I was an outcast, I’m heaven’s mistake, So now I’m standing at the foot Of the fiery gates Я был отвержен, Я ошибка природы, Теперь я стою у подножия Пламенных врат. Hollywood Undead — Fuck The World Знай, ты стучишь в чужую дверь. Изменилось все, поверь — Этот дом не твой теперь. Би-2 — Алиса
Лето 934 года. Герцогство Конлей, замок Вудроу Переезд обратно в Вудроу состоялся раньше положенного срока. Джозеф планировал пробыть в Фелане до самого лета, но уже в середине весны приказал собираться и выезжать. Сам же король отправился не в Конлей, а в Хоард. Вдоль западной границы герцогства вспыхнул мятеж среди пограничных войск. Его необходимо было подавить и провести проверку тамошних военачальников. В былое время Джозеф бы с радостью взял с собой супруга, но с того незадавшегося вечера они общались разве что на заседании Совета. Так что пришлось ехать одному, даже толком не простившись. То, что между королями произошла размолвка, заметили все придворные. Просто невозможно не заметить, как супруги при встрече начали обмениваться лишь дежурными приветствиями, тут же проходя мимо, словно чужие. И пока одни радовались и были полны надежд, что именно их король Джозеф непременно заметит, другие предпочитали действовать.***
Светлая комната со сводчатыми окнами, дверными проёмами и потолком в Вудроу во многом отличалась от той, к которой привык Калеб в Фелане. Всё здесь в кремовых или бежевых тонах: от стен до убранства. То был не мрачный кабинет в строгих красках, а гостевой зал. Пол устлали пушистые ковры, заглушавшие шаги. Низкий прямоугольный столик из светлого мрамора с голубоватыми прожилками стоял между четырьмя удобными креслами из кремовой кожи. Все они были заняты. Сидя ближе к дверям, Калеб нервно заламывал пальцы. Как и всякий раз, когда его вызывали на «ковёр», он был преисполнен волнения. Мало ли чем на этот раз не угодил благодетелям. Как всегда неизменный состав: маркиз Джонатан Броуди, барон Оливер Бенет и кардинал Хьюго Каллум. — Что ж, приятно видеть твои успехи, — первым заговорил маркиз. Он всегда начинал все беседы, равно как и заканчивал их. Мужчина выразительно посмотрел на чуть округлившийся живот юноши. — Полагаю, что нам есть с чем тебя поздравить. Не только заполучил расположение Джозефа, но и зачал от него дитя. — Благодарю, милорд, — смущенно пролепетал Калеб, потупив взгляд и нежно улыбнувшись каким-то своим мыслям. — Даст бог и этот ребёнок сядет на трон после Джозефа, — окрестил себя кардинал Каллум. — Но разве трон не кронпринц унаследует? — подивился юноша, отчего-то забеспокоившись. — Если кронпринц внезапно скончается, то трон перейдёт к другому наследнику. — Выразительно посмотрел на него Броуди, скрестив руки на своём толстом пузе. — Расслабьтесь, барон Эден. Вам не придётся марать руки. Мало ли, что может случиться. Как известно, дети очень болезненные создания, очень хрупкие. Любое случайное падение может окончиться трагически. Но об этом нам еще рано думать. Для начала нужно убедиться, что ваше дитя и все последующие будут признаны Джозефом, как законные. Калеб украдкой вздохнул с облегчением. Нет, он не хотел убивать маленького Алана. Дети не должны расплачиваться за грехи своих родителей. — Однако в твоём положении есть как плюсы, так и минусы, — заговорил до этого молчавший Оливер Бенет, потягивая виски. — Плюс, безусловно, в том, что ты родишь наследника и уже не будешь просто любовником. А вот самый большой минус в том, что как только живот станет еще больше, Джозеф может потерять к тебе интерес. И вот тут-то Стефан и воспользуется моментом. В этом даже не стоит сомневаться. Безродная шавка не упустит своего. — Быть может, вы просто не заметили, но в последнее время они стали друг другу чужими. — С гордостью заявил Калеб, словно и в этом была полностью его заслуга. Хотя на деле всё так вышло просто из-за того, что кому-то из похитителей тогда просто захотелось получить побольше денег, и он решил вернуть королевского любовника. Наградой ему стал меч в живот, а вот Калеб, хоть и изрядно пострадал, но вернулся в замок и теперь стал еще более оберегаем Джозефом. — Заметили, но с уверенностью можем сказать, что это ненадолго. — Но почему? — недоумевал юноша. — Нравится тебе или нет, но правда такова, что Джозеф всегда будет возвращаться к своей сучке. — Жестко усмехнулся маркиз Броуди. — Можешь что угодно накручивать себе, но Джозеф никого не любит, кроме Стефана. По-моему, это весьма очевидный факт. — Но как же так? — нервная улыбка тронула тонкие губы барона Эдена. Он отказывался верить в это. — Джозеф любит меня. Иначе и быть не может. — Оставь свои сердечные терзания на потом, — строго сказал Оливер. — Нужно думать, что делать со Стефаном. От него необходимо избавиться. И чем скорее, тем лучше. До возвращения Джозефа мы обязаны уничтожить этого выскочку. — Король должен знать, кого взял в мужья. — Пробормотал Калеб, закусив нижнюю губу. — Слух должен стать правдой. Мужчины переглянулись, дружно пугающе оскалились. — Хоть в чем-то от тебя есть польза, — хмыкнул маркиз Броуди. — Но это нужно всё обыграть так, чтобы нас никто не заподозрил. Главное, чтобы об интрижках Стефана доложили королю. Уверен, его шпионы денно и нощно наблюдают за безродным щенком. Понимая, что теперь это пало на его, Калеба, плечи, барон Эден немного напрягся. А если ничего не выйдет? А если догадаются? Всё ведь будет кончено. Но другого пути всё равно не было. Либо выйти из игры и лишиться не только возлюбленного, но и счастья, либо идти до конца.***
Найти слугу, которого когда-то доставили в замок из поместья покойного Лукаса Рочестера вместе с нынешним супругом короля, было не сложно. Благо мажордом помнил всех, кого сам привечал. Корентин не стал спрашивать, зачем барону Эдену понадобился именно этот парень, но покорно исполнил приказ, доставив его в покои королевского любимца. Сидя в кресле, Калеб рассматривал слугу. Черные волосы Эрика были неровно острижены и длиною не ниже линии подбородка. Серо-лавандовые глаза смотрели с насмешкой и казались тусклыми. Под ними наметились тёмные синяки. Эрик был красивым и Калеб это признавал. Поговаривали, что слуга не пропустил ни одного члена за годы службы при дворе, что не удивительно. Барону казалось, что все мальчишки из поместья Рочестера те еще шлюхи. Но решив не зацикливаться на этом, юноша сразу же перешел к делу. — Скажи мне, ты бы хотел отомстить королю Стефану? — Калеб старался говорить спокойно. От прочих слуг знал, что когда-то Эрик часто попадался на глаза Джозефу и даже грел его постель, но его место в итоге занял Стефан. Так что не было сомнений, что обиженный юноша пожелает разделаться с бывшим собратом по несчастью. — Тоже мне король, — презрительно фыркнул лакей, скрестив руки на груди. — Можно подумать… — Ну так хочешь или нет? — А кто не хочет-то? Этот ублюдок занял моё место! Это я должен был стать камердинером Джозефа! Возможно это именно я должен был стать супругом короля. А тебе-то что с этого? — Я хочу, чтобы ты помог сместить его с этого места. — Стараясь не обращать внимания на слишком вольное поведение Эрика, Калеб пытался подражать величественному тону знатных особ. — С радостью! — отозвался брюнет, загоревшись. Он был исполнен решимости. Ведь если бы не Стефан, Эрик бы давно купался в королевской любви, и ему бы не пришлось отдаваться каждому желающему, лишь бы не причинили боли. Уж очень сильно он её не переносил! — Что нужно сделать? — Ничего особенного. Просто наблюдать за Стефаном и графом Диггори. Вроде бы был слушок, что они любовники. Ты должен убедиться, что это так. Наблюдай, но не вмешивайся. А потом, когда настанет время, ты расскажешь всё, что видел или слышал кому надо. Понял? — Да, милорд, понял, — неожиданно почтительно поклонился слуга. — Но боюсь, что это будет сложно сделать. Я ведь подчиняюсь мажордому… — Теперь — нет. — Резко перебил его Калеб. Многочисленные служанки носились по комнатам, занятые уборкой. — Я поговорю с сэром Корентином. Возьму тебя к себе. Но об этом никто не должен знать. Эрик недоверчиво покосился на прислугу, потом на барона, но всё же согласно кивнул. Ему было даже любопытно, к чему всё это может привести.***
Дни медленно сменяли друг друга. Неспешно тянулись, из-за чего казалось, будто бы время остановилось. От Джозефа не было вестей уже долгое время. Вернее, они были, но адресованы не ему, а либо Калебу, либо Фергусу. Благо, что последний не видел ничего плохого, чтобы сообщить юному королю о последних новостях с западной границы герцогства Хоард. И всё же, какими бы напряженными ни были их отношения, Стефан переживал за мужа. Не обижался, что ему лично не приходит никаких вестей, ибо сам не пытался писать на границу. Гордость не позволяла делать первый шаг к примирению. Но всё же было как-то не очень-то приятно видеть, как барон Эден, носящий свои туники, всё больше напоминая женщину, всякий раз садился читать письма от Джозефа в компании своей свиты. После того похищения Калеб договорился с экономкой леди Сибил и та выделила ему служанок. То ли юноша боялся мужчин и опасался повторения истории, то ли посчитал, что девушки слабее и ничего не смогут ему сделать, но теперь ему прислуживали лишь девицы. Даже камердинера заменил на камеристку. Ничего удивительного в этом не было. Стефан слышал, что существуют ревериды, которые пусть и позиционируют себя мужчинами, но отчего-то уподобляются во многом женщинам. Не исключено, что Калеб относится к этому редкому явлению. В замке отчего-то стало совсем тоскливо. Хоть Стефан и король, но без ведома мужа не имел права созывать Совет. Разве что перебирать бумаги и документы мог, но и то лишь рассматривать, а не подписывать. Джозеф запретил что-либо делать без него. Тренировки мало радости приносили, равно как и прогулки по саду и за пределами замка. Бывали дни, когда Стефан с рассветом подскакивал. Седлал коня и загонял его за дворцовыми стенами, пока либо самого не начинало подташнивать от бешеного галопа, либо пока же зверь не выбивался из сил. Пытался наладить отношения с Адамом Сеймуром, герцогом Морлей и с Ранделлом Тиарном, королевским секретарём, но ничего не вышло. Оба реверида держались холодно, давая понять, что не намерены поддерживать разговор. С Сеймуром понятно. Он вообще нелюдим и извечно мрачен. Зато хорошо справляется со всеми возложенными на него обязанностями. А вот с Ранделлом сложнее. Общается лишь с теми, с кем ему выгодно и разумеется Стефан в этот список не входит, ибо он в меньшинстве. Вот и остаётся, что коротать вечера за выпивкой и в компании графа Диггори, или же с кем-то из воинов. Даже удалось более-менее наладить контакт с начальником королевской стражи Винсентом Рамиро. Вернее, с его подопечными, а там и с ним под конец. Все стражники очень падкие на выпивку, да еще и задушевные беседы умели хорошо вести, так что Стефана часто можно было встретить в их казарме, что не подобает юному королю, тем более замужнему. Мало ли, что там может происходить. Иногда были дни, когда совсем не с кем было поговорить и ничего не хотелось, и тогда Стефан шел в покои к кронпринцу. Маленький Алан, увидев родителя, тут же бежал к нему навстречу и обязательно начинал докладывать обо всём, что натворили слуги и няньки. В основном всякие мелочи: не покормили вовремя, оставили без присмотра надолго, заболтались и не заметили, что мальчик пропал, прикрикнули или еще чего. Не то, чтобы юноша внезапно воспылал любовью к сыну. Просто сейчас они оба оказались на равных: брошенные и никому не нужные, а общее горе, как известно, объединяет. К тому же, Алан был спокойным и умным мальчиком, так что не вызывал раздражения или отвращения у Стефана. Умел слушать, не мямлил и глаза его не были глупыми, лишенными мыслей, как у большинства детей его возраста. — Папочка, — тихо говорил Алан, прижимаясь к королю и обнимая его за шею. Такая странная любовь и привязанность со стороны мальчика, казались Стефану непонятными. С чего бы всё это возникло, когда они виделись до этого момента не чаще раза в неделю, а то и еще реже? И тем не менее, Стефан не стал отталкивать сына. И на радость мальчику стал приходить чаще, практически каждый день. Чувствуя расположение к себе, Алан с еще большим усердием принялся жаловаться на слуг и нянек. И обычно те сразу же получали выговор сначала от Стефана, а потом и от мажордома. Но один случай всё же поднял на уши весь Вудроу. Стефан как обычно заглянул к сыну после обеда, но ему попыталась загородить дорогу добротная матрона. — Ваше Величество, принц сейчас спит, — ровным голосом заговорила она, встав в дверях детской спальни. Её светло-карие глаза панически забегали. — Зайдите позже. — Пусть спит, я не стану его будить, — спокойно ответил юноша, не настроенный на скандал. Попытался пройти мимо, но нянька внаглую оттеснила его своей большой грудью. — Нельзя, Ваше Величество! — стояла на своём матрона. — Прочь с дороги! — всё же рявкнул на неё Стефан, грубо оттолкнув в сторону и зайдя в спальню. Прошел от порога до кровати. — Алан… Мальчик звучно всхлипнул. Высунулся из-под одеяла. Серые глаза блестели от слёз, а на левой половине лица отчетливо был виден отпечаток раскрытой ладони, который напоминал ожог. Следом влетела нянька. Остановилась рядом с королём, зло уставилась на мальчика. От вида сына Стефана мгновенно заполнил гнев. — Кто?! — только и хватило сил зарычать, сжав кулаки. Всхлипывая, Алан пальчиком указал на толстую женщину. Король тут же повернулся к няньке, впился в неё разъярённым взглядом. — Как ты посмела?! — В-вашество, я всё объясню… — дрожащим голосом заговорила женщина, отступая к дверям. — Видите ли, принц очень плохо себя вёл… — И это даёт тебе право поднимать на него руку? — наступал Стефан. Резко выкинув руку вперёд, ухватил служанку за волосы, дёрнул на себя и обратно, заставляя толстуху взвизгнуть. — Ты должна была доложить мне о непослушании кронпринца, а не действовать столь опрометчиво! — Простите, вашество. Я больше так не буду! — Разумеется, не будешь, потому что ты больше никогда не прикоснёшься к моему сыну! — процедив, Стефан выволок няньку за волосы из покоев принца, в коридоре швырнул к ногам стражникам. — Вырвите этой мрази язык и отрежьте руки по плечи, а затем бросьте в хлев к свиньям. — Нет, Ваше Величество, пощадите! — взмолилась женщина. — Выполняйте немедленно! — потребовал король. — Прямо здесь! Стражники неуверенно переглянулись, но всё же решили исполнить приказ. Пока один удерживал брыкалистую толстуху, второй встал перед ней. Закованной в стальную перчатку рукой раскрыл рот, двумя пальцами ухватился за язык и медленно, словно смакуя, отрезал его тонким лезвием стилета. Женщина визжала, словно свинья на убое. Крик перешел в бульканье, когда рот наполнила кровь. Швырнув няньку на пол, один из стражников сел сверху, наваливаясь на матрону всем весом, не давая ей возможности встать. Второй наступил ногой на запястье правой руки, зафиксировав конечность, и занёс меч. В два удара отделил её от туловища. Кровь брызнула, стала заливать пол. Крики перешли в самый настоящий вопль, привлекающий внимание всех и вся. Со второй рукой поступили точно так же. Высунувшие свои носы многочисленные стражники и слуги с ужасом переводили взгляд с изувеченной женщины на хладнокровного короля, который со спокойствием гадюки наблюдал за выполнением приговора. Один из палачей крикнул слуг, приказал увести калеку в хлев к свиньям и запереть её там, пока другие лакеи уберут здесь всё. Дрожа от страха, те были вынуждены подчиниться. В первые минуты слуги будут причитать, и жалеть женщину, с которой так жестоко обошлись. И лишь потом, когда станет ясно, что получила заслуженно, все дружно отвернутся от неё и решат, что так оно и нужно, что всё правильно сделано. Никто не смеет поднимать руку на кронпринца. Особенно нянька. Даже если причина весьма уважительная, она обязана была сначала пойти к королю, дабы он решил, как наказать сына за провинность, а не действовать на своё усмотрение. Как оказалось, женщина отвесила Алану пощечину, потому что он умолял отвести его к Стефану, а матрона только раздражительно потребовала сидеть и смиренно ждать. Тогда мальчик решил сам уйти на поиски родителя, но не успел он выйти в коридор, как его перехватила нянька и, накричав, больно ударила. В тот день Стефан ясно дал понять, что за сына не станет никого щадить. И тем самым он раскрыл перед врагами одну из своих слабостей.***
— Вы сегодня особенно задумчивы, Ваше Величество, — заметил Фергус, прогуливаясь рядом с королём по коридору в сторону библиотеки. — Неужели что-то стряслось? — Всё в порядке, — качнул головой Стефан, пытаясь скрыть своё раздражение. Было из-за чего сидеть на нервах. Пришло очередное письмо от Джозефа. К Калебу. Король писал о том, как сильно соскучился, как переживает и любит барона и надеется, что тот не сильно нервничает и не перетруждается, ведь в его положении это опасно. Чтобы узнать содержимое письма, не нужно было перехватывать его и читать тайком. Калеб имел дерзость сам преподнести его юному королю. Но когда же Стефан решил отказаться, то Мышь просто зачитал вслух, не скрывая довольной улыбки. У короля появилось сильное желание столкнуть соперника с лестницы или же придушить собственными руками. Жаль, что Калеба теперь постоянно окружают стражники, которые по приказу Джозефа обязаны головой отвечать за сохранность барона. — В любом случае вам следовало бы радоваться, ведь Джозеф вернётся через пару дней, — попытался приободрить юношу Фергус. — Уверен, что он успел соскучиться по вам. — Ага, оно и видно! — фыркнул Стефан, помрачнев. Понимал, что граф пытается утешить, вот только от этого легче не становилось. В голове отчаянно билась мысль об убийстве Калеба, да ведь толку от этого будет мало. Если Джозеф так сильно увлечен Мышью, то и не посмотрит, что перед ним стоит супруг. Немедленно разделается, а терять всё Стефан не собирался. Внезапно граф Диггори схватил его за плечо, завёл за колонну, вжав в стену. — Ты что творишь? — от неожиданности король даже не успел разозлиться. Только недоумённо смотрел на мужчину. — Ваше Величество, почему бы вам не забыть на время о своей борьбе за внимание Джозефа? — голос Фергуса упал до хриплого шепота. Практически прижавшись к юному манящему телу, он сильнее стиснул плечо. — Вам нужно взять перерыв. Хоть раз подумать о ком-то помимо нашего уважаемого монарха. — А тебе не помешало бы быть более преданным другом, Фергус, — с упрёком прошипел Стефан, одарив военного министра холодным взглядом. — А я разве не таков, Ваше Величество? — обиженно надулся мужчина, подавшись вперёд и уткнувшись носом в плечо юного короля. — Вы всегда так вкусно пахнете. Аж невозможно устоять… — Фергус, мать твою! — за волосы попытался оттащить его от себя юноша. — Это уже не смешно. Кончай валять дурака! — Ваше Величество… — всё же чуть отстранившись, граф Диггори второй рукой провёл по щеке короля. В серо-зелёных глазах отразилась тоска. — И всё же жаль, что вы принадлежите Джозефу, а не мне. Уж я бы… — Хватит, — резко прервал его Стефан, подняв руку с раскрытой ладонью в повелительном жесте. — Довольно, граф. — Отчего же? Вам не помешало бы развеяться. Думаете, что мне приятно видеть ваши страдания? Как вы себя изводите? Может Джозеф и слеп, но не я! Я-то прекрасно вижу, как вы топите своё горе в вине. Вы слишком долгое время вынуждали себя быть сильным. — Довольно, Фергус! Я сказал: хватит! — Нет, не хватит, Ваше Величество! — процедил мужчина, перехватив оба запястья Стефана, вжав стройное тело в стену и впившись жадным поцелуем в тёмные губы. Раскрыв глаза от изумления, юноша даже не сразу стал сопротивляться. От шока растерялся, позволяя чужому языку скользнуть в рот. Нет, он и раньше ловил на себе вожделеющие взгляды Фергуса, но никогда тот не заходил так далеко. И вот сейчас, вжатый в стену весом воина, Стефан разрывался между желанием оттолкнуть от себя мужчину или продолжить, отдаться на волю случая. Поцелуи были жаркими, глубокими и многообещающими. Всё же сделав выбор, Стефан укусил графа за язык, саданул коленом в пах, отталкивая от себя. — Либо сами уймётесь, граф, либо я вас заставлю это сделать. — Холодно процедил юноша, с демонстративным отвращением утерев губы рукавом туники. — Что поделать, ваш чудный аромат манит меня уже давно, — немного нервно рассмеялся Фергус, стоя на расстоянии вытянутой руки от короля. Облизнул пересохшие губы. Окинул голодным взглядом манящее тело. — Вы пахнете пряным вином. Поверьте, ничто так не способно завладеть разумом и телом мужчины, как хороший алкоголь. Теперь я понимаю, что имел в виду Джозеф, когда говорил, что сколько бы вас не вкушал, но не мог напиться. Жаль, что я не смогу в этом убедиться. — А убедиться, что нож может отрезать твой хер, не хочешь? — зло выпалил Стефан, сжимая кулаки. — Ну, это уже совсем как-то радикально, — виновато улыбнулся граф Диггори. Но пронзаемый взглядом, был вынужден посерьёзнеть и взять себя в руки. — Прошу прощения, Ваше Величество. Этого больше не повторится. — Очень хочется в это верить. На самом деле верилось с трудом. Пройдя мимо военного министра, Стефан твёрдым шагом направился в свои покои. Но остановился, не пройдя и с десяток метров. «Аромат?» — словно бы только дошло до него. Фергус не мог учуять его запаха, если он принимает подавляющие травы. Или они больше не действуют? Если так, то дело дрянь. Любой желающий сможет зажать его в углу и король даже не окажет сопротивления, ведь природа заставит подчиниться, отдаться насильнику, даже если головой будешь понимать, что это неправильно. Сжав кулаки и выругавшись, Стефан заспешил в лазарет. Не вошел, а ворвался к Уилларду, перепугав всех помощников лекаря. Велев последним немедленно пойти прочь, запер двери изнутри и спешно выложил мужчине суть дела. Тот лишь нахмурился, скрестив руки на груди: — Значит, не помогает? Плохо. Привыкание выработалось. — Ну так дай мне другой сбор трав! — нетерпеливо потребовал король. — Дать-то могу, но со временем и они тоже перестанут действовать. — Вздохнул лекарь, принявшись рыться у себя в навесных шкафах, где обычно и хранил всякие сушенные травы. — И каждый раз вам придётся менять сборы всё чаще и чаще, пока они совсем не станут бесполезными. — Ну так сделай что-нибудь! Не может быть, чтобы всё было так плачевно. Уиллард нахмурился, зыркнул на Стефана пронзительными блекло-голубыми глазами. Понимал, что легко не отвертится. — Хорошо, — нехотя сказал мужчина, тяжело вздохнув. — Есть один сбор трав, но я не уверен, что король Джозеф его одобрит… — Не для него это, а для меня. — Понял я, что вы от своего не отступите. — Снова нахмурился Уиллард. — А вы уверены, что больше не хотите детей? Просто у этого средства есть побочный эффект. Оно очень сильное, может сделать вас навсегда бесплодным. В обоих случаях. — Меньше всего меня волнует именно этот побочный эффект, — холодно прошипел Стефан, всем видом давая понять, что он настроен решительно. Ему действительно было плевать на такие вещи. Он и Алана-то рожать не собирался, но пришлось. Вполне удовлетворившись таким ответом, Уиллард снова принялся рыться в своих шкафах. И лишь через добрую четверть часа нашел искомое, передал королю мешочек со сбором трав. — Первое время лучше принимать через день, а потом можно будет резко увеличить порцию. Но помните, что из-за стресса ваш организм резко ослабнет, так что вы начнёте быстро уставать. Могут появиться головокружение, тошнота и озноб, но это скоро пройдёт. Организм со временем привыкнет и всё будет хорошо. Через лет пять-шесть появится побочный эффект, так что вы сможете их в дальнейшем не принимать. Стефан довольно хмыкнул, уже собрался схватить, но Уиллард его остановил: — Но учтите, что если вы каким-то чудом в положении, то эти травы способны вызвать выкидыш. — Вот именно, Уиллард, «каким-то чудом», — хмыкнул юноша, пряча мешочек за пазуху туники. — Не переживай, я после щедро отблагодарю тебя. Почти сразу по возвращении в свои покои Стефан приказал принести обед и заварил себе травы. В этот раз подавали тушенную говядину с овощами, грибной суп, бараньи рёбрышки в меду, фрукты в карамели и воздушные пирожные. От всего этого рот наполнялся слюной, но Стефан по привычке сначала заставлял всё пробовать слуг, а уже потом ел сам. Пусть Дориан Иниго мёртв, а повторять его «подвиги» никто не хотел, король всё равно старался действовать осторожно. Удивительно, но его отец, Джеймс Иниго, так и не появился при дворе, хоть отведённое для траура время и закончилось давно. Однако это не означало, что граф навсегда выбыл из игры. Неспешно поедая грибной суп, Стефан попивал травяной отвар. После трапезы он планировал погулять в саду с сыном, который ко всему проявлял интерес. «Чертовы травы, — мысленно причитал король, с трудом передвигаясь по коридорам замка. — Чертова природа. Чертов лекарь. Чертовы травы…» Как Уиллард и говорил, Стефан действительно начал ощущать слабость и вялость. Его постоянно клонило в сон, а руки порой дрожали. Даже вино толком не нальёшь, не расплескав добрую половину. А ведь только второй день. Еще и низ живота болел так, словно туда вонзили нож и расширяли рану круговыми движениями. Надеясь, что со временем это пройдёт, Стефан всё же попытался выпрямиться. Ступал медленно и осторожно. Благо, что уже вечер и по замку снуют одни лишь слуги. Стражники заступили на свои посты, а знать дружно разбрелась по своим комнатам, хотя обычно они любят слоняться без дела чуть ли не до поздней ночи. Но не в этот раз. Свернув на очередном повороте, Стефан позволил себе руками начать держаться за стену. Здесь слуг и стражников не было, так что никто не мог увидеть состояния юного короля. Поглощенный полностью своими слабостью и болью, он не обратил внимания, что двери покоев кронпринца приоткрыты, а рядом не стоят стражники. Внезапный толчок справа впечатал в стену, от удара головой в глазах на мгновение потемнело. Кто-то ловко и быстро скрутил ему руки. Тугая верёвка впилась в запястья. — Стра… — попытался было позвать Стефан, но чья-то мозолистая широкая лапа тут же зажала рот. Его грубо втащили в покои наследника. За волосы, словно какую-то провинившуюся девку, проволокли до спальни, и лишь потом швырнули на пол, наградив увесистым пинком под рёбра. За спиной с грохотом захлопнулись входные двери и те, что разделяли комнаты. — Ну что, повеселимся? — прорычал сверху рокочущий не то от гнева, не то от возбуждения грубый голос. — Сволочи, как вы посмели напасть на короля?! — зашипел Стефан, подняв голову и одарив нападавших гневным взглядом. Над ним стояли двое рослых накаченных мужчин, чьи лица скрывали перекошенные маски Евиг, богини смерти, холода, мщения и ревности. — Кто тут король? — усмехнулся мужчина с проседью в тёмно-русых волосах. — Ты, что ли? Последовал дружный гортанный смех, принадлежащий троим людям. Переведя взгляд с двоих на третьего, Стефан напрягся, в шоке уставившись на сына. Алан сидел на постели, удерживаемый верзилой с множественными шрамами на руках. Глазки мальчика были завязаны плотной черной тканью, так что он не мог видеть того, что происходило вокруг. На щеках были видны следы от слёз. Мальчик в одной сорочке, был прижат спиной к груди мужчины, сидя между его широко раздвинутых ног. — Что всё это значит?! — зарычал Стефан, пытаясь высвободить руки. Хотел было сорваться с места, но его удержали за плечи. — Как вы посмели прикоснуться к кронпринцу, ублюдки?! — Папочка? — тут же узнал голос маленький Алан. Захныкал, попытался вырваться, но шрамированные руки только сильнее стиснули его. — Папочка, спаси! — Отпустите его, сволочи! — снова дёрнулся король. — Отпустим, но только с условием, — усмехнулся тот, что удерживал принца. Его светло-карие глаза, видные в прорезях маски, оценивающе прошлись по стройной фигуре реверида. — Ты ведь сучка из поместья старины Рочестера? Значит, знаешь, что от таких как ты требуется, ведь так? За спиной один из двоих противно захихикал. — Да как ты смеешь, ничтожная свинья?! — взбесился Стефан. — Я — король, а не какое-то ничтожество! — Слышь, король, не выёбывайся — голос шрамированного посерьёзнел. Одной рукой удерживал Алана поперёк талии, приставил кинжал к животу мальчика, который сжимал во второй. — Выбирай, кого из вас мы сегодня будем трахать: тебя или щенка? Глаза Стефана расширились от ужаса. И не только от мысли, что сына могут изнасиловать, а его заставить смотреть на это. Еще и от осознания, что всё это может уничтожить его, лишить всего. — Правильно затих, выскочка, — ухмыльнулся седовласый, крепче стиснув плечи юноши. Дождался, пока шрамированный закроет уши Алана, и лишь потом продолжил. — Подумай хорошенько, к чему всё это приведёт. Если ты сам нам отдашься, то мальчишка не пострадает. Так, лёгкий испуг, но вскоре это забудется. А вот если мы его трахнем… Догадываешься, какими последствиями это чревато? Нет, король Джозеф уничтожит не стражников и придворных которые недосмотрели, а именно тебя, сучка. — Всё это лишь пустые угрозы! — напустил на себя показную уверенность Стефан, хотя сам прекрасно понимал, что с такими вещами мало кто станет шутить. — Вы не посмеете навредить кронпринцу, зная, что вас ждёт за это. — А мне казалось, что ты умнее… — с досадой качнул головой шрамированный. Мужчина рывком уложил Алана на спину, придвинул ближе к себе. — Папа! — закричал в страхе мальчик, не подозревая, что с ним собираются сделать. — Папа, спаси! Папочка! — До чего же ты больной ублюдок, раз хочешь посмотреть, как трахнут твоего щенка, — прошипел мужчина, приспуская собственные штаны. Мальчик под ним испуганно закричал, задёргался, пусть и не мог ничего видеть из-за повязки. — Нет, стой! — глаза Стефана панически забегали. — Я согласен! Согласен! — Ну вот, так бы сразу, — хмуро заметил седовласый, похоже расстроенный, что его лишили более занятного зрелища. Он рывком заставил Стефана встать с колен, развязал руки. — Только без глупостей. Попытаешься сбежать или будешь сопротивляться, больше на уступки не пойдём, и до смерти затрахаем твоего ублюдка. Понял? Не нужно быть провидцем, чтобы понимать, что никто здесь не шутит. Третий, что всё это время хранил молчание, прошел к кровати. Сел на край, прижимая к себе дрожащего и рыдающего мальчика, сменяя шрамированного на посту. — Чего стоишь? — принялся избавляться от штанов седовласый. — Раздевайся, сучка. И обслужи качественно, не то это сделает твой щенок. Испытывать судьбу не хотелось, потому пришлось подчиниться. Да и сил не так уж и много, чтобы сопротивляться и пытаться дать отпор. Из-за подавляющего отвара энергии едва хватало, чтобы на ногах устоять. Дрожащие пальцы с трудом расправлялись с пуговицами на жилете и рубашке. Бросая на мужчин исполненный ненависти взгляд исподлобья, Стефан пытался понять, как же так вышло. Догадывался, что не случайность. Уж больно удачно стража покинула караул у дверей кронпринца, а никого из слуг поблизости не было, хоть они и обязаны находиться рядом с наследником сутки напролёт. — Хватит тянуть! — нетерпеливо рявкнул шрамированный, когда штаны реверида упали на пол. Ударом кулака в грудь отшвырнул юношу в сторону. Тут же подлетел, и воспользовавшись замешательством жертвы, грубо раздвинул стройные ноги, пройдясь вожделевшим взглядом по телу. — Хорош, сука, очень даже хорош. Повезло королю заиметь такую шлюху. Поморщившись, Стефан попытался было отстраниться, но к нему тут же подошел седовласый. Перехватил руки, прижав их к полу по обе стороны от головы юного короля. — Веди себя хорошо, — предупреждающим голосом прошипел он. — Помни о сыне. — Папа, что происходит? — сквозь слёзы паниковал Алан, вертя головой. Радовало, что он ничего не мог видеть из-за повязки на глазах. — Тише, мелкий, — вульгарно рассмеялся его «нянь», — не мешай папочке получать удовольствие. Член шрамированного резко вторгся в тело жертвы до самого конца, заставляя Стефана зашипеть сквозь стиснутые зубы от боли. — Всегда поражало до чего же развратные эти двуполые бляди, — восхищенно простонал насильник, сразу же взяв рваный резкий темп. — Я только лишь вставил, а он уже влажный. Вот уж точно где шлюха. Приятели зашлись неприличным смехом. Вновь проклиная свою природу, Стефан старался не обращать внимания на происходящее. Мысленно пытался отстраниться от всего этого, словно не его принуждают к сексу. Возможно, было бы разумно отказаться, позволив насильникам развлечься с Аланом. Если бы не слабая, но всё же привязанность к сыну. Если бы не страх, что придётся отвечать за случившееся перед мужем, а это чревато потерей всего, в том числе и жизни. Да и вообще, что он сейчас может сделать? Сил совсем никаких, извечно клонит в сон, да еще и один против троих — совсем немыслимо! Шрамированный продолжал яростно насиловать свою жертву. Не стеснялся отпускать грязные фразочки. Подался вперёд, приподнял маску, впившись губами в шею, оставляя на коже яркий засос. Тут же укусил в плечо, едва не прокусив до крови, и вынудив Стефана задушено захрипеть. Действия мужчины не приносили королю никакого удовольствия, лишь тягучую боль, дискомфорт и отвращение, хоть лоно и увлажнилось. Но то лишь природная реакция на любое проникновение в тело двуполого создания. Вскоре шрамированный кончил, но даже после этого не сбавил темпа, не отстранился. Стал еще яростнее насиловать свою жертву, подаваясь вперёд, чтобы оставить как можно больше отметин на коже короля. Краем глаза Стефан поглядывал в сторону третьего, дабы удостовериться, что тот не причиняет ничего дурного Алану. Пусть мальчик и продолжал хныкать и звать родителя, но его не трогали. — А-а-агх… сука… — прорычал шрамированный, перехватив ноги юноши под колени и задрав их вверх, раздвигая до предела и врываясь в тело особенно яростно, едва ли не разрывая лоно. Поморщившись от отвращения и боли, Стефан ощутил, как вязкое семя мужчины вновь наполнило его. — Блять, до чего же узкий, сука. — Заткнись! — зашипел гневно младший король, за что тут же получил по лицу. — Помолчи, шлюха. — Холодно велел седовласый. — Рот будешь открывать только по делу. Согласно хмыкнув, шрамированный рывком вынудил Стефана перевернуться, встать на четвереньки, оттопырив зад. Ощупывая упругие ягодицы, мужчина едва не пускал слюни, раздвигая их, грубо сжимая и утыкаясь лицом между ними, жадно вдыхая чуть прелый мускусный аромат. К лицу юноши прилила кровь, заставляя щеки пылать от стыда и унижения. Но долго беспокоиться об этом ему не дали. Седовласый схватил за волосы, ткнул лицом себе в пах. Жесткие лобковые волосы защекотали нос. — Только без глупостей, — предупреждающе фыркнул мужчина. — Будешь цеплять зубами — выбью их. Сзади пристроился шрамированный. Головка члена упёрлась в анальное отверстие, надавила и мужчина тут же двинул бёдрами, проникая наполовину. Закричав от тупой боли, выстрелившей в поясницу, Стефан инстинктивно попытался отстраниться, но шрамированный крепко удерживал его за бёдра. И не давая времени привыкнуть к ощущениям, начал двигаться, беря привычный рваный ритм. В свою очередь седовласый напомнил и о себе, проведя членом по губам жертвы. Взяв грязную плоть в рот, Стефан старался не цеплять зубами, хоть и хотелось это сделать. Желание стиснуть челюсть и не отпускать, пока рот не наполнится кровью, так и билось одной-единственной мыслью в голове. Жесткие лобковые волосы не только щекотали нос, но и прилипали к губам, порой проникая в рот. На вкус член был горьким, оставлял после себя терпкое послевкусие. Шрамированный продолжал работать сзади, разрывая анальное отверстие, из-за чего вскоре Стефан ощутил, как по бедру потекла тёплая кровь. Грязные причитания и довольное порыкивание насильника перемежалось с нелестными высказываниями седовласого, нетерпеливыми комментариями и просьбами третьего, плачем и мольбами Алана, а также вскриками самого короля. Стефан не знал, как долго всё это происходило. Он давно потерял счет времени. Горло першило, а семя одного из троицы стекало по подбородку, капало на пол. От лобковых волос пахло потом, грязью, прелостью и мочой. На вкус член был совершенно таким же, горьким, отвратительным и грязным. Шрамированный вольготно развалился в кресле, довольно ухмыляясь. Он сполна удовлетворил свою похоть и теперь наблюдал, как двое его приятелей нещадно насилуют младшего короля, у которого сил едва хватало на то, чтобы перевернуться, принять другую позу и попытаться оставаться в ней. Алан, сморенный переживаниями и долгими часами плача, теперь неспокойно спал, вздрагивая и похныкивая во сне. Шею, плечи, спину и грудь Стефана покрывали яркие засосы, которым понадобится несколько дней, чтобы сойти. Кое-где красовались синяки. На внутренней стороне бёдер засохла кровь и остывало чужое семя. Третий снова кончил, но на этот раз не в рот, а на лицо юноше, отстранился. — Так себе шлюха, — сказал он, за волосы дёрнув Стефана наверх, вглядываясь в его лицо. — Никакой инициативы. И за что только король эту блядь держит при себе? Двое других не ответили. Дружно стали собираться, натягивая штаны и поправляя маски богини Евиг. Стефан не слышал, о чем они переговаривались. Уши словно заложило. Подступившая к горлу тошнота заставила спешно приподняться на руках. Приступ рвоты скрутил, едва не выворачивал все внутренности наизнанку. Слёзы выступили невольно, заструились по щекам, вместе с жидкостью из носа, которая теперь смешивалась в одну зловонную лужу под ним. От обиды, отвращения и унижения, хотелось выть, рыдать и метаться из стороны в сторону, но это всё равно бы ни к чему не привело. Разве что к сильной головной боли, распухшему лицу и покрасневшим глазам. Когда из желудка вышло всё содержимое, в комнатах принца не было никого кроме самого Стефана и спящего Алана. Утерев с лица сперму, юноша с трудом поднялся. Пошатнувшись, стал одеваться. Он чувствовал себя опустошенным, безмерно уставшим и подавленным. Нестерпимо хотелось спать. Но всё же кое-как одевшись, не заботясь больше ни о чем, словно на «автомате» прошел к кровати, дабы снять с глаз сына повязку и укрыть мальчика. Словно в тумане прошел через комнаты, выходя. На пороге его едва не снесли слуги, которые внезапно появились. Их косые и недоумённые взгляды меньше всего трогали короля, как и то, почему они появились только сейчас, или вообще посмели покинуть свои посты. У дверей, как ни в чем не бывало, стояли стражники. На мгновение Стефану даже подумалось, что всё случившееся ему лишь привиделось. И тошнило его из-за того, что после отвара выпил лишнего вина. Отсюда и ужасное состояние. Вот только откуда тогда взяться тягучей боли в заду и истерзанном лоне? С большим трудом доковыляв до своих комнат, отослав слуг прочь, Стефан как есть завалился на кровать. Стоило лишь прикрыть глаза, чтобы тут же погрузиться в вязкую тьму. Наутро голова была тяжелой. Слуги бесшумно сновали по комнатам, выполняя свою привычную работу. Не говоря ни слова Стефан, пошатываясь и держась за стены, прошел до купальни, где просидел добрые несколько часов, пока отмывался от «грязи». Слуги, что помогали ему с омовением, подозрительно косились на засосы, но ничего не сказали. Разбитый и подавленный, юный король делал всё, словно в тумане или во сне, порой не отдавая отсчетов своим действиям. Даже когда завтрак принесли, не стал просить кого-то из слуг пробовать первым, а сам принялся есть. С аппетитом, жадно, лишь бы наполнить хоть чем-то пустой, всё еще ноющий желудок. На вид омлет с изюмом и мягким белым сыром казался вкусным, но сам Стефан не ощущал никакого привкуса. Даже любимое красное вино казалось безвкусным. — Ваше Величество, — вошедший стражник учтиво поклонился, — Его Величество король Джозеф подъезжает к воротам. Вздрогнув, словно от пощечины, юноша тут же пришел в себя. Тряхнул головой, приводя мысли в порядок. «Нужно делать вид, будто ничего не было, — твердил себе юноша, метнувшись в гардеробную. — Вести себя как обычно, забыть об этом. Всё ведь закончилось. Всё хорошо…» По крайней мере в последнее очень хотелось верить.