Мир твой скован снежной мглой, лёд хранит его покой. Нет тепла в нём, нету слёз, только вьюга, да мороз. Сердца нет в твоей груди и нельзя его спасти. И не склеить, не сплести больше его части. (…) Мир твой пламенем объят, сотней солнц пылает взгляд. Он, как вспышка, как стрела бесконечного тепла. Сердца нет в твоей груди и нельзя его спасти. И не склеить, не сплести больше его части. Декабрь feat Алесандра Лившиц — Огонь и Лёд
Передёрнув плечами, стараясь перестать думать о произошедшем, королева пыталась также не думать и о тех словах, брошенных её мужем младшему королю. «Мой мальчик, надеюсь, что ты будешь рядом…» — который день эхом звучало в ушах Рамоны Альварес, первой и единственной жены прославленного короля Рэйнфога Джозефа Невана. «Ты будешь рядом?» — слышалось в этом вопросе. — «Не оставишь меня?» Ох, как бы Рамона хотела, чтобы это было сказано ей, а не какому-то заклеймённому ревериду. Чем она хуже? От этой мысли девушка поджала губы, метнулась к зеркалу, придирчиво вглядываясь в собственное отражение. Покушение на Джозефа и его тяжелое состояние благоприятно сказались на матери четверых детей. Она не только на нервах сильно похудела, из-за чего стала еще краше, но и приобрела внезапно силы и смелость, толкающие её к свершению решительных действий. Кобальтово-синие глаза прищурились. В них отчетливо отражался поток мыслей. Да, тяжелое состояние Джозефа сплотило её и Стефана. Сделало союзниками на время общего горя, но теперь, когда муж поправился, о перемирии можно и забыть. Перед глазами промелькнула жестокая ухмылка младшего короля, который с упоением наблюдал за казнью Гуидо Мадесто. Жуткое зрелище, и Рамона до сих пор не решила, что именно заставило холод пробежать по её спине. Сама казнь отравителя или же жестокость Стефана. Но как бы там ни было, королева была уверена, что от соперника нужно избавиться. И уже не только из-за их личной вражды, а ради будущего и сохранности её детей. Внезапно вспомнилось, как много лет назад Стефан не пожалел родной дочери мужа и двух несчастных мальчиков, лично прикончив их после того, как люди Маркуса надругались над детьми. И нет, Рамона не ужасалась тому, что её отец пошел на такое зверство. Даже не вспоминала о том, что Маркус сам лично отдал приказ и наблюдал, как воины насилуют детей проигравших правителей. Девушку тревожило лишь то, что после Стефан сам лично прикончил невинных. Хладнокровно и жестоко, как поговаривали свидетели того инцидента. Королева боялась, что клеймённый реверид может совершить нечто подобное и с её детьми. Достаточно просто иногда понаблюдать за тем, как кривятся тёмные губы Стефана и загораются адским пламенем его глаза, когда в поле зрения появляются няньки с младшими принцессами и принцем. Да, теперь речь идёт не только о собственном желании Рамоны стать единственной, но и о защите её детей. Собственно, из одного вытекает другое. Сможет подвинуть в сторону Стефана, — а лучше избавиться от него, — значит и детей защитит.***
Джозеф всё еще выглядел бледным и не до конца восстановившим силы после покушения, однако это совершенно не мешало ему заниматься государственными делами и заседать на Совете, иногда повышая голос на тех вельмож, что уже успели распустить слух о его мнимой кончине. — Иногда мне кажется, что при дворе находятся глупые деревенские бабы, которым лишь бы сплетни пускать! — рокотал Джозеф, прожигая гневным взглядом советников. — Сначала трепались, что я не состоялся, как мужчина. Теперь, что умер. А дальше что? Начнёте говорить, что я пожираю в ночи новорожденных младенцев и летаю голым на метле?! Стефан не сдержался, прыснул, прикрыв рот кулаком. Уж больно живо он представил эту картину: обнаженного Джозефа, летящего на метле по коридорам замка Вудроу, и пожирающего новорожденных младенцев, у которых болтается пуповина. Забавное было бы зрелище, но тогда бы деудеанская часть придворных предложила сжечь замок вместе с королём-монстром. — Ваше Величество, мы были растеряны, — пытался оправдаться виконт Марвин Эррал, который активнее всех распускал слухи о кончине монарха. — Лекари не давали никаких утешительных прогнозов. Вы увядали прямо на глазах. Что нам еще оставалось? — Хотя бы дождаться и прежде убедиться, что я действительно умер, а уже потом языком трепаться! — рявкнул Джозеф, тяжело опустившись в троноподобное кресло. — Винсент! — Да, Ваше Величество? — капитан королевской стражи тут же встал, подобравшись. Хоть лицо и оставалось непроницаемым, его кулаки всё же нервно сжимались. И тому была причина. — Какого дьявола твои люди не справляются со своими обязанностями?! — от удара кулака по столу подпрыгнули кувшин с вином и пара кубков, расплескавших красное полусладкое. — Почему в замок может проникнуть каждая сволочь с улицы?! Куда вы вообще смотрели? — Ваше Величество, все были тогда так заняты подготовкой к летнему празднику, что немного утратили бдительность, — говорил Винсент Рамиро, что служил при короле вот уже больше двадцати лет. — Прошу простить. Подобное больше не повторится. Недоглядевших уже наказали. Всех остальных слуг тщательно допрашивают, проверяют, чтобы не возникло более подобных инцидентов. — Даю тебе последний шанс. — Пригрозил Джозеф, хмуря брови. — Еще одна оплошность и я отправлю тебя в замок Дуанов. Будешь охранять Шарлотту Теранс. Кстати, она же еще жива? — Герцогиня живее всех живых, Ваше Величество, — тут же отозвался кто-то из советников, но удостоившись сурового взгляда серых очей, мгновенно прикусил язык. — То есть, я хотел сказать, что мадам Теранс еще жива. — Аж удивительно, как еще не померла, — вслух проговорил монарх, задумчиво почесав подбородок. Давненько он не вспоминал о своей тётке, младшей сестре покойного Харланда Крофорда. Много лет назад, когда он только-только стал королём, Шарлотта пыталась поднять восстание и даже совершила покушение на Джозефа, но проиграла эту битву и была лишена не только титулов и имений, но и семьи. Заключенная в старом замке рода Дуанов, расположенного в герцогстве Тилар, она влачила своё существование. И всё же Джозефа удивляло, как Шарлотта до сих пор не умерла. Давно должна была схватить воспаление лёгких и угаснуть от болезни, ведь в замке Дуанов было сыро, влажно, а еще через щели в стенах проникал холодный ветер. Впрочем, не стоит думать об этом. Главное, что Шарлотта больше никогда оттуда не выберется и не навредит. — Впредь следите, чтобы никто посторонний не проник в замок, — велел Джозеф, всё еще обращаясь к Винсенту. — Всех подозрительных личностей разрешаю задерживать и допрашивать. Независимо от титулов и положения в обществе. Такое заявление заставило советников состроить кислые физиономии, но никто не осмелился ничего возразить против открыто. Сейчас это было особенно опасно, тем более, что старший король пребывал в дурном настроении. Стефан только довольно ухмылялся, закинув ногу на ногу и откинувшись на спинку кресла. Обвёл недовольных вельмож злорадным взглядом. Джозеф уже собирался было сказать еще что-то, но шум снаружи заставил всех повернуть головы. Через мгновение в Зал Совета влетела запыхавшая Жозефина, верная служанка Рамоны. — Ваше Величество! — глаза женщины были напуганными. — Беда! Случилось несчастье. Королева, она… — Рамона? — бросив взгляд на пустующее рядом кресло, Джозеф только сейчас вспомнил об отсутствующей жене. — Что с ней? Но Жозефина ничего не ответила, лишь головой покачала и громко всхлипнула. Этого было достаточно, чтобы монарх подорвался со своего места, несмотря на слабость в теле. Любопытные советники тут же устремились за ним. Им не терпелось узнать, что же такого могло произойти с королевой, что её служанка посмела ворваться во время заседания Совета. Не спешил только Стефан. «От этой гусыни одни проблемы», — помрачнел он, отставив кубок с недопитым вином и неспешно поднявшись. В отличие от остальных его меньше всего заботило состояние Рамоны. С чего бы ему переживать за женщину, которая внезапно так настырно пожелала сместить его с заслуженного места? Разве эта глупая девушка еще не поняла, что заранее обречена на поражение в этой битве? Могла бы уже понять, что всё тщетно. «Это уже начинает утомлять». Неспешно двинувшись к дверям и планируя посетить тренировочное поле, а то за последнее время появилось ощущение, что он набрал немного лишнего веса, Стефан всё же остановился, почувствовав спиной взгляд. — Вроде бы ты еще не закончил осмотр всех гарнизонов, чтобы надолго здесь задерживаться, Фергус, — обернувшись, король смерил военного министра холодным взглядом. — Так спешите от меня избавиться, Величество? — усмехнувшись, маркиз Диггори приблизился к нему. Всё заседание Совета он находился в тени, стараясь лишний раз не попадаться на глаза Джозефу. Да, бросил всё и явился, когда узнал о случившемся на турнире. Был рядом, когда друг угасал и даже на время примирился со Стефаном, но теперь всё это позади. Кто знает, может Джозеф снова вспомнит, что военный министр не стесняется подбивать клинья к младшему королю и решит от него избавиться. — Нет, просто никто не смеет ослушиваться приказа короля. Кроме того, сейчас не до тебя. — О, понимаю. Всё внимание теперь принадлежит Рамоне. Да, она ваш враг. Пожалуй, будет умнее и хитрее Мыши, так что вам не будет скучно. Или вы уже начали мечтать о мирной жизни, Величество? — Спокойная жизнь да при дворе? — прыснул Стефан, хмурясь. — Не смеши меня, Фергус. Такого не бывает. — Не все это осознают, Ваше Величество, — взгляд маркиза внезапно потеплел. — Я не хотел становиться вам врагом. Так уж вышло, что, как и Джозеф, я ревниво охраняю то, что моё. — Да ну? — изогнув бровь, король на всякий случай отошел в сторону. Догадывался, что сейчас зазвучит старая песня о главном, а он не был настроен слушать её. — Так или иначе, но ты не справился. Хватит уже об этом, Фергус. — Ваше Величество, вы хоть осознаёте, что своим холодом только еще больше притягиваете меня? — военный министр внаглую приблизился к Стефану, протянул руку, намереваясь взять за подбородок. — Мне что, начать за тобой бегать, чтобы ты от меня отстал? — раздражение всё же взяло верх. Увернувшись от руки, король развернулся к дверям и замер. В дверном проёме стоял Алан, сжимая кулаки и сверля их обоих ревнивым взглядом. «Только этого не хватало», — про себя вздохнул Стефан. Однако сделав вид, что ничего не было, высоко подняв голову, прошел мимо сына. Даже не обернулся на Фергуса, так что не мог видеть, как сверкнули злобой серо-зелёные глаза маркиза. Алан заспешил за отцом, всё еще пребывая в мрачном настроении. Словно не замечая этого, Стефан шел по коридорам, спустился по лестнице вниз. Теперь ему просто необходима была тренировка. Нужно выпустить накопившееся раздражение. Кроме того догадывался, что случившееся с Рамоной, — неважно что, — теперь заставит его понервничать, ведь Джозеф всегда беспокоился о состоянии своих любовников и супругов, даже если это был пустяк. Ну, кроме тех случаев, когда Стефана травили. Когда покушались на жизнь Стефана. Когда оболгали Стефана. — Теперь я понимаю, почему отец решил отправить дядю Фергуса подальше, — наконец-то заговорил Алан, когда они вышли на улицу и никто не мог их подслушать. — Разве? — делал вид, что не понимает о чем речь коронованный реверид. — Маркиза Диггори отправили проверять границы по случаю долга. Кто еще лучше сделает эту работу, как не военный министр? — Вечно ты пытаешься делать вид, что ничего не происходит, — вздохнул кронпринц. — Всегда пытаешься казаться сильным и невозмутимым. — Иначе бы я не выжил здесь и не получил то, что имею по итогу. — Да, возможно, ты прав. Молча кивнув, изнывая от желания как следует навалять подвешенному на перекладине тренировочному чучелу, Стефан уже разминал руки, как их нагнал Винсент. — Ваше Величество! — капитан королевской стражи остановился, быстро перевёл дыхание, словно мчался со всех ног. — Что, кто-то умер? — ядовито бросил Стефан, предчувствуя что-то неладное. — Его Величество немедленно вызывает вас к себе. Срочно. — Что случилось? — заранее забеспокоился Алан. — Простите, Ваше Высочество, но мне не велено отвечать на ваши вопросы. Кронпринц напрягся, но не стал допытывать. В любом случае всё равно узнает в чем дело. Раздражаясь еще больше, Стефан всё же был вынужден отложить тренировку до лучших времён, и последовать за Винсентом. На удивление его отвели не в личные покои Джозефа, а в лазарет. Как и во времена старины Уилларда, здесь пахло сушенными травами, лекарствами и спиртом. Лекари сновали туда-сюда, как-то странно косясь на вошедшего младшего короля. Даже Брендон смотрел исподлобья, словно бы в чем-то обвиняя. Это настораживало. Пройдя в комнату, где стояли койки, отгороженные ширмами, Стефан сразу же заметил Джозефа. Сидящего у постели, на которой лежала женщина. В растрёпанном создании с синяком на пол-лица младший король не сразу узнал Рамону. — Ты звал меня? — неприятно засосало под ложечкой, заставляя поморщиться. — Да, хотел кое-что спросить, — голос Джозефа звучал холодно. Выпустив из рук пальцы Рамоны, он отстранился от постели и повернулся к супругу, смерив его тяжелым взглядом. — Что это значит? — Что именно? — понимая, что предчувствие не подвело, Стефан нахмурился. — Не прикидывайся, что ничего не знаешь! — зашипел монарх, подойдя к нему вплотную и больно схватив за плечо, стиснув его. — Или скажешь, что она сама упала с лестницы? Что слуги без твоего приказа это сделали? — Так это она с лестницы так, — цокнув языком, реверид старался сохранять спокойствие. Он-то думал, что времена, когда его подставляли, давно миновали. — Знаешь, я без понятия, что и кто сделал с твоей обожаемой «женушкой», так что зря не обвиняй меня. — Без понятия он! А чьих это рук дело тогда? — Да мне откуда знать? — сбросив руку мужа с плеча, Стефан отстранился. — Я не имею никакого отношения к твоей куропатке, если хочешь знать. — А по-твоему она сама с лестницы навернулась? — Джозеф был зол. Хоть годы и идут, а он всё так же остаётся вспыльчивым. — И служанки врут, когда говорят, что это сотворил с ней кто-то из твоих лакеев? — Даже если и так, то я не отдавал подобного приказа. Делать мне больше нечего, кроме как подставлять себя. Оба короля наградили друг друга долгими упрямыми взглядами. На койке неспокойно заворочалась Рамона, тихо простонав от боли. — Раз уж так сильно обеспокоен за свою «женушку», то найди тех, кто это с ней сделал и накажи, но не смей меня подозревать в подобном, Джозеф. — Цедил сквозь стиснутые зубы Стефан, мысленно проклиная соперницу. Не сомневался, что она сама всё подстроила, лишь бы очернить его. — Я не имею к этому никакого отношения. — Неужели? — не верил Джозеф, прекрасно зная, что супруг не остановится ни перед чем, чтобы устранить соперников. — А кому еще выгодно избавиться от моей жены? — Годы идут, а ты всё не меняешься, — устало проворчал реверид, потерев переносицу. — Не пойму только одного, почему ты готов поверить кому угодно, но только не мне? То Мышь защищал, едва ли не оправдывая, когда тот заимел ублюдка от любовника, то теперь эта… Не кажется, что это несправедливо? Может быть я тоже заслуживаю хоть немного доверия, а, Джозеф? Или это относится лишь к тем, кто без конца и края рожает тебе детей? — Ты… — подняв руку, словно собираясь отвесить пощечину, Джозеф заскрежетал зубами. Медленно опустил её, сжав в кулак. — Ты не имеешь права меня попрекать. Помни, что это я дал тебе всё, что у тебя есть. Если бы не я, ты бы так и остался ничтожным слугой, которого бы трахали все кому не лень. Если бы не я, ты бы сдох еще двадцать лет назад в поместье Рочестера! Будь хоть немного благодарен! Стефан молчал. Смотрел угрюмо исподлобья на мужа, закусывая щеку изнутри. — Иди, — так и не дождавшись никакой реакции, монарх махнул рукой в сторону выхода. Выметал прочь, словно надоевшую подстилку или раздражающего слугу. — Но не вздумай расслабляться. Я обязательно со всем разберусь. Фыркнув, младший король удалился, по дороге растолкав нескольких лекарей и громко хлопнув дверью. «Как же с ним сложно», — громко вздохнул Джозеф. Как будто ему мало того, что Стефан и так стал в последнее время каким-то раздражительным. Бросив усталый взгляд на Рамону, мужчина покинул лазарет. Он собирался дождаться, пока жена придёт в себя, чтобы допросить её о случившемся, а уже потом начать разбирательство. Стефан прав, — хоть признавать этого и не хочется, — что это всё могло быть подстроено. В конце концов, Джозеф не первый день при дворе и прекрасно знает, что ради достижения собственной цели многие готовы пойти на что угодно. Даже пожертвовать собой или ближним. «Староват я становлюсь для этих игр», — размышлял тот, кто еще не так давно сам подбрасывал поленья в пламя вражды между соперниками, заставляя то Стефана, то Рамону сильно ревновать. Выйдя из лазарета, Джозеф столкнулся со старшим сыном. Алан смотрел с укором, словно бы в чем-то обвиняя. — Что между вами снова произошло? — потребовал ответа кронпринц. — Отец в гневе. Что ты ему сказал? — Он в гневе! — Фыркнул Джозеф. — Это я должен быть в гневе. Стефан не имеет права покушаться на то, что принадлежит мне. — Что-то с Рамоной? — задавая этот вопрос, Алан поморщился, словно бы съел что-то кислое. — Её столкнули с лестницы, — расправив плечи, монарх двинулся по коридору. — Многочисленные ушибы и кровоподтёки. Служанки говорят, что это сделал кто-то из слуг Стефана. — Мне очень жаль, что с Рамоной случилось такое несчастье, но я более, чем уверен, что отец здесь не причем. Зачем ему навлекать на себя твой гнев? Он же не так глуп, чтобы подставлять себя. — Это тебе так только кажется, я же знаю Стефана дольше и лучше, чем ты, Алан. И я верю, что он мог так поступить. Стефан никогда не жаловал моих любовников, а к другим супругам или фаворитам относился с ненавистью. Думаешь, что он станет мириться с присутствием Рамоны? Глупый мальчишка, ты даже не представляешь на что способен твой отец, если почувствует угрозу своему положению. — А она есть, эта угроза? — схватив отца за локоть, Алан заглянул ему в глаза. — Ты же сам вернул ему всё, восстановив во всех правах. Не просто же так это было сделано? — Да, не просто, — с неохотой согласился Джозеф. — Но Стефан слишком высокого о себе мнения. Думает, что раз смог дважды вернуться из ссылки, то ему всё дозволено. Гордец забывает, что он лишь супруг короля и что его положение порой шатко. Или годы ссылки его ничему не научили? — Странные у вас отношения, — признался кронпринц, отпустив руку отца. — Когда станешь королём и вступишь в брак, то поймёшь меня. Я дал Стефану слишком большую власть, поднял его с самых низов, но совсем забыл показать ему его место. Когда-нибудь у тебя появятся супруг или супруга, сынок. Но как бы сильно они ни были тебе дороги, не давай им слишком большой власти. Не повторяй моих ошибок, иначе рискуешь лицезреть, как кое-кто наглый медленно, но верно избавляется от всех, кто тебе симпатичен. — Но разве тогда те, кто тебе симпатичны не попытаются избавиться от твоего супруга почувствовав, что у того нет никакой власти и никто за него не вступится? Слова сына прозвучали уж слишком нравоучительно. Ну да, именно это Джозеф в своё время и дал всем понять, когда ничего не предпринял даже после того, как узнал, что Стефана активно травили. В те годы монарх был слишком увлечен бароном Калебом Эденом. Джозеф просто не видел причин защищать первого и тогда еще единственного супруга. Был уверен, что мальчишка шестнадцати-семнадцати лет сам со всем справится. — Алан, хоть ты не пытайся тыкать в мои же ошибки, — тяжело вздохнул Джозеф. — Просто я не могу тебя понять, — признал юноша. — Как можно так обращаться с тем, кого любишь? А если не любишь, то зачем тогда держишь подле себя и не отпускаешь? — Алан, довольно! — внезапно разозлившись, мужчина смерил сына мрачным взглядом. — Ты еще слишком юн, чтобы говорить о таких вещах. — Но я лишь хотел… — Хватит. Разговор окончен. Ступай к себе, и больше ни слова о подобном. С неохотой подчинившись, Алан удалился, но что-то подсказывало Джозефу, что подобные разговоры будут часто затеваться. Слишком уж сын похож на своего второго отца, так что держать язык за зубами не сможет. Непременно выскажет своё едкое мнение, плюнет ядом и ухмыльнётся. «Будто сговорились все», — передёрнув плечами, стараясь привести мысли в порядок, Джозеф направился к своему старинному другу. Был уверен, что Фергус не только найдёт время выслушать его, а заодно и предложит выпить. Нет, спрашивать совета Джозеф у него не станет. Знает, что маркиз не сильно жалует ускользнувшего из рук младшего короля и скорее всего примет сторону Рамоны.***
Чучело для тренировки с размеренным скрипом раскачивалось от многочисленных ударов по нему. Жалобно стонала цепь, прося хоть немного передышки, но Стефан был беспощаден. Не чувствуя тяжести меча, не обращая внимания на пристальные взгляды, он разделывался с безмолвным противником. «Чертова сука! — перед собой он видел горящие триумфом кобальтово-синие глаза. — Лживая лицемерная мразь!» Последний раз он так сильно выходил из себя из-за Калеба, но по сравнению с тем, что было много лет назад, нынешний враг мог представлять реальную угрозу. Да, Мышь в своё время изрядно попил крови, превратив жизнь Стефана в ад, но то был глупый реверид, марионетка, которой управляли советники. Шрам на правой щеке заныл, напоминая о себе. Но Рамона не глупая доярка, не наивная девчонка, строящая из себя невинность и святость. Она дочка императорских кровей, так что плести интриги умела. Хитрая, умная и беспощадная. Интересная соперница, но только это нисколько не радовало самого Стефана, который оказался подставлен из-за неё. Едва получив первые обвинения от Джозефа, младший король тут же отправился допрашивать своих слуг и стражников. Не постеснялся даже руки распускать, допытываясь до правды. Он должен был знать, какое ничтожество посмело такое сотворить с Рамоной и подставить его. Но как голос не повышай, как не угрожай самыми изощрёнными методами расправы, а никто из слуг так и не признался. Зато тем же вечером обнаружили одну из служанок королевы Рамоны. Бедняжка видно была не осторожна, когда отправилась на чердак замка Вудроу, дабы принести с него что-то для хозяйки, а потому случайно задела трос, и на неё упала тяжелая металлическая люстра. Вот только мало кто поверил в эту глупость. Ни Стефан, ни Джозеф, ни кто-то еще. Все были уверены, что это было спланированное убийство. Кто-то избавился от служанки, которая явно что-то знала. Но некоторые личности решили, что это своего рода предупреждение. И с того вечера теперь за Стефаном непрерывно наблюдали доверенные люди Джозефа. Шпионы под видом стражников и слуг, которые даже не скрывались, были подле младшего короля денно и нощно. Докладывали о каждом его шаге, каждом слове и действии Джозефу. И это невыносимо раздражало Стефана. Он любил иногда остаться наедине со своими мыслями. Запереться в покоях или же провести несколько часов подряд на тренировочном поле. Один. А теперь приходилось мириться с присутствием посторонних. И эти пристальные взгляды напрягали, не давали сосредоточиться. Не позволяли в полной мере представить, что вместо чучела на цепи раскачивается Рамона, которая падёт от его руки. Непременно падёт. Двигаясь быстро, яростно атакуя, Стефан уверенно уходил в сторону, представляя ответный выпад. Женщина! Его соперницей стала женщина! Одна из тех, что свято верят, будто подобные ему, двуполые юноши и мужчины являются грязью под ногами. Одна из тех, что могла бы быть праведной деудеанкой, не будь она дочерью своего отца Маркуса Альвареса. Уйдя в сторону, проделав пируэт, Стефан рубанул по груди чучелу, сумев таки прорезать плотную материю. Из открывшейся «раны» посыпался песок, зашуршал, но вместо него мужчина видел багровую кровь, бесшумно покидающую тело. Казалось бы, чего злиться из-за какого-то подставного случая? Можно же просто жить спокойно, дождаться, когда Рамона совершит ошибку, выдаст себя и тогда ничто не помешает избавиться от неё. Но только не в том случае, когда Джозеф полностью на её стороне, да еще и как назло перестал брать в постель. «Еще и секса меня лишил, сволочь!» — с годами всё сложнее было контролировать своё желание. Обычно говорят, что с возрастом перестаёшь уделять много внимания сексуальному удовлетворению. Стефан бы с радостью посмотрел на этих лжецов. Джозеф и раньше никогда не бывал сдержанным и не пропускал мимо себя ни одной округлой задницы, вот и вчера ночью он заперся в своих покоях с двумя молоденькими мальчиками-пажами, которых отпустил от себя лишь под утро. Стефан тоже часто бывал ненасытен, но даже во время течки старался контролировать себя. А что теперь? Всего четверо суток без секса, а уже хочется рвать и метать. «Может всё же течка назревает?» — иногда задумывался младший король. И хоть поговаривали, будто у реверидов после тридцати всё это пропадает и они становятся всё равно, что полноценные мужчины, да вот только подстраховаться не помешает. Странно, но за годы ссылки в Фелане Стефан особо не припоминал, чтобы у него была течка. А может и была, просто не замечал этого, будучи нагруженным тяжелой работой и вечно уставшим. Но даже после возвращения что-то подобное ощущалось первые несколько недель, а потом перестало. Тряхнув головой, стараясь не думать об этом, реверид попытался сконцентрироваться на чучеле. Клинок прошелся по линии шеи, прорезав ткань, вновь пустив песок. Женское щебетание всё же заставило остановиться. Тяжело дыша, утирая со лба проступивший пот, что заливал глаза, Стефан обернулся. Королева Рамона всё же уговорила лекаря Брендона иногда выпускать её из лазарета. Облаченная в пышное платье из небесно-голубого шелка, она скрывала лицо за полупрозрачной тканью. Пыталась таким образом скрыть от посторонних взглядов огромный синяк на лице. — Ваше Величество? — словно почувствовав напряжение, один из шпионов Джозефа подошел к Стефану, пытаясь отнять меч. Но сам реверид не обращал внимания на него. Его взгляд был направлен на девушку. Захотелось перерезать ей глотку, но прежде вырвать лживый язык. Едва она пришла в себя, как была тут же допрошена Адамом Сеймуром, герцогом Морлей. Рамона лишь сказала, что хотела побыть одна и отослала свиту прочь, а потом увидела, как к ней подлетел один из слуг короля Стефана и толкнул её с лестницы. Ну как толкнул. Ударил кулаком по лицу, из-за чего появился огромный синяк, а затем толкнул, и девушка кубарем полетела вниз. Лишь чудом ничего себе не сломала и не свернула шею. Хотя младшему королю хотелось бы иначе. — Ваше Величество… — Стефан всё же обратил внимание на слугу, протягивающего руки. — Позвольте… ваш меч… Словно опомнившись, реверид посмотрел на оружие и с неохотой расстался с ним. Услышал, как с облегчением громко вздохнули шпионы мужа, и сразу же направился к сопернице. — Смотрю тебе уже лучше, раз решила покинуть свою нору, — яд так и стекал с губ разгневанного Стефана. Отвлекаясь от беседы с придворными дамами, обмахивая себя расписным веером, Рамона окинула его брезгливым взглядом. Не сильно-то её прельщало общаться с соперником, тем более вспотевшим и пыльным, словно простолюдин. — Решил справиться о моём здоровье? — даже сквозь вуаль было видно, как победно сверкнули её глаза, а губы сложились в ухмылку. — Не стоило себя утруждать. — Это тебе не стоило затевать эту игру, — больно стиснув плечо девушки, Стефан наклонился к её лицу, угрожающе зашипев. — Думаешь, что посадила синяк, оболгала меня и всё, победила? — Не понимаю о чем ты, — поморщилась Рамона. — На меня напали… — Напали? И кто же? — Не помню. Видно, при падении сильно ударилась… — Хватит врать! — не обращая внимания на оханье придворных дам и напрягшихся стражников и слуг, реверид встряхнул королеву. — Не держи меня за идиота, Рамона. Я прекрасно знаю, чего ты добиваешься. Глупая женщина, ты сама себе роешь могилу. Или считаешь, что останешься безнаказанной после того, как перешла мне дорогу? — По-моему это ты сейчас себя подставляешь, — довольно хмыкнула Рамона, пытаясь отстраниться, но не вышло. Поморщилась, когда грубые пальцы больно впились в кожу сквозь ткань платья. — Кроме того, разве не кажется, что твоё время давно прошло? Сам посуди. Джозеф держит тебя рядом только из-за своей прихоти. Неужели не понимаешь, что ты мало чем стал полезен? — А ты прям полезна? — Ну разумеется! — девушка вскинула голову, гордо расправила плечи. — Время беспощадно, даже к великим. Ты не молодеешь, Стефан. Кроме того, может ты всё еще и неплох собой, но этот шрам… Это клеймо не добавляет тебе привлекательности, а твоё тело уже не так идеально. Королю стоило больших усилий воздержаться, чтобы не ощупать себя. Ненавистные пара лишних килограммов не спешили уходить, хоть он не ел уже совсем, да и на выпивку не так рьяно налегал, как обычно. — Я же молода, даже очень, — самодовольно продолжала Рамона. — Я еще могу осчастливить Джозефа, подарив ему наследника. Моё тело юно, плодовито, а ты — пустоцвет. Поняв, что под фразой «не идеальное тело» она имела в виду способность к деторождению, Стефан нервно рассмеялся. — О боги, и ты туда же, — нервный смех перерос в злой, гортанный хохот. Убрав руки, король посмотрел на неё сверху вниз с таким взглядом, будто перед ним стояло ничтожество. — Откуда вы только берётесь? Откуда в вас столько значимости только из-за того, что плодитесь, как свиньи? — Каждый мужчина мечтает о наследнике. — Не каждый. — Разумеется, что ты о нём не мечтаешь. Ты же не мужчина. Сжав кулак, Стефан всё же не сдержался и ударил её. Но уже по другой стороне лица, да так, что Рамона вскрикнула, потеряв равновесие. — Королева! Королева! — запричитали дамы, окружив госпожу и помогая ей подняться. Пальцы рук Рамоны дрожали. Она едва держалась на ногах, но всё же нашла в себе силы сдёрнуть вуаль, обнажив лицо. На правой скуле зрело наливающееся кровью пятно. В синих глазах стояли слёзы, но Рамона постаралась скрыть страх от своего врага. — Следи за своим языком, — прорычал Стефан, жалея, что не может прирезать трайдорийскую суку, как свинью, — если не хочешь чтобы я его вырвал! — Стефан! — голос Джозефа заставил придворных тут же склонить головы, а соперников повернуться в сторону мужа. Монарх выглядел злым, о чем свидетельствовали его поджатые губы и потемневшие свинцовые очи. — Мой муж, — первой опомнилась Рамона, присев в реверансе и низко склонив голову. Но Джозеф даже не взглянул на неё, сразу же обратившись к супругу. — Что ты творишь? Кто давал тебе право поднимать руку на мою жену? — Пусть твоя курица сначала думает головой, прежде чем раскрывать свой грязный рот. — Цедил Стефан, сжав кулаки. Смело шагнул вперёд, едва ли не прижимаясь к Джозефу. — Какого бы высокого происхождения она не была, это не даёт ей права сомневаться в моей мужественности. — Я лишь сказала правду, — забормотала королева, осторожно взглянув на мужа. — Ты не мужчина, ты… — Только потому что не побывал в твоих дырках? — ядовито бросил Стефан, из-за чего девушка побагровела. — Ах ты! Зато в твоих дырках побывало достаточно народу… — Заткнитесь оба! — взревел Джозеф, устав это выслушивать. Повернулся к жене, нахмурился, заметив зреющий второй синяк. — Рамона, ступай к Брендону. Пусть что-нибудь сделает с твоим лицом. И впредь постарайся воздержаться от подобных высказываний. Черт возьми, в конце концов вы оба являетесь супругами короля, а ведёте себя как две потаскухи дерущиеся за право обслужить знатного клиента! Синие и фиолетовые глаза разом зажглись обоюдной злостью, направленной на монарха. Но Джозеф не стушевался, хоть и чувствовал, что грядёт буря. Это же надо было додуматься так оскорбить жену и младшего мужа, да еще прилюдно. — При всём уважении к тебе, муж мой, — зашипела Рамона, метая молнии взглядом, — я была невинна, когда стала твоей женой. И остаюсь верна тебе до сих пор… — Ваше Величество, — тут же вмешалась верная Жозефина, коснувшись плеча госпожи, — пойдёмте. Нам всё же нужно заглянуть к лекарю, а потом вы должны повидаться с детьми. Они уже успели соскучиться за вами. Но Рамона ничего не ответила. Лишь раздраженно передёрнула плечами, всё еще обиженная из-за подобного сравнения себя с какой-то шлюхой. — А что до тебя… — Джозеф повернулся к Стефану, окинул его оценивающим взглядом, слегка нахмурившись. — Не распускай руки, не то я всё же поверю, что это ты столкнул мою жену с лестницы. Я прекрасно знаю тебя, Стефан. И знаю, что ты и не на такое можешь пойти. Не думай, что я забыл про тот случай с наёмниками и Калебом. — Раз уж вспомнил Мышь, то не хочешь ли вспомнить, чем он тебе отплатил по итогу за твою любовь? — ядовито фыркнул Стефан. — Довольно об этом, — меньше всего Джозефу хотелось устраивать сцены при свидетелях. — Держи себя в руках. И еще кое-что… Серые глаза вновь заскользили по телу младшего короля. — Проводи больше времени не за выпивкой, а на тренировочной площадке. Тебе не помешало бы, а то совсем скоро форму растеряешь. Рамона злорадно хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Оскалившись, Стефан тут же подался вперёд, замахнувшись на мужа, но Джозеф успел перехватить его руку, больно сжав запястье. — Я сказал: хватит! — рыкнул монарх. — Успокойся, пока я не приказал заковать тебя в наручники. Слишком уж буйный стал. — Я и так спокоен! — раздраженно передёрнув плечами, реверид смотрел на монарха исподлобья. Слишком близко они стояли друг к другу, так что невольно ощущался жар тел. — Не разочаровывай меня, — вздохнув, Джозеф отпустил его. Словно нарочно не замечал желания супруга. — Продолжай тренировку. И еще… я прослежу, чтобы слуги контролировали твоё питание и запрещу им протаскивать к тебе выпивку. — А чем виновата выпивка?! — вернувшийся гнев заставил повысить голос. Алкоголь… в трудные моменты жизни Стефана он всегда был рядом. Помогал расслабиться, иногда забыться, а порой позволял снять все оковы и дать волю эмоциям. Стефан любил его разнообразие вкусов и цветовую гамму. Да, может порой пил немного больше, чем положено, но прежде его лишь единожды Джозеф попрекал за выпивку. Когда Стефана травили, а мужу подкладывали в постель любовников. — Ничем, но у нас скоро все погреба опустеют из-за тебя. Рамона с интересом наблюдала за их ссорой, накрыв лицо вуалью, дабы скрыть свою довольную улыбку. Её план обречен на успех. Еще немного, и она избавится от Стефана, только в этот раз не будет никаких временных ссылок. — Не думал, что на старости лет ты станешь таким скрягой! — фыркнув, Стефан прошел мимо, задев мужа плечом. — Кого это ты старым назвал?! — тут же возмутился Джозеф. — Я старше тебя всего на одиннадцать лет! — С половиной, — поправил реверид, уходя прочь. По дороге толкнул кого-то из слуг, что подвернулись под руки. Тяжело вздохнув, Джозеф устало потёр виски. От всего этого у него начиналась мигрень. Только сейчас заметив, что за их разборками наблюдало множество народу, король еще больше разозлился. — А вы чего встали? Работы совсем никакой нет, что ли? Не дожидаясь, пока его приказ исполнят, перевёл взгляд на жену. Та стояла, с трудом скрывая улыбку, которую сложно было разглядеть из-под вуали.