Оправданий больше нет, Я Иду на красный свет. Хочу себя потерять. Макс Барских — Музыка звучит в последний раз It could have been much worse But it should have been better (Всё могло бы быть гораздо хуже. Но ведь должно было быть лучше) I know I’d hurt you, deserted you And now I see it clear I pulled you closer, tighter 'Cause I knew you’d disappear I just can’t compromise, apologize There’s nothing you can say (Знаю, я делал тебе больно, оставлял тебя, Теперь я ясно вижу это, Я притягивал тебя ближе и крепче, Потому что знал, что ты исчезнешь. Я не могу ни пойти на компромисс, ни извиниться, И тебе нечего больше сказать…) Five Finger Death Punch — M.I.N.E (End This Way)
***
Герцогство Норвуд, замок Фелан Утыкая Ларса лицом в подушку, перекрывая доступ к кислороду, Джозеф нещадно трахал его. Не обращал внимания на слабое сопротивление и болезненные стоны, что слетали с искусанных алых уст. Сегодня мужчина был особенно равнодушным к ощущениям любовника. Впрочем, такое стало происходить довольно часто. Благородный аромат лаванды иногда вызывал раздражение, так что Джозеф приказал Ларсу пить подавляющие и противозачаточные травы. Подобное обижало юного баронета, но идти наперекор королевской воле было себе дороже. Тем более, когда монарх не в настроении. Стройное тело реверида дрожало, извивалось. Удерживая любовника за бёдра, Джозеф яростно врывался в его тело. Мышцы лона дрожали от безжалостного напора, сокращались. Двигаться мужчине было тесно, да и суше, чем хотелось бы, но сейчас главное утолить желание плоти, дать похоти выйти наружу. Джозеф всегда любил, когда его любовники разделяли удовольствие вместе с ним. Всегда любил видеть их отзывчивость и желание, но явно не в этот раз. Наконец, кончив, мужчина почти сразу отстранился. Поднявшись с постели, как есть, обнаженный, прошел до стола и взяв открытую бутылку креплённого белого вина, сделал пару больших глотков прямо из горла. — Джозеф? — сиплым голосом позвал Ларс, медленно сев и недоумённо посмотрев в спину короля. Юношу явно обижало такое отношение к своей персоне, но что-то возразить по этому поводу он боялся — синяки на стройном теле еще не успели сойти. Мужчина даже не обернулся, вглядываясь во тьму и бушующую метель за окном. Всего три с небольшим недели назад двор перебрался из герцогства Конлей в Норвуд, но даже это не поспособствовало спокойной жизни. Интриги не утихали, работы было много, так еще и приходилось постоянно переживать за супруга, который из-за пары слов словно стал не свой. Да, Джозефу было из-за чего переживать и порой ночами не спать. И как ни странно, но в этот раз он понимал, что виноват в этом сам. Что сам довёл Стефана до подобного. Младший король уже практически не уделял внимания делам государства, разве что иногда сам лично выносил приговоры и подписывал указы о казнях. Не присутствовал на Совете, по крайней мере в трезвом виде. И это не просто удручало, а злило и раздражало Джозефа. Не ошибся он, когда приказал Винсенту следить за супругом, быть рядом. Еще в Конлей Стефан внезапно стал отправляться в ближайшие города, дабы развеяться. По сообщениям капитана стражи, реверид в основном пил в кабаках или снимал комнату на постоялом дворе, где опять же напивался, только теперь уже до потери сознания. Даже до драк доходило, так что до отъезда в Норвуд Стефана раз пять точно приводили в Вудроу под руки после очередного обильного излияния и побоища в каком-то баре. Джозеф был уверен, что окажись они в Фелане, то супруг успокоится, но… Всю дорогу до Норвуда Стефан в основном держался поближе к стражникам и воинам. Общался с ними, словно с равными, порой громко смеясь над вульгарными шутками, ведя беседы обо всём на свете. На Джозефа младший король и вовсе не обращал внимания. Так уже когда-то было. Очень давно, когда у Джозефа появился Калеб и сам монарх отлучился из замка по делам, оставив младшего, — на тот момент первого и единственного, — супруга под надзором своих шпионов. Тогда Стефан тоже много пил, будучи всего лишь мальчишкой семнадцати лет, и заседал в казарме, общаясь со стражниками. И если сам Джозеф и несколько его хороших приятелей этому не особо-то удивились, то вот вельможи громко сетовали, что клеймённый король совсем с ума сходить начал. Со дня того скандала они редко пересекались и мало разговаривали. Обменивались дежурными фразами, иногда обсуждали дела государства. Джозеф пытался исправить ситуацию, даже приходил к Стефану в покои. Сначала вглядывался в мрачное осунувшееся лицо, в лихорадочно блестящие фиолетовые глаза, а затем прижимал к себе, привычно и искренне называл своим мальчиком, пытался затащить в постель. Стефан особо не противился, но на «мой мальчик» лишь презрительно усмехался. Он уже не верил этому, не воспринимал всерьёз слова, которые всегда определяли его положение в жизни Джозефа. Однако несмотря на это не противился, с удовольствием отдавался мужу, вот только… Так отдаются шлюхи. Стараются лишний раз ничего не говорить, смотрят призывно и лукаво улыбаются, с готовностью и бесстыдной лёгкостью принимают любую позу. Развратно стонут, не стесняясь своего голоса. Не противятся, когда им причиняют боль и мужественно терпят любую грубость. Именно это видел Джозеф, когда трахал Стефана. Не короля, не супруга, а шлюху, которая ради секса может на время забыть о своей неприязни. И точно так же, как самая обычная шлюха, после секса Стефан тянулся за выпивкой и всем видом давал понять, что приём окончен и Джозефу лучше бы убраться. Всё это сильно сказывалось на отношениях с Ларсом, который всеми силами старался заменить клеймённого реверида. Даже стал совать свой нос в политику, но Джозеф ясно дал понять, что не намерен допускать своих подстилок к делам государства. Для этого есть советники, государственные деятели и супруг. — Джозеф, не отдаляйся от меня, — внезапно взмолился Ларс, неподвижно сидя на постели. Мужчина лишь хмыкнул, сделал еще пару глотков вина. Он слышал в голосе любовника нотки обиды. Ларсу было за что обижаться. В тот день Стефан едва его не придушил в коридоре, а Винсент на глазах у всех со всей дури приложил юношу головой о стену, так что у бедняги появилось сотрясение и теперь его часто тошнило. Сразу же после этого Ларс прибежал к Джозефу жаловаться и требовать справедливости, но сам старший король лишь окинул баронета равнодушным взглядом и сухо заявил, что тот сам виноват. Один из тех редких случаев, когда Джозеф в кои-то веки принял сторону Стефана, а не своих временных увлечений. — Ты слышишь меня? — всё же реверид встал с постели и прикрываясь простынёй, осторожно приблизился к королю. — Чем я заслужил такое отношение? — Какое такое отношение? — наконец-то Джозеф соизволил повернуться к нему, посмотрев сверху вниз. — Я вроде бы тебе говорил, что ты всего лишь мой любовник. Не больше и не меньше. И неплохо бы тебе знать своё место. — Я знаю своё место, — неожиданно смело возразил Ларс, хмуря брови. — Я просто думал, что ты меня любишь. Всё ведь было хорошо. Но после того дня… тебя словно подменили. — Люблю? — презрительно скривил губы мужчина. — Ты слишком высокого о себе мнения. Никогда не думал, что любовь нужно заслужить? Оставим эти разговоры. Ступай. Вроде бы я выделил тебе покои, так что возвращайся к себе. — Прогоняешь меня, — губы реверида задрожали, а на лице отобразилась тоска. — Жаль, что мы уехали из Бранкии. Там всё было иначе, чем здесь. — Может тогда тебя и стоит отправить в Бранкию? — копившиеся всё это время эмоции вылились в злость, так что Джозефу снова захотелось ударить любовника. — Будешь нести службу при дворе, ведь там всё будет иначе, чем здесь. Ларс уже собирался было огрызнуться, но прикусил язык и поспешил удалиться. Да, в чем-то он был похож на юного Стефана, да вот только безродный щенок, которого ненавидел и презирал весь двор всегда шел до конца, не боялся получить за свои дерзкие речи пощечины. Иногда Джозефу даже казалось, что наглый мальчишка сам его провоцировал, а Ларс… Он боится боли, не любит, когда его таскают за волосы во время секса, кричит, если его бьют и не пытается ударить в ответ. Фыркнув, Джозеф опустился на край кровати и помассировал ноющие виски. Уже почти неделю Стефан не появлялся в замке. Как уехал в город в сопровождении своих советников-приятелей, — виконта Эдуарда Кланкея и графа Фредрика Идриса, — так и вовсе с концами пропал. Винсент следовал за молодым королём по пятам, словно нянька и обо всём докладывал Джозефу. Вот только сам монарх понимал, что не всю правду ему рассказывает капитан королевской стражи. Уж не верилось, что Стефан выбирался в город исключительно выпить в прокуренном кабаке. Об этом говорило и то, что дней двенадцать назад младшего короля под руки принесли пьяным в усмерть, да еще и с разбитыми костяшками на руках. — Кто-то из отряда городской стражи, увидев клеймо на щеке, не лестно высказался о нашем короле и предложил хорошо заплатить, вот Стефан и не сдержался, — докладывал Винсент, а сам постоянно нервно сглатывал, словно что-то скрывал. В итоге были убиты трое человек. Но этот инцидент быстро замяли. Застонав, Джозеф пытался понять, где носит его мальчика. И дело отнюдь не в том, что на мозги начал капать Алан, обвиняя во всех смертных грехах, а в том, что мужчина действительно переживал за супруга.***
Город к северу от замка Фелан Едкий дым от сигар и приторно-сладкий аромат дешевых духов заставляют глаза слезиться. Кашляя, Стефан отнял ото рта почти пустую бутылку белого вина, окинув мрачным взглядом главный зал «Рубиновой серьги». Бордель мало чем отличался от тех, что король уже успел посетить за последние дни. Они во многом похожи между собой. На первом этаже непременно располагается бар, огромная зала, а на втором этаже — комнаты для уединения. В зале под потолком висит огромная люстра, сделанная из дешевого стекла. Стены скрыты за яркой атласной тканью цвета фуксии, полы устилают расписные ковры из плотного ворса в кремово-золотистых расцветках. Диваны, кресла и пуфики из красно-коричневой обивки, стулья и столы из тёмного дерева. Взгляд Стефана скользит по разношерстным посетителям «Серьги». Стражники, мелкие лорды, младшие сыновья знатных семей, чиновники, купцы, даже несколько представителей духовенства. Кто-то пьёт, кто-то играет в карты на деньги за круглым столом, а кто-то тискает шлюх. Шлюхи… Почти все одинаковые по поведению. Держатся смело, вызывающе, многообещающе улыбаются, стреляют подведёнными сурьмой глазами, умело используют свои тела, которые с трудом прикрывает полупрозрачная ткань пёстрых дешевых одеяний. Да вот только толку от этого, если в постели они либо будут изображать фальшь, либо же пищать, как девственники? — Может пора возвращаться? — предложил Винсент, что сидел в соседнем кресле, попивая разбавленный виски. Его одежда была в беспорядке после общения с одной из шлюх, впрочем, как и у всей компании. — Хватит ворчать, Винс, — усмехнулся ему в лицо граф Идрис, застёгивая штаны после того, как он кончил в горло какой-то местной шлюшке. — Перестань строить из себя взволнованную мамашу и дай Его Светлости расслабиться. Не видишь что ли, что человеку нужно выпустить пар? Вот ты бы смог столько лет терпеть всё это? Издёвки, предательство, унижение, покушение… — Помолчи, Рик, — недобро посмотрел на него Стефан, и военачальник тут же умолк. Посещая кабаки и бордели, король предпочитал не называть своего имени, а просто представляться герцогом. Каким? Не имеет значения, но теперь к нему всюду обращались «Ваша Светлость». Даже провожатые, в лице Винсента, Фредрика и Эдуарда. Отставив пустую бутылку, Стефан потянулся за новой. Он пил не больше, чем обычно, просто натощак, из-за чего быстро пьянел. Каштановые волосы разметались по обнаженным плечам. Шелковая фиолетовая рубашка валялась где-то в стороне, так что каждый проходящий мимо мог во всех подробностях осмотреть и оценить по достоинству обнаженный подкаченный торс младшего короля, покрытый бледными шрамами. Обтягивающие черные штаны, подчеркивающие округлые бёдра, были расстёгнуты для удобства спереди, равно как и кожаные полусапоги. Всё чаще Стефан ловил на себе не просто заинтересованные, но и полные вожделения взгляды. И это заставляло самодовольно скалиться. Рамона, Ларс и даже сам Джозеф что-то говорили про его возраст, но стоит покинуть замок, как выяснится, что ты очень даже привлекателен. Девушки хоть и старались не подходить близко, но издалека смотрели с интересом, разглядывая. Мужчины же были смелее, и порой оставляя ранее приглянувшихся проституток, подходили к Стефану, угощали за свой счет и тут же пытались подкатить. Даже иной раз не стеснялись обнять или сорвать с тёмных манящих губ поцелуй. Впрочем, сам Стефан ничего не имел против, играясь, пока дело не доходило до вопроса о цене и тогда король посылал далеко и надолго. Даже совсем зелёные юнцы обращали на него внимание, отмечая хорошо сложенное тело, яркую внешность и округлые бёдра, которые, наверное, очень приятно сжимать, пока проникаешь в тугой зад и не менее узкое, жаркое и влажное лоно. Винсент не одобрял такого распущенного поведения по-началу, но понимая, что Стефан лишь играется, перестал возникать и теперь с усмешкой наблюдал за тем, как очередной посетитель борделя случайно принимает младшего короля за элитную шлюху и пытается узнать о цене. Но сегодня Стефану не хотелось ничего подобного. Ранее приглянувшийся мальчонка, — отнюдь даже не реверид, — наконец-то освободился и покорно приблизился к младшему королю. Окинув проститута оценивающим взглядом, Стефан довольно ухмыльнулся. Светлая кожа, черные волосы и серые глаза. — Ты ведь опытный? — холодно вопросил реверид, сделав большой глоток. Алкоголь ударил в мозг, из-за чего тело стало расслабленным, будто налитым свинцом. — Да, господин, — ответил мальчик, на котором из одежды были лишь полупрозрачные алые шаровары. — Тогда поработай ртом, — велел Стефан, откинувшись на спинку дивана, доставая полувозбуждённый член из штанов. — Только не вздумай зубами цеплять, не то выбью. Проститут испуганно округлил глаза, но больше ничего не смог сказать. Опустившись на колени между разведённых ног клиента, дрожащими пальчиками обхватил его плоть и принялся за работу. Хмыкнув, Стефан сделал еще несколько глотков. Рот мальчика был горячий, но совсем неумелый. Губы едва обхватывали член, зубы порой цепляли, заставляя шипеть, а если надавить на черный затылок, то мальчишка начинал заходиться противным кашлем, словно его сейчас вырвет. Долго терпеть это издевательство Стефан не стал. — Что ж ты такой неумелый! — отстранив шлюшонка от себя за волосы, реверид отвесил ему увесистую пощечину. — Или сосать тебя совсем не учили? Джаспер! Хозяин «Рубиновой серьги», долговязый и худой мужчина за пятьдесят, одетый в дорогие бархатные одежды и весь с головы до ног обвешанный золотом, тут же нарисовался перед дорогими гостями, миновав толпу остальных клиентов. — Да, Ваша Светлость? Вы чем-то недовольны? — Почему у тебя шлюхи ничего не умеют? — нахмурился Стефан, а Винсент на всякий случай придвинулся ближе, опасаясь, что что-то пойдёт не так. — В каком это смысле? — Джаспер заискивающе улыбнулся, но при этом бросил испепеляющий взгляд на на свой неумелый товар. — Мальчик просто нервничает, а так он у нас очень умелый… — Да я в его возрасте и то в разы лучше сосал! — резко перебил король, совсем забыв из-за выпивки о стыде. — А это что? Он даже губами обхватить член не может, а про зубы я молчу. Не удивлюсь, если в постели он еще и бревно. — Я не бревно! — обиженно пискнул шлюшонок. — Я просто девственник. — Молчи, дурак! — шикнул на него Джаспер, и тут же виновато улыбнулся. — Ваша Светлость, может вы… — Девственник? — бросив на мальчонку взгляд, полный презрения и отвращения, Стефан допил вино и снова обратился к хозяину заведения. — На кой черт, Джаспер, в борделе нужен девственник? Ни на что не годный, не умелый, дрожащий и ревущий девственник, который даже не может просто отсосать? — Быстро найди карету, — громко шепнул Винсент виконту Кланкею. — Пора возвращаться, пока Стефан не натворил дел. Не став возражать, а с готовностью кивнув, Эдуард тут же забыл о выпивке и шлюхе, что сидела у него на коленях. Быстро накинув добротный кафтан, пошел на выход. — Ваша Светлость, не стоит так горячиться, — примирительно вскинул руки хозяин борделя. — Многим клиентам нужны именно такие, девственники. Не всякому же шлюх последних подавай, да и некоторые устают от ласк страстных. — Молчи, кретин, — зло зашипел капитан королевской стражи, но было уже поздно. Поднявшись с дивана, пошатнувшись, Стефан смотрел на Джаспера свысока и с такой ненавистью, что сутенёр невольно попятился. — Устают от ласк страстных? — прохрипел король, невольно вспомнив, как Джозеф заинтересовался скромным и совсем невинным Калебом. — Ставишь пищащие брёвна с сухой дыркой выше других? Выше тех, кто достоин большего восхищения и признания? — Нет, Ваша Светлость, я совсем не это хотел сказать, — пошел на попятную Джаспер, — я лишь хотел… — Может он просто обижен, что кто-то предпочел девственника, а не клеймённую… — промямлил сероглазый шлюшонок, посмотрев на хозяина, за что тут же получил подзатыльник. — Поговори мне тут еще, — шикнул на него Джаспер, предупреждая, чтобы молчал и убирался с глаз долой. Но было уже поздно. Всё внимание Стефана было обращено на проститута. — Так кичишься тем, что в твоей заднице еще ни одного члена не побывало? — зловеще оскалился король. — Джаспер, я покупаю эту суку. На час. Больше мне и не надо. — Как пожелаете, Ваша Светлость, — вздохнул с облегчением сутенёр. — Но… чтобы ни происходило за дверью, меня никто не должен беспокоить. — Будет исполнено. Под пристальным взглядом горящих злобой и ненавистью фиолетовых глаз, несчастный шлюшонок сжался. Внутри у него всё похолодело. — Стефан, — чувствуя неладное, Фредрик, уважаемый военачальник и граф, схватил короля за руку, чуть выше локтя, — не делай глупостей. Ты слишком много выпил. Пойдём, сейчас карета подъедет. Домой поедем. Но клеймённый реверид лишь вырвал руку из грубых пальцев собрата по цвету глаз. — Я возмещу ущерб за порчу товара, — глухо промолвил Стефан, небрежно вложив в руку Джаспера мешочек с золотыми монетами. Схватил выбранного шлюшонка за волосы и бесцеремонно поволок на второй этаж, в одну из комнат для уединения. Военачальник и капитан королевской стражи заспешили следом, заранее начав беспокоиться. Мало им было того случая с городскими стражниками, что придя в подобный бордель, ошибочно приняли Стефана за одну из шлюх и пытались сначала купить, а потом изнасиловать. Но младший король не лыком шит, так что разделался с ублюдками на раз-два. Прирезал, как свиней, хоть и был пьян. Тогда лишь чудом удалось убедить Джозефа, что всё случилось на улице. Не стал Винсент докладывать, что Стефан по борделям стал гулять, хоть и должен был. Понимал, что тому нужно пар выпустить, тем более после стольких лет в браке с таким человеком, как король Джозеф Неван. Не обращая внимания на приятелей, Стефан втащил сероглазого мальчишку в одну из свободных комнат и захлопнул перед первыми дверь. Маленькое помещение, где помещалась лишь скудная кровать-полуторка, да низкий столик из грубого дерева. Окна наглухо закрыты ставнями, так что и не узнаешь — день ныне или ночь. Швырнув шлюшонка на пол, Стефан не спешил кидаться на него, дабы изнасиловать, лишить девственности, которой так кичится неумелый ублюдок. Нет, он отнюдь не для этого его снял. Просто в пьяную голову пришла одна идея, которая часто всплывала за последнее время в сознании. «Ты уже не в том возрасте, чтобы позволять себе подобные вещи», — вспомнились слова Джозефа. Вот от кого Стефан никогда не ожидал подобного, так это от него. Ладно еще услышать подобное от Рамоны или от Ларса, или же от кого-то другого. Да, юность прекрасна и превосходит неминуемую зрелость. Но черт побери, Стефан не дряхлый старик, чтобы так о нём отзывались! Он моложе Джозефа, и почему-то последний совсем не думает, что сам может быть староват для некоторых вещей. Слишком много всего было сказано в тот день. Слишком много не лестного они наговорили друг другу, чего бы никогда не сказали в обычное время. И всё это давило на Стефана, впервые понявшего, что какие-то два слова, — самых дорогих и значимых слова, — сломали его, заставили опустить руки. Да, Стефан не молодеет, как и все. Со временем и он превратится в непривлекательного старика, покрытого уродливыми морщинами, сгорбленного и пахнущего уже отнюдь не манящим вином, а старостью. Но до этого еще далеко. Очень далеко, если задуматься. И всё же Стефан задумался об этом. Седина, серебром блестевшая в густых каштановых волосах, ему даже нравилась, как и редкие морщинки в уголках глаз. Да, уже не юноша, но статный и красивый мужчина, которому очень к лицу надменность или же страсть. — Г-господин? — голос шлюшки вывел его из раздумий. Сероглазый мальчонка дрожал, не то от страха, не то от холода, продолжая лежать там, куда его швырнули. Смотрел снизу вверх и уже не казался таким самоуверенным. — Да, приступим, — холодно отозвался Стефан. Приближаясь медленно, как хищник, желающий еще больше нагнать страху на несчастную добычу, он навис над мальчиком. В какой-то книге, обнаруженной в королевской библиотеке, затерявшейся среди старинных фолиантов, были описаны древние методы омоложения и поддержания своей юности. Среди тысячи плотных страниц, исписанных рецептами и названиями трав, были и более интересные методы. Упоминалось, что некая графиня Элайза Атори, желая сохранить свою молодость, стала принимать ванны из крови девственниц. И в этой же книге говорилось, что даже в свои полвека, будучи заточенной в темнице за массовые убийства крестьянских девок, графиня продолжала оставаться красивой и достаточно молодой, так что каждый от силы мог дать ей тридцать лет. Почему-то именно сейчас вспомнилось об этом, и Стефану даже захотелось проверить, работает ли это. Склонившись над своей жертвой, король зловеще оскалился. Незаметно достал из сапога тонкий стилет, который всегда носил с собой. Взяв проститута за руку, отведя его к кровати, реверид лёг на постель и усадил мальчонку себе на бёдра, так что тот своим тощим задком мог чувствовать не до конца пропавшее возбуждение клиента. Сероглазый продолжал дрожать, упираясь потными ладошками в безволосую грудь двуполого мужчины. Стефан лукаво улыбнулся одними уголками губ, рассмеялся жестокими фиолетовыми глазами. Шлюшонок даже отпрянуть от страха не успел, когда рука со стилетом резко взметнулась, клинком полоснула по невинной шейке, глубоко порезав. Кровь тёплым потоком хлынула на лицо короля. Мальчик истошно закричал, хватаясь за рану. Захрипел, глядя на своего губителя огромными от ужаса и неверия глазами. Серыми, как свинцовое небо. Серыми, как очи ненавистного-любимого короля. Словно в тумане, Стефан потянулся к лицу мальчишки. Отнял руки от перерезанного горла, нанеся еще несколько глубоких ран. Намеренно подставлял ладони под алые потоки, размазывая кровь по лицу, шее и груди. А затем повалил проститута на спину, принявшись пальцами вырывать тому глаза. Мальчишка не кричал, не хрипел. Какое-то время издавал булькающие звуки, а затем и вовсе затих. В этот же момент дверь с грохотом распахнулась и в комнату влетели Винсент и Фредрик. Оба остолбенели, но потом быстро пришли в себя, кинувшись к обезумевшему королю. — Я же говорил, что нельзя оставлять его одного! — зашипел Винсент, схватив Стефана за плечи и рывком вынуждая подняться с постели. — Ваше Величество, не сходите с ума. Очнитесь… — Сейчас не время для этого, — буркнул военачальник, плотно закрыв дверь. Он нервно запустил пальцы в длинные, схваченные в низкий хвост, пепельные волосы, почесав затылок. — Нужно немедленно уходить, пока никто не хватился. Сомневаюсь, что сможем легко объяснять сутенёру, что произошло. — И как мы его проведём на выход? — огрызнулся капитан королевской стражи. — В таком-то виде? Пошатнувшись, Стефан сбросил с плеч его руки. Не твёрдой походкой прошел к окну, возле которого его вырвало. Выпитый алкоголь вышел наружу, из-за чего в комнате тут же запахло отвратной рвотой. — Надеюсь, что Джозеф никогда об этом не узнает, иначе мы все покойники. — Пробормотав, Винсент подлетел к окну и принялся выбивать ставни. Те хоть и казались крепкими на вид, на деле же оказались достаточно хлипкими, чтобы с третьего сильного удара от плеча слететь с петель. Сквозь открытое окно в комнату проник зимний мороз, а вместе с ним и свежий разряженный воздух, от которого перехватило дыхание. Ветер коснулся полуобнаженного, залитого чужой кровью тела Стефана, потрепал каштановые волосы. Взгляд фиолетовых глаз прояснился, стал более осмысленным. — Простите, Ваше Величество, но так нужно, — виноватым тоном сказал Винсент, толкнув младшего короля в спину, выкидывая его из окна. Стефан даже возмутиться не успел, когда упал в сугроб. Особо не ушибся. Повезло, что в улочках между домами никогда не убирают снег, так что снежные вершины часто разрастаются, едва ли не достигая высотой до окон и балконов вторых этажей. Реверида всё еще тошнило, голова шла кругом. С трудом встав с сугроба, прислонившись голой спиной к холодной стене, он поморщился от боли в лобной части. Винсент и Фредрик выпрыгнули следом из окна, только их приземление было более изящным и не напоминало, будто бы кто-то выкинул мешок с картошкой. Граф тут же снял свой плащ, накинул его на плечи Стефана и натянул глубокий капюшон на голову, скрывая залитое кровью лицо. Не хватало еще, чтобы король своим «интересным» внешним видом привлёк внимание окружающих. Схватив Стефана за руку, Фредрик последовал за Винсентом. Ветер завывал, хлестал по щекам, теребил одежду, проникая под неё. Заглушал крики и поднявшуюся суету в «Рубиновой серьге». Быстро, словно воры, троица прошла до кареты, что стояла у входа в бордель. Так же спешно забрались в неё, тут же тронувшись. Внутри уже сидел виконт Кланкей, который округлил глаза, когда Стефан снял с головы капюшон. — Ваше Величество… что… что произошло? — Король немного перепил, — спокойно ответил Винсент, словно подобное было обычным делом. — Эх, хоть бы и в этот раз выйти сухими из воды, — озвучил общую мысль виконт, и мужчины дружно вздохнули. Сидя у дверцы, прислонившись лбом к стене, Стефан чуть отодвинул шторку, вглядываясь в сумрак за окном. Сейчас была где-то середина ночи, а может и вовсе ранее утро. Как бы там ни было, но в Фелан они приедут, когда уже будет светло. Чужая кровь противно стягивала кожу, вынуждая короля поморщиться. Хотелось немедленно отмыться, да негде и нечем. Придётся ждать до возвращения домой, а там уже можно будет принять горячую ванну и завалиться спать в чистую, родную постель. Продолжая всматриваться во тьму за окном, иногда освящаемую светом из окон или редких зажженных фонарей, Стефан прислушивался к разговорам своего сопровождения. — Хватит уже рисковать, — разумно заключил Винсент, скрестив руки на груди. Он ближе всех сидел к королю. — Джозеф и так недобро смотрит, уже начинает что-то подозревать. Если до правды дознается, то мы все отправимся к палачу. — А ничего, что этот Неванский идиот сам повинен в этом? — огрызнулся Фредрик, фыркнув. — Сам довёл до такого. Я вообще удивляюсь, как он до сих пор жив. Уж я бы на месте Стефа не стал бы всё это терпеть, и давно бы отравил этого зажравшегося отпрыска Крофордов. — Меньше всего нас должно волновать то, что происходит между королями, — вздохнул виконт Кланкей. — Наше дело: помогать им мудрыми советами, подчиняться и присматривать, чтобы никому из них не навредили. А ты, Рик, думай, прежде чем подобное говорить. Можно же подумать, что ты решил пойти против короны, а за это положена смертная казнь. — Я против правителей идти не собираюсь, просто не нравится мне всё это, — вздохнул пепельноволосый реверид. Прикрыв глаза, Стефан громко вздохнул. Его тошнило, но уже отнюдь не от количества выпитого, а от себя. Еще и карету постоянно трясло. В горле першило. — Вам плохо? — Винсент осторожно коснулся королевского плеча, заставляя того вздрогнуть. Резко сев прямо, Стефан испуганно посмотрел на капитана стражи. Уже успел задремать, вот и подскочил. Понимая, что всё еще находится в карете, Стефан откинулся на спинку сидения. Устало посмотрел в потолок. — Ваше Величество, боюсь, что после сегодняшнего вам придётся повременить с посещением борделей, — сказал Винсент. На это коронованный реверид лишь согласно кивнул и безмолвно протянул руку, требовательно пошевелив пальцами. Фредрик первым спохватился, и снял с ремня штанов серебряную флягу, протянул её королю. Стефан жадно припал к горлу, сделал пару больших глотков. Вода. Самая обыкновенная вода. Её-то и хотелось, тем более теперь, когда близилось ненавистное похмелье и во рту всё пересыхало.***
Замок Фелан Ночью совсем не спалось. Джозеф пребывал в тревоге, нервно метался по комнатам, да всё прислушивался к звукам за пределами покоев. Ждал и надеялся, что сейчас торопливые шаги пронзят тишину в коридоре, раздастся стук в дверь и кто-то из слуг или стражников доложит, что младший король вернулся. Снова пьяный в хлам, снова со следами драки с кем-то. Но Джозеф был бы только рад этому. Соскучился он по Стефану за минувшие полторы недели. Даже в последние четверо суток перестал брать к себе в постель Ларса. Не мог смотреть на юного баронета, которого еще недавно своим мальчиком называл. Заседая в Зале Совета, слушая в пол-уха, Джозеф устало потирал переносицу. Через свободное кресло справа от него сидел Алан, которому прислуживал молоденький реверид с тёмно-коричневыми волосами, пахнущий вишней, смешанной с корицей и апельсином. Взгляд короля невольно задержался на слуге. Тот стоял в основном за спиной кронпринца, держа в руках серебряный кувшин. Иногда наполнял чашу вином, тут же отступая. Но пару раз Джозеф всё же заметил, как Алан, намеренно потянувшись к чаше, касался пальцами руки мальчика, а тот улыбался одними уголками губ. Джозеф и сам улыбнулся, невольно вспомнив времена своей молодости, когда только взошел на престол. Вспомнил, как Стефан, будучи его личным слугой, так же всегда стоял за плечом, прижимая к груди кувшин с питьём и всякий раз лукаво поглядывал на короля, если наполнял чашу. Внешне мальчик Алана чем-то был похож на Стефана. Бронзовая кожа, яркая внешность, тёмные волосы и горящие глаза, да еще и приятный аромат глинтвейна. Вроде бы при дворе поговаривают, что мальчонку этого кронпринц из города привёз, когда в Конлей был. С улицы подобрал, сделал своим личным слугой, да еще и любовником, но титулов не даровал. Не мог, ибо был всего лишь принцем. — Ваше Величество, — голос графа Виктора Бертрама заставил всё же начать проявлять интерес к Совету. — Тут слушок прошел… Джозеф напрягся, невольно сжав подлокотники кресла. Боялся, что речь сейчас о Стефане пойдёт. Мало ли чего тот уже успел выкинуть, пока в замке отсутствовал. — …что Гюсолот хочет с нами мир заключить, — закончил граф. — Какой еще слух? — посуровел король, выпрямившись и расслабившись. — Мы что, бабы деревенские, слухи собирать? Доказательства нужны. — И всё же, поговаривают, будто бы Высшие Кардиналы хотят мир через браки заключить, — продолжал Виктор Бертрам. — Хотят невесту для кронпринца подобрать, и организовать помолвку принца Генриха. Алан слишком громко поставил чашу с вином на стол, а его слуга сразу напрягся, нахмурил тёмные брови, враждебно посмотрев на графа-сплетника. — Когда Гюсолот пришлёт послов или хотя бы письма напишет, тогда и поговорим об этом, — рассудил Джозеф. Он прекрасно понимал, что мир будет подписан лишь для видимости. Почему-то голову посетили мысли, будто бы через эти политические браки Верховные Кардиналы планируют управлять Рэйнфогом. Чего им стоит дождаться рождения наследников от этого союза, а потом убить неугодных, назначив регента? Тогда можно было бы вновь вернуть законы и порядки, что царили при Крофордах. Мальчик-слуга поджал губы, наклонившись к Алану и что-то шепнув на ухо, но кронпринц ничего не ответил. Лишь руку поднял, жестом велев помалкивать. — Продолжим, — вздохнув, Джозеф прошелся взглядом по бумагам и уже было потянулся за каким-то донесением на кого-то из советников, как двери с грохотом распахнулись. — Ваше Величество! Ваше Величество! — влетевший молодой стражник из числа тех, кто только этой зимой поступил на королевскую службу, выглядел запыхавшимся. — Кто позволил врываться во время заседания Совета? — недобро нахмурился Джозеф. — Виноват, Ваше Величество, однако вам следует знать. Вы сами просили предупредить, если что. — Говори, — позволил король. — К замку экипаж подъехал, — тут же затараторил стражник. — Проехал через парадные ворота, но остановился у задних дверей. Служанка сказала, что видела, как из кареты той вышли капитан Рамиро и лорды Кланкей и Идрис, да еще с кем-то… Не дослушав до конца, Джозеф подорвался с места и пробежал мимо стражника, выскочив в коридор. Советники лишь недоумённо заозирались, принявшись переговариваться, а Алан поспешил за отцом. — Ник, принеси побольше вина и ступай к покоям младшего короля! — приказал кронпринц своему слуге, обернувшись на пороге. Джозеф бежал быстро, не обращая внимания ни на кого из встреченных по дороге придворных. Тревога выедала мужчину изнутри, заставляла спешить, словно он боялся куда-то опоздать. Задние двери замка. Они ведут прямиком в крыло, где находятся комнаты для слуг, а оттуда тянется лестница, не парадная, а та, которой пользуются пажи, дабы попадать на нужные этажи и не мозолить глаза благородным особам. Минуя коридоры, лестницы и пролёты, Джозеф добежал до покоев супруга именно в тот момент, как дверь стала закрываться. Вихрем влетел в комнаты, кого-то толкнув. — Где… — запыхавшись, тяжело дыша, король посмотрел на замершую компанию мужчин. — Где Стефан? — Ваше Величество, вам лучше пока выйти, — Винсент тут же бросился к нему, пытаясь загородить дорогу. Вид у капитана королевской стражи был напряженный и испуганный. — Не смей мне указывать, не то казню! — пригрозил Джозеф, оттолкнув Винсента в сторону и уверенно двинувшись к оставшейся троице. Граф Идрис и виконт Кланкей держали третьего, закутанного в плащ, за руки. Явно помогали устоять на ногах. — Ваше Величество, это… — губы помощника Фергуса нервно дёрнулись. Джозеф, не обращая на него внимания, быстро приблизился и сдёрнул с головы третьего капюшон. Тут же отшатнулся, ошарашенно уставившись на своего супруга. — Стефан… Что случилось? — голос старшего короля предательски дрогнул, а дрожащие пальцы потянулись к лицу, покрытому коркой засохшей крови. — Это не его, — поспешил сообщил Фредрик. — Не его? А чья? — Жарко… — прохрипел Стефан, вырвавшись из рук советников и сбросив с плеч плащ, представ перед мужем не в лучшем виде. Из одежды: лишь сапоги и штаны, да и те расстёгнуты спереди. Шею, плечи, грудь и руки покрывала засохшая кровь, как и слипшиеся волосы. Пошатнувшись, ухватившись за ноющую голову, Стефан поднял на старшего короля затуманенный взгляд. — О, Джозеф… — голос звучал хрипло, словно бы при ангине. — Давно не виделись… — Давно, — растеряно отозвался Джозеф, подойдя к нему вплотную. В нос ударил запах перегара, пота, крови и рвоты. — Что с тобой стряслось? — А что со мной? — едко ответил Стефан и оглядел собственные руки. Криво усмехнулся. — Ах это… А ты разве не видишь? Гляди, мой король! Что скажешь? Помолодел я? Стал похож на молоденького мальчишку? Теперь я не так стар, как ты думаешь? — Стефан… — отшатнулся от него монарх, глядя на супруга с сожалением. Прежде он никогда его таким не видел. Да, видел слёзы и боль, но никогда… Никогда еще Стефан не казался таким… таким… сломленным. Жалким. Безумным. И всё же, Джозеф не мог гневаться на него за это. Сейчас просто хотелось прижать любимого безумца, и не отпускать. Именно это мужчина и сделал, обняв реверида. — Где тебя носило, идиота такого? Я места себе не находил. Думал, что случилось чего ужасного с тобой… Уткнувшись мужу в плечо, Стефан пробормотал что-то невнятное. Скорее всего попытался съязвить или огрызнуться, да только неразборчиво это вышло. — Пусть слуги подготовят купальню и отмоют короля, — приказал Джозеф, посмотрев в сторону военных советников. — А ты, Винсент, потом мне расскажешь, что произошло. Правду. И уж лучше я её узнаю от тебя, чем от кого-то другого. Влетевший в покои Алан грохнул дверьми. — Отец?! — тут же метнувшись к обоим родителям, не обратил внимания на троицу мужчин, что отступили в сторону. Глаза кронпринца расширились, когда он увидел, в каком состоянии находится Стефан. — Алан, выйди пока, — велел Джозеф. — Нет, я вас наедине не оставлю. — Упрямился юноша, видя, как младший король отстраняется от старшего и, шатаясь, бредёт в спальню. — Не хватало еще, чтобы вы тут глотки перегрызли друг другу. — Мы не собираемся выяснять отношения, — устало вздохнул Джозеф, следуя за супругом. — По крайней мере, сейчас. — Не виноват он ни в чем перед тобой! — набравшись храбрости, крикнул Алан. — Ты сам его таким сделал, отец! Сам довёл до такого. Если и кого надумал винить, то вини себя. Твои выходки привели ко всему этому. — Алан… — голос обернувшегося Стефана, эхом отразился от стен покоев, вынуждая кронпринца умолкнуть. — Ступай к себе, сынок. Потом свидимся и поговорим. Юноша замер, как вкопанный. «Сынок». Стефан никогда его так не называл, и если кого-то другого это обрадовало бы и растрогало, то только не Алана. Это слово его напугало, заставило осознать, что с отцом явно что-то не так. — Но я… — попытался было возразить Алан. — Сказано тебе уйти, значит — уходи, — рявкнул младший король, угрожающе сверкнув глазами. — Ходят тут все, нервы треплют… Никакого покоя… Кронпринц вздохнул с облегчением. Отец способен испытывать прежнее раздражение, а это хоть немного позволяет успокоиться и увериться, что тот всё же не до конца изменился. Не говоря ни слова, Алан вышел в коридор. Фыркнув, Стефан скинул сапоги и пройдя до кровати, тяжело рухнул на постель, уставившись в расписной потолок. Джозеф замер в изножье, внимательно разглядывая супруга. — Не думал я, что когда-нибудь увижу тебя таким, Стефан, — промолвил он, тяжело вздохнув. — Всё бывает впервые, — равнодушно отозвался реверид, прикрыв глаза рукой. Его всё еще тошнило и клонило в сон. — Пока приходи в себя, а потом нам предстоит серьёзный разговор, — Джозеф не сводил с него напряженного взгляда. — Пора завязывать с этим безумием. Не забывай, что как у короля, у тебя есть много забот. Надеюсь, что в скором времени увижу тебя на Совете. — А что, «твой мальчик» тебе в этом деле не помогает? — голос Стефана сочился ядом и ненавистью. — Он же такой идеальный, такой прекрасный. Не Мышь, но и не грязная клеймённая шлюха. Замечательная замена «старику». — Прекрати, не говори глупостей, — меньше всего монарху хотелось ссориться. Тем более сейчас. — Ты вовсе не стар… — Да ну?! — резко сев, реверид тут же об этом пожалел. Лобную часть пронзила тупая боль, отдающая прямо в глаза. Застонав и поморщившись, он вперился в мужа злым взглядом. — О, неужели кровь девственника действительно сотворила чудо и я стал выглядеть моложе? Превосходно! Теперь я знаю, чем себя занять. Джозеф стоял в молчании, уже иначе глядя на него. С ужасом и неверием. — Чего смотришь? — массируя ноющие виски, фыркнул Стефан. — Ты превратился в чудовище, — констатировал Джозеф, сжимая кулаки. — Рамона была права, а я ей не верил. Ты же всегда таким был. Безжалостный, жестокий… — Все люди такие. Не нужно только меня одного во всём винить. — Но не у каждого рука поднимется убивать невинных ради прихоти! Губы Стефана скривились в ухмылке. — Ладно, ты пытался защитить Каина и Алана. Это было необходимо, но потом… Только я уехал в Бранкию, как ты стал казнить людей налево и направо. — А зачем пожизненно содержать их на деньги народа? — А ты не думал, что так может подняться восстание? Не думал, что знать взбунтуется и надумает убить тебя? Впрочем, ведь пытались, так? Брови реверида сошли на переносице. — Мои люди мне обо всём доложили, — вздохнув, продолжил Джозеф. — И про чучело в арсенале, и про отравленные блюда, и про остальные случаи. А теперь, ты совсем впал в безумие и просто так убиваешь людей, да не просто ради забавы, а ради… Совсем с ума сошел! Верить книгам со всякой ересью, которая не поддаётся логическому объяснению. И скольких несчастных ты уже убил так? Сколько раз в крови девственников купался? — Ну, не стоит так сильно утрировать, — расплылся в улыбке-оскале Стефан, разведя руками. — Ты тоже не без греха. Или думаешь, что никто не догадывается, что это ты приказал убить собственного брата, обставив это дело так, будто принц Уильям не пережил встречу с разбойниками? Не ты ли вырезал всю родню своей тётки, всех, у кого в штанах был член, боясь, что один из них пожелает занять трон? И не ты ли, Джозеф Неван Благородный, Великий, казнил многих своих любовников, если они тебе надоедали? Мы оба хороши, только я хотя бы свои грехи признаю, а ты… Вечно у тебя виноваты все, но не ты. — Я не хочу с тобой ссориться и выяснять отношения, — нервно взъерошив волосы, Джозеф шумно вздохнул. Заметил, что в дверях стоит Винсент, готовый в любой момент броситься разнимать королей. — По крайней мере, сейчас. Завтра поговорим, так что отоспись и подумай над своим поведением. — Завтра? — хмыкнув, Стефан поднялся с постели, пошатнувшись, подошел к мужу. — А сегодня ты постараешься провести побольше времени в объятиях «твоего мальчика»? Раскрытая ладонь обожгла левую щеку. Реверид лишь поморщился, глядя на Джозефа исподлобья. — Приходи в себя, берись за ум, а потом поговорим, — холодно приказал монарх, выходя из спальни и закрывая дверь. Но всё равно услышал, как Стефан осыпал его бранью, а следом раздался подозрительный грохот, будто бы перевернули стол или стул. Вновь вздохнув, Джозеф требовательно посмотрел на капитана Рамиро. — Я же приказал тебе следить за ним, чтобы глупостей не натворил. И что в итоге? — Виноват, Ваше Величество, но клянусь вам, что это был единичный случай, — ответил Винсент, нервно сглатывая. — И где вы всё это время были? В кабаках, скажешь, заседали? — Да, именно там, — лоб капитана покрылся испариной. — Король Стефан в основном много пил, но не более. — Ага, пил и беспорядки устраивал, — огрызнулся монарх, украдкой наблюдая за тем, как слуги бегают по покоям, подготавливая купальню и накрывая на стол. — И как, скольким он еще глотки перерезал, прежде чем ты надумал вернуть его домой? — Только одному. — Зря я вас всех жалею. Давно бы кинул в темницу и не приходилось бы мучиться. А теперь молись, чтобы скандалов не возникло. Никто хоть не признал этого идиота-короля? — Нет, не признал. Среди простых людей ходит молва, якобы у короля Стефана из головы рога торчат, за спиной хвост имеется, во рту полно зубов, а глаза — как у козла, с теми жуткими зрачками. Так что вряд ли кто-то смог с таким-то описанием признать в Его Величестве короля. — Вот как? — невольно усмехнулся Джозеф. Да, он и сам слышал подобный вздор. Даже при дворе часто шепчутся, якобы он в браке состоит с колдуном или демоном, ибо быть не может того, чтобы столько ошибок прощалось, чтобы возвращались оттуда, откуда пути назад нет. — Больше никаких вылазок в город. Ясно? Головой отвечаешь, а за Стефаном продолжай следить. Покорно кивнув, украдкой вздохнув с облегчением, Винсент поспешил покинуть покои младшего короля, а следом за ним вышел и сам монарх. В коридоре у дверей мялся с подносом в руках личный слуга Алана. Мальчик по имени Доминик склонился перед Джозефом, и тут же проскользнул в королевские покои, неся Стефану две бутылки его любимого красного вина. Но на этом потрясения не закончились. Ближе к вечеру в замок прибыл проситель, требовавший аудиенции у короля. Твердил, что требует справедливого суда. Устало проведя рукой по лицу, Джозеф всё же согласился принять просителя. Давно к нему простолюдины не захаживали, требуя справедливости. Обычно все шли в местный суд и там решали все свои проблемы, а тут, значит, дело важное. В тронном зале уже стоял худой мужчина. Скользнув по нему взглядом, король сразу понял, что справедливости пришел требовать отнюдь не какой-то крестьянин или торговец, а кто-то немного повыше и посостоятельней. — Ваше Величество, — проситель склонился в почтительном поклоне, — долгих вам лет жизни, здоровья и процветания. Я Роджер Смит, содержатель увеселительного заведения «Рубиновая серьга». «Хозяин борделя», — про себя отметил Джозеф, величественно восседая на троне. — Что же случилось, мистер Смит, что ты требуешь королевской справедливости? Неужели кто-то из посетителей ушел не заплатив? — Если бы только это, — буркнул хозяин «Серьги», сверкнув злыми глазами. — Посещала моё заведение компания одна. Двое реверидов и двое мужчин. Среди них был герцог один. Имени не знаю, он не назывался, но у него клеймо за супружескую измену на правой щеке есть… Король тут же поднял руку, призывая мужчину замолчать. Четверо мужчин, двое из которых — ревериды, а среди них еще один с клеймом шлюхи. Стиснув зубы, Джозеф даже не знал, что ему делать. Продолжить слушать Роджера Смита или отправиться к Стефану выяснять отношения. «По кабакам они ходят! По борделям, шлюх трахают или их самих трахают!» Но всё же благоразумие и желание узнать побольше взяли верх, так что монарх остался на своём месте. — И чем же виноваты данные господа? — сохранять спокойствие было крайне сложно. — А тем, Ваше Величество, что тот герцог испортил одного из моих работников! — зло вскричал Роджер. — Мальчик был хороший, совсем молоденький еще. Жизни не видел, пожить не успел. Ну да, девственник, не умелый во многих ласках. Но ведь всегда есть люди, которым только такие и нужны. Не всем же шлюх пользованных драть. Так этого мальчика тот герцог прирезал. Снял для утех, а прирезал. Я когда проведать их зашел, такой ужас увидел. Глотка перерезана, глаза вырваны… Джозефа невольно передёрнуло. — Так если бы мне заплатили, я бы претензий не имел, Ваше Величество. Но та компания убежала, так что я требую справедливости. Пусть мне возместят убытки, а это больше пяти тысяч золотых. Этот мальчик мог бы принести мне целое состояние! — Я заплачу тебе семь тысяч золотых, если расскажешь, что они делали в твоём заведении, — пообещал Джозеф. — Особенно хочу знать про того герцога. Как давно и часто ли посещает «Рубиновую серьгу»? Что конкретно там делал? — Вы очень щедры, Ваше Величество, — глазки Роджера тут же загорелись алчным огоньком. — Герцог… ну как сказать вам, человек странный. Лично в моё заведение почти неделю ходил со своими приятелями. Чаще всего заказывал выпивку и снимал одного-двух мальчиков на пару часов. Удивительно, но именно полноценных мальчиков и с определённой внешностью. Вот как у вас, Ваше Величество. Губы Джозефа плотно сжались, превратившись в тонкую ниточку. — И что Сте… герцог делал с ними? — слова с трудом подбирались. Внутри всё бурлило от гнева и ревности. — Да ничего особенного, Ваше Величество, — немного растерялся хозяин «Серьги». Сколько он помнил, порой таким интересовались ревнивые жены и мужья, что бегали за своими неверными супругами. — Даже толком не пользовал, как надо. В основном заставлял ртом работать, хотя… Да, пару раз всё же брал их нормально. Не поймите неправильно, всякие клиенты бывают. Но этому обязательно нужны были опытные, но с тугими задницами. Мальчики мне потом жаловались, что ходить после этого герцога не могут. Он как зверь на них кидался, насилуя. Но это недолго продлилось. Через день стал только в рот пользовать, не более. Правда, придирчив очень. Вы только представьте, Ваше Величество! Посмел заявить, что мои мальчики плохо ртом работают. А сам похвалялся, что и то в их годы в разы лучше умел, и не только сосать! Приложив ладонь ко лбу, Джозеф чувствовал, как готов провалиться со стыда сквозь землю. Не сомневался, что стоявшие у стен стражники с удовольствием греют уши, догадываясь, о ком именно говорит содержатель борделя. — Да я-то не спорю, что он лучше умеет, — продолжал Роджер, утратив всякий стыд и не испытывая страха перед королём. Уже не следил за языком. — Может по-этому и ходит с клеймом на лице, но мне-то всё равно. Если пришел в бордель, то выбирай шлюху и развлекайся, а не уводи потенциальных клиентов, рассказывая о своих блядских заслугах. — То есть — уводил клиентов? — выпрямившись, король вперился в мужчину диким взглядом. Всё сильнее росло в нём желание подорваться с места, влететь в покои Стефана и вытрясти всю дурь. Кулаками, ногами, да хоть раскалёнными щипцами. В голову даже мысли полезны жестокие: а не отрезать ли всё лишнее, ниже пояса и не зашить ли дырки? — Ну, уводил, — ответил Роджер так, словно и так всё понятно. — Я же за всеми наблюдал, а мне та компания подозрительной показалась. А герцог так тем более. Если не пользовал никого, то сидел в стороне, напиваясь. Сами же понимаете, закон может и отменён, а вот люди не все это помнят и понимают. Как помните, его же только этой осенью отменили. Так герцог же с клеймом, вот каждый третий посетитель моего заведения его ошибочно за шлюху и принимал. Угощал выпивкой, лапал… — Еще скажи, что потом они трахаться уходили! — зловеще усмехнулся Джозеф, мысленно представляя, как собственными руками сворачивает шею неверному ублюдку. — Что? — словно опомнившись, Роджер вскинул на монарха недоумённый взгляд. — А, нет-нет, ничего подобного не было, Ваше Величество. Они потом сразу же расходились. Иногда до драк доходило и тогда вмешивались те трое, что были с герцогом. И всё же, Ваше Величество, вы же понимаете, что порченный товар нужно воз… — Я же сказал, что заплачу за порчу имущества, — рокочущим голосом прервал его король. Кликнув камергера двора, Джозеф отдал распоряжение выплатить мистеру Роджеру Смиту семь тысяч золотых из королевской казны и отправить восвояси. Всё же семь тысяч — слишком большая цена за какую-то шлюху, пусть даже и девственника. А вот информация о том, где и как на самом деле проводил время Стефан — пожалуй, стоит тех денег. Осталось только решить, что делать с загулявшим супругом и его сообщниками, что покрывали всё это.