Я лицемер, я самовлюбленный эгоист. Я точно не пример, я тяну лишь вниз. Я работаю только над тем, чем я смогу гордиться, Выходя за рамки принятых моралей и норм. RADIO TAPOK — Whatever It Takes (Imagine Dragons)
***
Осень 949 года. Бранкия Как и ожидалось, простой люд был не очень-то доволен новыми законами, которые Джозеф решил принять. Большинству бранкийцев было гораздо проще продолжать влачить своё жалкое существование, чем вставать на путь исправления. Именно поэтому они были искренне возмущены, когда какой-то чужак посмел диктовать, как им следует жить. Да, может это и было жестоко, но Джозеф видел в этом спасение для бывшей враждебной страны. Теперь же заключенных в тюрьмах не кормили за бесплатно. Их отправляли на общественные работы. То же самое произошло и с чернью, которая привыкла прозябать в грязи и нищете и при этом винить во всём других. Их отлавливали, как преступников, принудительно отправляя в трудовые лагеря. Разумеется, что не всех. Кто-то сам был готов пойти на любую другую работу, лишь бы не на такую тяжелую. Всё же у людей стали просыпаться мозги, когда пришлось выбирать между большим и меньшим злом. Никто не хочет гнуть спину от зари до ночи под плетью. Никто не хочет питаться всего пару раз за сутки, умирая от усталости. Читая доклад, Джозеф с удивлением стал подмечать, что многие женщины и юноши, — полноценные или же ревериды, — предпочли уйти в бордель или же продавать себя на улице. Кому-то было проще продавать своё тело, если больше они ничего не умели, или же просто не хотели слишком тяжелой работы. — Ну… хотя бы так, чем они будут продолжать разводить грязь, — пожал плечами король, когда Рамона презрительно фыркнула. — Тем более, что такого рода профессия никогда не умрёт. — Зато породит множество болезней! — поморщившись, девушка посмотрела на мужа так, словно он уже был чем-то болен. — А для чего, по-твоему, лекари в таких заведениях? — не желая ругаться с ней из-за ерунды, Джозеф продолжил изучение доклада. Улицы вымывались от грязи их же обитателями. Всё же было умно пообещать простому люду небольшое денежное вознаграждение за уборку улиц и поддержание порядка. Но только это пока и удалось сделать. С Бранкией весьма тяжело справляться. Впрочем, семейство Готье, что правило раньше этими землями, тоже не могло разобраться с подобными проблемами. Вот и получалось так, что знать жила богато и в достатке, наплевав на собственную страну, а простолюдины утопали в нищете и грязи, в которую сами себя и ввергли. — Когда мы возвращаемся? — пальчиками коснувшись руки мужа, Рамона заискивающе посмотрела ему в глаза. — Через пару дней отдам приказ собираться в обратный путь, — немного подумав, ответил мужчина. Небрежно коснулся губами лба жены, тут же отстранившись. — Уже успела соскучиться по детям? — Да, — с трудом скрывая рвущуюся наружу ярость, королева старалась говорить ровно. — Всё же они еще очень маленькие, чтобы их надолго оставлять одних. Тем более без матери. — Они будут рады вновь тебя увидеть. — Делая вид, что занят документами, Джозеф на самом деле украдкой следил за эмоциями жены. Рамона ходила мрачной еще с тех пор, как они приехали сюда. И дело не только в том, что она не сильно-то была рада иногда пересекаться с принцем Каином и вообще с ним общаться, но и в том, что теперь королева была вынуждена коротать ночи в холодной постели. Да, Джозеф продолжал с ней иногда прогуливаться, даже делил трапезу и разговаривал, но не спешил исполнять супружеский долг. Ему вполне хватало общества Ларса, который оказался очень толковым и интересным любовником. Рамону же он взял с собой лишь для того, чтобы в его отсутствие они со Стефаном друг друга не поубивали. — Ты… — невольно начав теребить жемчужную вышивку на корсаже голубого платья пастельного оттенка, Рамона с надеждой смотрела на мужа. — Ты же придёшь ко мне сегодня? Мы так давно вместе не ужинали. — Посмотрим, — сухо отозвался Джозеф, давая тем самым понять, что разговор окончен. Поджав губы, девушка присела в реверансе и тут же удалилась, взметнув подол платья. Едва двери захлопнулись, как король отложил бумаги. «Не зря я по молодости не спешил вступать в брак, — про себя хмыкнул Джозеф, покинув гостиную и пройдя в спальню. — Столько с этим хлопот. То сцены ревности, то обиженные физиономии, а еще все пытаются решать за тебя. Нет, больше никаких браков. Достаточно. Да и не молод я уже для такого». Едва он переступил порог спальни, как молоденький реверид тут же покинул своё насиженное место на кушетке. Шелковая рубашка песочного цвета была широкой для худого тельца, и смотрелась на нём, как платье. — Прикажите собирать вещи? — Ларс крадучись приблизился к мужчине, осторожно прильнул к нему всем своим гибким телом. — Подслушивал, — не спрашивал, а констатировал факт Джозеф, взяв любовника за подбородок, заставляя поднять голову. В фиолетовых глазах Ларса плескалось восхищение, смешанное с хитрым огоньком. — Ты бы всё равно мне рассказал, — спокойно отозвался реверид, встав на цыпочки и скользнув томными губами по устам монарха. — К чему дважды повторять одно и то же? Ухмыльнувшись, Джозеф в очередной раз про себя отметил, что общество Ларса ему не только приятно, но и в какой-то степени необходимо. Симпатичного юношу он заприметил еще за день до отъезда из замка Вудроу. Ларс входил в число слуг Рамоны, что было весьма удивительно, ведь обычно королева окружала себя лишь девушками. Но видимо она решила разбавить женский коллектив тройкой двуполых мальчиков, которые все были ладными по-своему. И почему-то тогда взгляд Джозефа сразу же зацепился за Ларса. Худенький реверид с узкими бёдрами, обладавший пытливым взглядом фиолетовых глаз и мягкими волосами цвета спелой пшеницы. И как оказалось, не зря он привлёк внимание монарха. Мужчина уже успел убедиться, что Ларс не только умён, но и интересный собеседник. А кроме всего прочего еще и хороший любовник. Нет, он отнюдь не такой страстный и умелый, как Стефан, и не безвольная кукла, каким был Калеб. Что-то посередине. И до чего же Джозефу нравилось наблюдать, как во время прелюдий краснеют щеки юноши. Как трепещут ресницы и как сдержанно извивается красивое, но в то же время невинное тело. Чем-то Ларс был похож на совсем юного Стефана, тогда еще не такого надменного и познавшего множество тягот жизни, не успевшего стать интриганом. И это Джозефу нравилось в юноше. — Надеюсь, что Рамона не сильно обидится, если я украду у неё одного слугу, — прошептал мужчина, обдав губы любовника горячим дыханием. От Ларса исходил аромат лаванды. В Бранкии лаванда считалась чем-то священным. Этими прекрасными на вид, — но обладающими ароматом на любителя, — цветами украшали гербы знатных домов, делали вышивку, их ставили в вазы на стол или сушили на полках. Даже Рамоне кто-то из приближенных Ирнеста преподнёс в дар брошку, украшенную сапфирами в форме лаванды. — Подожди… — Ларс отстранился, уперевшись ладонями в широкую грудь монарха. — Ты хочешь сделать меня своим слугой? — Не вижу смысла и дальше отдалять тебя от себя, мой мальчик. — Взяв его за руки, Джозеф поцеловал кончики тонких пальчиков, видя, как мило зарделись щеки реверида.***
Рэйнфог, герцогство Конлей, замок Вудроу Сложно играть спокойствие, когда каждый день тебя пытаются отравить. Сложно продолжать изображать сильного, когда на тебя всё же решают совершить покушение. Жизнь при дворе для него никогда не была лёгкой. Но как бы там ни было, Стефан всегда старался не показывать того, что боится. Прятал страх в глазах за надменностью и язвительной усмешкой. Сжимал кулаки или часто стискивал бокал с вином, лишь бы никто не заметил, как мелко подрагивают пальцы. На этот раз его недруги всё же решили превзойти себя. Нет, никто из слуг не умер, пробуя поданный завтрак. Даже удивительно, но расслабляться не стоило. Осматривая арсенал для тренировок, что находился в сарае, Стефан привычно велел слугам, лекарям и стражникам ждать снаружи. Не хотел, чтобы его отвлекали. Тем более, что крайне редко удавалось оставаться наедине с самим собой. Сначала его насторожил подозрительный скрип, словно бы туго натянутая верёвка скользнула по дереву. Затем раздался странный шелест, заставивший остановиться и задрать голову. Прямо над ним висело огромное тренировочное пугало, состоящее из увесистого набитого песком мешка, обвитого цепями с шипами. Оно подозрительно раскачивалось, хоть и дураку понятно, что такую махину не мог шевельнуть порыв ветра. — Ваше Величество, вас ищет Его Высочество, — один из слуг направлялся прямо к нему. Стефан с трудом оторвал взгляд от чучела, отступая назад. А слуга всё приближался, недоумевая, отчего король выглядит таким сосредоточенным и будто бы бледным. Раздавшийся хлопок заставил их обоих вздрогнуть. Тренировочное чучело всё же сорвалось, тяжело рухнув прямо на голову слуге. Взметнувшееся облако пыли на мгновение заставило Стефана лишиться возможности видеть, закашляться, прикрыть рот и нос рукавом кафтана. Грохот был таким чудовищным, что в помещение тут же вбежали слуги и стражники, а также пара лекарей. — Ваше Величество, вы в порядке? — голос верного Винсента раздался со стороны входа. Не отвечая, Стефан напряженно вглядывался перед собой. Наконец, облако пыли осело, позволяя разглядеть то, что осталось от расплющенного чучелом слуги. Лужа крови разрасталась, и поскольку пол был под наклоном, то багровые ручейки устремились к ногам короля. — Ваше Величество? — обеспокоенный капитан королевской стражи обошел чучело бочком, встав рядом с реверидом. Поднял взгляд, нахмурившись. — Видно, его плохо закрепили. — Похоже на то, — постаравшись взять себя в руки, Стефан попробовал придать своему голосу побольше уверенности. Тоже посмотрел наверх, подмечая, что в колёсике подъёмного механизма раскачивается обрубок верёвки. — Заменить верёвки на цепи. Они прочнее и не порвутся в тот момент, когда я надумаю сюда заглянуть. Король и начальник стражи обменялись взглядами. Винсент был не глупым и сразу понял к чему клонит реверид. — Не беспокойтесь, — заверил капитан Рамиро, — я прослежу, чтобы палач начал готовить свои цепи. Молча кивнув, Стефан тем самым дал разрешение на начало поисков виновных. Не верилось, чтобы верёвка сама оборвалась под тяжестью чучела. Только не в этот самый момент, когда в арсенал вошел младший король, да еще и в одиночестве. «Смогли всё же удивить, сукины дети», — кулаки сжались сами собой. Не дожидаясь, когда чучело поднимут и начнут убирать расплющенное под ним тело, Стефан поспешил покинуть помещение. Он чувствовал себя зверем, на которого начали охоту. Собственно, так оно и было. Сколько лет он уже занимает место, которое ему не предназначалось? Ровно столько же от него и хотят избавиться. Сначала просто травили, приводили в постель Джозефа любовников, подсунули Мышь, а теперь, наконец-то, созрели для полноценного покушения. Нервный смешок вырвался из груди неосознанно, против воли. Но этого хватило, чтобы подоспевшие лекари начали коситься и недоумённо приподнимать брови. — Я в порядке, — взяв себя в руки, неожиданно резко сказал Стефан, жестом велев им отстраниться. — Главный придворный лекарь велел сообщить, что вы можете переселиться в покои восточной башни. — Уже? — взгляд невольно заскользил по серому камню замка. Восточная башня. Именно там он пережил свои первые и пока что единственные роды. Туда отправляли всех жен и супругов королей, которым вот-вот предстояло разрешиться от бремени. Стефан слишком отчетливо помнил ту духоту, царившую в маленьком помещении. И не помогали даже раскрытые настежь ставни окон. Кроме того, именно эти покои почему-то никогда не охраняются. Будто бы никто не может додуматься совершить покушение на роженицу или роженика! — Передайте Брендону, что я сам решу, когда мне отправляться в эту добровольную ссылку, — холодно велел Стефан. Нет, он не хотел снова туда. Будет до последнего молчать, а потом просто поставит пухлощекого лекаря перед фактом и тому придётся разрешить королю остаться рожать в его покоях, а не тащиться в какую-то башню. Лекарям ничего не оставалось, кроме как покорно склонить головы и идти следом. Делая вид, будто ничего не произошло, ловя на себе внимательные взгляды придворных, Стефан всё же дошел до своих покоев. Скользнув взглядом по залу и заметив на столе пока еще закрытые бутылки вина, он удовлетворённо кивнул и велел всем удалиться. Ему просто необходимо побыть одному. Едва слуги и лекари удалились, как Стефан прошел к столу и взяв одну из бутылок, откупорил её, тут же принявшись пить из горла. Привкус, оставшийся от дубовой пробки, тут же растворился в ароматном вине. По практически пустому желудку распространилось приятное тепло. — Что-то случилось? — голос слева заставил Стефана вздрогнуть, едва не выронив бутылку. — Алан… — украдкой вздохнув с облегчением, король недовольно посмотрел на сына. — Что ты здесь делаешь? — Хотел увидеть тебя, — признался кронпринц, подойдя к нему вплотную и положив руки на плечи. — Даже послал слугу, чтобы нашел тебя и передал, что я жду здесь. — Ах да… слуга… — снова припав к бутылке и сделав пару больших глотков, Стефан вспомнил, что тот несчастный что-то подобное говорил. Пока его не раздавило тренировочное чучело. — Что такое? — склонил голову на бок Алан, коснувшись пальцами щеки с клеймом. — Ты побледнел. Плохо себя чувствуешь? Может Брендона позвать? — Если позвать сюда хоть кого-то из лазарета, то меня мигом упекут в восточную башню, — фыркнул король, — а я этого не хочу. — Но тогда бы ты смог хоть немного отдохнуть, — лукаво улыбнувшись, юноша поднял его лицо за подбородок, обдал жарким дыханием шею и провёл носом по коже. — Совсем себя не бережешь. Да уж, сразу видно, что сказывается отсутствие Джозефа. Ты стал таким напряженным со дня его отъезда. — Как будто в обычное время я более расслабленный? — огрызнувшись, Стефан мягко отстранил сына. Поставил почти пустую бутылку на стол. — Управление государством отнюдь не детская забава. Это требует много сил и нервов. Иногда даже каких-то жертв. — Я совсем не это имел в виду, — в серых глазах Алана появился хищный блеск. Не давая отцу возможности понять ход его мыслей, резко подался вперёд. Легко перехватив руки реверида и заломив их за спину, тут же толкнул его на ближайшее кресло, вынуждая лечь грудью на сидение. — Алан, черт тебя дери, совсем спятил?! — в возмущенном голосе Стефана ощущались гневные нотки. — Я лишь хочу тебе помочь, только и всего, — облизнувшись, одной рукой продолжая заламывать руки короля, второй кронпринц приспустил его штаны и тут же проник между плотно сдвинутыми бёдрами, ощущая жар промежности. — До возвращения Джозефа еще далеко, а ты скоро начнёшь лезть на стену. Позволь облегчить твои страдания. — Доиграешься — отправлю следом за Фергусом! — дёрнувшись, реверид напрягся. По телу пробежала знакомая волна возбуждения. Всё же в чем-то Алан был прав, как не отрицай. Недотрах, связанный с отсутствием Джозефа, сильно сказывался на характере и самочувствии. Дошло уже до того, что во время заседаний Совета, Стефан пристально вглядывался в паховую область некоторых военачальников, мысленно мечтая оказаться хоть под одним из них. Фантазия начинала до такой степени рисовать правдоподобные сцены секса, что возбуждение не заставляло себя долго ждать. Хорошо, что сидя за столом, никто из советников не мог разглядеть стояка в штанах младшего короля. Возможно, что не будь он замужем, то с радостью утолил бы свой сексуальный голод, но… Не стоит ради временного удовольствия и собственного желания рисковать тем, что столько раз уже ускользало и с трудом возвращалось. Три пальца Алана проникли в жаркое, изнывающее от желания и истекающее соками лоно, принявшись там активно шевелиться. Дёрнувшись, задушено застонав, Стефан попытался отстраниться. — Прекрати… — Уверен? — издевался кронпринц, чьё дыхание участилось. Он и сам уже успел возбудиться и теперь с нетерпением ожидал момента, чтобы вместо пальцев погрузить в желанное тело родителя член. — А вот я — нет. Признайся самому себе, что ты хочешь этого. Жаждешь. Стиснув зубы, собираясь с мыслями и силами, стараясь не поддаваться собственным желаниям и провокации, Стефан всё же дёрнулся, больно лягнув сына кованым каблуком ботинка в голень. Зашипев от боли, Алан отстранился. Выпрямившись и развернувшись, король тут же схватил его за шею, стиснув горло с такой силой, что кронпринц захрипел и испуганно округлил глаза. — Никогда не смей так делать! — угрожающе прошипел сквозь стиснутые зубы Стефан. — Никогда! Своих слуг и знатных сучек будешь так зажимать, но не меня. Я не позволю какому-то мальчишке, не умеющему держать член в штанах, отнять у меня всё! — Но… ты же… тоже… этого… хочешь… — хрипя от боли, Алан наблюдал, как вспыхнули и тут же сузились потемневшие от злости фиолетовые глаза. — К счастью… — ледяным тоном заговорил король, всё же чуть ослабив хватку. Он не хотел убивать сына. Пока. — К счастью мне хватает мозгов, чтобы взвешивать приоритеты. Советую и тебе поступать впредь так же, если не хочешь, чтобы в дальнейшим с тобой разобрался Джозеф. — Отец? Он ничего не узнает. — Он уже что-то подозревает. Что ты ему сказал? Что такого сделал, что он до самого отъезда смотрел на тебя с подозрением, как на предателя и врага? — Ничего, — врал кронпринц. Не рассказывать же, в самом деле, что он не подумав брякнул, что сомневается в отцовстве Джозефа над пока еще нерождённым ребёнком. — Ничего я не делал и не говорил. Клянусь. Стефан смотрел на него недоверчиво, всматриваясь в покрасневшее лицо, словно бы мог по нему прочесть истинный ответ. — Можешь идти, — наконец-то решил король, отпустив отпрыска и отступив на шаг назад. Небрежно поправил свои одежды. Закашлявшись, Алан схватился за горло. Давно он не видел отца в такой ярости, и всегда надеялся, что не окажется под его горячей рукой. Продолжая кашлять, юноша спиной попятился на выход. Нет, он конечно настроен решительно повторить события той ночи в Фелане, но пока не стоит рисковать. Не дожидаясь, пока сын уйдёт, Стефан взял со стола новую бутылку и тяжело опустился в кресло, шумно вздохнув. Сжимая кулаки, проносясь мрачным вихрем по коридору мимо слуг, стражников и придворных, Алан весь кипел. Нет, изначально он ни на что не рассчитывал. Знал, что та ночь в Фелане может стать первой и последней. Но всё же не оставлял туманных надежд на повторение. Казалось бы, вот удачный момент для исполнения своего желания. Джозеф далеко, а Стефан один, в положении, да еще и без мужской ласки. Лишь только зажми в углу, возбуди, а дальше всё случится само собой. Но нет! У кое-кого есть принципы, которые он не намерен нарушать. И это отчасти злило Алана. Злила сама мысль, что из-за титула и власти Стефан будет хранить верность Джозефу, который очень падок на миловидных мальчиков. Буквально влетев в собственные покои и прислонившись спиной к запертым дверям, кронпринц провёл рукой по лицу. «Нужно успокоиться. Отец прав. Из-за меня мы оба рискуем, теперь уже не только положением, но и жизнями. Но как же сложно контролировать себя…» …Как же сложно контролировать себя, когда рядом стоит желанный реверид, от которого пусть и слабо — из-за беременности, — но всё же пахнет пряным вином. Тряхнув головой, отгоняя навязчивые мысли, Алан заметил, что слуги с недоумением поглядывают на него. — Оставьте меня! — хрипло велел кронпринц, отступив от двери. Слуги, симпатичные мальчики, дружно переглянувшись, поспешили удалиться. — Ник, останься, — приказал Алан, поймав на себе насмешливый взгляд фиолетовых глаз. Едва двери закрылись, как кронпринц прошел в спальню и опустился на кровать, привычно широко расставив ноги. Хоть он и был зол, но возбуждение его никуда не пропало. Не прошло и минуты, как следом вошел Доминик. Мрачный взгляд Алана скользнул по мальчику, которого он еще весной подобрал в городе на улице и взял к себе в услужении после нескольких страстных ночей. Стройное тело с фигурой «песочные часы» обладало приятными глазу чуть округлыми бёдрами. Бронзовая кожа была темнее, чем оливковая, но тоже имела свой шарм. Квадратное лицо с хорошо очерченными скулами, тонкие губы и прямой носик. Круглые фиолетовые глаза смотрели дерзко и часто вспыхивали желанием. Прямые тёмно-коричневые, практически черные волосы были ниже линии подбородка, обнажая манящую шейку, которую обвивала черная бархатка с ромбовидным аметистом. За бархатной полоской ткани обычно скрывались синяки от удушения или же слишком заметные засосы. — С кем-то поругался? — подойдя ближе и устроившись между раздвинутых ног, Доминик тут же потянулся к штанам, желая поскорее высвободить член хозяина из тесного плена. — Не имеет значения, — отмахнулся Алан, не желая развивать эту тему. Ник лишь понимающе кивнул, обхватил член принца у основания и пару раз лизнув головку, взял её в рот. Алан не выдержал, застонал от приятного влажного жара ротика мальчика. Его нисколько не смущало, что Ник ранее был обычной уличной шлюхой. В конце концов, именно это и помогло им встретиться. Яркая внешность, опыт в постельных утехах, да еще и явно бойкий характер, всё это привлекало Алана. Всё это чем-то было так похоже на Стефана, который казался уж слишком недосягаемым. В ноздри ударил приятный аромат, чем-то похожий на сочетание спелой вишни, пряного апельсина и корицы. Долго стараться Доминику не пришлось. Его умелые ротик и язычок сделали своё дело, из-за чего Алан кончил достаточно быстро. Не спеша отстраняться, проглотив всё до последней капли и обсосав головку напоследок, реверид плотоядно посмотрел на кронпринца. — Иди ко мне! — тяжело дыша, схватив Ника за руку, Алан швырнул его на постель. Тут же навалился сверху, бесцеремонно срывая тёмно-коричневые льняные одежды, обнажая податливое тело. — Удивительно, — мурлыкнул мальчик, помогая кронпринцу избавиться от роскошных одежд. — Обычно ты всегда терпелив и ждёшь до наступления ночи. Что же тебя так сильно возбудило? — Мысли о твоей развратности, маленькая шлюшка, — хищно оскалившись, Алан тут же навалился на него. Принялся терзать губы любовника в страстном поцелуе, иногда болезненно покусывая. Ник не противился такому напору. Наоборот, даже был рад, что теперь-то не придётся ждать до наступления ночи. Шире раздвинув ноги, он удовлетворённо застонал, когда крепкая плоть принца проникла в его лоно. Алан судорожно выдохнул, на мгновение замерев. Несмотря на обширный опыт, дырка Доминика была достаточно узкой. Узкой, жаркой и влажной. Прям как у Стефана. Перехватив запястья мальчика и заведя руки ему над головой, кронпринц тут же взял жесткий и быстрый темп. Молоденький реверид под ним громко и сладко постанывал, извиваясь и двигая бёдрами в такт, словно бы хотел насадиться целиком на член хозяина. Довольно ухмыльнувшись, про себя радуясь, что приобрёл такого страстного и отзывчивого любовника, Алан продолжил яростно вбивать его в постель.***
Снаружи барабанил дождь, начавшийся еще ранним утром и ливший, словно из ведра, весь день. Через раскрытые настежь окна и двери балкона в покои младшего короля проникал холодный ветер, но Стефану всё равно казалось, что в комнатах слишком душно. Разметавшись по влажным простыням, тяжело дыша, обливаясь потом, он смотрел в расписной потолок своей спальни, украшенный осенними мотивами. Точно такой же, как в Фелане. Боль, опоясывающая всё на уровне поясницы и ниже, выкручивала мышцы ног, сводила судорогой промежность. Стиснув простыни, рыча и иногда вскрикивая, Стефан уткнулся лицом в подушку. Лежать на спине было невыносимо, а на боку — более-менее лучше. Хоть ноги можно было поджать. Схватки начались совершенно внезапно, когда воды еще не успели до конца отойти. И всё это произошло во время сна. Благо, что на болезненные крики младшего короля в покои вбежали дежурившие у дверей стражники. Они-то и позвали слуг, которые теперь растапливали камин в спальне, нагревали чистые простыни и таскали вёдра с горячей водой. А также Брендона и нескольких лекарей, что стояли в сторонке и пока не спешили что-то делать. — Ваше Величество, может вам стоит пока пройтись по комнате? — предложил кто-то из последних, за что тут же был вознаграждён горящим ненавистью взглядом фиолетовых глаз. — Сейчас сам у меня пройдёшься… — судорожный вздох слетел с потрескавшихся губ короля, — до палача пройдёшься… Лучше избавьте… от боли… — Боюсь, что мы пока ничего не можем сделать, — развёл руками Брендон. — Нужно дождаться начала самих родов, а это может случиться даже не очень скоро. Простонав сквозь стиснутые зубы какое-то ругательство, Стефан свернулся клубком, прижимая колени к груди. Всё это и он сам прекрасно знал. На всё нужно время. Спальню освещало тусклое пламя свечей и масляных ламп. Плыл аромат трав, кинутых в маленькую жаровню, которые должны были немного успокоить и расслабить короля. Но самого Стефана сладковатый запах раздражал, вызывал тошноту и сильную головную боль. От жара становилось дурно. Казалось, словно воздух в покоях раскалён до предела. Слуги периодически мелькали перед глазами. В основном появлялись, чтобы подбросить поленья в камин, поддерживая огонь. Несколько раз они омывали изломанное болями и судорогами тело младшего короля. Лекари стояли в стороне, совещаясь и особо не обращая внимания на Стефана. Лишь раз в час, а то и раз в несколько часов они вынуждали реверида перевернуться на спину, раздвинуть ноги и запускали руку в напряженное лоно, проверяя как проходит раскрытие матки. Во рту часто пересыхало, из-за чего неимоверно хотелось пить. Но Брендон был против этого, однако пара угроз немедленно отправить к палачу действовали на лекаря благоприятно, так что он затыкался на время. Ему только и оставалось, что фыркать, когда слуга подносил Стефану бокал холодного яблочного эля с мятой. В перерывах между схватками. Иногда ревериду начинало казаться, что он так и умрёт, не пережив всего этого ада. За окном давно забрезжил рассвет. Дождь потихоньку стихал, но свинцовые тучи не спешили особо разгоняться. Сил стонать от боли уже не было. Лишь слабое шипение вырывались сквозь стиснутые зубы. Лицо как-то сильно осунулось, приобретя нездоровую бледность, а под уставшими глазами залегли тени. Лёжа на спине, широко раздвинув согнутые в коленях ноги, повернув голову на бок, Стефан отрешенно смотрел в окно. Обнаженное тело было мокрым и липким от пота. «Ненавижу… Чертова природа. Чертов Джозеф. Точно в следующий раз заставлю его самого рожать. Пусть узнает, каким „приятным“ бывает „чудо деторождения“!». Новый приступ боли заставил Стефана сжать простыни. Краем уха он слышал, как в соседней комнате за дверью о чем-то громко спорят Брендон и Алан. Кронпринц пришел к отцу посреди ночи, когда узнал, что тот рожает. Наверное, хотел хоть как-то утешить или поддержать, но главный придворный лекарь был настроен решительно и никого не спешил впускать. Прикрыв отяжелевшие веки, Стефан позволил себе на время забыться тревожным сном. Проснулся он от собственного крика. За окном снова было темно и снова лил дождь. Слуги сновали туда-сюда, пока Брендон, устроившись между раздвинутых ног младшего короля отдавал приказы. Стефан с трудом разбирал слова, вникая в смысл сказанного. Понял только то, что его мучения еще не закончились, когда низ живота пронзил новый приступ боли. Мышцы лона напряглись. Он чувствовал, как что-то вылезает из матки, растягивая шейку. Как едва ли не рвутся стенки влагалища под напором того, что вот-вот вырвется наружу и будет называться принцем. Чувствовал, как расходятся кости таза, а вход самого лона словно грозится вот-вот порваться. — Тужьтесь, Ваше Величество, тужьтесь! — словно молитву повторял Брендон, пока двое его помощников силой удерживали бёдра Стефана широко раздвинутыми. Королю отчаянно захотелось лягнуть пухлощекого молодого мужчину в лицо. Какое там тужиться, когда сил нет даже на то, чтобы дышать нормально! — Не напрягайтесь! Выгнувшись дугой, Стефан протяжно взвыл. «Я слишком стар для этого дерьма! Слишком уж большую цену приходиться платить за власть, которая у меня есть…» По ягодицам текло что-то тёплое, затекая в ложбинку между ними и разрастаясь лужей под поясницей. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Стиснув зубы, впиваясь ногтями в простыни, Стефан пытался тужиться. Как же сильно он ненавидел всё происходящее! Ненавидел этого ребёнка, причиняющего столько боли и страданий! Ненавидел Джозефа, что заставил его пойти на это! Ненавидел себя, что оказался таким идиотом и раньше не заметил своего положения. Что позволил себе расслабиться и поверить на слово, что якобы ревериды после тридцати не способны к деторождению. — Тужьтесь! Еще немного! Воздуха катастрофически не хватало. Дышать было практически нечем. По вискам струился пот. Испарины покрывали всё лицо и изломленное болями обнаженное тело. Воздух в спальне был спёртым. Стефан с тоской смотрел во тьму за закрытым окном. До чего же сильно ему хотелось бросить всё это дело, выйти на балкон, окунуться в ночную прохладу. Позволить проливному дождю обласкать обнаженное, разгоряченное тело, смыть пот и усталость. Про себя Стефан уже решил, что когда всё это закончится, он велит немедленно подготовить купальню. Плевать, что сил совсем не останется. Он не собирается и дальше оставаться грязным. Мышцы лона пульсировали, растянутые до предела. Что-то мешало им расслабиться, вернуться в исходную форму. Брендон уже не говорил, а буквально кричал. Бесцеремонно запустил в изувеченную промежность пальцы, помогая чему-то выбраться наружу. От боли потемнело в глазах. На какое-то мгновение все звуки стали приглушенными. Голоса слышались совсем отдалённо, словно пытались прорваться сквозь толщу воды. Последний рывок и внезапно наступило облегчение. Тяжело откинувшись на подушки, отрешенно глядя перед собой, Стефан думал лишь о том, что помимо ванны не помешало бы еще и выпить. Прикрыв глаза, с трудом сглотнув застрявший в горле ком, король ждал, когда всё закончится. Он уже не обращал внимания на то, что новорожденный ребёнок издал первый вопль и теперь надрывался, пока лекари обрезали пуповину, а слуги принялись отмывать сморщенное тельце, дабы потом завернуть его в тёплые простыни, нагретые у камина и передать в руки кормилицам. Не обращал внимания на сетования Брендона, который что-то говорил, продолжая сидеть между его раздвинутых ног. Всё же пришлось вернуться к реальности, дабы дать выйти последу. Это было уже не так болезненно, как сами роды, но всё равно приятного в этом деле мало. Брендон что-то пробормотал, погладив младшего короля по бедру, точно лошадь-производительницу, и отстранился, позволяя слугам более-менее привести тело в порядок. Едва ворочая языком, Стефан приказал подготовить купальню. Или он только подумал об этом? Неважно. Главное, что всё теперь позади. Оставалось лишь надеяться, что все долги выплачены сполна и больше ему не придётся переживать нечто подобное. Обессиленный, Стефан позволял слугам переворачивать себя, как им угодно. Он и не заметил, как через какое-то время оказался на чистом и свежем постельном белье. Как его всё же более-менее отмыли, приведя в порядок и натянули на тело тонкую льняную рубаху. Мягкая подушка, сухая и пахнущая осенью, так и приглашала вступить в царство Морфея. Кто-то подал подогретый глинтвейн, и Стефан с радостью выпил его, пусть и обжег при этом кончик языка да нёбо. Чей-то голос приказал открыть окна, впустить в душную спальню немного прохлады и свежего воздуха. Не прошло и минуты, как обнаженными участками разгоряченной кожи Стефан почувствовал долгожданную прохладу. Чья-то ладонь коснулась его лба, а затем провела по мокрым после скудного мытья волосам. С трудом разлепив тяжелые веки, король посмотрел на нависшую над ним фигуру с тёмными волосами. — Джозеф… — выдавив из себя слабую улыбку, Стефан поднял руку, пальцами коснувшись на удивление гладкой щеки того, кто над ним склонился. — Убью, сволочь… — Тише, пап, отдыхай, — перехватив руку реверида, силуэт стал приобретать очертания кронпринца. Поцеловав пальцы родителя, Алан погладил его по волосам. — Джозеф еще не вернулся. Улыбка тут же потухла, а сам Стефан вырвал руку из пальцев сына. — Ваше Величество, — Брендон тут же возник, держа на руках хныкающий свёрток. — Не желаете ли взглянуть на маленького принца? А заодно и дать ему имя, раз короля Джозефа пока нет рядом? Всё это отчасти до боли напоминало его первые роды, когда точно так же Уиллард держал маленького Алана, только предлагая еще и покормить младенца. — Чего на него смотреть, — во рту снова пересохло, — они все одинаковые. Брендон нахмурился, тут же надувшись. Он выглядел сильно оскорблённым. — Полагаю, что королю лучше пока дать отдохнуть, а не напрягать всякими пустяками, — заметил Алан, приняв из рук лекаря младенца. Стефан заметил, как губ кронпринца коснулась нежная улыбка, и ему это не сильно понравилось. Точно так же Джозеф улыбался своему первенцу. Да еще и взгляд — плавленный металл. Так смотрят отцы на долгожданных детей, но явно не братья. — Это ребёнок короля Джозефа, — уже более крепким голосом сказал Стефан, продолжая следить за эмоциями старшего сына. — Принц Реджинальд. Перестав улыбаться, Алан угрюмо посмотрел на отца. «Да, ты всё правильно понял, — про себя хмыкнул реверид. — Не стоит сомневаться в моей верности Джозефу, даже если у нас с тобой и была всего одна интрижка в прошлом». — Поправляйся, — передав маленького Реджинальда подошедшей кормилице, Алан поспешил удалиться. Вновь откинувшись на подушки, Стефан тяжело вздохнул, и наконец-то позволил тьме вырвать его из реальности.***
— Ваше Величество, — остановившись у подножия мраморной беседки, виконт Эдуард Кланкей, склонился перед младшим королём в почтительном поклоне. — Пришли вести из герцогства Тилар, замка Дуанов. Отставив в сторону пустой бокал, Стефан внимательно посмотрел на военачальника. — Мадам Шарлотта Теранс скончалась несколько дней тому назад, — поспешил доложить Эдуард, протянув ревериду запечатанный конверт. — Говорят, что перед смертью она проклинала род Неванов. Причем очень страшными словами. — Но вы же не верите во весь этот вздор, лорд Кланкей? — поморщившись, Стефан сломал печать, вскрыл конверт и прошелся взглядом по витиеватому почерку. — Я-то не особо, но ведь есть и те, кто только и рад подлить масла в огонь. Хмыкнув, реверид отложил письмо. Да, мадам Шарлотта Теранс, в прошлом леди, герцогиня Морлей и тётка Джозефа, действительно мертва. Наконец-то её жизнь забрала пневмония. Это давно должно было случиться, особенно учитывая, что замок Дуанов был достаточно холодным и сырым. — Смиренно прошу прощения, — громко кашлянул, спешно подошедший сэр Батлер, претендующий на место при дворе, — но что это были за слова проклятия, милорд? Стефан тут же наградил его предупреждающим взглядом. Он терпеть не мог, когда кто-то совал свой нос в его дела. Тем более члены духовенства. А от сэра Батлера, метившего на роль придворного кардинала и представителя Церкви Рэйнфога, пока что никак не удавалось избавиться. — Вы должны понимать, что если проклятие было произнесено искренне и содержит в себе обращение к Господу о справедливом суде, то с этим шутки плохи. — Не дождавшись ответа, говорил кардинал. — Вам останется лишь молиться, чтобы Господь даровал вам прощение и проклятие не сбылось. — Может еще нам всем запереться в монастыре, отказавшись от всего? — мрачно огрызнулся Стефан. — Боюсь, что лично вам это не поможет, — пробормотал сэр Батлер, опустив глаза. Военачальник тут же потянулся за мечом, но король жестом его остановил. — Почему же? — губ Стефана коснулась жеманная улыбка. — Чем вызвано такое суждение? Тем, что я «богомерзкий реверид»? — Тем, что вы — колдун, пособник дьявола на земле. — Кардинал нервно теребил кедровые четки с золотым символом своей веры. Он и сам прекрасно понимал, что играет с огнём, потому и держался сгорбленно, неуверенно и смотрел в пол. — Так о вас говорит народ. — Не удивил, — фыркнув, реверид имел честь наблюдать, как резко вскинул голову сэр Батлер. Он явно был оскорблён столь фамильярным обращением к себе, но ничего возразить по этому поводу не смел. — Запомните, кардинал, что никаких проклятий не существует. Есть лишь несбыточные мечты, которые за таковые считают и человеческая глупость, включающая в себя страх. — Так о чем проклятие было? — никак не унимался сэр Батлер, обратившись уже к хмурому военачальнику. — Никто не передал тех слов, что сказала покойная герцогиня? — Мадам Теранс пожелала, чтобы род Неванов прервался раз и навсегда, а трон Рэйнфога занял истинный король, — всё же ответил виконт Кланкей, зная, что от него не отстанут. — Истинный король? — переспросил кардинал, задумчиво почесав подбородок. — Но ведь род Крофордов оборвался. Разве нет? Военачальник лишь раздраженно передёрнул плечами, не желая больше давать ответов. Стефан всё же невольно нахмурился. Либо Шарлотта совсем выжила из ума и забыла, что Джозеф избавился не только от своего младшего брата Уильяма Третьего, но и от других мужчин из рода Крофордов. Либо же она что-то знала, иначе бы не стала бросаться подобными словами. А может просто хотела запугать, посеять сомнение в умах людей? Налив себе вина и в пару больших глотков осушив бокал, король обвёл задумчивым взглядом сад. Вокруг царила осень. Пасмурная, холодная и яркая. Цветы давно отцвели, а черную землю с пожелтевшей травой покрывали листья всех оттенков пламени. Не пройдёт и пары недель, как привычно выпадет снег и можно будет насладиться девственной белизной, лютыми морозами и завывающими ветрами. Тогда мало кто из придворных решится высунуть нос из-за тёплых стен. Да и даже сейчас на улице редко кого можно увидеть. Стефан не любил просиживать штаны в чрезмерно натопленных покоях. Всегда требовал, чтобы оставляли балконную дверь приоткрытой, дабы прохладный воздух проникал внутрь. Вот и сейчас, не выдержав чрезмерного тепла, царившего в замке, он предпочел побыть на улице, наслаждаясь пасмурной погодой. Алан тоже хотел составить ему компанию, но предпочел остаться в детской, ибо няньки и лекари запретили выносить маленького Реджинальда на улицу. Считали, что снаружи слишком холодно и такими темпами младший принц простудится. — Лорд Кланкей, никаких известий из Бранкии больше не приходило? — пожевав губы, вопросил Стефан. — Пока нет, но мы ждём гонца от Его Величества со дня на день. Уверен, он скоро приедет. Удовлетворённо кивнув, король нервно постучал по мраморной поверхности стола. Что-то его тревожило, заставляя невольно нервничать. Всё же нельзя было допускать, чтобы Рамона ехала вместе с Джозефом. Кто знает, что эта трайдорийская сука еще выкинет.***
Дормез пару раз тряхнуло, из-за чего Ларс чуть было не улетел на противоположное сидение, но Джозеф сумел его придержать за талию. Крепче прижал к себе, хмыкнув. Отправленный вперёд гонец уже давно должен был добраться до замка Вудроу и сообщить о скором возвращении монарха с женой домой. Джозеф не сомневался, что к его приходу подготовят всё для пышного застолья, тем более, если выяснится, что Стефан разрешился от бремени. По идее, это уже должно было случиться. Радостные мысли тут же омрачились одним фактом. Для многих из его сопровождения невооруженным глазом было понятно, что у Джозефа появился новый любовник. И все уже заранее знали, что грядёт буря, хоть никто и не мог похвастаться тем, что становился свидетелем сцен ревности между обоими королями. Но это не мешало иногда судачить о том, что дни мальчишки отныне сочтены. И Джозеф охотно мог согласиться с этим суждением. Если Стефан узнает, что монарх не просто завёл себе любовника, а нашел юную и не испорченную интригами и жестокостью замену первому супругу, то быть беде. Джозефа и самого всё это не сильно радовало, но и отказаться от своего влечения к Ларсу тоже не мог. — Когда приедем, постарайся особо не выделяться, — сообщил мужчина, прижимая юношу к себе. — Постараюсь, но твой супруг поведёт себя глупо, если попытается тебе указывать, — отозвался Ларс, положив голову на плечо монарха. — Тем более, разве он не понимает, что никогда не будет единственным? Кажется, в этом ему давно следовало убедиться. Джозеф нахмурился. Снова он наступает на те же грабли. Снова воспылал чувствами к молоденькому ревериду. Да еще и к такому, что хоть будучи и похож чем-то на тогда еще слугу Стефана, всё же испытывает отвращение к младшему королю. Джозефу начинало казаться, что каждый в Рэйнфоге мнит себя лучше Стефана. Знатные, потому что они благородного происхождения, а не безродные шавки, подобранные буквально с улицы. Простолюдины, потому что не носят позорного клейма шлюхи на теле. Джозеф бы не удивился, что даже уличные шлюхи смотрят на Стефана свысока, ибо их хотя бы не пинали туда-сюда, словно бездушную вещь, то отправляя в ссылку, то призывая обратно. И Ларс был таким же, хоть и старался поначалу помалкивать. Но так уж получилось, что его начинало коробить, едва кто-то упоминал при нём имя младшего короля. На какой-то момент Джозеф задумался: а не совершает ли он ошибку, решив тащить любовника в дом к законному супругу? Может следовало спрятать Ларса в каком-нибудь поместье, куда можно было бы иногда выбираться для свиданий? Да, идея хорошая, но тогда существовал риск, что монарх может попросту забыть своего нового мальчика. — Не волнуйся, я буду осторожным, — пообещал реверид, словно бы его слова могли успокоить Джозефа и избавить от мрачных мыслей. Ничего не ответив, прижимая Ларса к себе, мужчина терпеливо ждал, когда дормез, миновав главные ворота, остановится возле крыльца Вудроу. Невольно вспомнилось, как много лет назад он точно так же ехал домой в Фелан, обнимая и нежно целуя Калеба. Всё же любовь странная вещь. Она приходит порой слишком внезапно, и далеко не всегда к тем, к кому ты хотел бы её испытывать. То странное чувство, заставляющее сердце трепетать. Из-за которого даже с закрытыми глазами ты видишь образ любимого, с которым хочешь быть нежным, обходительным. Когда дормез остановился и паж открыл дверцу, Джозеф был вынужден выпустить Ларса из объятий и выйти наружу. Сразу же ощутив прохладу, слыша как хрустит под ногами свежий снег, накрывший собой землю, мужчина стал подниматься по ступеням. Его встречал привычный состав: супруг, старший сын и куча придворных. Но взгляд Джозефа всецело был обращен на Стефана. Тот как всегда был одет в закрытые одежды. Черный бархат с фиолетовыми атласными вставками, украшенный серебряной вышивкой, идеально сидел на постройневшей подтянутой фигуре, подчеркивая все прелести коронованного реверида. Каштановые волосы обрамляли немного осунувшееся лицо. Уголки губ приподняты в лёгкой улыбке, а вот в глазах плескалась самая настоящая радость. — Стефан, ты замечательно выглядишь, — вновь оглядев супруга с ног до головы, Джозеф заключил его в объятия. Губами коснулся щеки, уловив родной винный аромат, и тут же отстранился. — Рад, что ты вернулся, — улыбка на устах реверида стала немного натянутой, словно его что-то не устраивало. — Надеюсь, что без тебя в Бранкии сумеют со всем справиться. — Взаимно, потому что я бы не хотел пока так далеко ехать, — старательно делая вид, что не замечает напряжения в супруге, Джозеф уповал лишь на то, чтобы его маленький секрет не раскрылся. — Наверное будет невообразимо сложно работать на две страны, — глядя куда-то за спину мужчины, говорил Стефан, — но я всегда рад заменить тебя на троне Рэйнфога. — Кстати, слышал, что ты ввёл новые реформы, — улыбка Джозефа превратилась в оскал. Стиснув руки супруга, он подошел к нему вплотную, зашипев на ухо. — Мог бы для начала со мной посоветоваться, прежде чем казнить всех направо и налево. — Я лишь действовал на благо страны, а не ради собственных прихотей, — холодно отозвался реверид. — Ваше Величество, — вмешался Брендон, желая разрядить воцарившееся напряжение, которое ощущали все присутствующие. — Не желаете ли взглянуть на сына? — Сына? — отстранившись от Стефана, Джозеф вопросительно посмотрел на лекаря. И только сейчас вспомнил, почему именно оставил супруга дома, а не взял с собой. — Ах да… Конечно желаю. Он ведь родился здоровым? — Разумеется, Ваше Величество. Принц Реджинальд довольно крепкий для младенца. — Ты дал ему имя? — удивлённо посмотрел на Стефана монарх. — А ты предпочел бы оставить его безымянным до твоего возвращения? — усмехнувшись, скрестил руки на груди младший король. — Согласен, это было бы глупо. — Кивнув, Джозеф посмотрел в сторону старшего сына. Алан искренне улыбался, приветствуя отца кивком головы. Подозрения о том, что между Стефаном и их сыном были какие-то отношения в Фелане, постепенно рассеялись и больше не давали о себе знать. В конце концов, сам реверид не давал поводов для этих домыслов, да и Алан тоже ничем не провоцировал. Мимо них проплыла Рамона, неся себя с таким величием, словно она выиграла какую-то свою маленькую войну, о которой никто кроме неё не знал. Остановившись перед Стефаном, она сделала насмешливый книксен. — До чего же приятно вернуться домой, — пропела королева, приложив к губам сложенный веер, который явно был лишним в это время года. — Безусловно, — сухо отозвался реверид. — Стефан, ты же покажешь мне нашего сына? — надеясь избежать новых ссор между супругами, Джозеф первым двинулся внутрь. Что-то пробурчав себе под нос, младший король поравнялся с ним. Но всё же обернулся, пройдясь взглядом по мальчишке с пшеничными волосами, который вышел из королевского дормеза следом за монархом. Аромат лаванды витал в воздухе. Такой же отвратный, по мнению Стефана, как и вереск.