So you think you’ve got friends in high places With the power to put us on the run Well, forgive us these smiles on our faces You’ll know what power is when we are done Jonathan Young & Caleb Hyles — Playing With the Big Boys (METAL cover version)
В этот раз не было ни привычных светлых комнат, ни осуждающих взглядов и голосов, ни самих советников-заговорщиков. Всё решилось как-то само-собой и без него. Он прогуливался по саду, когда через парадные ворота въехали роскошные кареты в сопровождении нескольких десятков всадников и стольких же пеших. Изогнул брови в недоумении, отчего-то обхватил живот руками. Наблюдал, как из одного из дормезов выходит сначала темноволосая девушка в закрытом чопорном черном платье, — символе траура в Бранкии, — а следом за ней красивый юноша. Напрягшись, Калеб уже заранее предчувствовал, что ничего хорошего от внезапных гостей не стоит ждать. Подобрав подол столы из пепельно-голубого тяжелого шелка, юноша побежал через заднюю дверь замка. Служанки и стражники едва поспевали за ним, предупреждая, что нужно быть осторожней, но Калеб их не слышал. Запыхавшись, изрядно взмокнув, он миновал коридор первого этажа, метнулся к другому черному ходу, ведущему в задний сад. Недоумённо поднял брови, когда маркиз Джонатан Броуди повёл за собой прибывших гостей к беседке из малахита. Что-то бурно обсуждая, Джозеф и Стефан не обращали ни на кого внимания. Оба одновременно потянулись за одной чашей с питьём и когда их руки соприкоснулись, наконец замолкли, встретившись взглядами. Но тишина продлилась недолго. Джозеф завладел чашей, сделал большой глоток, и порывисто прижав супруга за затылок к себе, впился в его губы, передавая вино в поцелуе. Калеб побледнел от гнева. Слишком часто он видел их вместе. Слишком уж нежно Джозеф стал относиться к Стефану, да еще и эти пылкие взгляды, словно они были старыми возлюбленными, а не обманутым мужем и распутным супругом. — Ваше Величество, поберегите себя и дитя, — шепнула встревоженная Ванда, но Калеб отмахнулся от неё, словно от назойливой мухи. Он подошел ближе, желая знать, кто и с чем приехал.***
Подсчитывать расходы на грядущий военный поход в восточные земли Бехрема было интересно, хоть это происходило и без присутствия столь необходимых казначея и военного министра. Нет, Джозеф сначала любил обсудить всё и продумать со Стефаном, дабы потом уже было несколько готовых вариантов решения той или иной проблемы, которую бы одобрили советники. Иногда они спорили. Да, Стефан несомненно был прав, что для начала нужно оправиться после этой войны, набрать побольше армий и пополнить казну, укрепить границы, а уже потом думать о завоеваниях. Но Джозеф уже не мог усидеть на месте. Ему хотелось всего и сразу, словно он был нетерпеливым отроком, однако благоразумие призывало думать головой и подавлять свои «хочу». Разумеется, краем глаза Джозеф заметил приближение гостей, но не спешил обращать на них внимания, а когда их со Стефаном руки соприкоснулись на одной чаше, то не смог сдержаться от маленькой шалости. Он знал, что Стефан любит подобные игры. Знал и сам поощрял, когда на глазах у всех целовал первого супруга. Когда не стеснялся зажимать его по углам в замке, словно они были юными любовниками. Нравилось видеть злое лица Фергуса, имевшего честь видеть, как Стефан страстно отзывается на прикосновения монарха. Нравилось повергать в ужас придворных, что теперь шептались за спиной. — Король совсем с ума сошел! После войны так и вовсе в варвара превратился окончательно. — Никакого приличия. — Это всё происки колдуна-распутника. Раньше наш король не позволял себе такого. Всё это вызывало лишь недобрую улыбку. — Ваше Величество, — склонил голову маркиз Броуди. Его залысина блестела от пота, равно как и круглое лицо со вторым подбородком. С неохотой оторвавшись от манящих губ не менее желанного супруга, Джозеф посмотрел на гостей. — Позвольте представить вам принцессу Жакету Готье, герцогиню Хэдлей, — продолжил маркиз, однако был тут же безжалостно перебит. — Герцогство Хэдлей принадлежит Рэйнфогу, так что принцесса Жакета лишена права на владение этих земель, — холодно сказал Стефан, наградив представленную девушку надменным взглядом. От такого маркиз аж растерялся, с минуту тупо открывая и закрывая рот. Джозеф окинул принцессу мимолётным взглядом. Она была не высокого роста. Стройная, с высокой грудью, круглыми бёдрами и тонкой талией, что и подчеркивал траурный наряд. Коричневые волосы были убраны под сеточку с агатами. Кошачьи зелёные глаза смотрели с ненавистью и презрением, а алые уста то и дело поджимались. Жакета Готье. Вторая дочь покойного Эдуарда, бывшего короля Бранкии. — Также позвольте представить вам дона Гуидо Мадесто, — прочистив горло, продолжил маркиз Броуди, указав на юношу, что стоял рядом с принцессой. Брови Джозефа нахмурились, черты лица ожесточились. И словно разделяя его чувства, Стефан наклонился, высказав шепотом его мысль: — Что здесь забыл отпрыск Верховного Кардинала Гюсолота? Гуидо Мадесто, — судя по всему, признанный бастард Дарио Мадесто, — юноша шестнадцати лет, обладавший миловидной внешностью. Тонкие аристократичные черты вытянутого лица с высокими скулами, тонким прямым носом. Вьющиеся светло-рыжие волосы доставали до плеч. Одежды цвета молодой зелени из лёгкого шелка, только подчеркивали стройное юношеское тело. Миндалевидные чуть более продолговатые глаза с лавандовой радужкой смотрели с вызовом и пренебрежением, а дугообразные брови сходились на переносице. — Не помню, чтобы была назначена аудиенция хоть для одного из вас, — достаточно жестко проговорил Джозеф. Посмотрел поверх голов гостей, заметив, как к ним неуверенно крадётся любопытный Калеб, но ничего не сказал. — Да простит нашу дерзость Его Величество, — Жакета не смогла сдержать отвращения, промелькнувшего в её зелёных глазах, когда рука Джозефа накрыла пальцы Стефана и любовно их сжала. — Я проделала столь долгий путь в надежде на справедливость. Я прошу вас сжалиться надо мной и позволить мне удалиться в монастырь Святой Алисии с остатками достоинства и той чести, что у меня остались. — С чего бы это? — монарх был совершенно холоден к её просьбе. — Ты еще молодая. Зачем запирать себя в четырёх стенах на всю жизнь? — Ваше Величество, во имя Господа нашего Деудедита и богородицы Иммакулэты Коры, — внезапно упала на колени Жакета, сцепив пальцы рук в молитвенном жесте, — взываю к вашему милосердию! Сжальтесь надо мною. Я всего лишь несчастная женщина, которая просит о спокойной жизни… Джозеф не слушал её, припоминая, какое же недавнее событие было связано с принцессой. Подлив себе в чашу вина, сделал пару глотков. Девушка о чем-то долго и воодушевлённо говорила, умоляла и призывала в помощь всех Святых, но Джозеф перебил её: — А это не ты ли часом недавно вышла замуж за Ирнеста Граема? Жакета замолчала. Подняла на мужчину испуганный взгляд, который был куда красноречивей слов. — Негоже жене убегать от мужа, тем более без причины, — строго пожурил её Джозеф. — Возвращайся к нему. Вот моя воля. — Но как же так?! — возмутилась принцесса. — Как вы смеете мне отказывать в такой просьбе? — Смею, ибо у тебя не было причин для побега, — Джозеф предупреждающе сверкнул свинцовыми глазами. — Ирнеста я знаю много лет, и он еще ни одну женщину не обидел. Чем же тебя не устраивает этот брак? — Всем! Я не позволю какому-то грязному варвару-язычнику касаться себя. Это отвратительно и мерзко. — Это война, принцесса. Победители имеют право делать всё, что пожелают с проигравшими. Вам же, как слабым, остаётся лишь смириться. Кроме того, смею заметить, что тебе грех жаловаться, принцесса. Ты не лишилась своего титула, кроме герцогини Хэдлей, разумеется. Ты не была отправлена в ссылку или убита, как большинство членов семейства Готье. Более того, тебе выпал случай сохранить свою честь, выгодно выйти замуж за моего доверенного человека, который по факту правит Бранкией от моего имени. Ты теперь всё равно, что королева, пусть всего лишь и регентша. Я не вижу оснований для твоего недовольства. — Но они есть! — никак не желала отступать Жакета, чем только сильно раздражала. — Довольно, Жакета! — ударил кулаком по столу Джозеф, не скрывая своего недовольства. — Я ожидал, что ты будешь умнее, женщина, но ты непроходима глупа! Разве детей королевских семей не учат тому, что личное — играет меньшую роль в их жизни. Главное — политика и это нельзя мешать с душевными и сердечными терзаниями, принцесса. Он имел честь видеть, как побледнела Жакета, как оскорблённо поджала губы, старательно пряча пылающие обидой глаза. — Разумеется, что я не отправлю тебя в обратный путь сразу же. Отдохни в моём замке несколько дней, а после слуги подготовят всё в обратный путь и ты вернёшься к мужу. И это не обсуждается! Радуйся, что Ирнест добр к женщинам и не поступит с тобой, как следовало бы с бежавшей женой. Ступай, Жакета. Отдохни. Слуги позаботятся о тебе. Принцессе ничего не оставалось, кроме как с неохотой присесть в реверансе и не поднимая головы удалиться, не позволяя покрасневшему маркизу Броуди себя утешить. Проводив Жакету суровым взглядом, Джозеф переключил внимание на рыжеволосого юношу. — Так чем обязаны такому внезапному визиту, дон Гуидо? — ему совершенно не нравился этот мальчишка, но как бы сильно Джозеф не любил Церковь и Верховных Кардиналов из Гюсолота, необходимо проявить приличие к бастарду одного из них. Мужчина даже невольно начал подозревать, что юношу прислали ему в качестве любовника-шпиона. — Кончиной Его Святейшества кардинала Хьюго Каллума, — с мягкой улыбкой ответил Гуидо, бросив подозрительный взгляд на сидящего рядом с монархом Стефана. — Да, его смерть стала полной неожиданностью для всех нас, — подал голос Стефан, выпрямившись и пригубив немного красного вина. — Но ничего не поделаешь. Рано или поздно все умирают. А если у тебя есть недоброжелатели, то ты только приближаешь этот момент. — Как точно подмечено, Ваше Величество, — согласился рыжеволосый юноша, и снова повернулся к Джозефу. — Однако я приехал не для того, чтобы скорбеть о кончине Каллума. Я был прислан Коллегией Верховных Кардиналов для того, чтобы занять освободившееся место. Ваше Величество король Джозеф, отныне я ваш новый кардинал. Лицо Джонатана Броуди просияло, а на толстом круглом лице расплылась довольная широкая улыбка. Стефан поморщился, словно съел или выпил что-то очень кислое. Он не скрывал своего враждебного отношения к Гуидо. Удивлённо-расстроенное восклицание со стороны Калеба осталось незамеченным. Кулаки Джозефа невольно сжались. «Всё же прислали шпиона, старые ублюдки». — Неужели в Гюсолоте взялись за ум и решили признать реверидов людьми? — попытался пошутить мужчина, стараясь скрыть свою мрачность. — Вот только с чего бы подобным тебе давать такие высокие должности, да еще и в столь юном возрасте? — Прошу вас, Ваше Величество, не стоит насмехаться над волей Всевышнего и Кардиналов, — примирительно промолвил Гуидо, но предупреждающе стрельнул глазами. — С раннего детства я пребывал в аббатстве Святого Игнацио. Я обучен всему, что надлежит знать кардиналу. Мой достопочтенный отец Дарио Мадесто, состоящий в Коллегии, проявил милость и не только признал меня, но и позволил добиться тех высот, каких ни один богомерзкий двуполый еще не удостаивался в Гюсолоте. — Вот как… — почесав тёмную щетину, Джозеф смерил новоявленного кардинала оценивающим взглядом. — Что ж, добро пожаловать в Рэйнфог, кардинал Мадесто. Надеюсь, что вам у нас понравится. — Благодарю за тёплый приём, Ваше Величество. Едва только Гуидо Мадесто удалился следом за довольным маркизом Броуди, тут же исчез из вида подслушивавший Калеб. — Итак, он тебе нравится? — внезапно спросил в лоб Стефан, отставив пустую чашу в сторону и наградив мужа холодным взглядом. — Правильно ли церковники рассчитали, прислав этого мальчишку? — Они просчитались, — уверенно ответил Джозеф. Хоть Гуидо и был хорош собой, однако мужчина не собирался нарушать своих принципов. Он никогда не спал с детьми представителей духовенства и в этот раз не намерен. — Даже если так, это не спасает его от перспективы повторить судьбу Каллума, — озвучил общую мысль Стефан, позволив себе расслабленно откинуться на спинку скамейки. — Даже если ты не представляешь никакой угрозы, всё равно найдутся те, кто пожелают от тебя избавиться. — Такова жизнь. — Кстати о жизни, тебе не кажется, что у Мыши что-то слишком быстро растёт живот? — Говоришь так, будто знаешь, когда именно я ему заделал ребёнка, — усмехнулся Джозеф, обняв супруга за плечо. — Не знаю, но как давно ты стал с ним снова спать? — Сразу же по возвращению домой, — ответил король, а сам задумался. По подсчетам выходило, что только-только должен был пойти второй месяц, а живот Калеба уже на все три-четыре смахивает. Это заставляло начать нервничать и заподозрить второго супруга в измене. — Похоже, что теперь моя очередь быть наблюдателем, — нервно рассмеялся Стефан, невольно коснувшись шрама-клейма.***
Выбежав из светлых комнат маркиза, Калеб не сдерживал слёз. Позволял им свободно течь по щекам, застилая взор. Хватая ртом воздух, держась за стену, он с трудом мог переставлять ноги. «Ты не оправдал возложенных на тебя надежд, — раскатами грома звучали в голове слова маркиза. — Совершенно ни на что не годен. Думал, что став младшим королём и родив нескольких наследников, на этом закончится вся твоя борьба? Ты ошибался, поэтому пора бы найти тебе замену, которая будет способна на что-то большее, чем просто рожать детей и бегать ко мне с жалобами». Замена. Ему, Калебу Эдену, второму младшему супругу короля Джозефа Невана, родителю принцессы Маргарет, принца Каина и не рождённого наследника, нашли замену. Отчего-то Калеб особо не удивился, когда маркиз Броуди назвал заменой именно юного кардинала. Гуидо всего шестнадцать. Калеб попал на глаза Джозефу в этом же возрасте. Так уж вышло, что монарх очень любит юных реверидов. Не сумев подавить всхлип, Калеб зажал рот руками, глотая слёзы и рыдания. Ему ясно дали понять, какая именно судьба его ждёт. После рождения ребёнка, его либо будут всячески отдалять от Джозефа, а потом, либо добьются его изгнания из замка в какой-нибудь монастырь или отправят в его скромные имения Эденов. В самом худшем случае, его просто убьют. Калеб слишком многое знает и способен доставить массу проблем, так что избавиться от него — самый лучший выход. Ввалившись в свои покои, Калеб едва не упал на Ванду. Громко рыдая, размазывая по лицу сопли, слёзы и косметику, он позволил камеристке усадить себя в глубокое кресло, накрыть пледом и поднести отвар с мелиссой и ромашкой. Ванда молчала. Хмурила тонкие брови, не зная, какие бы подобрать слова утешения. Она толком не знала, в чем дело, поэтому не рисковала говорить. Практически сразу рядом возник Морган Флурри. Он что-то говорил, поглаживая Калеба по волосам и плечам, но тот его совсем не слушал. Продолжал всхлипывать. Боль заполняла его изнутри. Он совсем не хотел терять того, что имел. — Это всё из-за этой шлюхи! — уверенно говорил Калеб, на краткий миг переставая рыдать. — Если бы этот грязный распутник не вернулся, всё было бы хорошо. А теперь я могу потерять всё! Из-за этой шлюхи, из-за её колдовства. Калеб был убеждён, что все несчастья свалились на него из-за Стефана. Ведь всё было хорошо именно до его возвращения. Да, был Фируз, но тот не был серьёзным соперником. Так, временная игрушка Джозефа. Временное увлечение, пусть и фаворит, но не более. Калеб не сомневался, что маркиз и его соратники теперь подыскивают новую марионетку на роль будущего младшего короля. В одном юноша был уверен: кардинал Гуидо Мадесто не получит этого положения. Кардиналы не имеют право на брак. Калеб сомневался, что Верховные Кардиналы позволят Гуидо оставить эту должность. Скорее всего, он временная замена. Должен отвлечь Джозефа, что-нибудь выведать, пока маркиз Броуди не найдёт более достойного реверида на роль нового супруга короля. От мысли, что кто-то может занять его место возле любимого Джозефа, Калебу становилось дурно. — Почему всё происходит именно так? Чем я провинился, Господи? Морган стоял на коленях перед ним, поглаживал руку, что-то успокаивающее говорил, но младший король не слышал слов. Он был слишком сильно погружен в печаль, чтобы что-то замечать. — Почему эта шлюха не умерла, не сгнила в монастыре? Почему Джозеф простил ему измену, этот несмываемый позор? Почему его ублюдок, рождённый не пойми от кого, более любим Джозефом, чем мои дети? Он не слышал, как Морган что-то уверенно сказал, поднимаясь и выпуская его руку. Не видел, как Ванда ахнула, приложив ладонь к губам, метнув на рыдающего короля умоляющий взгляд. Не заметил, что стражник вышел. Погруженный в собственную печаль, Калеб позволил эмоциям выйти наружу.***
Закусив нижнюю губу, Стефан задумчиво смотрел на нового кардинала. Он только-только заступил на свой пост, а уже заседает на Совете, развесив уши и записывая каждое слово королей и принятые решения в тетрадь. «Крыса», — брезгливо поморщился младший король, откинувшись на спинку кресла. Стефан не пытался вникнуть в суть сегодняшней темы. Они заранее с Джозефом всё обсудили и уже решили, нужно было лишь подготовить советников к таким внезапным переменам. — Мы заключим мирный союз с Трайдорией! — решительно сообщил Джозеф. Сразу же нашлись недовольные, кто поддерживал интересы Гюсолота и уповал, что монарх когда-нибудь переметнётся на их сторону. Когда-то Трайдорию считали вторым великим государством после Гюсолота. Называли Второй Колыбелью. Так было ровно до тех пор, пока пришедший к власти новый император Маркус Альварес не отрёкся от Церкви. Ну как отрёкся? Просто отдал предпочтение военной силе и мощи, собирая армии, а не подносить всякие богатые дары всевозможным приходам и устраивать пиры по случаю религиозных праздников. Оно и понятно, ведь Маркус возрождал свою империю, так что ему было не до Церкви и её запросов. Теперь же Трайдория практически вернула себе былое величие. Вновь мощное военное государство готовится к завоеванию и покорению всего мира. Разумеется, что весьма выгодно иметь союзника в лице Трайдории. Вот только нужен ли империи Рэйнфог? Разве не проще ли его захватить и подчинить себе? Хотя, если слухи о политике Маркуса правдивы, то беспокоится не о чем. Император уважает правителей, которые предлагали дружбу и вступали в его империю. Теперь, когда Трайдория является злейшим врагом Гюсолота, не удивительно, что кардинал Мадесто так злобно зыркает на Джозефа. Впрочем, Гуидо любитель бросать всевозможные взгляды на окружающих. На Джозефа он чаще всего смотрит со злобой и недовольством. На Калеба с сочувствием, но порой и с пренебрежением. На Стефана он первоначально смотрел с подозрением, а теперь, пробыв несколько дней в Вудроу и многое вынюхав, так и вовсе кроме презрения и отвращения ничего не испытывал. «Неужто про значение клейма узнал?» — весело усмехнулся Стефан. Совет завершился быстро. Большинство проголосовали за союз с Трайдорией, так что скорее всего маленький Алан скоро окажется помолвлен с одной из дочерей или же сыновей-реверидов императора Маркуса. Недовольные продолжали что-то бурчать себе под нос, но их роптание ни к чему не привело. Джозеф первым покинул Зал Совета, позвав за собой Фергуса. Им было что обсудить с военным министром, так что до вечера Стефан был свободен. Бросив напоследок испепеляющий взгляд на кардинала Мадесто, он вышел в коридор. В Вудроу всегда было чем заняться: тренировки с оружием, стрельба из лука, конная прогулка, библиотека, цветущий сад, охота. Когда же ничего этого не хотелось, Стефан без предупреждения отправлялся в покои сына. Следил, чтобы учителя и слуги не позволяли себе ничего лишнего. Сам устраивался где-нибудь в сторонке, думая о чем-то своём. Иногда ругал слуг и делал замечания учителям, если те делали что-то не так. Сам же Алан был только рад присутствию отца и учился усерднее. Не надоедал глупыми расспросами и бессвязной болтовнёй, за что его и любил Стефан. Иногда реверид видел сына в компании детей Калеба. Принцесса Маргарет была наглой и избалованной. Ей во всём потакали, из-за чего девочка думала, что ей всё позволено. Конечно, любимая дочь Калеба! Маленькая, но уже способная действовать исподтишка, а еще лживая и капризная, так что изводила слуг и учителей своими «не буду» и «хочу». Что касается второго ребёнка Калеба, то к Каину относились иначе. Его не баловали, с ним не сюсюкали, что давало надежду, что в будущем он станет достойным человеком. Каин родился реверидом, а не полноценным мальчиком, что и уменьшало его ценность в глазах Калеба. У мальчика были мягкие черные волосы и круглые аметистовые глазки, которые серьёзно смотрели на окружающий мир. «Даже поразительно, что такое ничтожество, как Мышь, смог что-то интересное родить, — ядовито думал Стефан наблюдая, как Алан что-то объясняет маленькому Каину, а тот внимательно слушает. — Что ж, хоть что-то хорошее». Проведя в покоях сына пару часов, реверид решил прогуляться по саду. Не то, чтобы он любил созерцать цветы, над которыми вечно кружат ненавистные пчелы, осы и шершни, а также прочая мошка. Просто хотя бы там не было стражников и слуг, которые бы следили за каждым его шагом. Цветы герберы источали приятный аромат. Невольно вспомнился день свадьбы, когда голову Стефана венчал венок из герберы и пёстрой орхидеи, символов бессмертия и страстного желания. Углубляясь всё дальше в сад, король спиной ощущал чьё-то присутствие. Всего день назад принцесса Жакета Готье отбыла обратно в Бранкию к мужу. Джозеф не поскупился и выделил ей в сопровождение отряд своих воинов, лишь бы те проследили, чтобы своенравная молодая женщина добралась в целости и без приключений. От Жакеты не было особо никаких проблем, если не считать её слёзных просьб отправить её в монастырь. «Глупая женщина, — про себя отметил Стефан, — не понимает, чего себя лишает. Тут уже не гордость, а глупость, раз она решила бросить все блага мира, добровольно отправившись в ссылку к двуличным набожным лицемерам». Повернув за высокие кусты живой изгороди, Стефан услышал быстро приближающиеся чужие шаги. Встав вполоборота, он вопросительно посмотрел на появившегося стражника с золотисто-русыми волосами. — Что-то случилось? — без задней мысли спросил Стефан, от которого не ускользнуло то, как от нервов бегали синие глаза молодого мужчины. — Нет… то есть да… то есть… проклятье! — выругавшись, стражник сделал шаг к молодому королю. Вся его напряженная фигура не внушала ничего хорошего. Стражник взъерошил свои светлые волосы, наградил Стефана испепеляющим взглядом. — И всё же как же так вышло, что ты не только остался жив, но и посмел вернуться? Околдовал Джозефа и думаешь, что тебе всё сойдёт с рук, шлюха? — Побольше уважения, глупец, — холодно процедил Стефан, не скрывая своего пренебрежения, — в конце концов, перед тобой стоит король. — Король? — из горла блондина вырвался преувеличенный смешок. — В Рэйнфоге есть лишь два короля. Наш мудрый монарх Джозеф и его благородный супруг Калеб! — Ах вот оно что. Прихвостень Мыши. — Не смей говорить о короле Калебе таким тоном, сволочь! — внезапно вскипел стражник. — Он стоит намного выше тебя, безродная сука. Ты его ноготка даже не стоишь. — Неужели? — чуть склонив голову на бок, Стефан приблизился к парню, глядя на него сверху вниз. — А вот я думаю иначе. Это твой обожаемый Калеб не стоит не то, что моего ноготка, даже моего дыхания. — И откуда в безродной шавке столько высокомерия? — Уж прости, что не пресмыкаюсь перед всеми, раболепя. Если ничего не случилось и никто меня не звал, то проваливай с глаз моих, но запомни, что этот разговор тебе выйдет боком. Не желая больше обращать своё внимание на стражника, Стефан уже собрался двинуться дальше, как уловил быстрое движение и блеск чего-то подозрительного. Вскинул руку, не то пытаясь защититься, не то ударить первым, но его перехватили за запястье. Что-то несколько раз кольнуло в левый бок под рёбрами, заставляя поморщиться от боли. И лишь последний удар заставил осознать, что это был кинжал. Громко выдохнув, Стефан с ненавистью посмотрел на стражника, который тут же отпрянул. — Никто не станет печалиться о твоей смерти, псина! — процедил блондин, сжимая в руке окровавленный кинжал и тяжело дыша. По вискам у него струился пот, а глаза лихорадочно блестели. — Ты за это еще заплатишь, ублюдок, — нервный смешок вырвался из горла Стефана. Пошатнувшись, он попытался удержать равновесие, ухватившись за живую изгородь. Заметил быструю атаку и успел подставить левую руку, позволяя острому лезвию болезненно впиться в плоть, ужалить в кость. Громко застонав, Стефан ударил стражника кулаком справа в челюсть. Блондин был вынужден отступить. Всё еще сжимая кинжал, он пробормотал слова проклятия себе под нос, но больше нападать не стал. Видимо, решив, что Стефан и так обречен, поспешил скрыться. От крови ткань шелковой тёмно-синей туники противно липла к телу. Левая рука безвольно повисла вдоль тела. Рукав набухал от крови. Целой рукой прикрывая рану в боку, Стефан, шатаясь, двинулся в сторону замка. Он не знал, насколько серьёзны ранения, но умирать посреди сада не хотелось. Не для того он терпел все лишения и унижения, чтобы потом вот так бесславно умереть.***
— Конечно, многие будут недовольны, но это весьма выгодно с точки зрения политики, — говорил Фергус, подливая себе медовухи. Он пребывал в хорошем расположении духа и причина тому была одна: ему доставляло удовольствие видеть, как искажаются от гнева лица некоторых личностей. — Говоря о недовольных, ты имеешь в виду наших правоверных деудеан? — усмехнулся Джозеф, стоя у открытого окна, выходившего на цветущий сад. Отсюда открывался красивый вид. — Я имею в виду некоторую знать, любящую подлизать задницы всем, кто потакает им больше, чем ты. Кстати, к новому кардиналу это тоже относится. Та еще крыса. Всё время ходит, что-то вынюхивает, записывает. — Ты ожидал чего-то другого от шпиона Гюсолота? — усмехнулся король. — Я надеялся, что он будет хотя бы не так открыто это делать, — буркнул Фергус. — Кстати, ты какой-то задумчивый стал в последнее время. Случилось чего? — Меня кое-что тревожит и я надеюсь, что мои подозрения беспочвенны. — Вздохнув, Джозеф отошел от окна и сел в кресло напротив друга. — Мне ты всегда можешь рассказать обо всём, что тебя гложет. Ну так в чем дело? — Дело в Калебе… — О боги, — простонал граф, закатив глаза. — Неужели ты начал думать, что твой обожаемый Мышонок тебя внезапно разлюбил? — Не язви. — А что не так? Я был уверен, что за время долгой разлуки ты излечился от своей ненормальной влюблённости. Или я чего-то не понимаю? — Меня тревожит его стремительно растущий живот, если говорить откровенно. Мы ведь не так давно вернулись с войны… — Подозреваешь, что твой чистый и невинный Мышь нагулял ублюдка? — без обиняков спросил в лоб Фергус, который лишь при посторонних придерживался приличия. Граф испытующе посмотрел на короля. — Всякое возможно. Ты воевал, защищал нашу страну, а Мышь был в безопасности. При дворе всегда много соблазнов, так что даже самые праведные не способны им противиться. Кроме того, как показала практика, именно самые набожные и правильные чаще всего оказываются тем еще гнильём с дерьмом в душе. — Предположим, что если Калеб не изменял мне, а его могли изнасиловать… — Если твой Мышь был верен, то не стоит об этом думать, — строго перебил Джозефа военный министр. — А если изменял, то не стоит искать тому оправдания. Кроме того, будь то изнасилование, то Мышь бы сразу же обо всём рассказал. Он не способен что-то долго скрывать, да еще и любит бегать жаловаться. Последнее было сказано особенно четко. Намёк был принят во внимание. Помимо шпионов Калеб тоже писал Джозефу об интрижках Стефана со стражниками еще в те времена, когда монарх ездил осматривать гарнизоны на западной границе Хоарда. Решив, что ничего хорошего из этого разговора не выйдет, Джозеф поспешил сменить тему на более нейтральную. Только они вошли во вкус, обсуждая будущие военные походы на восток, как в покои графа Диггори буквально влетел капитан королевской стражи. — Разве тебя не учили стучать, Винсент? — пожурил его Фергус, наградив неодобрительным взглядом. — Ваше Величество, прошу вас, срочно пройдите в лазарет, — взволнованно потребовал капитан Рамиро. И только теперь Джозеф заметил на медных доспехах мужчины тёмные пятна. Подорвавшись с места, король вихрем вылетел в коридор. Винсент и Фергус едва поспевали за ним.***
Несколько дней проведя безвылазно в своих покоях, ссылаясь на недомогание из-за беременности, Калеб всё же решился подышать свежим воздухом. На улице стояла замечательная погода, кроме того ему нужно было хоть немного отвлечься. Ванда с тревогой смотрела на него, помогая облачиться в бархатное одеяние свободного кроя. В коридоре царил ажиотаж. Стражники, гремя оружием и доспехами, обыскивали каждый угол замка. Мимо проносились бледные слуги. — Что случилось? — искренне недоумевал Калеб, опираясь на руку камеристки. Но отвечать никто не спешил. Перехватив за рукав кого-то из слуг, он повторил свой вопрос. — Страшное случилось, — отвечал тот. — На Его Величество совершенно покушение. Он серьёзно ранен. — Господь всемогущий! — ужаснулся реверид, отпрянув. — Джозеф… — Что? О, нет, с Его Величеством всё в порядке. Покушались на жизнь короля Стефана. Готовые были вот-вот пролиться слёзы тут же высохли. — О… — только и выдал Калеб, отпуская слугу. Нахмурившись, он поджал тонкие губы. — Проклятый колдун. Вечно старается привлечь к себе внимание. Не удивлюсь, если он сам нанёс себе рану. Скорее всего почувствовал, что снова теряет своё положение, вот и пошел на крайние меры. — Ваше Величество, это… — попыталась что-то сказать Ванда, но беременный король заставил её замолчать. Стараясь не обращать внимания на суету, Калеб молил Деудедита избавить мир от распутной мрази, портившей ему кровь. Свернув в коридор, ведущий в библиотеку, где было менее людно и шумно, юноша вскрикнул, когда его резко схватили за руку, уводя за одну из колонн. Он не сразу узнал в вспотевшем и нервном молодом человеке своего стражника. — Тише, Ваше Величество, не шумите, — шикнул на младшего короля Морган, прижав к его губам ладонь. Воровато озираясь, он велел Ванде постоять на стрёме. — Бога ради, не смейте так подкрадываться, сэр Флурри! — с упрёком в голосе зашипел Калеб, демонстративно обхватив руками свой живот. Но его недовольство тут же испарилось, едва он увидел на манжете правого рукава стражника кровь. — Господи, сэр Флурри! Вы ранены. — Нет, отнюдь, это не моя, — со счастливой улыбкой ответил блондин, обняв любимого короля. — Всё кончено, Ваше Величество. Я сделал то, что вы хотели. — Что вы такое говорите? — реверид попытался отстраниться. — И кровь… если она не ваша, то чья? — Я исполнил ваше желание. Теперь никто не посмеет найти вам замену. — Но я не понимаю вас, сэр Флурри. — Я избавился от него. Он долго не протянет. Вы станете единственным супругом короля Джозефа. Никто больше не встанет между вами. Калебу потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, о чем говорит стражник. — Что? — перестав вырываться, он с ужасом посмотрел на блондина. — Что вы сделали? — Всего лишь исполнил ваше желание, — не переставая улыбаться, Морган поцеловал его в уголок рта. — Это оказалось даже проще, чем я представлял. Его беспечность сыграла мне на руку. — Вы совсем с ума сошли?! — Что не так, Ваше Величество? Разве вы не рады? — Идиот! Из-за тебя нам всем теперь конец! Ты только сделал всё хуже, — Калебом завладела паника. Он не знал, что теперь делать. — Своей необдуманной выходкой ты подставил меня под удар. Ты уничтожил меня, идиот! — Нет, я спас вас. — Продолжал стоять на своём Морган. — Я же сделал это ради вас. Не мог смотреть, как вы страдаете. Отрицательно качнув головой, Калеб выставил вперёд руку, не позволяя блондину приблизиться. Хриплым голосом он велел стражнику уйти. Не хотел его видеть. По крайней мере до тех пор, пока всё не прояснится.***
Суматоха не стихала еще долгое время. Пока стражники обыскивали замок, допрашивали придворных и брали под стражу всех подозрительных личностей и тех, у кого был мотив, Джозеф не находил себе покоя. Он не отходил от постели Стефана. Мужчина и раньше видел супруга таким же беспомощным и слабым. Последний раз это было много лет назад, когда Джозеф сам избил его после наказания за измену перед ссылкой в монастырь Святого Кевана. Но в этот раз всё было куда серьёзней. Придворные лекари в один голос твердили о большой кровопотере и не знали, кого из богов восхвалять за то, что незадачливый убийца оказался глуп и не смог повредить жизненно важных органов. Это радовало, но Джозеф не чувствовал облегчения. Когда приходил Уиллард со своими подопечными, дабы обработать раны и сменить повязки, монарха выдворяли в коридор. Меряя шагами пространство, мужчина кипел от ярости. Кто посмел покуситься на его супруга? Кто настолько смел, что посмел бросить ему, Джозефу Невану открытый вызов? Одни вопросы. Сжав кулаки, Джозеф снова и снова посылал капитана королевской стражи обыскивать замок. Мужчина был уверен, что рано или поздно, но убийца выдаст себя. Или хотя бы те, кто его подослал. Едва только лекари уходили, как Джозеф возвращался к постели Стефана и проводил подле него большую часть времени, крепко сжимая прохладные пальцы. Невольно вспомнился один забавный случай из жизни, когда монарха попытались отравить люди Шарлотты Теранс. Тогда Джозеф был уверен, что не сможет выкарабкаться, но был спасён Стефаном, тогда еще слугой. Монарх помнил, как совсем еще юный реверид проводил время у его постели, крепко сжимая в своих руках пальцы короля. Сейчас казалось, словно они поменялись местами. На постели среди простыней лежало бледное тело Стефана. Настойки придворных лекарей бросали младшего короля в постоянный жар, отчего реверид сильно потел и бился в горячке. Джозеф сидел на самом краю или же рядом на стуле, наблюдая за мучениями супруга. — Клинок не был отравлен, что весьма радует, — успокаивал мрачного мужчину Уиллард, — но Его Величество потерял много крови. На его восстановление уйдёт время. — Ты можешь дать мне сто процентную гарантию, что Стефан не умрёт? — серые глаза темны, подобно грозовому небу. На щеках ходят желваки. — Не умрёт, — спустя некоторое время ответил лекарь, вытирая руки о льняной платок бежевого цвета. — Однако его организм сильно ослаблен. Оно и не удивительно, ведь он продолжает принимать подавляющие травы, которые когда-то выпросил у меня. Боюсь, что на заживление уйдёт немного больше времени, чем требуется. — Пусть, лишь бы он остался жив. Тогда, когда Винсент Рамиро ворвался в комнаты Фергуса и потребовал пройти в лазарет, Джозеф был уверен, что вновь что-то случилось с Калебом. Так уж повелось, что если что-то случалось при дворе, то это непременно было связано со вторым младшим супругом. И Джозеф впервые жалел, что ошибся в своих предположениях. Увидев Стефана без сознания, полуобнаженного и в крови, мужчина не сразу понял, что тот ранен, а когда осознал, то едва не раскидал в гневе стражников. Грозился казнить всех, кто недоглядел за его первым супругом. Стражники благоразумно исчезли с глаз долой, не желая попадаться под горячую руку, а Винсент немедленно принялся обыскивать замок в поисках недо-убийцы. Увы, вести о тяжелом состоянии короля Стефана быстро разлетелись по всему Вудроу, отчего очень скоро в лазарете появился Алан. — Папа? — обеспокоенный кронпринц выглядел напуганным, а няньки и слуги с трудом поспевали за ним, причитая о непослушании и избалованности мальчика. — Чего встали, бездари? — гаркнул на прислугу Джозеф, поймав сына за плечо. — Немедленно уведите кронпринца в его покои и выставите надёжную охрану. — Что с папой? — рвался к Стефану Алан, пытаясь вырваться из захвата отца. — Кто посмел? Серые глаза наследника буквально полыхали бушующим пламенем. Того и гляди при возможности схватится за меч и пойдёт мстить за своего родителя-реверида. — С ним всё будет в порядке, — глухо ответил Джозеф, убеждая в этом скорее себя, чем сына. — Ступай, Алан. Здесь не на что смотреть. Но Алан не спешил подчиняться. Выглянув из-за мощной фигуры монарха и узрев Стефана без сознания, сжал кулачки, опустив голову, позволяя челке упасть на горящие гневом глаза. — Мышь… — словно ругательство выплюнул он. — Это всё Мышь. Никто бы больше не посмел совершить покушение на короля. Джозеф не стал спрашивать сына, с чего у того появились такие подозрения. Бросил ничего хорошего не сулящий взгляд на слуг и те спешно увели кронпринца прочь, не обращая внимания на протесты последнего. Тяжело вздохнув, мужчина наблюдал за действиями придворных лекарей. Отложив все предстоящие совещания и приёмы, Джозеф сидел у постели Стефана денно и нощно. Слуги заботливо приносили в покои подносы с едой и выпивкой. Из вежливости справлялись о здоровье и желаниях короля Джозефа, стараясь во всём угодить. Советники тоже не отставали. Не то из желания подлизаться, не то желая убедиться, что скоро смогут избавиться от общества ненавистного безродного щенка, но они приходили. И как только переступали порог, начиная свои речи о здравии и соболезновании издалека, Джозеф их тут же отсылал прочь. Не хотел никого видеть. Джозеф часто засыпал, повесив голову или же сложив руки перед собой и на них уместив свою голову. Постоянно вздрагивая и просыпаясь. Он боялся, что открыв глаза просто не увидит, как вздымается грудь супруга при вздохе. Хоть Уиллард и заверял, что жизни Стефана ничего не угрожает, однако Джозефу от этого было не легче. Возможно, что именно сейчас он по-настоящему осознал, насколько дорог для него первый супруг и насколько сильно желает видеть его подле себя живым. Заснув, опустив голову на сложенные перед собой руки, Джозеф вздрогнул, когда кто-то коснулся его плеча. Тут же встрепенулся, резко сев. Фиолетовые глаза изучающе смотрели на него, лихорадочно поблёскивая на бледном осунувшимся лице.