток из рук Джозефа, Уиллард протянул его роженику. — Ваше Величество, я конечно не уверен, что у вас уже прибыло молоко, но всё же попытайтесь дать ему грудь. — Ч-что? — ошарашено уставился на лекаря Стефан. — Грудь. Ваш сын голоден. — А я здесь при чем? — Вы его родили, вы его отец… мать… производитель! — Я не стану этого делать! Достаточно и того, что я его родил. Будь проклята эта природа с её шутками. — Пусть слуги найдут кормилицу, — приказал Джозеф, не скрывая своего смешка. — В конце концов, не пристало титулованной особе заниматься таким. Стефан лишь согласно кивнул, и под хмурым взглядом лекаря расплылся в слабой, но всё же победной улыбке. — Идти против природы… — недовольно ворчал Уиллард, но всё же приказал слугам поскорее найти кормилиц для новорожденного принца. — Теперь-то советники подавятся, — торжествующе сверкнул глазами монарх. Нежно и благодарно поцеловал супруга в губы, погладил по взмокшим волосам. — Малышу нужно теперь выбрать имя. Обычно принято называть в честь прежних королей или каких-нибудь значимых родственников… — Алан, — на минуту задумавшись, сказал Стефан. — Алан… Не припомню никого с таким именем. Это кто-то из твоих предков? — Нет. Зачем следовать всем традициям, если мы большую их часть уже нарушили? — Хорошо, пусть будет Алан, — согласился Джозеф. Поцеловав Стефана и оставив его отдыхать, он велел немедленно готовиться к пиру по случаю рождения первенца. Ему уже не терпелось взглянуть на растерянные лица тех болтунов, что смели сомневаться в монаршей мужественности.