Свечи поставлю на стол, Черную ткань разверну. Карты ложатся крестом, Карты пророчат беду. Кто выкрал сердце твое, Мой темноглазый король? Аркаим — Мой король Пронзил мне сердце в час ночной Сон вещий огненной стрелой. Мир вспыхнул словно сущий ад Никто ни в чём не виноват… Так небо прокляло любовь И слёзы превратились в кровь! Unreal — Проклятие мертвых роз
Осень 933 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу Осень в этом году радовала обилием красок. Листья всех оттенков алого и желтого, подобно пламени, обрамляли кроны деревьев, с приятным шелестом шуршали под ногами или устремлялись прочь, гонимые ветром. Тёмно-бордовый кафтан, подбитый роскошным лисьим мехом, сидел на стройной фигуре юноши, неспешно прогуливавшегося по осеннему саду. На почтительном расстоянии держались четверо стражников из личной охраны. Слуг не наблюдалось, ибо их общество только удручало. В ушах позвякивали серьги с альмандинами. Не так давно отшумели пиры по случаю двадцативосьмилетия монарха, и разумеется, как и всегда, помимо раболепия, знать не гнушалась чуть ли не в открытую предлагать своих отпрысков имениннику. Ничего нового в них не было, как показалось Стефану. Такие же родовитые, знатные и красивые. Ничего особенного, если говорить коротко. Хотя, было несколько экземпляров, которые, как ему показалось, заинтересовали Джозефа, но они сгодились всего на пару ночей, после чего о них никто не вспоминал. С трудом тогда разрешившись от беременности, о которой сам Стефан понятия не имел, ему с еще большими муками пришлось томиться почти десять дней в скучной комнате восточной башни. Вообще, по традициям, его должны были отправить в это скромное уединение за две недели до родов и держать еще сорок дней после, дабы он окончательно сумел очиститься. Но в первом случае пришлось тянуть до последнего, чтобы никто не догадался, а во втором вмешался Джозеф, который успел истосковаться по страстному и отзывчивому супругу. Так что десять дней были даны чисто для того, чтобы Стефан смог осознать всю серьёзность произошедшего, отдохнуть, набраться сил, а потом вернуться в мир, полный врагов и гадюк в новом статусе. Теперь он был не просто безродным щенком, ставшим супругом короля, а безродным щенком, ставшим супругом короля и родившим законного наследника, кронпринца. Дворяне злились, но одновременно с тем и упивались надеждой, что после родов герцог Конлей перестанет быть интересным королю. Вот тут-то они просчитались! Стефан прикладывал все усилия, чтобы в скором времени вновь оказаться в постели мужа и не покидать её еще долго. Так что сразу же после пира по случаю рождения принца Алана, Джозеф уединился с супругом и не покидал своих покоев в течение недели. Нет, он не хранил верность, пока Стефан без сил валялся в кровати, температурил, когда таки пришло молоко и его пришлось не только сцеживать, но и перетягивать грудь, чтобы она не росла и не обвисла, превратившись потом в два висящих мешочка с пустой кожей. Джозеф не стеснялся брать к себе любовников, но стоило ему получить желаемое, как тут же их отсылал. С трудом дождавшись, когда Стефан покинет уединение, мужчина прямо во время пира чуть ли не был готов разложить его на столе, но сдержался. Исключительно ради приличия и потому, что не желал уподобляться своему ненавистному отцу. Король Харланд никогда не брезговал во время пиршеств заломить руки леди Маргарет за спину, уложить грудью на стол и изнасиловать под одобрительные возгласы соратников. И тем не менее, хоть за неделю, полную страсти и секса, у Стефана всё болело в одном месте и кровило, — всё же лекарь предупреждал, что нужно обождать какое-то время после родов, чтобы всё зажило, — он был только рад вновь оказаться под королём. А двор продолжал приходить в себя, недоумевая, откуда мог взяться ребёнок, ведь беременность была незаметной. — Это всё колдовство, не иначе, — шептались слуги и знатные сынки. И до чего же было забавно видеть, как многие придворные прячут стыдливо глаза перед Джозефом, ведь он опроверг их слухи о собственном бесплодии. Зато у дворян появился новый повод для обсуждения, дескать король взял безродного в мужья из-за его положения, ведь не мог за полгода брака родиться здоровый и полноценный ребёнок. Хотя, другие были склонны верить в версию о шантаже, якобы Стефан нагулял пузо от кого-то из стражников или даже слуг, но всё равно заставил короля взять себя в мужья. Эта версия вызывала лишь улыбку на губах обоих правителей. Разве могут быть сомнения в отцовстве, когда у маленького двухлетнего Алана глаза цвета грозового неба и волосы цвета воронового крыла, волнами обрамляющие овальное личико? Джозеф до сих пор не может нарадоваться рождению сына, так что многим знатным двуполым юношам приходится локти кусать от досады, ведь король перед каждым соитием с ними вливает в них вино с подавляющими или даёт настойку из кориандра, рябины, воробейника и коры калины. Он объяснят это просто: «Мне не нужны бастарды, тем более, когда у меня уже есть кронпринц». К Алану были приставлены только самые проверенные и доверенные слуги, в ком не сомневался сам Джозеф. Так что мальчик постоянно был окружен заботой и вниманием. Вот только Стефан редко интересовался сыном. Он сам был еще достаточно юным, когда его родил. Что тогда юный соправитель не испытывал никаких родительских чувств к Алану, то и сейчас так же. Разве что ради приличия иногда сдержанно улыбался, когда Джозеф или няньки начинали с упоением рассказывать об успехах кронпринца: первое слово, первые шаги, первое осмысленное предложение и действие. И к этому придворные умудрились прицепиться. Им было невдомёк, как можно быть таким холодным к ребёнку, которого ты девять месяцев носил под сердцем и произвёл на свет. — Даже суки заботятся о потомстве, хоть им порой и жрать нечего. — За спиной сетовали все, включая и слуг. Но сам Джозеф не мог упрекать супруга в холодности к сыну, ведь тот не только не знал о своём интересном положении, но и не планировал пока детей. Достаточно было и того, что Стефан не питал к Алану ненависти, а остальное не имело значения. Остановившись возле мраморного фонтана, с высеченной из камня статуей худосочного бога вод и дождей Игроса, державшего в руках кувшин, из которого лилась вода, юный соправитель невольно обернулся, словно почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. На втором этаже одной из комнат, принадлежащих кому-то из советников, колыхнулись тяжелые парчовые алые шторы с золотым орнаментом. Тёмные губы Стефана сложились в тонкую линию, скривились в недовольстве. «Ну? Чем на этот раз удивите, трусливые крыски?» Он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, откуда зачастую ползут нелестные слухи и неприятности. Но советники были слишком трусливы, чтобы действовать как-то серьёзно. За два с лишним года брака Стефан успел пережить многое. Только отравить его пытались не менее десятка раз, добавляя яд в питьё и пищу. На счастье его сердце смогло достаточно ожесточиться, чтобы не стесняться предлагать слугам вкушать всё принесённое из кухни первым. Он не испытывал к ним жалости, если несчастные, задыхаясь и синея, начинали харкать кровью. Несчастные случаи тоже подстраивали, но один из таких максимум закончился лишь сильным вывихом бедра, да ушибом. Когда ты супруг высокородной особы, да еще сам низкого происхождения и презираемый всеми, тебе приходится не только стремительно взрослеть, но и становиться более жестоким, равнодушным к чужой боли, беспощадным к врагам и так же хладнокровно расправляться с недругами. Либо тебя убьют, либо ты убьёшь и иначе никак. Таков закон жизни. Таков закон двора.***
— Чертов щенок! — раздраженно фыркнул Джеймс Иниго, отстранившись от окна, когда юный король повернулся в его сторону. — Все планы нам путает. Ничто его не берёт! — Да, дворняжка не только с зубками, но и с нюхом оказалась, — зло усмехнулся барон Оливер Бенет, смакуя янтарную жидкость в гранённом низком стакане. — Господа, не хочу показаться голословным, но ваши планы ни к чему так и не привели. Что, неужели так сложно подослать убийцу? — Осторожность, милорд, превыше всего. — Заметил кардинал Каллум, так и не притронувшись к кубку с рубиновым вином. — В конце концов, Джозеф уж слишком привязался к этому сучонку, так что не исключено, если мы попытаемся действовать так неосторожно, что король быстро обо всём догадается и тогда уже наши головы полетят. — С вашей осторожностью мы можем до скончания жизни здесь сидеть и нихера не добиться! — вспылил Оливер. — Должно же быть что-то, или мы так и будем пресмыкаться перед наглым выскочкой. Мужчины нахмурились. Мало им было того, что сам король Джозеф рушит все привычные устои и порядки, перекраивая законы под себя, так он еще и слушается своего безродного супруга, который только еще больше отравляет жизнь знати. Нет, подобное еще свойственно графу Диггори, верному другу монарха, но он не так сильно мешает. В конце концов, не Фергус же является соправителем. — Хм… — громко задумался виконт Эррал. — Насколько я могу судить, наш король уже достаточно давно не обращается к придворному лекарю за травами для себя. Только для своих любовников. — А нам-то что с этого? — раздраженно фыркнул граф Иниго, и Бенет впервые был с ним солидарен. — А то, друзья мои недогадливые, — поучающим тоном продолжил Марвин, — что Джозеф восприимчив к течным реверидам. — Уже пытались, — встрял маркиз Броуди, — но ничего не вышло. Джозеф позабавился с мальчишкой до окончания течки и тут же забыл о нём, а потом еще заставил Уилларда насильно вытравить плод, когда стало ясно, что не обошлось без последствий. — Всем хочется разнообразия, — сухо промолвил Оливер. — Мы только и делали, что старались подсунуть Джозефу одинаковых во всём любовниках. Нужно попробовать что-то другое. В старые времена, еще будучи принцем, он предпочитал что-то простое, но при этом западающее в душу. — Если бы еще было хоть что-то способное отвлечь монарха от его колдуна, — покачал головой кардинал, озвучивая общую мысль.***
Герцогство Норвуд Сезон охоты еще не успел миновать, но весь двор всё же перебрался из Вудроу в Фелан, дабы провести там время до самого лета. Государственных дел никогда мало не бывает, но в этот раз их было особенно много, так что пришлось с утра до позднего вечера заседать на Совете, а потом и еще после этого корпеть над бумагами с указами. Радовало, что Стефан и Фергус всегда были рядом и с готовностью брали часть работы на себя, иногда советуясь с монархом. Еще пришлось ломать голову над поздравительным письмом и подарками для нового императора Трайдории. Фидель Альварес был жестоко убит своим сыном, двадцативосьмилетним Маркусом, который устав наблюдать за падением империи, решил всё взять в свои руки. Поговаривали, будто он очень жесток и во всех битвах всегда сражается в первых рядах, да еще и его политика настроена на подчинение себе всего мира. Не из страха, а скорее из уважения к человеку, который не побоялся избавиться от никчемного отца, Джозеф поздравил Маркуса с успешным восхождением на престол и пожелал долгого правления. Советники ошибочно посчитали, что монарх желает наладить мир с Трайдорией, ведь как бы было выгодно иметь в друзьях такого друга. Но Джозеф лишь отшутился, что для этого либо ему придётся взять в супруги кого-то из детей Маркуса, либо договориться о помолвке маленького Алана. Начавшиеся дожди застали королевский двор в пути, когда до Фелана оставалось всего пара дней дороги. Из-за сильных холодных ливней дворяне и слуги перебрались в тёплые дормезы и крытые грузовые повозки, а вот оба короля и стражники продолжали ехать в седле, накинув на плечи и головы плащи с капюшонами из непромокаемой плотной ткани. Стефан ехал бедро к бедру рядом с мужем, восседая не на покорной и осторожной рыжей кобылке, а на мощном резвом вороном жеребце с белым пятном на правом крупе. Конь, прозванный Вихрем, то и дело порывался боднуть серого жеребца Джозефа или пуститься в галоп. В последнем оба зверя были солидарны друг с другом, хоть серый и был уже не так молод для подобных вещей. — И всё же лучше бы ты в дормез сел, а не мок под дождём, — с ноткой беспокойства в голосе проговорил Джозеф, поглядывая на красивого и статного юношу. — Чтобы там от скуки помереть? — фыркнул Стефан. — Нет уж! Кроме того, мне нравится погода. Люблю шум дождя. Когда прохладные капли касаются кожи… Лишь бы потом душно не было, как часто это случается летом. Да и мало ли, вдруг по дороге нам зверь какой подвернётся! — Неужели не наохотился? — улыбнулся мужчина. — Охоты много не бывает, — озвучил его мысли соправитель, пытаясь всматриваться сквозь стену дождя. Джозеф только одобрительно кивнул. Той же осенью после родов он взял Стефана с собой на обещанную охоту. Юноша был еще не так искусен и силён, чтобы с голыми руками идти на зверя, но научился достаточно хорошо стрелять из лука, так что в первый же день подстрелил добротного зайца. Тогда мужчина смотрел на супруга с гордостью, а сейчас ко всему прочему во взгляде монарха появились восхищение, неутолимое желание и что-то нежное. С тех пор, как родился Алан, Стефан успел измениться. Не так, чтобы прям до неузнаваемости, но заметно. Похудев и приведя себя в порядок, Стефан мог похвастаться стройным телосложением с твёрдым прессом. Интересное сочетание лёгкой мускулатуры с округлыми бёдрами юноши возбуждали Джозефа при одном только взгляде на всё то, чем природа наградила его соправителя. Да и как тут устоять, когда Стефан всегда облачается в одежды, выгодно подчеркивающие его достоинства, на устах блуждает многообещающая улыбка, порой сменяющаяся хищным оскалом, а фиолетовые глаза горят неутолимым желанием? Страстный супруг, как в постели, так на тренировках и политической арене сводил Джозефа с ума. И мужчина действительно начал задумываться, а не является ли Стефан колдуном? Но тут же упрекнув себя за глупые мысли, мужчина передёрнул плечами. Нельзя обвинять объект воздыхания в том, что ты к нему неровно дышишь! Замок Фелан и его окрестности После приезда в Фелан пришлось ждать еще с неделю, пока закончатся дожди, а до тех пор пришлось тухнуть в замке, занимаясь делами. Благо, что рядом был верный друг Фергус, с которым можно было выпить и поболтать о том о сём, да еще и страстный супруг под боком, который не даёт времени заскучать в ночи, и не только. Наконец, когда дожди закончились, Джозеф приказал немедленно подготовить всё к охоте. До зимы еще есть время. — На кого на это раз, Ваше Величество? — осведомился граф Диггори, проверяя надёжно ли закреплены ремни седла на его гнедой кобыле. — Если повезёт, то на марала, — ответил Джозеф. — Хотя, я бы предпочел на медведя. Его бы шкуру да повесить на стену Зала Совета… — А голову на входе в Зал, чтобы советники знали, что и их головы могут легко полететь, — усмехнулся Стефан, натягивая перчатки из светло-коричневой мягкой кожи. Как и все собравшиеся на охоту, он предпочел в этот раз не наряжаться броско и в непрактичные одежды, а выбрал льняные простые тёмно-коричневые штаны, бежевого цвета рубашку свободного кроя и кожаную в тон перчаткам безрукавку с воротом из шкуры черного волка. — Дай тебе волю, ты бы с радостью отправил добрую часть придворных в руки к палачу. — Покачал головой монарх, про себя отметив, что даже в простой одежде соправитель всё равно остаётся сексуальным. — Я бы только поддержал, — встрял Фергус, скрестив руки на груди и украдкой скользнув взглядом по фигуре юного короля. — Ты неисправим, — закатив глаза, Джозеф повёл под уздцы своего серого коня. Собирался пройти несколько метров и на ходу запрыгнуть в седло, как ему дорогу загородила гнедая лошадь, нетерпеливо мотавшая головой. — Тише-тише, — проговорил неуверенный мальчишечий голос. Обойдя кобылу спереди, юноша остановился, словно молнией пораженный. Спешно склонил голову в низком поклоне. — Простите, Ваше Величество! Я не успел её остановить и… — Зачем же ты взялся за лошадь, если не умеешь ею управлять? — хмыкнул король, поглаживая собственного коня по морде, успокаивая. — Я так хотел поехать вместе со всеми на охоту, — робко проговорил юноша, медленно подняв голову. В сиреневых глазах затаился страх. Пройдясь взглядом по худенькой фигуре в дорогих бархатных одеждах насыщенного изумрудного цвета, Джозеф только усмехнулся: — В таком виде тебе в самый раз ехать в карете. Прикажи конюхам, чтобы выделили тебе лошадь поспокойней. — Да, Ваше Величество, спасибо. Не говоря больше ни слова, король прошел мимо, и лишь поравнявшись с юношей ощутил дивный горьковатый вересковый аромат. Остановился, проводив реверида заинтересованным взглядом. Но стоило только взобраться в седло и пустить коня в галоп, как он тут же забыл о мальчишке, пахнувшем вереском. Славной выдалась охота. Пусть и не удалось загнать медведя, зато было поймано с десяток крупных кабанов, два добротных марала, три десятка перепелов, семь фазанов, дюжина зайцев и даже четыре косули. В последних двух отчетливо красовались небольшие раны от выпущенных Стефаном стрел, угодивших в шею и грудь зверя. Всё еще разгоряченные после охоты мужчины наперебой похвалялись своими трофеями и хвалили друг друга, пока слуги относили туши в сторону, а лошадей привязывали к импровизированному стойлу. Но как бы Джозеф не пытался привить дворянам любовь к своему виденью охоты, те всё равно продолжали всё время сидеть в сёдлах и с надменными мордами ждать, пока стражники или слуги загонят добычу, а потом спускали собак или снисходили до того, чтобы воспользоваться луком со стрелами. Однако может, оно и было к лучшему, что те оставались в сёдлах. Хотя бы никто из них не начинал ныть, в случае падения с лошади, о порче своих вычурных одеяний. Пока слуги принялись готовить ужин и таскать воду не только для готовки, но и для умывания, Джозеф уже направился к своему шатру, как до него долетел горьковатый аромат вереска. Остановившись и посмотрев в сторону его источника, мужчина склонил голову на бок. Тот мальчишка, которого он встретил сегодня утром перед охотой, стоял у загона с лошадьми, поглаживая своего скакуна по морде и, улыбаясь, что-то негромко говорил ему. Заинтересовавшись, Джозеф решил подойти поближе. В конце концов, если мальчишка был из знатных, с ним следовало познакомиться. — Вижу, вы всё же поладили, — заговорил король, взглянув на гнедую лошадь. Вздрогнув, юноша резко обернулся, немного испуганно посмотрев на мужчину. — Ваше Величество… — дрожащим тихим голосом промолвил он, наклонив голову и опустив взгляд. — Я тебя никогда раньше не видел среди своих придворных, — разглядывая юношу, Джозеф всё же попытался припомнить всех ему ранее представленных знатных сынков. — Я раньше никогда не был при дворе, Ваше Величество… — неуверенно пробормотал юнец, робко подняв на монарха сиреневые ланьи глаза. — Значит, мы не знакомы. Как тебя зовут? — Калеб, Ваше Величество. Калеб Эден. Барон. — Эден, значит? — задумчиво проговорил Джозеф, оглядывая паренька с головы до ног. Он помнил этот древний знатный род, который считался вымершим, когда несколько лет назад последний из Эденов скончался, так и не оставив наследников. Так что Джозеф мог иметь повод недоверчиво отнестись к новоявленному барону. — А ты уверен? Насколько я знаю, у старика Ричарда не было законных детей… — Но это не значит, что у него не было бастардов, — тут же вклинился в разговор Оливер Бенет. Встав рядом с мальчиком, мужчина тем самым избавил его от возможности лично отвечать на вопросы короля. — Маркиз Броуди заключил, что уж лучше земли Эденов отойдут бастарду, чем неведомо кому. Поэтому мы были только рады, когда среди местных прошел слушок, что какая-то крестьянка шестнадцать лет назад завела интрижку с Ричардом Эденом, и потом родила от него ребёнка. — Если оно так, то рад вас приветствовать, барон Эден. — Кивнув пареньку, Джозеф тепло улыбнулся и всё же дошел до своего шатра. В резном кресле уже сидел Стефан, попивая разбавленное ягодным соком красное вино. По шатру сновали слуги, накрывая на стол и подготавливая всё для отдыха обоих правителей. Перед Стефаном поставили тарелку с тушенными заранее овощами, но тот даже не притронулся к ним. Выпрямился, пристально посмотрев на слугу и тот, бледнея и обливаясь потом, дрожащей рукой зачерпнул деревянной ложкой немного овощей и первым попробовал. Проглотил и через полминуты, поняв, что всё еще жив и состояние не ухудшилось, громко вздохнул с облегчением. — Приятного аппетита, Ваше Величество, — пожелал он, уходя прочь. — Подождём, — тихо проговорил Стефан, всё еще не спеша прикасаться к еде. Понаблюдав несколько минут за слугой, он всё же убедился, что с тем ничего не случилось и, взяв серебряную ложку, принялся за еду, жуя без особо аппетита. Такому странному поведению Джозеф не удивился. От своих доверенных слуг он знал, что на юного короля уже совершали несколько раз покушения, пытаясь отравить, но к счастью всё обходилось лишь смертью слуг, которые первыми пробовали еду и питьё. Да, Джозеф знал о том, как нелегко живётся Стефану. Знал, но ничего не делал, даже не вмешивался. Он был уверен, что Стефан сильный юноша и со всем справится сам. Его не нужно защищать или оберегать, ведь король уже успел убедиться, что супруг в состоянии сам постоять за себя. Не зря же нужны были все эти тренировки, да и ради интереса Джозеф один раз подослал одного из своих людей, чтобы посмотреть насколько Стефан подготовлен к неожиданным ситуациям. Ответом стала мгновенная смерть стражника, решившего зажать соправителя в безлюдном коридоре. Тонкий стилет, который Стефан носил постоянно с собой, в мгновение ока перерезал несчастному горло. Таким образом Джозеф решил, что ему не нужны помощь или защита, а значит можно быть спокойным и не обращать внимания на то, что на самом деле Стефан каждый раз бросал взгляды на мужа в поисках поддержки. — Ты сегодня хорошо зарекомендовал себя, — похвалил мужчина, поцеловав супруга в уголок рта и сев в кресло напротив. — Растёшь, как охотник. — Приятно это слышать от тебя, — сдержанно улыбнулся юноша, отодвинув от себя тарелку с овощами и потянувшись за вином. — Надеюсь, что ты всё же окажешь мне честь, и мы отправимся на охоту вдвоём. Только ты и я. — Думаю, что это будет возможно сделать зимой, — одобрил предложение Джозеф, от которого не ускользнул горящий, исполненный желания взгляд. — Бедный Фергус, он сильно обидится, когда узнает, что не с ним еду на охоту. — Граф Диггори слишком умён, чтобы обижаться на такие вещи. — Уверенно заявил Стефан, не оценив шутки. Вновь наполнив свой кубок, он внезапно тепло улыбнулся мужу, с восхищением посмотрев на него. — Разве зима не самое подходящее время для того, чтобы выманить медведя из его берлоги и устроить грандиозную охоту? Конечно, потревоженный зверь может представлять большую опасность, но ведь именно азарт заставляет людей искать приключения на одну точку. Даже если они граничат с безумством и смертью. — Думаешь, что у нас получится добыть отличную шкуру? — протянув руку, мужчина погладил юношу по щеке, с удовольствием наблюдая, как тот с охотой принимает неожиданную ласку. — У тебя так точно это выйдет, — искренне ответил Стефан, поцеловав ладонь короля и вновь припав к вину. Невольно Джозеф нахмурился. Слуги докладывали ему, что порой юноша отказывается от еды, но регулярно требует, чтобы ему приносили вина. Правда, он редко пьёт его в чистом виде, в основном разбавляет водой или мешает с ягодными соками, но всё же это тревожило Джозефа. — Ты так жадно пьёшь, — заметил мужчина, — неужели так сильно горло пересыхает? — Да, порой жажда бывает слишком невыносимой, — поджав губы, юный соправитель всё же воздержался налить себе еще хмельного напитка. Вместо этого наполнил кубок кисло-сладким соком из лесных ягод. — Тебе ни к чему так много пить вина, — мягко попытался намекнуть Джозеф, отодвигая в сторону практически пустой кувшин. Поддался вперёд, поцеловав влажные винные губы супруга. — Ты и сам как вино, дурманишь меня, сводишь с ума и заставляешь желать еще. — Не знал, что имею на тебя такое воздействие, — издав короткий смешок, Стефан с жаром поцеловал монарха и, не позволяя ему опомниться, быстро покинул своё кресло, оседлав его бёдра. Растерявшись лишь на мгновение, Джозеф пылко сжал упругие округлые ягодицы супруга, ощущая жар его желания даже сквозь ткань одежды. Стефан умел заводить его с одного только взгляда, одной томной, порой даже невинной улыбки, а чего уж говорить о решительных действиях. Но всё завершилось так же внезапно, как и началось. Словно ничего и не произошло, Стефан отстранился, вернувшись на своё место. — Придётся ждать до ночи, мой король, — низким, приобретшим возбуждающую хрипотцу, голосом сообщил он. — Ничего, подожду, — согласился Джозеф, прекрасно понимая, что днём не стоит предаваться разврату, даже с законным супругом. Мало ли какие дела могут возникнуть, а заставлять своих людей чувствовать себя неловко совсем не хотелось. И всё же потом, кое-как дождавшись первых сумерек, Джозеф буквально набросился на Стефана. Большую часть ночи он заставлял супруга кричать и извиваться под ним от удовольствия, совсем наплевав, что кому-то это может не нравится или мешать спать. Дни за охотой пролетали незаметно. Но как бы много радости это занятие не приносило людям, всему нужно знать меру. Так что Джозеф всё же спустя две недели, когда выпал первый снег, приказал сворачиваться и возвращаться в Фелан. Но не только охотой были наполнены дни короля. Ему не давал покоя приятный горьковатый аромат вереска, что обволакивал его сознание, заставлял отчего-то сердце трепетать, когда мимо проходил совсем юный барон Эден. Джозеф и сам не понимал, что может быть притягательного в этом мальчишке. Глядя на него, и не скажешь, что прям красавец. Худенький, хрупкого телосложения, подобно легендарным нимфам, с треугольным лицом, которое обрамляли неровно стриженные прямые пепельно-русые волосы чуть ниже лопаток. Поистине ланьи сиреневые глаза смотрели открыто, добродушно и даже с какой-то детской наивностью. На щеках то и дело вспыхивал смущенный румянец, придававший Калебу еще больше невинности. Тонкий курносый носик забавно морщился в задумчивости, а тонкие бледно-розовые губы маленького рта порой складывались в милую неловкую улыбку. По сравнению со всеми любовниками короля Калеб казался простым, а в сравнении с жарким и ярким Стефаном, так и вовсе мерк. Но отчего-то это нравилось Джозефу. Глядя на мальчика, мужчина чувствовал, что это его, родное. Нет, у короля не возникало желания зажать барона где-нибудь или впиться в губки страстным поцелуем. Скорее даже наоборот, хотелось отчего-то быть нежным, начать красиво ухаживать. И за день до возвращения в замок, мужчина именно это и сделал. Поздравив супруга с метким выстрелом, убившем марала, и сухо поцеловав в щеку, Джозеф подошел к барону Эдену. Тот уже собирался скрыться в своём скромном шатре. — Калеб, — позвал его по имени мужчина и поравнявшись, тепло улыбнулся. — Куда ты всё время спешишь? Как не вернёмся с охоты, так и норовишь от меня спрятаться. — Вовсе нет, Ваше Величество, — робко пробормотал юноша, вновь опустив взгляд. — Просто я… — Тогда, не окажешь честь и не составишь мне компанию? — оттопырив локоть, Джозеф выразительно посмотрел на него. Калеб, смутившись еще сильнее и зардевшись, только кивнул. Королю не отказывают, но ведь это был не приказ, а просьба, которую можно отклонить, но всё же юноша решил ответить согласием. Взяв мужчину под руку, он неспешно прогуливался с ним по лагерю, опуская глаза и робко поддерживая беседу. — Ты замёрз? — заметил Джозеф его дрожь. — Нет, Ваше Величество, я не… — но не успел Калеб договорить, как на его плечи лёг подбитый мехом черного волка тёплый плащ короля, от которого пахло мускусом. — Не нужно скромничать. Если тебе холодно или что-то нужно, только скажи. Я с радостью что-нибудь сделаю для тебя. — Правда? — изумлённо посмотрел на него барон. — Но… почему, Ваше Величество? — Потому что я так хочу, — просто ответил мужчина, уводя юношу подальше от лагеря. Ему не хотелось, чтобы в данный момент кто-то или что-то отвлекало его от приятной компании, да и пересуды за спиной тоже не прельщали. Всё это успеется потом. С неба неспешно осыпались белоснежные хлопья, которые при соприкосновении с землёй не таяли, а устилали её, подобно покрывалу. Прохладный ветерок гонял их, подбрасывал вверх, словно играясь. — Здесь красиво, — выдохнул Калеб, с восхищением глядя на раскинувшийся впереди побелевший луг с голыми кустами, который разрезала надвое узкая речка, подёрнутая тонкой кромкой льда. Изо рта юноши валил пар, а порозовевшие от мороза щеки придавали ему еще больше очарования. — Да, ты очень красивый, — засмотревшись на юного барона, Джозеф провёл кончиком большого пальца по его скуле, залюбовался добрыми и чистыми сиреневыми озёрами. Обратил внимание на то, как белоснежным венцом снежинки легли на пепельно-русые волосы. — Ваше Величество… — прошептал барон Эден, отведя взгляд в сторону. Закусив нижнюю губу и нервно теребя рукава парчового изумрудного камзола, подбитого изнутри мехом норки, он невольно отступил на шаг в сторону. Ему было неловко от столь пристального внимания к своей персоне, да и не ожидал он, что вообще станет кому-то интересен. И Джозеф это понял. И оттого Калеб казался ему еще более манящим. Порыв ветра согнал с головы барона все снежинки, разметал волосы, ударив в лицо короля приятным вересковым ароматом. Ласково улыбнувшись, Джозеф заботливо убрал с лица юноши непослушные пряди, чем заставил глаза последнего широко раскрыться в изумлении и невольно заблестеть. — Оставайся в Фелане до лета, Калеб, — не приказал, а попросил монарх, чуть наклонившись и запечатлев на лбу Эдена осторожный поцелуй. — Да, Ваше Величество, — едва слышно шепнул в ответ тот, смущенно улыбнувшись. Едва прошло первое потрясение, Стефан уже был готов подорваться с места, но остановился застигнутый врасплох вторым. Его изначально напрягло, что муж ушел под руку с каким-то непримечательным мальчишкой, а когда король набросил на его плечи свой плащ и повёл прочь из лагеря, то и вовсе растерялся. Нет, у Джозефа часто случались интрижки с придворными. Стефан уже практически привык не обращать на это внимания, мирясь с изменами. Но что-то в этот раз было не так. Не так, как обычно. Джозеф о чем-то вёл беседу с юным, не пойми откуда взявшимся, бароном Эденом. И ладно, монарх всегда общался со своими любовниками, но этот странный взгляд, эта улыбка… Исполненные тепла и нежности, они вызывали тревогу. Да и не только это, а еще и укол ревности, значительно больший и болезненный, чем в те времена, когда Джозеф крутил роман с Лисандром. Наблюдая за тем, как муж сначала уводит барона Эдена всё дальше, а затем они останавливаются и даже со своего места Стефан имеет честь лицезреть, как мужчина медленно склоняется к лицу юноши. Даже так ощущает и понимает, что это был поцелуй, но не исполненный страсти или плотского желания, а чего-то другого. — Это временно, — раздался рядом строгий голос Фергуса. Стараясь предать себе как можно больше безмятежности, Стефан повернулся к нему, вопросительно изогнув бровь. — Вам не стоит переживать из-за очередной интрижки, Ваше Величество. — Граф чуть неловко улыбнулся, словно он был повинен в происходящем. — Я и не переживаю, — постарался изобразить голосом равнодушие соправитель, но всё же в его взгляде промелькнули ненависть и злость. — Джозеф может и не упустит возможности завести с кем-нибудь роман, но он никогда не позволит себе променять вас на кого-то. Вы ему очень дороги, Стефан, и он не простит себе, если потеряет вас. — Не нужно меня утешать, Фергус. — Повёл плечами юноша. — В конце концов, это неизбежно, а я обещал не устраивать сцен ревности. Скандалами ничего не решишь, но ты прав: это временно. Вот только отчего-то сам Стефан в этом не был уверен, и он искренне недоумевал, чем королю может приглянуться Калеб. Обычная посредственная внешность, мышиного цвета волосы, которые так и кричат о том, кем является их носитель. Никакого характера, никакой харизмы. Худосочный, нескладный мальчишка, ничего интересного. Совсем не ровня ему, Стефану. И всё же, именно на серого мышонка Джозеф в данный момент смотрит с нежной любовью, не понимая, — а может, и осознавая, — что причиняет боль законному супругу.***
Золотая, искусно сделанная, цепочка обвила тонкую шею, а чуть ниже ключиц по центру покоился кулон с каплеобразным синими сапфиром в обрамлении аметистов. Взглянув в зеркальце, Калеб смущенно зарделся, робко улыбнувшись. Ему сложно было подобрать слова благодарности, поэтому он не нашел ничего лучше, чем неуверенно коснуться губами щеки монарха, в по-детски чистом поцелуе. И этого, как оказалось, было достаточно Джозефу, чтобы он прижал барона к себе и расцеловав в макушку, посмотрел на быстро опадающий за окном тёплого дормеза снег. Обычно мужчина предпочитал седло своего верного серого коня, но Калеб пока еще неуверенно ездил верхом, а побыть с ним рядом подольше очень уж хотелось. Поигрывая кулоном, юноша хранил молчание, довольствуясь близостью и вниманием короля. Уголком губ он улыбнулся, опустив глаза. Этой ночью Джозеф не пошел в свой шатёр, а пришел именно к нему, Калебу, чтобы вместе пробыть до утра. Не было ни секса, ни интимных объятий или похотливых взглядов. Лишь неспешно тянущаяся беседа о жизни барона Эдена, его увлечениях и мыслях по тому или иному поводу. Всё это прерывалось лишь нежным, порой совсем невесомым поцелуем, а иногда они оба замолкали и Джозеф, перебирая его шелковистые волосы, задумчиво смотрел в потолок шатра. Дормез качнуло, прежде чем он остановился. Подняв голову и недоумённо посмотрев на мужчину, Калеб только теснее прижался к нему: — Что случилось? Почему мы остановились? Мы ведь еще не приехали. Хмуря брови, Джозеф уже собрался было высунуться в окно и крикнуть кучера для допроса, но дверь дормеза отворилась, пропуская в карету холод и неровный хоровод снежинок, вместе с внезапным просителем. — Похоже, что скоро разыграется метель. — Спокойно заметил Стефан, внаглую сев на свободную, обитую кожей, скамью, напротив мужа. Распущенные по плечам и спине каштановые волосы вместе с воротом из черного волчьего меха покрывали снежинки, начавшие таять в тепле. От мороза щеки юного соправителя порозовели, а губы на светлом лице стали еще темнее, приобретя практически синюшный оттенок. Глаза горели недобрым огнём. — Надо будет заняться делами по прибытию, — продолжал говорить Стефан, не обращая внимания на присутствие барона и хмурый взгляд мужа. — Вроде бы на твоего друга, Оливера Бенета, жалобы от его подданных приходят. С этим придётся разобраться. — Разберёмся, когда прибудем в замок. — Холодно отозвался Джозеф, крепче прижимая к себе растерянного барона. — Если ты хотел сказать только это, то мог бы просто наклониться к окну. — Я замёрз, — перебил его юноша, снимая кожаные перчатки и скидывая тёплый плащ с плеч. — Мог бы отогреться в другом дормезе. На счастье, у нас их много. — Нет, я предпочту ехать с тобой. — Тоном, не терпящим возражения, отрезал Стефан. И хоть губы тронула безмятежная улыбка, глаза предупреждающе сверкнули. Калеб затаил дыхание. Он боялся молодого супруга короля. И хоть тот был старше самого барона всего на год, мальчик чувствовал, что в Стефане есть сила, способная воплотить все угрозы, — если они всё же обрушатся на несчастную мышиную голову, — в жизнь без зазрения совести. — Стефан, — голосом как можно более ровным, попытался говорить Джозеф, — либо пересядь в другую карету, либо возвращайся в седло. Я хочу побыть один. Если мне понадобится твоё общество, я непременно позову за тобой. Улыбка так и не пропала с губ брюнета, а из безмятежной стала жестокой. — Я ценю твои желания и потребности, Джозеф, а потому никогда не осуждаю, но и у меня они есть. — С этими словами, нисколько не стесняясь, Стефан расстегнул камзол, принялся за пуговицы серебристой рубашки из шелка. Глаза Калеба поползли наверх от такой распущенности. «Шлюха!» — брезгливо подумал барон, понимая, что сам бы он никогда не смог так бесстыдно раздеваться перед кем-то, даже если бы этим кем-то был его законный супруг. — Довольно, Стефан. — Осуждающе посмотрев на соправителя, Джозеф скривил губы в отвращении. — Не разочаровывай меня еще больше и просто уйди. Или мне тебя силой отсюда вытолкнуть? Если Стефан и изумился или же оскорбился подобным заявлением, то вида не подал. Только уголки губ нервно дёрнулись, да злые глаза вперились в Калеба, словно юноша только сейчас заметил соперника. Не став тратить время на застёгивание одежды, просто накинул на плечи подбитый волчьим мехом плащ, двинулся к дверце. — Надеюсь, что наигравшись, ты всё же вернёшься в седло, Джозеф. — Холодно сказал напоследок Стефан, выйдя из кареты, которая продолжала свой неспешный ход. — И что только на него нашло? — недовольно фыркнул король, тут же переключив внимание на барона Эдена и тепло ему улыбнувшись. — Не обращай внимания. Ты вовсе не игрушка. — Очень на это надеюсь, Ваше Величество, — покладисто отозвался Калеб, не протестуя, когда его сграбастали в крепкие объятия и принялись зацеловывать всё лицо. Возможно, пресытившись страстью и готовностью супруга, Джозеф теперь не жаждал подобного от мальчика. Ему не хотелось вжимать его в стену или сминать губы в жарких, властных, глубоких поцелуях. Не хотелось наваливаться всем весом, вбивая в кровать. Да, Стефан хорош: красив, нагл, умён, решителен, смел и страстен, но Джозеф уже пресытился этим. Ему хотелось чего-то иного, совсем не похожего на соправителя, а барон Эден как нельзя кстати подходил по всем критериям. Джозефу нравилось в мальчике его смущение, робость и невинность, когда от лёгкого поцелуя он вздрагивал и краснел, опуская глаза. А еще этот приятный запах вереска. Такой манящий, приятный и родной, что невозможно устоять. Зарывшись носом в пепельно-русые волосы Калеба, Джозеф с удовольствием вдыхал его аромат, заставлявший сердце трепетать.***
Зима 934 года. Герцогство Норвуд, замок Фелан Как и четыре года назад, зима в этот раз была суровой. Что ни день, то очередная метель, завывающие пронзительные ветра и морозы. В Фелане ничего не оставалось, кроме как закутаться в тёплые одежды, по возможности не отходить от камина и заниматься какой-нибудь рутиной. Хотя, именно в этот раз у придворных был повод для сплетен. Обсуждения нового юного любовника короля Джозефа велись настолько бестактно, что о бароне Эдене и его отношениях с монархом смели говорить в присутствии соправителя. А что такого? Коли Стефан утратил благосклонность мужа, то и не страшен он более никому. Да и было бы кого бояться! Пёс безродный, уличная дворняга. При посторонних приходилось из кожи вон лезть, чтобы сдержаться, не упрекнуть Джозефа в том, что тот заигрался в «любовь» с бароном. Стефан прекрасно понимал, что если хоть попытается намекнуть о своём отношении ко всему этому, муж может доставить придворным удовольствие показать своё равнодушие к некогда страстно обожаемому мальчишке. Но даже то, что Джозеф уже в открытую флиртовал с Калебом, делая ему дорогие подарки и всё чаще оставаясь с ним наедине, не могло заставить Стефана забиться в угол, отступить в тень, приняв поражение. «Незаменимых не бывает. — Твердил себе юный соправитель, с ненавистью и презрением наблюдая за изменой. — И на эту серую мышь найдётся кто-то лучше, значимей и желанней». Ну, а пока, лишь прощупывая почву и пытаясь понять, насколько же сильно этот роман чреват для Стефана, приходилось хоть чем-то себя отвлекать. Во времена заседания Совета, за общими трапезами и в присутствии придворных юноша старался вести себя как и прежде, разве что стал держаться еще величественнее, чем раньше. По вечерам, оставаясь наедине с самим собой, Стефан проводил время за дополнительной работой или в обществе кого-то из старых друзей мужа, но неизменно с бутылкой неразбавленного вина. Этот день, такой же богатый на метели и сильные морозы, как и предыдущие, отличался от остальных лишь своей праздностью. Никто не собирался созывать Совет, ибо все накопившиеся дела были уже разрешены, а сам Джозеф изъявил желание побыть наедине с бароном Эденом, ясно давая всем понять, что накажет любого, кто посмеет нарушить его уединение. Отсиживаться в своих собственных покоях Стефану не хотелось, поэтому он предпочел снова немного поупражняться с мечом. И не так страшно, что тренировочное поле занесло снегом, а на улице — пробирающий до костей ветер. Вскоре всё это стало не так важно, когда в ладонь легла рукоять обоюдоострого одноручного меча. Двигаясь быстро, резко и чуть ли не рывками, словно боясь не успеть нанести удар, Стефан довольно быстро разогрелся, так что в подбитом овчиной камзоле стало жарко и пришлось его скинуть, оставшись в шерстяной верхней рубахе. Да, выглядит это просто и не так богато, как того бы требовало положение, но зато удобно и тепло, не стесняет движения во время тренировок и не так страшно в случае чего порвать. Подвешенное за высокую деревянную арку, вбитую в землю посреди поля, чучело импровизированного противника раскачивалось от частых ударов, скрипя цепью. Крутясь подобно волчку, Стефан атаковал «врага» с разных сторон, стараясь действовать быстро, отрабатывая и оттачивая уже выученные ранее движения. Вскоре даже в верхней шерстяной рубахе стало жарко, так что скинув её, юный король остался в одной льняной нижней рубахе, которая уже успела потемнеть в некоторых местах от пота. Сыпавшие с неба снежинки таяли даже не касаясь разгоряченного молодого тела. Временами ледяной ветер всё же вгрызался в плоть своими иголочками-клыками, обдувал со всех сторон, но не помогал остыть. Наоборот только подогревал азарт и желание продолжить тренировку. Конечно, можно было бы провести день за чтением в библиотеке или же прокатиться верхом, но не прельщала возможность выслушивать перешептывания за спиной, да и выгонять лошадей в такую погоду не есть хорошо. Не успев увернуться и получив от тяжелого раскачивающегося чучела удар, Стефан отскочил в сторону. Тяжело дыша, утерев со лба пот, заливающий лицо, исподлобья посмотрел на «противника», что внезапно приобрёл очертания барона Эдена, ненавистного выскочки, безликого грызуна. Крепче стиснув рукоять меча, Стефан понесся вперёд, нанося противнику рубящий удар сверху, словно желая разрубить его надвое. Но клинок лишь со скрежетом скользнул по цепи, слегка задев чучело. Собираясь снова пойти в атаку, он вздрогнул от внезапного прикосновения к собственным плечам, побудившего его развернуться. — Ваше Величество, вы совсем с ума сошли?! — зло выкрикнул Фергус ему в лицо, метая молнии своими серо-зелёными глазами. Растерянно посмотрев на военного министра, король не сразу понял причину его плохого настроения. — Это же надо додуматься выпереться в такую погоду, да еще и в таком виде! — сетовал мужчина, напоминая заботливого родителя. Скинув с плеч собственный плащ, он завернул в него разгоряченного тренировками юношу. — Нашли время, чтобы подхватить простуду! А если вы заболеете? — Перестань вести себя так, словно обеспокоенная мамаша, — поморщился Стефан, только сейчас ощущая, как сильный холодный ветер пробирает до костей. Сдвинув брови у переносицы, Фергус скрестил руки на груди, сурово посмотрев на него. — Если так хотели размяться, то приказали бы слугам освободить одну из комнат в замке для этого. — Да, замечательная идея, особенно если я не хочу находиться в замке! — огрызнулся Стефан, но тут же прикусил язык. Неосознанно выдал своё настроение, признался, что он не так силён, как хотел бы казаться. — Нужно лишь обождать, — шумно вздохнув, Фергус скорее убеждал себя в этом, нежели короля. — Скоро всё наладится. Это временно. Однако, обменявшись недоверчивыми взглядами, оба только сильнее убедились, что ничего этого пока не видать. Не только один Стефан чувствовал себя оскорблённым, что ему в открытую предпочитают какого-то невзрачного мальчишку. Граф Диггори тоже теперь оставался порой в стороне, или в лучшем случае имел честь слишком часто наблюдать барона Эдена рядом с монархом. Джозеф, словно провоцируя и раздражая, намеренно водил всюду за собой Калеба. И даже там, где не надо. Зачем несмышленого мальчишку водить на собрания Совета? Зачем держать подле себя, когда старые друзья собираются за игрой в карты или в шахматы, желая побыть наедине и обсудить свои дела без посторонних? Ревность Стефана и Фергуса была взаимной, ведь оба боялись потерять не только благосклонность Джозефа, но и свои места, а всё из-за какого-то сучонка. — Нравится тебе это или нет, но придётся действовать. — С ледяной решимостью в голосе проговорил юноша. — Но очень осторожно, — ухватив его за локоть, граф Диггори тесно прижал его к своему плечу. Огляделся, словно опасаясь увидеть кого-то еще в такую непогоду. — Мы с вами прекрасно знаем, откуда дунул ветер. Знаем, кто стоит за всем этим. — Именно поэтому устранить барона Эдена не составит никакого труда. — Не сейчас, — отрицательно покачал головой Фергус. — Слишком опасно. Сейчас, когда Джозеф им так сильно увлечен, шанс оказаться в немилости увеличивается в разы. Для начала нужно попытаться отвлечь короля от его новой пассии. — Я пытался. — Зло фыркнул Стефан, раздраженно передёрнув плечами и уже не обращая внимания на пальцы, стискивающие его локоть. — Джозеф даже не пытается делать вид, что я всё еще ему интересен. Сразу же отговаривается, что занят или еще чего. Даже государственные дела приходится обсуждать через силу. — Может, вам стоит немного изменить свою тактику? — Что ты имеешь в виду? — Ну… — склонив голову на бок и пройдясь по королю оценивающим взглядом, Фергус задумчиво хмыкнул. — Ваше Величество, вы слишком пытаетесь казаться сильным. Может, стоит немного сбавить обороты? Станьте мягче, беззащитнее, что ли? — И чем это поможет? — оскорблено посмотрел на него Стефан. — Раз уж Джозефу захотелось чего-то слабого и обычного, почему бы вам немного не подыграть? — Ты сейчас издеваешься или как?! — Да, с последним будет сложно, — кивнул каким-то своим мыслям граф. Наклонившись, он подцепил пальцами подбородок юноши, вгляделся в его потемневшие от злости глаза, как-то странно усмехнулся. — И чем только думает Джозеф? Будь у меня такой супруг, как вы, Ваше Величество, я бы на других даже не подумал смотреть. Скорее, оберегал бы от чужих взглядов, как ценное сокровище. — Фергус, мать твою! — выпалил Стефан, резко отстранившись. — И всё же вам надо попытаться снова привлечь внимание Джозефа. — Как ни в чем не бывало, мужчина выпрямился и двинулся обратно к замку. — Уверен, у вас всё получится. Поверьте, я хорошо знаю Джозефа. Вы для него не просто супруг, не просто отец его наследника и не пустой звук, а нечто большее. — Нечто большее сейчас греет его постель, пока я тут пытаюсь прикончить тренировочное чучело. — Огрызнулся юноша, но всё же последовал за графом.